Друзья

— Хорошо, Тэмин-ши, как скажете. Именно этими словами заканчивается последняя встреча двух лучших танцоров СМ и по совместительству двух лучших друзей. И сразу же слышится громкий хлопок двери чужого общежития. Кажется, некоторых личностей совершенно не волнует, что это крайне невежественно по отношению к своим сонбэ. Даже если эти сонбэ, вроде как, друзья. Или это только ему так казалось? Ах да. Ему — это, конечно же, Ким Чонину. «Конечно же» не потому что он в принципе не воспитан, но потому что он единственный, кому позволено запросто являться в чужое общежитие. За такое его обычно не ругают. Наоборот. Потому что в противном случае Кай сбежит в комнату для практики и будет гонять себя чуть ли не до потери сознания. Не счесть, сколько раз Чунмену или другим хенам из ЕХО приходилось тащить главного танцора в общежитие на себе. Пару раз даже Сэхуну досталась почетная роль опоры. Да что уж говорить о их собственном макнэ, если несколько раз его приводили и сонбэ. Но один раз переплюнул все остальные: Чунмену позвонил Итук и сказал, что Чонин валяется в зале без каких-либо признаков жизни. Вот поэтому-то хены и стараются не доводить танцора до такого состояния. Состояния загонять себя до полусмерти. Но сейчас ведь речь не об этом. Хотя, сдается, с этого дня кое-кого, вообще, будет не вытащить из танцевального зала. Да даже сейчас он не возвращается к себе, а сразу идет танцевать. Потому что, действительно, больно. Чонин отдает всего себя, постепенно погружаясь в музыку, словно в бескрайнее море. Она захлестывает его с головой, успокаивая и помогая привести мысли в порядок. Хочется утонуть и забыться. Но даже так не получается. Глупые, глупые правила. Тот, кто их придумал, наверняка не задумывался о возможных недо пониманиях. Ну вот, опять. Никак не избавиться от этих мыслей. Даже вечный друг музыка не помогает. Утонув в своих переживаниях, Кай не сразу замечает, что музыка прекратила играть. — Ну и что это такое? — интересуется лидер, проходя внутрь. — С чего это ты вдруг решил угробить себя окончательно? — Хен, — как только Чонин слышит негромкий голос за спиной, тут же останавливается. От ужасной нагрузки ноги мгновенно подкашиваются и, если бы не лидер, танцор оказался бы на полу. Хотя… и так оказался. Из-за своего невысокого роста Чунмен не может удержать младшего. Поэтому, придерживая его за талию, опускается вниз, после чего помогает Каю улечься прямо на пол. — Ну и что такого случилось? — снова спрашивает, притаскивая откуда-то бутылку с водой. — Нет, серьезно. Что-то случилось, Чонин? Я беспокоюсь за тебя. — Все в порядке, Хен, — не открывая глаз, бурчит Кай и облизывает пересохшие губы. — Просто одно движение плохо выходит. Вот и решил немного потренироваться. На это заявление младшего Чунмен только качает головой. Ну кто бы сомневался. Даже если что-то произошло, он ни за что не скажет. Если не припереть к стенке. Поэтому лидер начинает лихорадочно вспоминать, где Кай сегодня был и что могло на него повлиять. Так… Утром все, вроде бы было нормально. Они встали как всегда рано, перекусили и поехали на какое-то там радио. Если честно, Сухо уже не помнит, какое именно. Сразу после записи было выступление на шоу, после которого участники рванули на обед. А потом… Точно обедали-то они вместе с SHINee. Кажется, Чонин после обеда отпросился к Тэмину. Но теперь он здесь. Это может значить только одно: между друзьями что-то произошло. Когда старший на несколько минут замолкает, Чонин даже приоткрывает один глаз, тут же натыкаясь на сосредоточенное лицо. Не к добру это. Ой, не к добру. Потому что танцор знает, что Сухо непременно догадается, если подумает получше. — С Тэмином что ли поругался? — обеспокоенно спрашивает Чунмен, бездумно перебирая темные прядки. От последних слов Кай ощутимо вздрагивает и тут же замирает, боясь, что старший заметил. Говорить, что произошло, совсем не хочется. Сухо хоть и лидер и хороший хен, не поймет. Да и никто, наверное. — Нет. С чего ты взял? Все в порядке, — хмуро отвечает танцор, морщась от не самых приятных воспоминаний. Flash Back: — Ну, и чем мы сейчас займемся, Тэмин-а? Чонин заваливается в чужое общежитие и бесцеремонно проходит на кухню, не дожидаясь хозяина. По привычке он сначала заглядывает в холодильник на предмет своей любимой курочки, но, ничего не найдя, тяжело вздыхает. Ну конечно. В этом месте лишней курицы не бывает. Хотя бы из-за нездорового увлечения ею лидера сияющих. Да уж. В любви к этой птице Чонин и Джинки могут посоревноваться. И исход соревнования так просто не предрешить. — Ты же знаешь, курица у нас не задерживается, — едва слышно посмеивается Тэмин. Уже пару минут макнэ сияющих наблюдает за грустным лицом своего друга. Боже. Какой же он все-таки еще ребенок. Ведь с их побега с банкета и часа не прошло. Насколько Тэмин помнит, Кай весь вечер не отходил от стола. Правда, пить ему много не дали. Он порывался. Но внимательный Чунмен тут же отобрал бокал. И выпил сам. Впрочем, сейчас не об этом. — Снова хочешь есть? Готовить я не умею, но мы можем заказать курицу. Чонин поворачивается и, ярко улыбаясь, качает головой. Может, он и хотел бы перекусить, но напрягать друга не хочется. К тому же, кажется, Тэмин сегодня очень устал. Больше, чем он сам. Ну конечно. У старшего же было еще и сольное выступление. Да, Кай прекрасно понимает, как тот себя сейчас чувствует. — Устал? — в глазах танцора ЕХО появляется сочувствие. — Можно я позаимствую у вас кружку молока и кусочек хлеба? — Хорошо, — кивает Тэмин, наконец, отлепляясь от стены. — Я пока схожу в ванную. Что-то мне не очень хорошо. — Потому что пить меньше надо, — кричит ему вслед младший. Кай наскоро заканчивает свой ужин и бежит проверять, как там его друг. Судя по звукам, доносящимся из ванной, не очень. Да уж. Похоже, лидер сияющих был слишком занят, чтобы следить за макнэ. Хорошо еще, что под конец вечера Итук заметил и отобрал у Тэмина бутылку. Правильно. Зачем бокалы, когда можно пить прямо из бутылки. — Ты в порядке? — хмыкает Чонин, наблюдая, как Тэмин пытается умыться. — Пошли в кроватку, — он перекидывает руку друга через свое плечо и буксирует его в сторону комнаты. — Подожди, я принесу тебе воды. Пока Кай бегает за водой, старший разваливается на кровати в позе звезды и устало прикрывает глаза. Да уж. Наверное, не следовало столько пить. Завтра будет ой как хреново. И хены будут очень злиться. Если, конечно, сами вернутся в состоянии не хуже. Что очень даже может быть. — Вот, — танцор ЕХО протягивает ему кружку и тут же отходит, чтобы ответить на звонок. — «Да? Кенсу-хен?» — «Привет. Чонин-а, ты сейчас где? Чунмен-хен и менеджеры волнуются». — «Ой», — охнув, Чонин вжимает голову в плечи, неожиданно вспоминая, что своих-то забыл предупредить. — «Я в общежитии SHINee. Хен, попроси у них прощения за меня и пусть сильно не злятся. Ладно?» — «Ох», — Дио на том конце вздыхает. — «Вот этого я тебе обещать не могу. Но, в любом случае, ведите себя хорошо, не пейте. И, думаю, тебе лучше остаться на ночь у Тэмина. Спокойной ночи». — «Хорошо. Спасибо. Сладких снов, Хен». Сбросив вызов, Чонин заваливается на кровать к Тэмину, предварительно прихватив с собой ноутбук, и включает какую-то дораму. На что сегодня пал его выбор, он и сам не знает. Да и неважно, в общем-то. Это только для фона. Обычно танцоры не смотрят то, что идет и просто наслаждаются обществом друг друга. — Вот скажи, Чонин-а, — неожиданно подает голос Тэмин. Кажется, ему стало значительно лучше. — Я же старше тебя, да? К этому моменту Тэмин уже успел принять сидячее положение, опираясь спиной о холодную стену. Под боком младшего танцора очень тепло и уютно. Вот только все-таки кто-то многовато выпил. Поэтому в голову макнэ сияющих лезут какие-то странные мысли. И он совсем не думает, что на такое кое-кто может очень сильно обидеться. Впрочем, кто, вообще, думает на пьяную голову? Младший удивленно поворачивается к другу и заторможенно кивает, не понимая, к чему этот вопрос. Кажется, в пьяную головушку что-то там ударило. Не иначе. На самом деле, это не в первый раз, поэтому Кай готовится слушать. Всегда слушает. Это у них взаимно. Они оба готовы выслушать друг друга в любой ситуации. Иногда необходимо, чтобы кто-то близкий выслушал. Свои одногруппники не вариант. У них много и других проблем. Но для этого и нужны друзья. Не так ли? — Тогда почему ты не называешь меня «хеном»? Совсем не уважаешь, да? А вот это что-то новенькое. Да, Тэмин иногда в шутку ноет, что Кай не обращается к нему уважительно, но обычно это именно шутка. Но говорят же: «Что у пьяного на языке…» Чонин, правда, не понимает, почему старший продолжает возвращаться к этому. Они же уже говорили. И, вроде как, Ли все понял и согласился. Или нет? Понял, что для них обоих это будет очень неудобно. Так зачем же он снова говорит об этом? И танцор сам не понимает откуда, но неожиданно в груди вспыхивает жгучая обида. У него ведь и так много хенов. Хочется иметь хоть одного друга. Именно друга. Не хена. Кай ведь тоже выпил. Хоть и не так много, как Тэмин. Но все равно алкоголь ударяет в голову, заставляя обиду затопить его сознание. — Хорошо, Тэмин-ши, как скажете, — неожиданно сухо бросает Чонин и быстрым шагом покидает комнату. — Думаю, мне лучше уйти, — говорит перед этим. Через несколько минут хлопает входная дверь. Flash Back the End: — А ты знаешь, что обманывать лидера нехорошо? — посмеивается Чунмен, аккуратно перебирая темные прядки младшего. — По тебе хорошо видно, когда ты чем-то расстроен. И сейчас более чем. Расскажешь? С тяжелым вздохом Кай закрывает глаза. Рассказать? Да никогда. Лидер — очень хороший хен, но он сам старший и не сможет понять. Не сможет понять, какого это постоянно чувствовать себя практически самым младшим. И ладно бы только со своими одногруппниками. Но лучший друг… Да, Тэмин старше его на полгода… Но это ведь не такая большая разница. Среди друзей, вообще, странно обращаться со всеми этими официальными приставками. Вот у Ухен-хена нет таких загонов. Помнится, Ки-хен общается с ним как с другом. Хотя… Они же все-таки одного года рождения. 91-лайн. Боже. Как же он устал. Чонин и сам не замечает, как вырубается. Ну конечно. Этой ночью танцор вообще не спал. Хорошо еще, что сегодня у них выходной. Правда, лучше было бы спать в общежитие в своей комнате на теплой кроватке. Ожидающий ответа Сухо бросает оценивающий взгляд на младшего и с удивлением отмечает, что тот так и заснул у него на коленях. Теперь наступает очередь лидера вздыхать. Ну и что теперь делать с этим ребенком? Вряд ли его сейчас можно будет разбудить. Но и бросить здесь не вариант. Совесть ему этого не позволит. Поэтому… — Нини, просыпайся. Нельзя спать на холодном полу, — старший осторожно трясет Кая за плечо. — Давай же. Просыпайся, ребятенок. — Я хочу спать, Хен, — жалобно скулит, не открывая глаз. — Мне плохо. — Знаю, — серьезно кивает Чунмен. — Но на полу спать не очень хорошо. Давай вернемся в общежитие. Хорошо? Давай-ка подниматься. Из-за разницы в росте лидеру не очень удобно, но он, не говоря ни слова, закидывает руку Чонина себе на плечо и медленно направляется к выходу. Тяжело. Но скинуть младшего не возникает ни единой мысли. Потому что сам он вряд ли дойдет. Хотя и пытается сейчас отстраниться. Глупый маленький ребенок. Интересно, что произошло между танцорами? Чунмен уверен, что на этот раз в ссоре виноват выпивший чересчур много Тэмин. В этом нет сомнения. Потому что когда виноват сам Чонин, он так себя не ведет. Интересно, чем Тэмин его обидел? Кажется, это не совсем ссора. Просто кое-кто очень сильно расстроен. Надо будет позвонить Джинки и спросить. Может, ему удастся что-нибудь узнать? *** — Мелкий, ты совсем охренел?! Именно с этих слов начинается «утро» Тэмина. Громкий крик лидера будит его почти в 2 часа дня. Ну еще бы. Мало того, что кое-кто вчера в одиночку вылакал практически целую бутылку чего-то сомнительного, так еще и ушел с Чонином, которого теперь здесь нет. А утром звонил встревоженный Чунмен и попросил узнать у макнэ сияющих, что произошло. Джинки и сам немало вчера выпил, но его безумно возмутило то, что Тэмин отпустил своего лучшего друга среди ночи куда-то одного. Ведь с Каем могло что-нибудь случится. И этот человек еще хочет, чтобы его называли хеном. Неудивительно, что Чонин этого не делает. С трудом разлепив глаза макнэ переворачивается и пытается отмахнуться от назойливого Онью, но у него не получается. Старший бесцеремонно стаскивает его с кровати и тащит в сторону ванной. Чтобы немного отрезвить и привести в чувство. Хотя лидеру самому бы не помешала помощь. После водных процедур Джинки заставляет младшего выпить таблетку аспирина. Должно помочь. Он видит, как танцор намеревается сбежать обратно в комнату, но не пускает его. Сначала нужно поговорить. — Ну уж нет. Иди-ка сюда. Ухватив младшего за запястье, Джинки затаскивает его в свою комнату и практически силой усаживает его на кровать, а сам пододвигает стул, не сводя с него пристального взгляда. Не очень хочется строить из себя какого-то строгого надзирателя, но поговорить с кое-кем необходимо. Хотя бы потому что не стоит напиваться до такого состояния. Мало ли что могло случиться. Да еще и эта ситуация с участником другой группы… Ведь Чонин тоже пил. Хоть и не так много. И одному только богу известно, как он сумел без приключений добраться до студии. Кажется, ему было не очень хорошо. Голос Сухо был очень злой. Несмотря на то, что Джинки, вроде как, старший, он, действительно, испугался. Flash Back: Из такого приятного сна Джинки выдергивает громкая трель телефона. Несколько секунд он не может понять, что произошло, а потом долго шарит по прикроватной тумбочке, пытаясь отыскать аппарат. На зеленую трубку Онью жмет не глядя. И сразу же жалеет об этом. Потому что… — «Джинки-хен, это уже не в какие ворота!» — судя по голосу Чунмен уже абсолютно трезвый и, почему-то, в ярости. А несколько часов назад, когда они расходились, все, вроде, было в порядке. — «Ваш макнэ совсем распоясался. Почему ты, вообще, позволяешь ему столько пить?» — «Погоди», — хриплым после сна голосом просит Джинки, пытаясь сообразить, где он и что происходит. — «Кто это?» — да, кажется, у шайни это семейное. Не только макнэ перепил. — «Это Чунмен — лидер ЕХО», — голос в трубке на миг становится удивленным, а потом приобретает стальные нотки. — «Уж не знаю, сколько Тэмин вчера выпил, но ты, Хен, должен был за ним следить. Я же думал, что вы ответственные хены и сонбэ, но, кажется, ошибся». — «Погоди-погоди. Прекрати, пожалуйста, кричать. Голова раскалывается», — Онью ползет на кухню, залпом выпивает стакан воды и облегченно выдыхает. — «Чунмен-а, ты можешь по-человечески объяснить, что случилось?» — «Хорошо», — чтобы хоть немного успокоиться, Сухо делает два глубоких вдоха-выдоха. — «Ты помнишь, что, вообще-то, вчера твой макнэ забрал с собой одного из моих детей? Чонина, если быть точнее. Так вот», — и снова слышится ничем неприкрытые ярость и совсем немного беспокойство. — «Я доверил его вам. Уж не знаю, что произошло потом между ними, но остаток ночи Чонин провел в репетиционном зале, загоняя себя до полусмерти. Я хорошо его знаю. Так он себя ведет только в двух случаях: когда скучает по дому или чем-то очень расстроен. И, думаю, сегодня был второй вариант. У нас скоро камбэк, а один из главных танцоров не может с кровати встать. Кроме того, ты хоть представляешь, что могло случиться ночью с подвыпившей знаменитостью? Да все, что угодно», — к концу второй лидер более или менее успокаивается и становится слышно все его переживания. — «Я знаю, что вы считаете Тэмина ангелочком, но Чонин еще такой ребенок. Правда, не знаю, что у них произошло, но он очень расстроен. Понятия не имею, что с ним делать». — «Чунмен-а», — только и может выдохнуть лидер шайни. — «Прости. Я сам вернулся не так давно и не догадался проверить. Чонин должен понимать, что Тэмин вчера просто перепил и, если он чем-то обидел его, то точно не специально. В любом случае, я сейчас же поговорю с Тэмином и, может, узнаю, что случилось», — обещает Джинки, нисколько не злясь, что на него повысил голос тонсен. Потому что прекрасно понимает, что тот чувствует. Понимает, как тот сейчас волнуется за одного из своих «деток». — «Лучше скажи, как Чонин себя чувствует?» — «Сейчас Чонин спит», — нехотя отзывается Сухо. — «Но до общежития мы добрались с трудом. Он был никаким». — «Ох», — и опять нечего сказать. — «Я разберусь с нашим макнэ. Не волнуйся сильно. Все-таки Чонин уже взрослый парень. Все с ним будет нормально. И извини, что не уследил». — «Нет, Хен, это ты извини, что накричал», — смущенно отзывается лидер ЕХО. — «Я ведь тоже вчера пил, а тут такое. Прости. Просто Чонин выглядел таким разбитым, что я не смог сдержаться». — «Все нормально. Я тебя понимаю. Не знаю, как бы сам поступил на твоем месте», — признается. — «Ладно, Чунмен-а, мне нужно идти с кое-кем поговорить. Если узнаю, что произошло, перезвоню». — «Хорошо. Пока, Хен», — и отключается. Джинки идет будить сияющего пьяницу. Flash Back the End: Как только Джинки садится на против, Тэмин тут же забивается в самый угол кровати и вжимает голову в плечи. Он с самого начала знал, что серьезного разговора избежать не получится. И все равно сейчас очень хочется оказаться где-нибудь далеко отсюда. Желательно, во вчерашнем дне. Если бы только можно было вернуться назад, макнэ ни за что бы даже не притронулся к выпивке. Вчерашний вечер Тэмин помнит как-то смутно. Но, судя по недовольному выражению лица лидера, он что-то успел натворить. — Ну, и как ты себя чувствуешь, мелкий пьяница? Онью только тяжело вздыхает, когда ловит испуганно-виноватый взгляд младшего. Он, кажется, очень сожалеет. Правда, пока что сам не знает о чем. По немного растерянному выражению лица лидер понимает, что тот не особо хорошо помнит, что произошло. Но это не отменяет разговора. — Ты же уже взрослый человек и сам прекрасно знаешь, кто мы, где мы и в каком положении, — отчитывает, словно маленького ребенка, не обращая внимания, как кривятся губы того. — Да, я тоже виноват, что не уследил, но тебе же не пятнадцать лет. Если уж ты айдол, ты должен ответственно к этому относится. Знаешь, сколько бы ребят хотели оказаться на твоем месте? Очень много. Сотни, а, может, и тысячи, — в голосе Джинки нет ни капли злости, и от этого еще страшнее. Потому что в нем только сожаление и какая-то обида. Но, кажется, кое-кто до сих пор окончательно не протрезвел. Иначе как объяснить то, что Тэмин неожиданно вскидывает голову и пристально смотрит прямо в глаза напротив. Если честно, ему очень надоело, что все считают его ребенком. Глупым маленьким ребенком, неспособным принимать самостоятельные решения. — Хен, ты прав, я уже совершеннолетний. Взрослый. Не так ли? — в глазах макнэ тоже появляется обида. — Почему ты отчитываешь меня так, будто бы я неделю вместо школы бухал? Обычно Тэмин не плачет, но сейчас на глазах появляются слезы. От несправедливости, как ему кажется. И от того, что Джинки, правда, смотрит на него, как отец на провинившегося сына. — Взрослый говоришь? Я промолчу о последствиях, которые могли бы быть, если бы тебя увидели шаволы. Но ты подверг опасности своего друга. Не хочу даже думать, что с ним могло произойти ночью, — Онью качает головой. — Ты меня очень разочаровал. Правда. Если бы с Чонином что-нибудь случилось, что бы ты сейчас делал? Говоришь, не ребенок? А как объяснить то, что твой лучший друг и тонсен, между прочим, среди ночи ушел в репетиционный зал, а ты спокойно спишь? — Точно. Где Чонин? — тут же спохватывается Тэмин, буквально подскакивая с кровати. — Хен, я же… Я же правда… Теперь Тэмин понимает, почему Онью выглядит так. Понимает, что что-то случилось. Только бы ничего серьезного… С Чонином же все хорошо? Несмотря на то, что вчерашний вечер он помнит мягко говоря не очень хорошо, внезапно возникает нехорошее ощущение. Макнэ смотрит на Джинки взглядом побитой собаки, умоляя, наконец, ответить на вопрос. От того, что старший молчит, делается страшно. Не выдержав, Тэмин почти падает перед лидером на колени. — Чунмен позвонил мне утром и был вне себя от ярости, — будто бы нехотя говорит Джинки, сжалившись над макнэ. — После того, как Чонин ушел от нас, он не вернулся в общежитие, а провел ночь в репетиционном зале наедине с собой и своими танцами. Кажется, снова сорвал спину. Не знаю точно. Что между вами произошло? — все-таки спрашивает он, впрочем, не особо надеясь на какой-либо ответ. — На самом деле, ничего криминального, — отвечает макнэ спустя пару минут. Воспоминания накатывают внезапно и какими-то отрывками. — Кажется, Чонину позвонил Кенсу, чтобы отругать за то, что тот сбежал. Мне немного неловко об этом говорить, но Чонин назвал его «хеном» и мне стало обидно. Напоминаю, я перепил. Вот я и спросил его, почему он никогда не зовет «хеном» меня? Но ничего такого не было. Но не только я пил, — смущенно опускает глаза в пол. — Я, правда, не понимаю, на что Чонин обиделся. Извини, мне нужно идти. Хочу позвонить ему. Джинки кивает, чувствуя, как младший беспокоится за своего лучшего друга. Ну еще бы. Ведь по сути он, как старший, должен был оберегать Чонина. Должен был быть внимательнее к нему. Более того, ни один раз же уже они об этом говорили. И что теперь делать? Ну, в любом случае, лидер выполнил обещание, данное Чунмену и теперь можно с легким сердцем снова ложиться спать. *** Долгие гудки уже начинают нервировать Тэмина. Кажется, на этот раз Чонин всерьез на него обиделся. Так, что даже не хочет разговаривать. Только бы с ним не случилось ничего серьезного. Обычно он не говорит никому, когда спина или поясница дает о себе знать. Разве что иногда приходит к Лэю и просит его помочь. Ну это когда уже становится совсем хреново. Но сейчас, видимо, отметка «хреново» ушла еще ниже. Потому что в другое время он бы никому не показал своей слабости. Зачем? У лидера хватает проблем и поводов для беспокойства и без него. — «Да?» — за своими мыслями Тэмин и не замечает, когда ему отвечают. — «Здравствуйте, Тэмин-ши. Что-то случилось?» Голос на том конце провода кажется очень уж раздраженным. Похоже, он злится. Очень сильно злится. Зря, наверное, макнэ шайни позвонил ему. Хотя… Нет, не зря. Помимо раздражения в голосе слышатся отголоски боли. Тэмин тяжело вздыхает. — «Чонин-а, как ты?» — неловко интересуется старший. — «Все нормально», — Чонин едва заметно хмыкает. — «Но надеюсь, и с Вами все хорошо», — сильнее всего выделяется «с Вами». — «Прошу прощения, мне нужно идти». — «Чонин-а, прекрати, пожалуйста», — совсем тихо просит Тэмин, стараясь скрыть дрожь в голосе. — «Ты же знаешь, что я просто перепил. Прости, если я чем-то обидел тебя. Я, правда, беспокоюсь о тебе». Все это время Кай лежит на кровати на спине, всеми силами душа в себе обиду. Он знает, что это очень глупо и невежливо по отношению к своему лучшему другу. Но, наверное, всему виной непрекращающаяся боль в пояснице. Настроение просто ужасное. К тому же, кажется, голова сейчас просто взорвется. От этой боли хочется просто умереть. Поэтому звонок Тэмина пришелся очень уж не кстати. У Чонина не получается остановить свой сарказм. — «Тэмин-сонбэ, у меня сейчас нет настроения. Если у Вас больше нечего мне сказать, до свидания», — и просто сбрасывает звонок, заставляя старшего огорченно выдохнуть и застонать от безысходности. *** Следующие несколько недель, а, может, и месяцев превращаются для Тэмина в персональный ад. Они и раньше-то с Чонином не так часто виделись, но хотя бы практически каждый день созванивались. Теперь же младший принципиально не берет телефон или же отвечает максимально холодно. Что ж, если так подумать, Тэмин добился своего. Добился того, чтобы Кай обращался к нему официально. И сейчас макнэ сияющих очень сильно об этом жалеет. Потому что, похоже, он теряет своего лучшего друга, который был рядом на протяжение многих лет. Конечно, есть еще и Тимотэо, с которым они дружат с младшей школы и который сейчас поддерживает нейтралитет, общаясь и с тем и с другим, но все равно… Без Чонина Тэмин очень сильно скучает. И не сосчитать, сколько раз он пытался попросить прощения. И, вроде бы, младший уже так не злится… Просто общается с ним так же, как и с другими сонбэ. То есть на уровне «привет-пока». — Чонин-а… — наверное, Тэмину очень повезло, что как раз сейчас наступило время концертов всей семьи СМ. По крайней мере, он может беспрепятственно видеться с Каем. Что же касается самого Чонина, то он, если честно и сам не понимает своего глупого поведения. Ведь он же тоже безумно соскучился по постоянным разговорам, объятиям и просто по времени, которое принадлежало только им двоим. Да, звучит немного странно, но факт остается фактом. Все-таки это лучший друг. Ссоры случались и раньше. А как же без этого. Вот только больше двух-трех дней они никогда не длились. Чонин готов уже плюнуть на свою гордость и великодушно простить Тэмина. Особенно теперь, когда они постоянно находятся рядом. Но Чонин бегает, прячется, но ничего не делает. Просто не может пересилить себя. Боится. Чего? Он и сам не знает. Наверное, того, что старший начнет над ним смеяться или еще чего хуже. — Чонин-а. … — Чонин-а, пожалуйста. … — Нини. … — Ну, Нини. … — Чонин-и. … — Твою мать, Ким Чонин! — после концерта Тэмин все-таки не выдерживает. Глаза макнэ расширяются, когда он видит, как, оступившись, лучший друг в буквальном смысле летит со сцены. Вернее, со ступенек. К счастью, сразу следом за ним по лестнице поднимается Чунмен, который испуганно охает, но успевает поймать танцора. Правда, падают они уже вдвоем. В общем, Чонину крупно повезло. Хоть он и довольно сильно прикладывается локтем об пол. Больно. Но могло быть и хуже. Несколько секунд Кай ошалело смотрит в одну точку перед собой, не слыша ничьих голосов. Ударился он несильно. Скорее перепугался чуть ли не до смерти. Вон, аж побледнел весь. И почему с этим ребенком постоянно что-то случается? Ну неужели нельзя быть хоть немного поаккуратнее. — Ты в порядке, Чонин-а? — негромко интересуется лидер, придя в себя. Он тоже испугался, но, конечно, не так сильно. Ну, еще бы. Помнится, Чонин уже падал. Он, вообще, часто падает. И уже неоднократно получал травму ноги. Пару раз вполне серьезную. Так, что становился вопрос о продолжении им танцев. Этого бы Ким не смог вынести. Ведь для него нет ничего важнее сцены и танцев. — Да, — отзывается как-то слишком уж вяло. Чунмен поднимается первым и помогает встать младшему, тут же благодарно улыбаясь и кивая какой-то девушке из стаффа, протягивающей им бутылку воды. Самому ему не особо нужно, а вот Чонину — да. Тот, похоже, до сих пор находится в некотором подобии шока. — Выпей-ка водички, — Сухо протягивает Каю бутылку, придерживая ее пока тот жадно глотает живительную влагу. Потому что чувствует, как продолжают подрагивать чужие пальцы. — Пойдем? — спрашивает. Выдохнув, Чонин неуверенно кивает и первым поднимается на сцену. Бутылку он, впрочем, оставляет у себя. На всякий случай. К счастью, на их минутное отсутствие никто не обратил внимания. Ну, по крайней мере, никто из фанатов. Ребята-то, конечно, видели, что случилось. Это видно по их обеспокоенным глазам. И по тому, как Кенсу тут же протягивает руку, помогая младшему подняться. Потому что как бы он не ругался на него, все равно очень любит и не может перестать переживать за него. — Нини, боже, ты в порядке? — испуганно спрашивает Тэмин, не обращая ни на кого внимания и затаскивая бледного младшего в толпу. — Стоять можешь? Выглядишь неважно. — Все хорошо, — отвечает Чонин едва слышно, совершенно позабыв о прошлой обиде и о надобности держать маску. — Но можно я на тебя немного обопрусь? Голова что-то кружится. Тэмин, не говоря ни слова, приобнимает Кая за талию и притягивая его поближе к себе. Чтобы скрыть того от посторонних глаз. Не стоит ему в таком состоянии попадать под объективы камер. Наверное, не хорошо так думать, но Тэмин даже рад, что с Чонином случилось нечто подобное. Потому что сейчас тот напрочь забыл о ссоре и снова рядом. Как же макнэ шайни соскучился по теплому боку друга рядом с собой. — Может, тебе не следовало подниматься на сцену? Совсем бледный. Я не поймаю тебя, если свалишься в обморок. Шумно выдохнув, Чонин чуть поворачивает голову к Тэмину и несмело улыбается ему. Он, конечно, помнит о ссоре, но сил продолжать ее нет. Ни сил, ни желания. В обморок Кай падать, вроде, не собирается, но голова кружиться не перестает. Приходится практически висеть на старшем. Болит только ушибленный локоть, но, наверное, участник ЕХО просто очень перепугался. Вся жизнь перед глазами пронеслась. Если бы не Сухо, все могло бы закончиться очень плохо. — Я в порядке. Правда. Сейчас все пройдет. — Держи, - неожиданно к парням оборачивается Донхэ и протягивает Каю бутылку. — Это вода с аспирином. Итук-хен всегда на всякий случай добавляет в одну бутылку таблетку. Ну, после того, как сначала я в обморок на сцене упал, а следом за мной сразу после концерта и Хекджэ. Пей. Станет лучше. Подрагивающими руками Чонин берет бутылку и кивает. По-хорошему надо было бы поблагодарить, но в горле пересохло и сказать ничего не получается. И, вроде бы, он совсем не ударился, но плохо просто жуть как. Наверное, дело в том, что в последнее время кое-кто слишком много тренировался. И сегодняшнюю ночь тоже. Поэтому неудивительно, что едва не хлопнулся в обморок. — Спасибо, Хен, — вместо него говорит Тэмин, мило улыбаясь и помогая младшему сделать большой глоток. — Ему это, и правда, необходимо. Сияющий макнэ, обеспокоенно поглядывая на Кая, аккуратно поглаживает его по руке, как бы прося немного потерпеть. Сейчас идут последние минуты концерта и осталось только попрощаться с фанатами. Поэтому скоро можно будет уйти со сцены. Главное, чтобы кое-кто смог продержаться минут пять-семь. — Все в порядке, — неожиданно шепчет Чонин, чуть заметно посмеиваясь. — Не смотри на меня так, будто я сейчас прямо тут без чувств свалюсь. На это Тэмин ничего не отвечает, но про себя тихо радуется. Раз младший начал острить, значит, совсем скоро все, действительно, придет в норму. Что ж, это очень хорошо. *** — Чунмен-хен, — когда, наконец, все заканчивается и участники со спокойной душой получают разрешение отправляться по своим гримеркам, Тэмин первым делом вылавливает лидера другой группы. — Чонин, кажется, не очень хорошо себя чувствует, — говорит, передавая младшего из рук в руки. Сухо окидывает своего танцора обеспокоенным взглядом, жестами подзывая к себе Чанеля. Все-таки рэпер сильно выше лидера и Каю явно будет удобнее на него опираться. Хотя, кажется, сейчас все уже более или менее в порядке. Бледность с лица Чонина ушла, уступив место легкому румянцу. Да и держится он практически самостоятельно, улыбаясь и махая своим любимым Эри. — Спасибо, Тэмин-а, — говорит Чунмен, когда рэперы скрываются из виду. — Сегодня вечером все собираются в ресторан, вы-то идете? Хотел спросить у Онью-хена, но он куда-то убежал. — Не за что, — улыбается тепло-тепло, но смущенно. Потому что знает, что тот в курсе их ссоры. — Минхо-хен и Джонхен-хен точно идут. Ки-хен пойдет, если не сильно устал и если будет настроение. Опять он всю вторую часть концерта проревел. Насчет Онью-хена, а не знаю. А я не пойду. После прошлого раза Хен мне запретил, — отчитывается Тэмин так, будто у его группы появился новый лидер. — Ладно. Еще увидимся. И… вы хорошо поработали, — слегка поклонившись, Сухо убегает на поиски своих «деток». *** Уже около часа Чонин сидит на диване перед телевизором, глядя в одну точку и дуясь на своего хена. Ну еще бы. Его же просто бросили. Оставили одного. Запретили идти на вечеринку. Хотя, конечно, расстраивает не это. В общежитии ничего съедобного нет, а заказывать еду лень. Вообще лень куда-либо вставать. На самом деле Кай чувствует себя превосходно. Устал немного, но с кем не бывает. Для айдолов это привычное состояние. Но Чунмен, видите ли, решил, что ему нужно отдохнуть. Слишком пусто и одиноко. Даже Кенсу, не особо любивший тусовки, смылся вместе со всеми. Предатель. Чонин сильнее заворачивается в плед, оставляя снаружи один лишь нос, и тяжело вздыхает. Да, денек сегодня выдался крайне утомительным. Еще и это падение. Хорошо, что Чунмен оказался позади и успел поймать. За это танцор будет вечно ему благодарен. В этом падении, по правде говоря, есть один бесспорный плюс: хотя бы на короткое время он оказался рядом с Тэмином. Кстати о нем… Боже, как же Чонин соскучился. Хотя, конечно, сам виноват. Это же он уже несколько месяцев отказывается идти на примирение. И почему? Просто ужасно стыдно. Как объяснить эту глупую обиду? Уже же говорили. Но Тэмин все никак не хочет понять, что у Кая и так слишком много хенов. Не может понять, что ему иногда хочется почувствовать себя равным. У него ведь практически нет друзей-ровесников. Для Сехуна он сам хен. Для Чимина из BTS — тоже. Для Тимотео из HOTSHOT — тонсен. Хотя… На самом деле, Чонин понимает желание Тэмина. Если у него самого практически нет ровесников, с которыми можно общаться неформально, то у Тэмина почти нет тех, кто его младше. Разве что Чимин… Но с ним они видятся очень редко. Поэтому ему хочется хоть для кого-то быть хеном. И вот что теперь делать? Каким образом он среди ночи оказывается около общежития сияющих, остается для всех загадкой. В том числе и для самого Чонина. Просто в один момент танцор понимает, что так больше не может продолжаться. Понимает, что ему срочно нужно поговорить с лучшим другом, которого, должно быть, обидело такое поведение. Нужно срочно попросить прощения и вернуть общение в прежнее русло. Это ведь так просто. Всегда было. Просто кто-то глупый маленький ребенок, которому нельзя пить. Как и второму. Впрочем, сейчас это неважно. Из разговора старших Чонин узнал что Тэмин сегодня под домашним арестом, а значит у него есть все шансы с ним увидеться. — Кай? — макнэ шайни открывает дверь не сразу и судя по тому, как он трет глаза, кое-кто до этого спал. Точно. Сейчас же уже почти час ночи. Ким чувствует прилив жгучего стыда за то, что разбудил и, вообще, приперся без приглашения и предупреждения, и смущенно опускает глаза вниз. Закусив губу, он уже собирается сбежать. К тому же, его немного пугает то, что Тэмин назвал его сценическим именем. Злится? Или обижается? — Проходи скорее, — старший, наконец, отмирает и отходит в сторону, пропуская Чонина внутрь. — Извини, я, кажется, вырубился. По правде говоря, танцор сияющих до сих пор не может поверить, что сейчас перед ним живой человек. Он уже и отвык от присутствия Чонина в своем общежитии. Как он, вообще, тут оказался? Похоже, кое-кого тоже не пустили на вечеринку. Чуть склонив голову на бок, Тэмин продолжает глупо моргать. Это же не сон? Хотя… Раньше Чонин непременно бы сразу прошел на кухню, заглянул в холодильник, а потом развалился бы на кровате друга с компьютером и какой-нибудь закусью. Ну, и с Тэмином рядом, конечно. А сейчас… Он просто нерешительно замирает в коридоре, боясь пошевелиться. Имеет ли он права пройти после того, что произошло? Или, может, нужно сначала извиниться? Холодный Кай никогда не извиняется. Вернее, не извинялся. Но перед Тэмином нужно. Это же, ну, Тэмин. Лучший друг. Не хен, а именно друг. Из раздумий его вырывает негромкий голос Тэмина, разговаривающего с кем-то по телефону. А потом он улавливает одно единственное слово «курица». Он же не решил его покормить? Нет же? Или да? Чонин поднимает испуганный взгляд на старшего, который уже называет адрес. — Пойдем, — отложив телефон, Тэмин подталкивает подвисшего друга в сторону своей комнаты. — Все в порядке, Чонин-а? — спрашивает на всякий случай. Мало ли. Вдруг что-то случилось. Тот только кивает, покорно следуя за хозяином общежития. Вернее, одним из хозяинов. Он очень рад, что его не выгнали. А могли бы. И это было бы правильно, по его мнению. Хотя… Если бы Тэмин выгнал его, многолетней дружбе мог бы прийти конец. На какое-то время. Потом все равно бы помирились. По-другому и быть не может. Несколько долгих минут танцоры сидят молча, буквально чувствуя повисшее между ними напряжение. Оба хотят заговорить, но не знают, с чего начать. А потом Чонин не выдерживает. Уткнувшись взглядом в свои колени, он делает глубокий вдох. — Прости меня, — выпаливает младший, втягивая голову в плечи. Тэмин слышит неуверенность и смущение в голосе друга, невольно улыбается и кладет руку на его плечо. Потому что чувствует, как тот подрагивает. Замерз? Или так сильно нервничает? Кстати, только сейчас Ли замечает, что в комнате, и правда, прохладно. Окно-то приоткрыто. Знакомая рука на плече помогает немного успокоиться и расслабиться. Чонин расправляет плечи и поворачивается к старшему со своей привычной теплой полуулыбкой, чуть склоняя голову на бок. После того, как главные слова произнесены, становится в разы легче. И напряжение будто бы постепенно рассеивается. — Прости, Тэмин-а, — снова искренне извиняется Кай и укладывается на чужое плечо, чувствуя жуткую усталость после сегодняшнего дня. — Ты же знаешь, в тот день я тоже пил. Поэтому… Мне ужасно стыдно, — говорить, не глядя на собеседника, гораздо проще. — Мне очень стыдно за то, что я устроил, Тэ. Правда. Не стоило оно того. Кажется, мне не следует пить… И я соскучился, — последние слова он произносит практически шепотом. — Я тоже скучал! — громко вскрикивает Тэмин, заставляя младшего подскочить от испуга. — Какой же ты глупый, Чонин-а. Это ты меня прости. Хоть я уже и извинился, наверное, тысячу раз, все равно, — он легко поглаживает его по волосам. — Все хорошо. Ты же больше не дуешься? Не дуешься же? — Знаешь, — от облегчения, что все, наконец, закончилось, глаза Чонина начинают слезиться. — даже в школе у меня не было друзей моего возраста. Наверное, потому что я занимался балетом. Ну, ты понимаешь. Из-за этого у меня и среди трейни не было друзей, — танцор тяжело вздыхает, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Никакой он, оказывается, не холодный Кай. — У меня было так много хенов и тонсенов, но ни одного настоящего друга. Ты стал первым моим другом, Тэ. Поэтому… — договорить сил не хватает, но все и так понятно. Только сейчас Тэмин понимает, почему Чонин всегда так резко реагировал. Только сейчас понимает, хотя этот разговор уже неоднократно состоялся. А ведь и правда. Если подумать, в дни стажерства Кай, действительно, ни с кем не общался. Был нелюдимым и замкнутым в себе ребенком. Наверное, поэтому Тэмин и не смог остаться в стороне. Особенно, когда выяснилось, что этот паренек просто жить не может без танцев. А танцует он великолепно. Так что старший не мог не подойти и не предложить сходить вместе пообедать, а потом продолжить репетировать. Вспоминая это сейчас, он понимает, что Чонин имеет в виду и что для него значил и значит он, Тэмин. — Торжественно клянусь, что больше не буду заикаться об этом. Даже в шутку, — смеется Ли. — Кажется, курицу привезли. — замечает, когда слышит стук в дверь. Когда Тэмин возвращается с тарелкой курицы, то сразу замечает, что младшему та уже, в общем-то и нужна. За пять минут он уже успел нормально улечься на кровати и отрубиться. Да, видимо, сильно устал сегодня. Ну еще бы. Интересно, сколько он спал во время подготовки? Часа три-четыре в день, наверное. Как и всегда. Вздохнув, макнэ притаскивает из зала плед, накрывает им младшего и пристраивается рядом. Но перед этим вспоминает, что нужно сделать кое-что еще. Он хватает свой телефон и быстро набирает смс-ку. «Хен, ты только не злись. И не ругайся сильно. Передай, пожалуйста, Чунмен-хену, что Чонин у нас. С ним все в порядке. Уже спит. P.S: Мы помирились, хотя и ничего не пили. Попроси Чунмен-хена не убивать Чонина, когда он вернется домой.» Нажав кнопку отправить, Тэмин укладывается рядом с Чонином и со спокойной душой засыпает, дав себе слово, что впредь будет более внимателен к своим друзьям.