Пыль и звёзды

      Если вы заметите какие-то ошибки и неточности, но сообщите это через ПБ или напишите мне в ЛС :)       Он наблюдал за тем, как тонкие, белые пальцы изящно перебирают алые яблоки в корзине. Белое создание, будто сотканное из снега и льда, покрытое кровавым плащом будоражило кровь в его венах. Он хотел это существо всем своим нутром, отчего внутренний волк жалостно выл, когда мужчина всё также неподвижно наблюдал за ним, не предпринимая никаких попыток завладеть им. Этот волк скрёб острыми когтями грудь, смотря на тонкий стан мальчишки и такие же тонкие запястья. Он мог бы подойти сзади к нему, повалить на землю и кусать его плечи, облизывать губы и проникать в него снова и снова. Только разум шептал, что так делать не стоит. Отпугнешь мальчишку — и всё, не получишь того заветного плода, от которого внутри всё взрывается ярким фонтаном чувств. А получить хотелось, и даже больше — он собирался его получить. Только прекрасно понимал, что насилием это вряд ли удастся сделать. Люди такие хрупкие создания, их психика не способна выдержать даже такой пустяк, как физическая боль. А уж этот мальчишка — тем более. Тут нужно действовать осторожно и внимательно. Для оборотня этот процесс представлялся как выпутывание бабочки из паутины: одно неосторожное движение — и всё кончено. Оттого он так сильно бесился. Ему приходится думать, как человеку, включать разум, а не идти на поводу инстинктов, как он и делал последние десятилетия: убивая и получая то, что хотел. Чёртово белое создание будто специально выгибало спину, когда подбирало упавшие фрукты из корзины. Так пошло кусая губы, протирая их об алую ткань. Это было невыносимо. Напряжение чуть ниже пояса плохо давало думать, отчего волк тихо рычал на листья кустарника, в котором по воле случая оказался. Мальчишка лишь устало поглядывал на мир вокруг своими невообразимо серыми глазами. Волку они напоминали листья эвкалипта цинерия, с тонкими, зеленоватыми прожилками. У него самого же были светло-карие, будто медовое золото, и источали невообразимую мощь и силу.       Прошло некоторое время, прежде чем парень скинул с себя красный капюшон, внимательно разглядывая местность вокруг. Волк испуганно сжался, пытаясь слиться с кустом. Неужели заметил? Сейчас подойдёт, и с криком убежит от него, так и не позволив тому попробовать на вкус это хрупкое тело? Но мальчишка не собирался подходить к кустам, в которых так неприлично поглядывал на него оборотень. Его холодные, но любопытные глаза уставились куда-то совершенно в другую сторону, туда, где рос величественный дуб. Он осторожно отложил плетённую корзинку в сторону, подходя к корням дерева, что-то там разглядывая. Лишь благодаря своего волчьему слуха, волк сразу догадался, почему мальчишку потянуло туда: какое-то существо затрясло там в ловушке, отчего жалостно фыркало и пищало. Мальчик осторожно обступил белый комок, разглядывая зверушку. Кролик дрыгал своими длинными лапами, пытаясь выбраться из верёвок, но лишь запутывался ещё сильнее. Паренёк подошел к кролику ближе, прикасаясь к белоснежной шёрстке, отчего животное испуганно замерло, будто ожидая удара. Он не хотел причинить тому боль, однако распутать создание как-то надо было, а процесс этот мог быть достаточно неприятным. Мальчик гладил маленькую голову кролика, стараясь как можно аккуратнее выпутать его лапки. Животное заметно расслабилось, а волк наоборот — напрягся, злобно скаля клыки. Как же так получилось, что этот мерзкий, трусливый комок шерсти удостоился таких нежных прикосновений белых рук? Что-то странное и жгучее бурлило в его венах, на секунду приобретая красноватый оттенок, вставая ало-бардовой стеной перед глазами. У людей это называется ревностью, хотя в волчьем мире такого понятия и вовсе не существовало.       «То, что моё, должно быть моим.» — твердило негласное правило этих стай, и, непременно, это «что-то» начинало принадлежать могучему роду когтистых и клыкастых. Но, однако, сейчас это правило приобрело какое-то странное, не ощущаемое раньше чувство, от которого внутри всё сжималось в комок, а демон выл, просясь наружу. Этот мальчик не принадлежит ему, однако, это был лишь вопрос времени. Хищное волчье сердце не собиралось отпускать такую яркую дичь.       — Вот так… хорошо… почти… получилось! Ну что ж мисс пушистик, вы теперь свободны, — вдруг услышал он голос, прорезающий тишину леса. Мальчишка поднял кролика с земли и начал гладить его по мягкому ворсу волос, сажая на колени. — Или может ты мистер пушистик? — озадаченно спросил он, а кролик лишь одобрительно фыркнул носом. — Вот оно как. Это хорошо. А я вот, к бабушке спешу. Хотя, ну как спешу, вот, тебя выпутываю из силков. В следующий раз будь осторожен, меня поблизости может не оказаться, а ловушек то в этом лесу полным-полно, — весело засмеялся мальчик. — Но чего уж там, я и правда не тороплюсь. А бабушка, так, побухчит немножко и успокоится. «Вот же юноши пошли, совсем потеряли бдительность, по лесу гуляют…» и бла-бла, — передразнивает он.       Волк будто впервые слышит звуки: поднимает высоко уши, пытаясь вкусить каждый слог, каждую букву своим острым слухом, наслаждаясь мелодией голоса, посравнимой лишь с птичьим пением. Он почти никогда так внимательно не слушал. Мальчик говорил редко, а вернее почти никогда, однако, в такие моменты, когда он слышит этот звук, исходящий сквозь мальчишечьи губы, волку становится дурно, а в неком подобии штанов и вовсе — тесно. Алые губы смыкаются и размыкаются, показывая белые льдинки зубов парня. Он рассказывал бедному кролику о чём-то ещё, но волк давно уже потерял суть одностороннего монолога, слушая лишь вибрации легкого баритона звуков. Наконец, спустя некоторое время, тот его отпустил, лишь коснулся на прощание пушистого пумпончика-хвоста.       — Наверное тебе пора к мисс Пушистик? Нынче смеркает рано, — тихо произнес тот, разглядывая тонкий слой инея на траве, — Скоро зима, — мальчик тяжело вздохнул, подбирая корзинку и вставая на ноги. — Иди, поздно уже.       Кролик ещё что-то пофыркал на прощание и удалился в даль леса. Однако волк не собирался так просто отпускать это гадкое белое недоразумение, с торжеством замечая, что сегодня на ужин у него намечается кроличье рагу.       Мальчик аккуратно отряхнулся от лесной грязи и листьев, направляясь по тропинке к домику у самого края леса. От причитаний бабушки ему было не сбежать.       Волчья нора же была вовсе в противоположной стороне от старушечьего дома. Бросив на парня прощальный, печальный взгляд, он кинулся рысью за кроликом, собираясь приготовить из того прекрасное лакомство. Уже на полпути к дому, он все же успел догнать пушистое несчастье, вгрызаясь в его шею острыми клыками и чувствуя металлическую кровь на губах.

***

      — Фу, лохматый, чем это воняет? — протянула рыжая, входя в берлогу волка и разглядывая мужчину у стола, — Тут кто-то сдох?       Тот лишь насмешливо взглянул в ее сторону, силясь с раздражением.       — Не забывай к кому приходишь, Грет, — напомнил он, разделывая кроличью тушку ножом, — Я вообще-то оборотень, таким и должен быть запах в моем доме.       Грет лишь пожала плечами, подходя ближе к нему, и махая длинным рыжим хвостом, будто бы невзначай проводя белым кончиком по своим нежно-розовым соскам. На ней не было ни верхней, ни нижней одежды — видимо прибежала к нему сразу в лисьей форме.       — Я тоже хищница, не забывай, однако у меня дома пахнем не так… специфично, — она поморщила свой вздернутый носик, подходя ближе к волку, и шустро заползая тонкими пальцами в его штаны. Грет обхватила плоть оборотня у основания, сжимая сильнее. Волк лишь нахмурил брови, убирая её руки окровавленными пальцами.       — Грет, ты же знаешь, что ничего не выйдет, — коротко бросил он.       Та лишь раздраженно цокнула, отходя от него и садясь на некое подобие кровати. Конечно она понимала, что ей ничего светит не может, но попробовать ведь стоило, правда? Только вот этот балбес совершенно зациклился на своем «нежном и таком хрупком» мальчике, что иногда и вовсе забывал про её присутствие, когда она приходила к нему в гости. Её это одновременно и обижало и забавляло. На своём веку она повидала много оборотней и всякого рода нечисти, однако такого глупого романтика она встречала впервые. Хотя стоило дать должное, этот мужчина был вовсе не обычным оборотнем, а самим Истинным. Таких Истинных оборотней на всем белом свете осталось мало, из-за ряда проблем, с которыми они постоянно сталкивались. Большая часть оборотней относилась либо к паразитам, либо к перевёртышам, либо к потомками Истинных. Сама же Грет принадлежала к третьей группе, иначе бы этот ворчливый, и вовсе не пугающий мужчина с ней бы не заговорил. Он был слишком высокого мнения о себе.       — А что это? — любопытно протянула Грет, — Неужели кроличье рагу? Не думала, что ты фанат таких изысков.       — Да вот, мой мальчик спас его из силков, так ещё и уделил ему незаслуженную нежность и ласку. Я считаю, что мясо присоленное мальчишечьей нежностью должно готовиться с особым вкусом, — он весело засмеялся, поглядывая на нахмуренную мордочку лисицы, — Ты чего такая?       Она лишь покачала головой.       — Да, дело туго, — заключила Грет, расчесывая свой хвост. Она любила вкусно поесть, однако она прекрасно понимала, что волк убил кролика вовсе не из-за вкусного мяса, а из-за ревности к «своему мальчику». Вот тут ей стало действительно жутко, но она старалась не подавать виду. Всё же тот не представлял для неё никакой опасности. Одно дело гоняться за кроликом, а другое — за быстрой и хитрой лисой. Она передернула плечами от этих мыслей, вновь натягивая на себя весёлый вид, — глупый волк.       Он не обратил на это никакого внимания, свыкшись с мыслью, что она будет ругать и обзывать его за всё, что бы он не делал.       — Будешь? — спросил оборотень, скорее с привычки, чем от вежливости. Лисица лишь весело кивнула и собиралась сказать что-то ещё, наверняка, язвительное, но вдруг снова нахмурила брови и выпятила нижнюю губы.       — Слышал что за вести по лесу бродят? — волк лишь посмотрел на нее как на полоумную и покачал головой. Предсказуемая реакция для домоседа, выходящего на улицу лишь только для того, чтобы снова поглазеть на своего мальчика, либо чтобы пожрать, — Луо, это серьезно. По лесу ходит какой-то дикий чёрт. Ни один перевёртыш не возвращался после схватки с ним целым.       Теперь настала очередь волка хмурить брови, давая тонкой трещинке-морщинке появиться на лбу. Когда она называла его по имени, то он неосознанно передёргивал плечами. Его имени давно не знает никто кроме Грет, но это и понятно, ведь единственным существом, с которым он общался, была только она. Он так давно не слышал своего имени из чужих уст, что иногда становилось по-настоящему тоскливо. Только сейчас было не до грусти судя по лицу Грет. Она выглядела слишком серьезной для самой себя, её тонкие руки сжались на предплечье, а в глазах плескалось что-то едва уловимое, напоминающее тонкие нити страха. Но Луо прекрасно понимал, что этот страх обманчив и вовсе им не являлся. Она была зла, причем не на шутку.       — Будь аккуратнее, — чуть позже добавила она, закутываясь в махровое одеяло сильнее. — Мне кажется, с этим нужно разобраться. И я не знаю никого сильнее тебя в этом лесу. Ты самый настоящий Истинный, твоя сила в сотни раз превосходит силы других волков всех вместе взятых. Думаю… только ты и сможешь разобраться с этим, — она красноречиво поглядела на кролика, истекающего кровью и слюней.       — Грет, я не знаю… мне как-то по барабану что там в лесу твориться.       — А если эта чертовщина нападёт на твоего «хрупкого и нежного» мальчика, — нарочито язвительно передразнила она, — как ты потом заговоришь? Уверена, тогда пол леса будет лежать трупом за твоей спиной. Нельзя этого допустить, понимаешь? Он пока никого не убивает, лишь только калечит, но это вопрос времени.       Лисица никогда не просила у него помощи, поэтому тот был не готов к такому напору. Однако он прекрасно понимал её и даже хотел помочь, но не понимал как. Со времен Великой Охоты прошло больше двух десятков веков, это достаточно большой срок, чтобы забыть даже самые азы охоты на крупную дичь. Адалуолф надеялся, что это не будет сильно отличаться от охоты на мелкую дичь.       — Ну так что? Согласен? Я тебе помогу, — пообещала Грет, а оборотню ничего не оставалось, кроме как согласиться.       — Ладно, твоя взяла. Где произошло последнее нападение?       Грет облегченно выдохнула, прекрасно понимая, что выехала только на «его мальчике». Аргумент был железным и убедительным.       — Отлично, бегом за мной, — она глянула на труп кролика. — И засунь это куда-нибудь в холодное место. Я хочу поесть, после того, как мы со всем закончим.       Адалуолф кивнул, а лисица уже выбежала за порог, принимая свою звериную форму. В отличии от Истинных, Грет не могла полностью превращаться в человека, и, обычно, когда ей приходилось выбираться в людскую деревню, она скрывала свой единственный изъян в виде хвоста под длинным платьем даже в знойную погоду. В такие моменты она искренне завидовала лохматому волку. Но всё же, ей повезло больше, чем тем же самым перевёртышам или паразитам: у тех был целый ряд выдающих их частей тела и подобающее поведение. В случае с паразитами, они вселялись в живых людей, тем самым становясь полностью похожими на них, но с течением времени, у тех вылезал то хвост, то уши, да и долгое пребывание в теле живого человека губило как и самого носителя, так и паразита. Обычно больше двух дней такое не прокатывало.       Сейчас, несясь по лесу, Грета чувствовала себя хорошо, как никогда. Её красивый хвост извивался на ветру, будто красивая рыжая лента, ловя ветер в свои силки. Волк поспевал за ней, но перегонять не собирался — всё равно бы не вышло. Он не хотел мешать уединению лисицы, так ясно написанную на ее мордашке. Он уже привык, что Грета забывала совершенно обо всем и обо всех, когда бегала в облике лисы. Её предки — могучие Истинные лисы, обладали удивительной способностью нестись вместе с ветром, ловить его и даже летать. Только с каждым поколением эта способность испарялась, и от прежнего былого могущества осталась лишь неимоверная быстрота. Она будто убегала, ото всех, оставаясь совершенно одна, и оставляя компанию волка. Неверное, она ощущает себя такой же брошенной, когда Адалуолф начинает рассказывает о мальчишке.       Уже вбежав на первую опушку, Луо начал задумываться: а почему всё-таки ему надо что-то делать? Ему действительно было наплевать на жителей леса, с которыми он даже не был знаком. А зачем, когда ты твёрдо убежден в своей интровертности и не собираешься заводить знакомых? Гретта была уже далеко впереди, а волка обуревали ещё большие сомнения. Наконец они прибыли к назначенному месту. В воздухе витал еле уловимый аромат крови и пота, однако на траве трупов не наблюдалось.       — Ну, что думаешь? — спросила лисица, когда они остановились. Её мордочка еле заметно поморщилась — видать тоже почуяла запах.       — Очевидно, тут что-то произошло, — начал он, но заметив грозный взгляд Гретты, сразу же умолк.       — Луо, я серьезно. Может тебе и наплевать на всё и на всех, но не мне. Мне нужна помощь.       Оборотень лишь пожал плечами. Да, ей действительно были важны жители и он не понимал причины данного феномена, но спорить ему было некогда. Подойдя ближе к месту, откуда исходил запах сильнее всего, он удивленно поднял брови. Запах был подозрительно знакомым, однако он не решился делать предположений.       — Кого тут ранили? — спросил он. Смешение запахов всегда путало дело. Нос учуял не один запах крови, их было несколько.       — Волка — перевёртыша и медведя, — ответила рыжая, ближе подходя к нему, — а что?       Он лишь кивнул ей на траву и она наклонилась к земле поближе. Прошло несколько секунд прежде, прежде чем она удивленно подняла голову, и непонимающе посмотрела на волка, — Тут не два запаха крови. Есть ещё третий, причем человеческий.       Луо кивнул в знаке согласия. Да, вредителем был человек и это было хуже всего.       — Но если это действительно человек, то нам будет ещё хуже. Учитывая их жажду добычи… трофеи… кто же это может быть?       Она растерянно смотрела на оборотня, но тут же осеклась. Тот глядел на неё мрачно, будто уже перерезали пол леса. И тут же поняла: он знает. Знает кто этот человек.       — У меня есть предположение, — словно подтверждая её мысли, начал Луо. Однако она сразу поняла, что это не просто предположение, он точно был уверен в своих мыслях, — возможно, это… как бы сказать-то…       — Боже, говори же!       Волк мрачно ухмыльнулся.       — Я не Бог, дурочка, — но осознав, что она не оценила шутку, Луо всё же сознался, — слушай, скорей всего, это «мой» мальчик — хотя это уже под сомнением — красная шапочка.