В гостях

Они много пили, много говорили о прошлом, смеялись — не потому, что было смешно, а потому, что тогдашние проблемы и ценности теперь значили меньше, чем пустая коробка от лапши. Проведенные в Судзуране годы не сделали их другими — нельзя сделать лед из камня или землю из огня, но стали хорошей проверкой на прочность. Которую было приятно вспоминать, потому что они прошли ее. — Ничего, что я приехал? — спросил Генджи, когда Токио ушел выкинуть мусор. — Мы ведь сами тебя пригласили. — Иногда это значит: «Пошли нас нахер, и мы будем счастливы». — Случается, — ухмыльнулся Тамао. — Но не в этот раз. Мы правда тебе рады. Недосказанность продолжала существовать где-то в комнате, как использованная палочка для еды, незамеченная при уборке.

* * *

Здесь, за городом, ночами было очень тихо, и малейший звук разносился по дому без повреждений, словно укутанный в вату тишины. Приглушенные, оборванные всхлипывания. — Я схожу, — сказал Токио, поднимаясь с футона. — Не дергайся. — Не буду, — пообещал Тамао, зная, что Токио все равно не поверит. Тамао всегда бесила неуловимая связь между Генджи и Токио. Истончавшаяся порой до предела, она так и не порвалась. Даже теперь, когда они не виделись почти три года. Тамао надеялся, что время изотрет ее, как камень истирает веревку, но сейчас, когда Токио ушел в темноту, казалось, что так будет всегда. Генджи стоило даже не позвать — просто появиться на горизонте, и в Токио явственно проступала та вечно запертая дверь, куда Тамао не мог попасть. Он точно знал, что Токио не отдает Генджи чего-то такого, что мог бы отдать ему, и все же чужая близость напрягала. Это была комната, в которую ему не было доступа. Он не мог даже увидеть дверь, ведущую туда. Для этого требовался иной взгляд, иное зрение. Тамао закинул руки за голову, слушая шум сада за открытым окном. Токио вернется, когда сможет. Тамао доверял ему безоговорочно. Это был большой, но неизбежный риск, иначе паззл не сложился бы. Токио прилег рядом с Генджи, погладил по коротким теперь волосам, ничего не спрашивая. — Хуево, что я вам завидую, да? — спросил Генджи едва слышно, только для Токио. — Некритично, но да. — Токио говорил спокойно, будто считал нормой вести вот такие разговоры по ночам. Он всегда был таким, сколько Генджи его помнил. — Не стало б хуево, ты бы не приехал. Или приехал, но не остался на ночь. Тебе просто не понадобилось бы. Искать приют не требуется, когда есть куда и для кого вернуться. — Я вижу. Вы знаете, что дальше. Ты получишь диплом, Тамао приведет дом в порядок. Просто жизнь, да? Может, даже усыновите кого. — Удочерим. Не здесь, конечно. Мы подумываем уехать. Если получится. — Получится, если действительно захотите. У вас — получится. Разговор оборвался. Цикада стрекотала в темноте как маленький вертолет. Наверняка Тамао в их спальне тоже ее слушал. — А мог бы я оказаться на месте Тамао? — Генжи поднял голову, глаза чуть блестели в сумраке. — Если б все пошло не так? — Нет, — коротко отозвался Токио. Под ладонью неярко теплело плечо Генджи, знакомое как свое собственное, настолько же близкое. — Ты другой, Генджи. Все было бы иначе. — Теперь я понимаю отца. Когда нет чего-то своего, уже неважно, что вокруг. Но я не хочу так, как он. Не хочу к этому привыкать. — Как Идзаки? — помолчав, спросил Токио. — Сказал, что он так жить не сможет. Я его не видел... года полтора, наверно. — И не тянет? Генджи хмыкнул. — А чего бы я к вам приехал? Но если он так не может, все бесполезно. Его не переубедить. — Нет, конечно. Тебе придется выбирать. — Вам же не пришлось. — Потому что Тамао не ты, а я не Шун. У тебя ни с кем не выйдет так же, Генджи. Может выйти по-другому, если захочешь. — Я не уверен, что он не сломает мне нос при первом же слове. Теперь хмыкнул Токио. — Он тронулся из-за тебя головой в те пятнадцать минут, что тебя пиздили его ребята, и это уже не пройдет. Ты ни у кого не проходишь, Генджи. Подумай. Попробуй, если захочешь. Может, с первого раза и не получится, попробуешь снова. Ты же упрямый. Ты всегда поднимаешься. — Если знаю, ради чего. — Ну так ты и знаешь. — Я думал, главное — взлететь на вершину. — Нет. Главное — научиться летать. — Токио... — Горячие, сухие губы ткнулись куда-то в подбородок. Не поцелуй, просто контакт. Токио спокойно ждал. Генджи отстранился через пару вдохов. — Останешься до утра? — спросил он. — Хотя, наверно... — Останусь, — без сомнений ответил Токио. — А как же Тамао? — Он поймет. — Суки, — проговорил Генджи, засыпая, — все-то у вас просто. Пусть и дальше так будет...