18.06.20 Шапсугская
Как и во все предыдущие дни в этом доме, Вадим проводит раннее утро на кухне. Довольно улыбаясь и слушая негромкое звучание очередной мелодии из телефона, он в фартуке колдует за разделочным столом рядом с кухонной плитой. На отполированной чёрной поверхности кипятится содержимое кастрюльки, а чуть дальше, под крышкой в сковороде, томятся гренки. Одним глазом поглядывая за готовым вот-вот сбежать молоком, он одновременно дорезает батон. Вадим не скрывает от самого себя, что готовка для кого-то, кроме себя, доставляет ему безумное удовольствие. Пусть даже это и Аня Мельникова: строптивая заноза в заднице и личность с приличным списком проказ только за последний месяц. В душе понимая, что вчерашние её слова о его кулинарных навыках наверняка были сказаны с целью отвлечения внимания, он всё ещё надеется, что похвала была искренней. Однако случившееся за последние два дня доказало ему, что «надежда», да и «вера» тоже, мало применимы в адрес его подопечной. Вчерашнее утро выдалось совсем плохо. Желая приучить подопечную к режиму, Вадим попытался осторожно разбудить её. Отмахнувшись от него, как от жужжавшей над ухом мухи, та красноречиво улеглась спать дальше. Тогда он грубо и бесцеремонно стащил с неё одеяло и оставил оное в коридоре. Нехотя, Аня всё же явилась на завтрак всем своим видом выражая крайнюю раздражённость и недовольство, после чего получила план работы на день. На это последовала ожидаемая реакция и высокомерное напоминание, что уборка — вотчина самого Вадима. Ему это не понравилось, так что он тоже решил освежить ей память о том, кто из них двоих главнее. После этого разозлённая подопечная просидела остаток дня в своей комнате, а порученная им работа не сдвинулась ни на йоту. Лишь пару раз Аня с неохотой выползала на обед и ужин. Вадим решил девушку не трогать, подарив ей фантомную победу над собой и уделив всё возможное время на готовку. Однако масштабные планы прервала Мария Викторовна — добродушная и милейшая соседка, внешне и характером напоминающая ему ныне покойную бабушку по матери, чем растопила его сердце. Вручив ему в честь знакомства несколько баночек со свежим вареньем, бойкая старушка сразу направилась к сараю. Она отчаянно отнекивалась от его помощи, причитала и заверяла, что справится сама, но сдалась перед его настойчивостью, позволив потаскать за ней шланги и подмести крыльцо с террасой. Когда же она прошмыгнула обратно через калитку между их участками, Вадим уселся на крыльцо и с наслаждением закурил. Он с ностальгией вспоминал далёкое детство у бабушки, где за подобную работу получал заслуженные десять рублей и бежал в ближайший киоск за шоколадкой. Вот только спустя почти четверть века вместо «Алёнки» пополам с сестрой у него сигарета и одиночество. Остаток дня прошёл просто, даже скучно: ужин в компании молчаливой девицы, очередной просмотр форумов на тему обсуждения подопечной диванными критиками и консультация у Майкла по поводу смены пароля от вай-фая. Задумавшись о вчерашнем, Вадим в последний момент замечает, как молоко всё же пытается сбежать из кастрюльки. — Оп-оп! — он выключает горелку. Это не останавливает молочные планы, что уже вплотную приближаются к кромке. Вадим со звоном накрывает кастрюльку попавшейся под руку тарелкой, одновременно выкручивает нужный переключатель, ранее спутанный с соседней конфоркой. Пользуясь заминкой, он снимает крышку со сковороды, и в нос ударяет мощный яичный аромат, смешанный с сыром и зеленью. Однако наслаждение длится не больше пары секунд, за которые вытяжка успевает всосать весь клуб пара, оставляя его с лёгким послевкусием и требовательно урчащим желудком. Перелив горячее молоко в любимую стеклянную кружку, Вадим засыпает сверху кофе и помешивает, пытаясь угадать мелодию из плеера на ноутбуке по первым секундам. В этот раз плейлист выдаёт «Odyssey» в исполнении Hi-Finesse. Вадим замирает, вслушиваясь в плавное начало мелодии и наблюдая, как белое и чёрное закручиваются в кружке по спирали в безумном круговороте, создавая коричневатые завихрения. Смешиваясь друг с другом, они порождают нечто совершенно новое. Тем временем кухню наполняют всё более высокие ноты, вознося Вадима всё выше и выше, приближая к заветной кульминации первого акта. Он давно не слышал эту мелодию, а потому она отдаётся в душе яркими эмоциями. На секунду всё зависает в тишине, и даже его сердце пропускает удар, а глаза сами закрываются. На Вадима обрушивается инструментальный шквал, отчего его тело бросает в дрожь. Как в трансе, он цепляется за обезумевшую скрипку, а с каждым ударом в барабаны словно погружается в невероятный мир, полный приключений. В его сознании с огромной скоростью проносятся восхождения на горы и захватывающие дух пейзажи, детские улыбки у костра, невероятные битвы и буря эмоций. В конце этих видений он выбегает на лесную опушку и бесстрашно прыгает с края обрыва в неизвестность… Чувствуя, как душа медленно собирается в единое целое и возвращается на место, Вадим опустошённо открывает глаза. Молоко с кофе окончательно смешались, остались лишь тоненькие тёмные ниточки на коричневой глади. Где-то тихо доигрывает «Odyssey», словно осторожно возвращая его в реальность после промелькнувшей перед ним истории, полностью оправдывая своё название. Перевернув гренки и оставив их под крышкой, Вадим поднимает взгляд на часы, стрелки которых скоро пересекут отметку в восемь утра. Скоро придётся опять будить подопечную. Режим — это не только способ дисциплинировать девушку, но и необходимость, ведь уже завтра их ожидает ранний подъём для поездки в больницу к Соне, а затем за вещами Ани. Заглянув в духовой шкаф, Вадим подхватывает кружку и садится за обеденный стол лицом к рабочей зоне кухни. Наслаждаясь заслуженным отдыхом, он, следуя инструкциям, через ноутбук меняет пароль от вай-фая, с улыбкой попивая молоко с кофе — «кулинарное извращение», как Соня любила называть его молочно-кофейные безумия. Он так и хочет услышать очередное ворчание, но её здесь нет, и приятное наваждение затирается горькими воспоминаниями. Сосредоточившись на настоящем, Вадим переходит к изучению вопроса реабилитации и получения инвалидности для сестрёнки. Что-то в этом затишье подсказывает Вадиму, что сегодняшний день будет куда ярче, чем предыдущий. — Доброе утро, — как гром среди ясного неба звучит милый голосок в проходе. Вадим вздрагивает и удивлённо смотрит на подопечную. Свежая, только после душа, она сияет естественной красотой, и даже синие волосы придают её образу какой-то завершённый штрих. — Вкусно пахнет! — задорно заявляет она, подходя к плите и слегка наклоняясь, заглядывает под крышку сковороды. — А что это? — удивлённо спрашивает. — Гренки, — не менее удивлённо отвечает Вадим совсем незнакомой девушке, чей зад чётко очерчен натянувшейся на нём футболкой. Однако вау-эффект моментально развеивается, стоит лишь ему опустить взгляд чуть ниже, на монитор ноутбука, и вспомнить ночные переписки чужого аккаунта. Однако презрительный, холодный взгляд исчезает, стоит лишь лицемерной соблазнительнице обернуться на него. — А там что? — указывает на духовой шкаф. — Запеканка. — С мясом или макаронами? — всё так же весело спрашивает она. — Творог, — легко и просто отвечает Вадим, закрывая браузер с чужой страничкой подальше от случайного взгляда. — Специально для тебя. — Для меня? — Лёгкий, низкокалорийный и достаточно сытный. А то ты со своим бездельем скоро жиром покроешься на моей еде. Родные не узнают. Подопечная смеётся над его словами, с трудом доходя до стола и вытирая проступившие слёзы. — Я? Жирная? — возмущается она и бойко задирает футболку, демонстрируя лёгкие трусики и обнажая самый низ груди. Встав боком, победно хлопает себя по втянутому животу. — Никогда! Потому что сегодня обязательно приберусь в своей комнате. Честно! — лучезарно улыбается проказница. Отключив саундтрек «Бегущего по лезвию» и закрыв ноутбук, Вадим встаёт из-за стола и идёт к плите. — Тебя сегодня прям подменили, — ехидно замечает он, проходя мимо неё. — Чай? Кофе? Есть булочки, бутерброды, молоко. Всё на твой выбор. — Что у тебя в кружке? — любопытно спрашивает Аня. — Молоко с кофе, — обернувшись, отвечает Вадим. — Не кофе с молоком, а молоко с кофе? — подопечная улыбается краешком губ и, помедлив, спрашивает: — Можно попробовать? — Из моей кружки — нет. Налить? Тебе понравится! — он решает затащить её в свой клуб «кулинарных извращенцев». — Давай! — не то с интересом, не то отыгрывая роль, соглашается подопечная. Под хихиканье и до глупости не смешные оправдания о стрессе и плохом самочувствии, Вадим расставляет наполненные тарелки на обеденный стол и наливает ещё один напиток. Покончив с приготовлениями, усаживается как можно дальше от подопечной, в угол, где она сидела сутки назад. Как-то незаметно диалог, больше похожий на непрерывный монолог, перерастает в истории о пройденных школьных экзаменах, подругах и прочей чепухе. И во всём этом ловко избегаются все те «достижения», о которых Вадим читал в папке. Вполуха слушая, он изредка вставляет словечко, создавая для девушки иллюзию заинтересованности в разговоре. Сам он скептически пробует своё творение, макая кусочки запеканки в доставшееся от соседки варенье, и поглядывает на подопечную. С самой подачи блюда Аня, всем телом подавшись в его сторону со своего места, почти неотрывно смотрит на него, а во время еды пытается привлечь его внимание к своим губам. Встречаясь же взглядом, она легко улыбается или смущённо поправляет за ухо плохо уложенные волосы, чем обнажает тонкую шею. Даже без знакомства с ночными переписками подопечной, Вадим без труда видит в её действиях неуверенность и волнение, и даже чуточку борьбы самой с собой, как ему кажется. С каждой минутой она всё больше теряет контроль над своей мимикой и действиями, забывая о незначительных деталях, что становятся всё заметнее. Так, по-началу расслабленная и открытая поза становится нервной и скованной, спокойные брови теперь сосредоточенно сведёны, а недавно задорная улыбка уже совсем не похожа на искреннюю. Одновременно с этим, в глазах Вадима все движения и новый образ подопечной выглядят слишком… знакомо? В последний раз так неумело его клеила Катя в школьной столовке ещё в восьмом классе. Он усмехается от мысли, что подопечная надеется охмурить его столь топорными и не отточенными навыками, словно он её сверстник. Аня воспринимает его улыбку по-своему и застенчиво отворачивается, на что Вадим закатывает глаза. «Оскар ей», — мысленно саркастично аплодирует Вадим. — Расскажи о себе, — просит подопечная, а затем слизывает варенье с кусочка запеканки прежде, чем не спеша положить его в рот. — Чего это ты? — подобравшись, подозрительно спрашивает Вадим. — Да всё я, да я. Скажи хоть слово о себе. У тебя есть кто-нибудь? Жена? Девушка? — двусмысленно выделяет Аня последнее слово. — Какое тебе дело до моей личной жизни? — беззлобно отвечает он, всем видом показывая спокойствие и безразличие, хотя в душе желал поставить соплячку на место. Семья — последнее, о чём он готов с ней разговаривать. — Секрет, что ли? — Аня обиженно надувает губки. — Я не обсуждаю свою личную жизнь с клиентами. — Так я клиент? — мрачнеет девушка. — Только и всего? — Мы знакомы четыре дня, и ты пока не доросла того, чтобы я был с тобой настолько искренним. Подопечная смотрит на него обиженно, но с вызовом. — Дам тебе совет, как лучше всего меня задобрить, — говорит Вадим. Перехватив полный контроль над диалогом, он садится ближе к столу и начинает забавляться, внешне оставаясь всё так же спокойным. — Искреннее поведение и хорошие поступки куда быстрее вызовут у меня симпатию к тебе, чем столь открытое двуличие. Или ты умеешь только соблазнять своих сверстников? Подопечная забавно фыркает, а затем отворачивается, разом сдавая все позиции. Впервые с начала их встречи её щёки краснеют от смущения. — Чем лучше ты себя ведёшь, чем проще пройдёт твоё лето, — заканчивает Вадим. Поднявшись с места и собрав опустевшую посуду, он проходит мимо притихшей девушки в сторону разделочного стола. — Было вкусно, — тихо раздаётся ему в спину. Достав с верхнего шкафчика пиалу с карамельными конфетами, ранее выбранными подопечной в магазине, Вадим возвращается и ставит их перед ней. — Не за что. Аня удивлённо смотрит на ярко-оранжевую горку, а затем берёт пару конфет и уходит, обещая заняться уборкой. Вадим остаётся один и садится на освобождённое место. Вытянув ноги, задумчиво отпивает остатки в своей кружке. Раньше они всей семьёй составляли домашнее меню на неделю. Если позволяло время, Вадим готовил сам, выгоняя своих дам из кухни. Однако последние две недели его желудок знал лишь доширак, бутерброды и простенькие супы приготовленные на быструю руку в небольшой кастрюльке. Не так давно, чтобы додуматься до тушёных макарон, ему пришлось знатно напрячь воображение, словно семнадцать лет упорных трудов перед плитой выветрились сразу после похорон матери. И, всё же, он понимает, что ему необходимо взять себя в руки не ради самоудовлетворения перед двуличной соплячкой, а ради памяти обо всех маминых уроках и советах. — Ладно, — выдыхает Вадим, в голове набросав начальный план действий, от которого уже можно было отталкиваться. Залпом допивая молоко с кофе и тяжело опуская кружку на стол, он мысленно набирается сил перед предстоящим марафоном. — Кухня зовёт…***
Перелистывая злосчастную папку с информацией на подопечную, Вадим подходит к её комнате. На следующий день у него запланирована поездка к Соне, так что сейчас он хочет поговорить с девушкой, чтобы всё не обернулось ещё одной проблемой. Встав у двери, прислушивается к звукам за ней. Оттуда раздаётся возня, пыхтение и бормотание. Представляя себе картины одна краше другой, он приоткрывает дверь, однако увиденное оказывается выше его фантазии. Всматриваясь в сосредоточенное лицо девушки и её отчаянные движения руками вверх и вниз, Вадим никак не может понять, какого чёрта она стоит коленями на столешнице и половой тряпкой драит окно. — Ты… чего делаешь? — в шоке бормочет, застыв в проходе. — Не оттирается! — рычит подопечная и швыряет ветошь в сторону. Та громко плюхается прямо в ведёрко посреди комнаты, поднимая кучу брызг. Закрыв папку, Вадим осторожно идёт к девушке. Ноги скользят, едва не разъезжаются на мокром паркете, но ему удаётся добраться до цели, так ни разу и не рухнув на пятую точку. Нагнувшись почти к самому лицу севшей на ноги подопечной и присмотревшись, он замечает на стекле какое-то жалкое пятно и начинает смеяться, за что получает смачный тычок мокрой ладонью в лицо. — Дурак, — раздражённо бурчит девушка. — Теперь полы мыть будет легче. — Я их уже мыла… Его вновь скручивает приступ смеха. Он доходит до перестеленной кровати и садится на неё, жестом призывая девушку отправиться на второй круг по полу. Пока подопечная неловко сползает со стола, Вадим вновь открывает папку и указывает на фото, где она со светлыми волосами. — В свете случившегося, быть блондинкой тебе явно больше идёт, — снова прыскает, начиная подбираться к нужной ему теме. — Да ну тебя! — Сильнее выжимай, сильнее, — подначивает Вадим горе-уборщицу, которая склонилась над ведёрком. — Ты ведь не этой тряпкой стол вытирала? — спрашивает он с опаской. — Очень смешно, — ворчит девушка, начиная собирать лишнюю воду с пола. — Я почти закончила, если ты не видишь. Вадим соглашается с её заявлением. За прошедшие несколько часов, что он возился на кухне, комната заметно преобразилась: исчез царивший несколько дней хаос, пол стал чище, а пыли заметно поубавилось, если и вовсе не исчезла. Даже воздух перестал быть затхлым и приобрёл приятную свежесть. Как бы подопечная ни упрямилась, убираться она всё же умеет, что радует Вадима, который заносит очередную маленькую победу на свой счёт. — Ты ведь знаешь, из-за чего мы здесь? — спрашивает он, переходя к теме визита. — Из-за тех ублюдков? — стоя на четвереньках задом к нему и, прогнув спину, спрашивает девушка. — Перестань ругаться. И если ты про похитителей-неудачников, то да, — безразлично смотря на выпяченный и скрытый короткими шортами зад, отвечает Вадим. — По моему опыту, человека похищают в двух случаях: когда что-то хотят либо от него, либо от близких. И я сомневаюсь, что над тобой хотели глупо пошутить. От последнего варианта Аня нервно смеётся и возвращается обратно к ведёрку. — Вот ты как думаешь, к какому варианту относились те неудачники? — Да откуда я знаю? — раздражённо отвечает девушка. — Может, кто-то из семьи в проблемы вляпался? — Или ты. — Я не имею к семейному делу никакого отношения. Вообще! И больно надо! Пусть Вадим и не видит лица подопечной, однако за раздражённым тоном голоса ей не удаётся спрятать от него обиду на озвученный факт. Ему кажется, что в случае с Аней в семье Мельниковых работает замкнутый круг — чем больше она доставляет проблем своим поведением, тем меньше у неё шансов влиться в бизнес, из-за чего она лишь больше пакостничает из-за обиды. И ему не ясно, кто именно начал эту бесконечную петлю. Но он не берётся озвучивать своё предположение, а говорит совсем другое: — Может, дело в том дне, когда ты сбила Радовых? — спрашивает Вадим. — Это была случайность! Понял?! — обернувшись к нему, начинает злиться девушка. — Я не успела затормозить! — И куда же ты смотрела? — Вот только не начинай эту песенку. И без тебя все уши пропели ею. Я нормально ехала. А они выскочили из ниоткуда, и сразу удар! Да таких случаев полно! — она разводит руками. — И никого за это не пытаются похитить! — Просто не всех папочки покрывают, — холодно цедит Вадим, глядя глаза в глаза. Аня отворачивается мрачнее грозовой тучи, и в комнате повисает напряжённая тишина. Вадим понимает, сказал обидные для неё слова, но извиняться не собирается. Он решает не продолжать столь острую для девушки тему. Не поворачиваясь к нему, она встаёт с пола с ведёрком в руках. — Абсолютно все слышат только желаемое, — словно погружённая в свои мысли, расстроенно продолжает девушка. — Всем в интернете посрать, что одна дура потащила своего ребёнка через дорогу там, где нельзя. Для них главное лишь то, что за рулём была дура без прав. Она выходит из комнаты, и через секунду раздаётся хлопок двери в санузел. Вадим задумывается. Сколько бы он ни заходил на форумы по этой теме, никто не затрагивал рассказанную подопечной версию событий — все довольствовались лишь перемыванием косточек девушки. Лёгкое и позитивное настроение испортилось. Даже едва появившееся взаимопонимание с подопечной теперь кажется ему снова потерянным. Вадим сам же пополнил ряды хейтеров, видящих только одну версию событий. Более того — заявил об этом ей лично. Он встаёт, уже более внимательно рассматривая комнату на качество влажной уборки, иногда проводя пальцем то по одной поверхности, то по другой. Однако работа проделана качественно, на совесть, словно подопечная действительно старалась угодить ему. За это время девушка успевает вернуться обратно, чтобы с места дверного проёма хмуро и с презрением наблюдать за его расхаживанием по комнате. В её настрое не остаётся ни намёка на план охмурения. Вадиму кажется, что теперь придётся выстраивать доверие к себе заново, с ещё более подпорченной репутацией, чем в день знакомства. — Уборка засчитана, — говорит он, подбирая папку с кровати. — А теперь о планах на завтра. Обрадовать тебя? — с лёгкой усмешкой спрашивает он, подходя к подопечной как можно ближе. Подперев сложенными руками грудь, отчего та выглядит ещё больше, Аня с вызовом в глазах смотрит на него без капли заинтересованности. Сейчас она очень сильно напоминает себя за завтраком, только без плохо надетой маски дружелюбия. Вадим растягивает паузу и слегка улыбается в ответ на серьёзную мордашку. — Завтра подъём в пять утра, — говорит он, видя отчаяние в глазах девушки. — Поедем в Краснодар по моим делам и заедем к твоей сестре ненадолго. Так что ложись пораньше и не сиди допоздна в интернете. Он выходит в коридор, желая ненадолго прилечь в прохладной гостиной, но останавливается, решая наградить подопечную за добросовестную работу и хоть немного сгладить последствия разговора. — Пароль от вай-фая — «заноза».