19.06.20 Краснодар
Вадим подъезжает к больничному забору и останавливается на привычном месте. Дорога заняла у него чуть больше двух с половиной часов, так что он рад прихваченному крепкому кофе без сахара. На соседнем сидении вяло просыпается подопечная. С трудом затолкав её в машину, Вадим позволил девушке отоспаться в пути. — Ты всё помнишь, малая? — строго спрашивает он, протягивая ей бутылку с водой. — Да-да, — спросонья бормочет она. — «Веди себя тихо. Не позорь меня», — пародируя серьёзный тон, цитирует его же слова. — Мог бы и к Васе завезти и не париться. — Лишний крюк, — отвечает Вадим, выходя из машины. — И тебе полезно будет. — Полезно? — подопечная опять начинает возмущаться. — Что… Её слова обрываются для него вместе с хлопком двери. Утренний воздух сырой, прохладный. Солнце скрывается за густыми, пасмурными облаками, растягивая ночную прохладу ещё на какое-то время, из-за чего прохожие не торопятся по своим делам и наслаждаются погодой. Где-то на соседней улице гудят машины, а в воздухе витает атмосфера лениво просыпающегося города, которую Вадим едва узнаёт спустя всего несколько дней пребывания в деревне. Пока Аня пьёт, а затем приводит себя в порядок, он осматривает улицу, но ничего и никого подозрительного не находит. Пусть этот день и его выходной, но присутствие подопечной не снимает с него рабочих обязанностей. Он обходит свою красавицу и достаёт с заднего сидения рюкзак. Ему хочется курить, но скорая встреча с сестрой сдерживает порывы, поэтому в рот летит пластинка жвачки как раз на такой случай. Аня выходит из машины, зябко обнимает руками свои худенькие плечи и удивлённо смотрит на Вадима, словно он повинен в утренней холодрыге. Сам он надевает ей на голову свою чёрную кепку. Предупреждённая девушка не сопротивляется, ранее уже успев впустую поворчать на него. Все её слова закончились, стоило лишь ему пригрозить подстричь её «под мальчика». Ранее он хотел позвонить подруге и договориться на этот день на стрижку для Ани, но руки у него так и не дошли до этого. Так что вопрос ликвидации броской шевелюры он намерен решить до следующих выходных. Слегка придерживая подопечную под локоть, Вадим идёт вместе с ней знакомой дорогой. Девушка напряжена, сосредоточена и нет-нет, да замедляет шаг, словно её затягивают в западню. Она не удосужилась даже спросить его о причине поездки в явно нежеланное ею место, так что до сих пор остаётся в неведении. Двигаясь вместе с потоком других посетителей, они проходят через главный вход на территорию больницы. Между тем, Вадим ловит косые, даже подозрительные взгляды прохожих, направленные на Аню. Ему не понятно, что больше привлекает их — синие волосы или же личность подопечной. Они заходят в регистратуру. В просторном помещении полно народу, а перед лифтом собирается объёмная очередь, так что Вадим уводит подопечную в сторону пустой лестницы. Та не сопротивляется, но после пятого этажа останавливается. — Ты на тот свет меня тащишь? — опираясь на перила, с сарказмом стонет Аня между глубокими вдохами. — Ещё пара пролётов, давай! — Вадим раздражённо подхватывает её под руку и тянет за собой. Ему хочется поскорее увидеть сестрёнку, а не нянчиться с подопечной в свой условный выходной. Более того, смену Кати передвинули на день позже, что вынудило его перенести поездку на аналогичный срок. Девушка пытается вырываться и куда с большей неохотой продолжает восхождение на шестой этаж. Добравшись до него и пройдя внутрь помещения, Вадим усаживает Аню на лавочку, после чего сбрасывает Кате сообщение и смотрит на девушку. Та ещё больше напряжена и хмура, как погода за окном. Она отрешённо, с пустым взглядом смотрит перед собой, словно погружённая не в самые лучшие воспоминания. Вадиму кажется, что всё дело в покойном сыне Майкла, который наверняка был хорошо знаком Ане и перед смертью лежал в этом же отделении. Его размышления, что эта поездка может напомнить ей о хрупкости жизни, отвлекает движение со стороны коридора. Увидев подругу, Вадим подходит к ней и тут же сжимает в дружеских объятиях, одновременно получая не менее дружеский поцелуй в щеку. За прошедшую неделю он понял, как сильно соскучился именно по ней, хоть и меньше сестрёнки. Поздно замечая незнакомую девушку, Катя мягко вырывается из его рук, поправляет одежду, а затем здоровается и приглашает пройти за ней. — То есть ты снова работаешь телохранителем? — оборачиваясь и протягивая плеер Сони, спрашивает она у Вадима. Ему остаётся лишь пожать плечами, пока он поднимает едва отдохнувшую подопечную на ноги. Они заходят в отделение и уже в халатах направляются дальше. Аня ведёт себя тихо, податливо и настолько отрешённо, словно она под действием препаратов. Оставив их с Катей в сестринской, Вадим со спокойной душой и с лёгким волнением направляется к Соне, но сталкивается с одним из врачей. По пути к палате доктор засыпает его сложными терминами о состоянии его сестры и озвучивает благоприятную динамику проведённого в начале недели обследования. Сам Вадим на ходу старается и запомнить услышанное, и расшифровать, пользуясь знаниями из ранее осмотренной медицинской литературы. Они подходят к нужной койке, и Вадим осторожно ставит стул рядом с сестрой по левую руку от неё. За прошедшие несколько дней Соня ещё сильнее ослабла и исхудала до такой степени, что её легко можно будет поднять даже одной рукой. Повязка на её голове стала меньше, а количество опутывающих проводов немного убавилось с его последнего визита. — Хотите, кое-что покажу? — став у ног кровати, тихо спрашивает доктор. Не дожидаясь его ответа, мужчина задирает одеяло, обнажая босую правую ногу Сони, а потом проводит остриём карандаша по подошве то вверх, то вниз. По-началу Вадим не понимает, чего хочет врач, а потом ступня начинает подрагивать с неприятной дрожью. До него доносится хорошо различимый в тишине стон сестры, и он оборачивается, ошарашенно и испуганно смотря на лицо Сони, на котором отчётливо читаются напряжение и недовольство. Такого ни разу не было с того самого дня, как она появилась здесь. Как бы Вадим не тормошил её, что бы ни шептал, даже щипал со всей силы — ответа никогда не было. А тут… — У неё появилась слабая реакция на внешние раздражители, — поясняет врач и колет кожу девушки карандашом. — Это ведь хорошо? — спрашивает Вадим, боясь истолковать услышанное неправильно. — Отлично, — снисходительно улыбается доктор, накрывая ступню обратно. — А с этой ногой как? — Вадим ведёт рукой с колена сестры по голени, которая оканчивается заострённой от худобы культей после аварии. Он не прочь пообщаться с оперировавшим её хирургом, но тот в это время исполняет свой долг этажом выше — в операционной. — Более чем. Шов уже сняли — нигде ничего не разошлось. Формирование культи несколько замедленно в связи с её состоянием, но никаких отклонений не замечено. — Спасибо, — отвечает Вадим, наблюдая за вновь успокоившимся, безмятежным лицом сестры. — Я пойду. Заходите, если будут ещё вопросы. Вадим кивает и остаётся один с Соней. Он осматривает палату. В другом конце помещения, по которому ходит несколько медсестёр, также сидит проведывающий, а в остальном без изменений, как и неделю назад. Вадим наклоняется, стараясь ничего не задеть, протягивает руку под голову девушки, а затем осторожно прижимается к ней, словно она драгоценнейший и тончайший хрусталь. — Привет, спящая красавица, — трепетно шепчет в самое ухо, будучи щекой к щеке. Следующий час Вадим тихо рассказывает сестре о своих делах, погоде за окном и даже шутит, что на завтрак пил молоко с кофе, на что получает безразличную мордашку. Между тем он сжимает её худенькую кисть в своей руке, переплетает пальцы, гладит. Она по-своему отвечает время от времени, слабо и невпопад, с дрожью сгибая и разгибая свои пальцы или слабо ёрзая на месте. Даже такие смутные, спутанные и непонятные реакции делают Соню в глазах Вадима в стократ более живой, чем в их последнюю встречу, когда она просто лежала и только дышала. Он подбадривает сестрёнку, гладит по голове, хвалит и поощряет, обещая всё самое невероятное из возможного. Однако временами ему приходится отворачиваться, смахивать слёзы и разминать затёкшее от бесконечной гримасы лицо, одновременно остужая бурлящие эмоции. Дня него, смирившегося с её положением, новое состояние кажется слишком неправильным, неестественным и даже страшным. — Солнце, мне надо идти. Я обязательно вернусь в понедельник, обещаю тебе. Вадим встаёт, но Соня слабо сжимает его руку, не отпуская и вынуждая сесть обратно. Достав телефон, Вадим отбивает Кате виновато-довольное сообщение, что сестра не отпускает его. Нашёптывая девушке успокаивающие слова, он включает её плеер, в который Катя загрузила несколько новых книг, и выбирает одну из них, не разрывая обжигающее душу переплетение рук. Вставляя себе один наушник, замечает кого-то сбоку, остановившегося рядом с койкой, и оборачивается. За тепло наблюдающей за ними Катей выглядывает подопечная с нескрываемым любопытством на лице. — Пять минут, — шепчет Вадим. — И уведи её отсюда! — добавляет уже раздражённо. Когда они с сестрой снова остаются одни, Вадим удручённо вздыхает. Он не хотел, чтобы Аня узнала об этом, а теперь у неё точно будут вопросы. Не к нему, так к Майклу уж точно. Но что случилось, то случилось. Переставив наушники сестре, целует Соню на прощание, обещает вернуться и с неохотой уходит, медленно вытягивая руку из слабой хватки. Возвращаясь, Вадим не особо беспокоится, что Катя проболтается подопечной о его сестре — та предупреждена заранее об этом. Его волнует Майкл, которому он отправляет сообщение с просьбой помалкивать о Соне. Заглянув в сестринскую, Вадим видит уткнувшуюся в телефон девушку, а затем смотрит на пьющую кофе подругу. — Извини, — просит та, вставая с диванчика. — Не думала, что она тебе помешает. — Забудь, — добродушно отмахивается Вадим, не желая спорить на пустом месте. Вместо этого он достаёт из рюкзака плитку шоколада и протягивает Кате. — Молочный, — подозрительно констатирует она, глядя ему в глаза. — С орешками. Я замужняя женщина, если ты забыл. — Спасибо, что присмотрела за ней, — поясняет Вадим. — И это не приглашение на свидание. Можешь не провожать. Малая, идём.***
Оставив Аню в машине и дальше сидеть с телефоном, Вадим присаживается на крыло ауди и курит, выдыхая дым в более ясное небо. Его одолевает страх. Страх того, что в последний момент выхода Сони из комы, на финальной прямой может случиться что-то, перечёркивающее всё бесконечно прямой линией на кардиомониторе. Этот страх успел незаметно въесться в подкорку, укорениться и прочно обосноваться, пустив корни. И вторая сигарета никак не может помочь избавиться от столь мерзкого чувства. Ему адски хочется выпить, забыться и силой успокоить наваждение, но разум твердит «не сейчас». Докуривая, он решает по пути обратно в деревню прикупить бутылочку коньяка. Вадим достаёт телефон и открывает переписку в ватсапе с бывшим одногруппником. Тот по старой по дружбе отыскал для него свежий номер Карины. Глубоко затянувшись остатками сигареты и потушив её о тротуар, он выдыхает и нажимает на вызов. — Алло, — спустя пару гудков раздаётся бодрый женский голос, который он не узнаёт. — Карина? — спрашивает с опаской. — Да, всё правильно. — Это Вадим. Миронов. Узнала? В ответ тишина, благодаря которой он слышит из динамика приглушённые голоса и, кажется, шум фена для волос. Пауза затягивается, и Вадим смотрит на экран монитора — уж не сорвался ли вызов? Но нет. — Ничего не хочешь мне сказать? — тон голоса Карины теперь совсем другой — холодный, напряжённый, требовательный. Вадим без труда догадывается, о чём она. После окончания института он ушёл на контрактную службу и оборвал все связи с ней, а после возвращения даже не удосужился напомнить о себе, а теперь появляется ни с того, ни с сего. — И-извини. И привет. — Ты просто так решил напомнить о своём существовании или я вдруг тебе зачем-то понадобилась? — в лоб спрашивает подруга, а затем продолжает: — Полагаю, второе. — Ты права, — без оправданий сдаётся Вадим. — Я всегда права, — подтверждает Карина. — Ну, и кому я должна сказать «спасибо» за этот звонок. — Ты всё ещё увлекаешься парикмахерским искусством? — Пхахаха! — смеётся собеседница. — У меня свой салон, дурень. Вадим удручённо опускает голову. Он быстро понимает, что эта новость ни на йоту не меняет его планов, лишь грозит большими тратами, если ему удастся договориться о задуманном. — Ну, так что ты хотел? — Ты можешь провести стрижку и покраску у себя дома? Для девушки. — Твоей сестры? Сони, кажется? Да и в чём смысл, просто приезжайте в салон. — Долго объяснять, просто не хочу клиентку лишний раз светить. — Клиентку, — Карина пробует слово на вкус, а потом хмыкает. — И когда ты планируешь наведаться ко мне домой? — после недолгой паузы спрашивает она. — Когда тебе будет удобно. — Я могу прислать варианты в ватсап. Годится? — Да, — внутренне улыбаясь, отвечает Вадим. — И… я рад тебя услышать, Карин. — Мог бы и раньше позвонить, дурень, — мягко и с лёгкой обидой отвечает женщина. — Мне надо работать. Пока. Вадим убирает телефон в карман и смотрит на подопечную через лобовое стекло. Встретившись взглядом, та резко опускает голову, словно и не пялилась на него с начала звонка. — Ну… хоть не послала, — думает он в адрес подруги. Довольный, как учуявший сметану кот, он уже предвкушает скорую встречу и заносит Карину в список контактов, после чего отправляет ей приветственное сообщение. Заинтересовавшись её аватаром, он открывает картинку и видит шикарную женщину с копной огненно-красных волос и в такого же цвета обтягивающем платье. Яркий, броский макияж лишь подчёркивает черты лица, делая взгляд тёмных, цепких глаз ещё более выразительным. С мыслями о том, что за прошедшие девять лет Карина стала только краше, а из девушки превратилась в роскошную женщину, он садится за руль. — Теперь к Васе? — стоит ему завести мотор, как Аня спрашивает о своей сестре, даже не отрываясь от телефона. — Да. И пристегнись!***
Ранние городские пробки оказываются жидкими, несерьёзными, так что ещё до обеда они доезжают до центра города. Под недоумевающий взгляд Ани Вадим оставляет яркую вывеску из двух белых волн позади, а затем заруливает в неприметный проулок между зданиями, ведущий к служебному входу в «Барханы» — всё по присланной ранее Майклом инструкции. Это не кажется ему странным — если за девчонкой всё ещё охотятся, то неизвестным ничего не стоит поставить машину на парковку перед рестораном и выжидать владелицу синих волос. После горячей встречи две сестры направляются в пустующий VIP-зал с молчаливым Вадимом на хвосте. Он ожидал увидеть интерьер, соответствующий ресторану африканской кухни, но вместо этого его встречают тёмные столы с узорами на белоснежных стенах. Не желая мешать подругам тихо шушукаться за одним из столиков, он подходит к панорамным окнам, выходящим прямо на небольшой парк, и всматривается наружу. Среди ухоженных дорожек и буйной растительности никого и ничего подозрительного, но он всё равно закрывает вертикальные жалюзи, погружая зал в лёгкий полумрак. После лёгкого и сытного обеда, на котором настояла Василиса, Вадим решает расспросить Катю о поведении подопечной в больнице за время его отсутствия. В ходе недолгой переписки в ватсапе он узнает, что за время его пребывания с Соней сама Аня и в правду повела себя тише мышки, как и обещала, за что он планирует вознаградить её чем-нибудь. Когда «зарезервированные» Василисой полтора часа проходят, Вадим отставляет вторую чашечку кофе и следует за ней в её кабинет, где подхватывает увесистый розовый чемоданчик на колёсах с принтами, а затем катит его к выходу вслед за сёстрами. Погрузив поклажу в багажник, он усаживает Аню на место и захлопывает за ней дверь, после чего смотрит на своего работодателя. Василиса красива, её длинные тёмно-шоколадные волосы развеиваются от ветерка, скользят по лёгкому алому пиджаку в тон губной помады. Или помада в тон пиджака? Не тратя время впустую и придерживая дверь рукой, чтобы подопечная не вылезла из машины или подслушала их разговор, Вадим задаёт Василисе несколько вопросов про ночь, когда девушка сбила мать с дочерью. Он желает восполнить пробелы в уже имеющейся картине, и владелица ресторана, с которого всё началось, выглядит подходящим кандидатом вместо Майкла. Старика же ему не хочется беспокоить второй просьбой за день. В итоге, всего за пару минут Вадим узнаёт, что в тот злополучный вечер в «Барханах» отмечался день рождения их племянника, и собралось много народу, что никак не радовало Аню. Не получив разрешения в одиночку отправиться домой, она украла ключи от машины брата и уехала, будучи трезвой. Напоследок Василиса стучит по стеклу и машет сестре на прощание, и, бросив Вадиму «до встречи», уходит обратно в ресторан. Сам он садится за руль и провожает девушку взглядом, пока та не скрывается в дверях, и только после этого заводит мотор. — О чём шушукались без меня? — изрядно повеселев за последние полтора часа, спрашивает Аня, на пару секунд оторвавшись от телефона. — Да так, — разворачивая машину в узком пространстве, отвечает Вадим. — По поводу вашей следующей встречи. — А давай в клуб заскочим? — без явной причины говорит подопечная, когда они отъезжают от ресторана на пару кварталов. — Нет, — безапелляционно отрезает Вадим, даже на миг не отрываясь от дороги. — Да ладно тебе, не ломайся, — весело заявляет пассажирка, но от него не скрываются обиженные нотки в её голосе. — Хотя бы на часик! Меня никто даже не узнает там. А я стану добрее и послушнее. Честно-честно! — Клубы днём не работают, — парирует Вадим, как бы заманчиво не было предложение. — Подождём, — та беззаботно пожимает плечами. — Можешь пока с той девчонкой снова посидеть. Я подожду вашу свиданку, а ты потом меня до клуба подбросишь. Вадим сжимает обтянутый кожей руль, не даёт волю рукам и лишь слегка ослабляет хватку, когда пальцы начинают хрустеть от боли. — Не говори больше про неё, — как можно спокойнее отвечает, едва машина трогается с места. — То есть «нет»? — скосив на него взгляд, спрашивает подопечная. — Нет. — Зануда.***
Пасмурная погода окончательно развеялась, уступив место полуденному зною. Жара не помеха, когда в машине есть климат-контроль, но от испепеляющего солнца, светящего прямо в лицо, не спасают ни козырёк, ни очки с кепкой. От него не скрыться, не спрятаться. Всю дорогу Вадим изнывает от пекла и обливается потом. Двигаясь в бурном и стремительном потоке машин, уже через полтора часа Вадим сворачивает на финишную прямую до Шапсугской, где дорога почти сразу ныряет под тень деревьев. На заднем сидении в пакете лежит бутылочка коньяка и ведёрко фруктового мороженого, выбранного подопечной в награду за хорошее поведение в больнице. Сама она примостилась рядом в стремлении спрятаться от солнца. — Давай я до дома нас довезу, а ты пока полежишь тут, в теньке. Вадиму кажется, что это его собственный галлюцинации от жары и усталости. Однако настойчивый взгляд в зеркале заднего вида упрямо настаивает на обратном. Вадим мысленно матерится, не желая озвучивать это вслух. Он слишком устал для очередных детских споров и усмирения её хотелок. — Нет. — Да ладно тебе, не жмись, как девственница! — подопечная просовывает раздражённую мордаху между сиденьями. — Я просто хочу помочь! — За языком следи, — зло одёргивает в ответ, но на девчонку это не производит какого-либо эффекта. — Ты устал. А тут даже новичок справится! — Сядь. К удивлению Вадима, она и в правду слушается его, плюхаясь обратно на сидение. Пару минут в салоне стоит напряжённая тишина, разбавляемая лишь шуршанием покрышек. Однако потом до него начинает доноситься тихое бормотание из-за спины. Оно становится всё громче, расплывчатые в фоновом шуме звуки приобретают силу, чёткость, складываются в слова, от которых его пальцы вновь до боли сжимают руль. — … добра человеческого желаю, а в ответ что? «Сядь», «следи за языком». Думаешь, я водить не умею? Или что кролика несчастного собью? Уже неделю почти живу по твоей указке. Это делай, это не делай. Шаг в сторону сделать нельзя! Ну хоть в туалет пока не по графику! Спасибо, блин! Я с тобой, как в тюрьме чёртовой, слышишь! — уже кричит она. — В тюрьму ты меня везёшь, а сам ты — надзиратель чёртов! Вадим резко сбрасывает скорость и сруливает на обочину, от чего красноречивая мерзавка валился прямо на пакеты, не успев ухватиться за что-нибудь. Тяжело дыша, Вадим смотрит на пустую дорогу впереди. — Ты с ума сошёл?! — вопит малая, ударяя по спинке его кресла. — Как думаешь, почему меня наняли? — спрашивает Вадим. — Чего? Ты чё, перегрелся? — Отвечай! — кричит Вадим, на миг отрывая взгляд от дороги. — Эм… А… — мямлит девушка. — Да я откуда знаю?! — Из-за тебя, — ответ выходит каким-то слишком простым, даже снисходительным, абстрагированным от бурлящих в нём эмоций. — Из-за твоего бесконтрольного и разба́лованного поведения, — говорит он, поймав взгляд голубых глаз в зеркале. — И пока ты под моим надзором, ты будешь делать то, что я скажу. Это понятно? Подопечная громко фырчит и отводит взгляд. — Я и говорю, тюрьма… — едва слышно доносится до него. — Можешь позвонить своему отцу и пожаловаться, что он уберёг тебя от настоящей тюрьмы, — снова добродушный тон, словно он и не с ровесницей сестры разговаривает, а с неразумным младенцем. — Давай, смелее, — обернувшись и закинув руку за соседний подголовник, с издёвкой подначивает насупившуюся в углу девушку. — Там твой характер в первый же день в порошок сотрут. Станешь шёлковой, покладистой, услужливой. Звони! — рычит Вадим. — Раз моя альтернатива ближайшей колонии для несовершеннолетних тебя не устраивает, — цедит напоследок, а затем садится нормально и давит на педаль газа. Забуксовав на гравии, ауди вылетает на дорогу и мчится вперёд. Оставшуюся дорогу Вадим молчит, изредка поглядывая в зеркало, но девушка так и сидит, вжавшись в заблокированную дверь. По приезду, стоит лишь ему заглушить мотор, как она едва не вываливается из салона и пулей бросается к калитке. Её скорость бессмысленна — все входы в дом заперты, сигнализация включена, а ключи и коды есть только у него. Вадим никуда не спешит. Открыв все окна в машине, он закуривает, выдыхает наружу струйку дыма и смотрит на распахнутую калитку. Он устал. Нет, не так. Он чертовски устал. И не столько физически, сколько морально, даже эмоционально выжат. Долгая разлука с Соней и её новое, уже не такое мёртвое, а куда более живое состояние снова всплывает из памяти, даря ему улыбку. Но страх всё не отпускает его. Эту мерзкое чувство удалось придушить в ресторане и в дороге, а сейчас оно снова больно скребёт где-то изнутри грудной клетки, пытаясь выбраться. Вадим даже не винит себя за сказанное подопечной. Сказал и сказал, за правду не извиняются. Ему даже стало чуть легче, а ей полезно услышать правду о себе. Догорающая сигарета напоминает ему о купленном коньяке, и он отправляется открывать ворота. Загнав свою красавицу во двор и забрав пакеты из салона, а чемодан из багажника, Вадим с ношей поднимается на крыльцо, где возле двери находит подопечную. Та до сих пор сидит прямо на холодном, затенённом полу крыльца, уткнувшись спиной в стену и подтянув к груди ноги. Вадим ничего не говорит ей, лишь тяжело вздыхает и вставляет в дверь сначала один, а затем и второй ключ, после чего даёт девушке право первой переползти порог на четвереньках, держа в руке сумочку. Стряхнув кроссовки, она встаёт и выскальзывает из прихожей в сторону своей комнаты. Оставив розовый чемодан в коридоре, Вадим ставит слегка помятое ведёрко мороженого в морозильник и, не переодеваясь, усаживается за стол. С одной стороны — откупоренная бутылка коньяка, с другой — широкий бокал на короткой ножке в руке. Однако, как часто случается, дорвавшись до желанного, он уже не так сильно хочет пить, от чего грустно усмехается, играя бокалом между пальцев. На столе начинает вибрировать ранее брошенный телефон. Вадим несколько секунд хмуро смотрит на неизвестный номер. У него записаны практически все врачи, так или иначе связанные с Соней, а больше звонить и некому. Нерешительно он жмёт на зелёную кнопку и прикладывает гаджет к уху. — Слушаю. — Вадим Миронов? — напряжение в голосе неизвестного собеседника сразу передаётся Вадиму. — Да. — Я Зубко Валерий Борисович, врач-анестезиолог Детской Краевой, звоню по поводу Вашей сестры… Вадим готов поклясться, что его сердце пропустило пару ударов и упало куда-то вниз. Сам он смотрит перед собой. Все самые потаённые страхи разом наваливаются на него, сковывают тело, отчего даже наклонённый бокал застывает в руке. Вадим никак не может разобрать, что пытается сказать звонивший. Не слышит. В его ушах буквально стоит этот противный киношный писк кардиомонитора, а по щеке сбегает одинокая слеза.