Не будет розовых соплей, только зелёные.

всё начинается слишком очевидно и сумбурно, словно повторяющаяся сцена заезженного телешоу с дешёвой декорацией мясных трупов. я вновь ловлю на себе взгляд полный желчи, вновь на подсознательном уровне чувствую опасность, пульсирующее наваждение, приходы и отходы суммарно, хоть и не сижу на игле. мы знакомы с тобой так долго, так долго я верил в твою идеологию, что даже сам стал пропагандистом. охваченный надеждой юнец, не осознающий внутреннее гниение и сбой в иерархии принципов. ты — мнимый созедатель, я — удобный донор. бери понемногу от моей души, я даже позволю тебе оторвать добрый мясной кусок чего-то пульсирующего и нежного под ребрами, как у ягненка. оболочка пропитана слизью, а внутри содержится вкуснятина — мои травмы, нанесенные тобой. с 12 лет более окрепшие руки так и норовились пробраться не только под тонкую рубашку, не только сжать тугими плетями-пальцами бедро. они стремились вырвать с корнем что-то, что давало еле слышимый звоночек на задворках сознания. пора бежать, не оставайся. остался. пожалел. наши с тобой отношения были приторно-сладкой настойкой, которая имеет лишь один весомый побочный эффект среди вторичных — паразитизм гордости. ты — паразит, я — пригодная плоть. милое мясо. отравляешь осознанно, так метко, словно учился этому столько лет. ради меня? как мило. можно было по пальцам сосчитать редкие моменты доблести. чёртов американец. отношения, состоящие в основном из кнута и редкого подарка для измученного телесными и моральными домогательствами раба — не такой уж предел мечтаний. меня начинает тошнить, сегодня я навсегда хочу прочистить горло от мокроты. не будет розовых соплей, только зелёные. я вспоминаю промывку мозгов ядовитым отбеливателем. именно сейчас воспоминания воспаленными лимфатическими узлами набухают как никогда ранее. лишь бы без гноя, его итак хватает. сплевываю сгусток. как противно, не хочу. потом ты снова уверишь меня, а потом — заберёшь с собой на тот свет, даже там не сможешь унять свою натуру чистейшего паразита. я не лгу, я любил тебя. даже не столько от стокгольмского синдрома, сколько от глубин сердца и сознания. сколько от себя настоящего. на этой ноте дыхание срывается, пропасть разрастается жгучими рубцами. хватит. они оба так устали.