Castle on the Hill

Самая первая встреча с майором Громом чуть не стала для искателя справедливости и народного героя последней и роковой: Игорь буквально пригвоздил к земле ногой, доставая наручники и готовый вырубить одним точным пинком по виску, но тьма Грешного Сада разразилась треском веток и громким шелестом листьев, как при поднявшейся буре. Небо было тихим, никакой молнии не предвещалось, но глаза проклятого Разумовского сверкнули в темноте ярким жёлтым. Внезапно раздавшийся рёв в ночи отвлёк майора всего на секунду, и один мощный удар огромной чешуйчатой головой сбил врага, наступившего на серийного убийцу, отправляя в полёт на добрые несколько метров. Огромные крылья расправляются за человеческой спиной, замерев на секунду, и настоящий дракон с чёрной чешуёй, размером больше быка, перемахнул через Серёжу и понёсся точно на обладателя незнакомого запаха и недобрых намерений, разинув пасть и ревя, сверкая зарождающимся в глотке огнём. Крылатая тень. Одного вида такого агрессивного существа, несущегося на тебя, хватит, чтобы заставить остолбенеть, не веря в происходящее. «Нет! — только и успел выкрикнуть Серёжа, опираясь на голову внезапно появившегося второго золотого ящера и ещё некрепко стоя на ногах после серии ударов от измученного Садом стража порядка, поваленного сейчас крылом дракона и прижатого к земле. — Не трогай!» Ящер, раскрывший пасть с десятками острых зубов, обернулся на голос, сщёлкнув зубы, но вдруг снова, оскалившись, разинул челюсти и заревел прямо в лицо врагу, оглушая отходя после этого к своему хозяину. У майора в этот момент все представления о мире ломались и трещали по швам, когда он, лёжа на земле, глядел на трёх настоящих драконов, окружающих Разумовского, и не вникал в произошедшее вообще никак — двое, тёмно-зелёный и золотой, Яд и Раскалённая лава, стояли по обе стороны от него, третий, чёрный, впереди. Ему казалось, что он всё ещё отравлен и ловит очень жестокие галлюцинации, но удар головой ящера и крылом, его зубы и следы на земле были вполне себе осязаемыми и реальными, чувствовался даже запах гари. Где-то вдалеке слышались сирены полицейских машин, далёкие древесные ветви озарялись синим и красным, но Игорь не поворачивался, продолжая смотреть, как из темноты деревьев позади преступника вырастает ещё одна драконья голова на длинной драконьей шее — даже во мраке ночи была видна абсолютная белоснежность и красный блеск глаз. Белая смерть. Белый дракон склонил голову, вышагивая вперёд, и Разумовский, откашливаясь, тяжко выпрямляется и хватается за белую шею, садясь и кое-как держась рукой один из витых рогов, второй продолжая придерживать себя за ушибленный живот. Они пересеклись с Игорем взглядами, перед тем как чёртов потрошитель выкрикнул «Дракарис!», и драконы, шумно хлопая крыльями и поднимая пыль с земли, прыжками взмыли в воздух, теряясь в ночном небе и полосуя тёмное полотно яркими огненными полосами выпущенного из пастей пламени. Белый дракон стремительно удалялся, летя низко, почти касаясь деревьев, чтобы в удобный момент резко уйти вверх и скрыться в тучах, остальные же трое замерли над Садом, сжигая места преступлений. От взмахов их крыльев смог кружился клубами, их когти блестели в языках кострища. Игорь не помнит, как выбрался, охваченный непонятным ужасом, помня только, как стоял рядом со своими коллегами далеко от пожара в прострации и смотрел на языки пламени, стихая под пожарной пеной. То, что он увидел, не вязалось с его миром вообще. Серийный убийца, охраняемый драконами, как верными собаками… Он должен сожалеть о том, что не успел арестовать, или благодарить бога за то, что выжил? Что бы натворили эти твари, если бы майор успел?.. Когда Игорь впервые заговорил о том, что преступника окружали драконы и что именно эти ящеры подожгли всё место преступления, его чуть не отправили в психушку, но наркологическое освидетельствование не выявило ни следа ЛСД в крови. «Драконов в двадцать первом веке быть не может. Это всё из-за сильного нервного потрясения, Игорь, тебя же чуть не убил этот псих», — говорил ему напарник, когда Гром снова спихнул поджог на летающих ящеров. Когда же средь бела дня на здание парламента приземлились они, все четверо, оглашая улицы города рёвом и пыша огнём под читаемое по губам в шуме улиц «Дракарис», а Серёжа, эффектно выйдя из огненной стены и сбрасывая капюшон с рыжей головы, объявил по прямому эфиру на всех экранах страны, что под его руководством не будет больше нечестной власти и несправедливости, Игорю даже не требовалось что-либо говорить — конечно, все его слова оказались не бредом сумасшедшего, а вполне себе словами вменяемого свидетеля! Глаза владыки ящеров неестественно жёлтые и сверкают. Его изначально хотели выхлестнуть со снайперской винтовки с крыши противоположного здания, но пули отрикошетили от длинного рукава чёрного блестящего одеяния, которым Бурерождённый моментально прикрыл лицо — покрытый чешуёй драконов плащ защищал от огня и пуль. Дракарис — все четверо пустили огонь высоко в небо над зданием, и владыка ящеров, обратив на себя этим взрывом внимание, объявил во всеуслышание своё имя Бурерождённого и Неопалимого Короля Огненного моря, Разрушителя Оков и Отца Драконов, и открыто признался во всех недавних аутодафе чиновничьих лиц, клятвенно пообещав завоевать доверие народа и красиво закончив прямой эфир щелчками пальцев на руках — четыре ящера опустили головы, нацелились на окружающие вертолёты с камерами и пустили пламя прямо в них, обрубая всякую связь. Взлетевшие над парламентом драконы скрылись в столпе дыма, и, казалось бы, когда всё утихло, вспышки взрывов прогремели из облака чёрного смога, разнося в щепки центральное здание и не трогая правое и левое крылья — скопление всех лиц государственного собрания, поступал ли заказ на файер-шоу? Расстрел из армейского оружия по драконам не помог: от троих из четырёх драконов пули отскакивали, как камни от железа, как и от плаща их хозяина, а белый — ведущий — был слишком высоко, не позволяя задеть ни себя, ни самого Сергея, мать его, Разумовского, восседающего на его шее. Они разлетелись в стороны, не давая себя преследовать, и борец за справедливость скрылся так же внезапно, как и появился. Из-за этого рыжего урода с баснословными деньгами на картах и в карманах Игорь чуть рассудком не поехал, а народ, казалось, всецело желал видеть в президентах владыку огненных ящеров. Если это Грому не снилось, то мир сходил с ума быстрее него. (Олег, видя в новостях совершенно случайно, как знакомое лицо и четыре знакомых ящера засветились в прямом эфире, ради которого прервали все телевещания, еле удержался, чтобы не пробить свой лоб впечатанной в его ладонью. Серый, мать твою за неопалимую ногу, что ты натворил? Какой, к чёрту, Бурерождённый? Огненное море? Ты серьёзно так представился перед всей страной, Разрушитель Оков и их же избегающий?) *** Дракарис. Он бежал, спотыкаясь о камни и ветви поваленных деревьев, не разбирая дороги и стремясь просто уйти. Глухое, проклятое место, гнилое и мёртвое, местами выжженное, местами абсолютно пустое — здесь не ступает нога человека по собственной воле, сюда приходят только на смерть, потому что выбраться отсюда живым практически невозможно. Если и выберешься, то это место оставит на тебе шрам — тебе повезёт, если будет опалено всего лишь пол-лица. Исполинский, сотрясающий своим рёвом всё вокруг, валящий многовековые дубы одним прыжком зверь несётся следом, оставляя за собой полыхать сухой остаток леса и вмятины в земле. Чёрт бы побрал это отвергнутое богом место! Зачем, зачем он сюда сунулся, за какой справедливостью? В этом аду нет места человечности, не говоря уже о толике хотя бы чего-то другого! Игорь раз за разом проклинал тот день, когда судьба столкнула его с хозяином четырёх самых жутких чудовищ на земле и когда этот не менее жуткий Отец Драконов впервые сказал «Дракарис!», указывая на представителя закона. Один из драконов преступника вздыбил стальные перья на своей шее, поднимая целый веер на своей голове между рогов и раскрывая зубастую пасть в страшном рыке, прогоняя чужака, и как раз после этого из-за «белой смерти» появился чёрный ящер, сорвавшийся с места и погнавший прочь с территории. Жизнь постепенно становилась адом. Серёжа спокойно сидел на месте, подпирая щёку ладонью, и смотрел вдаль, на тёмные и голые верхушки сожжённых деревьев, наблюдая, как один из его драконов преследует несчастную жертву. Холодный сухой ветер трепал полы чёрного плаща, покрытого блестящей чешуёй, и путал волосы, кружил в воздухе маленькие и полупрозрачные белые перья. Как жаль, что Игорю не объяснить, что Дрогон не кусается! «Он всего лишь нежно погладит тебя зубами и поставит на место, — Серый разводил руками, смотря, как Гром вновь пятится назад, переводя взгляд то на приближающегося дракона, то на Отца этих «дьявольских ящериц», понимая, что придётся бежать. — Надеюсь, ты не слишком брезглив!» Но Игорь всякий раз разворачивался и стремительно покидал чужую территорию, никогда не желая остаться и поиграть. Очень жаль, между прочим. Визерион обычно так расстраивается, когда его любимая игрушка продолжает удирать, а «папа» уже отзывает обратно. — Давай вниз, красавица, — Серёжа похлопал по рогу дракона, на мягкой голове которого сидел, и Марго щёлкнула своим огромным зубастым клювом, опуская голову к самой земле и позволяя мужчине съехать с её макушки. А как иначе наблюдать за погоней дракона на многие километры вперёд, кроме как не восседая на голове другого дракона? Так погоню можно только слушать. Серый складывает руки рупором, крича в сторону полусожжённого-полуповаленного леса: — Дрогон! Ко мне! Затишье. Треск деревьев вдалеке прекращается на минуту, обрывается рёв, Серёжа разворачивается к лесу спиной, потягиваясь руками вверх: спина затекла сидеть там, наверху, прямо. Ну, с другой стороны, хотя бы ноги не отваливаются, как обычно бывает после сидения на чешуйчатой голове того же Рейгаля, к примеру, или Дрогона, или Визериона — Марго отличается от братьев тем, что её жёсткая чешуя покрыта толстым слоем мягких белых перьев, и стальные маховые перья крыльев не в счёт. Серёжа оглаживает дракона по большому клюву, слушая ворчание и смеясь, когда большая «маленькая ящерица» вдруг прижимается к Отцу своей мордой, намекая, чтобы её погладили больше и ещё и обняли по возможности. Серёжа любит воспитанных им драконов, как собственных детей, только драконы несколько лучше — от них и пользы больше, и преданы они будут всегда, что бы ни случилось. Вновь слышится грохот земли и древесный треск, и вакханалия звуков всё ближе и ближе: необученный бы начал оглядываться и бежать как можно дальше, испугавшись огромного чудовища, но Серёжа спокойно сидит на каменных ступенях своего дворца на лесном отшибе, смотря, как к нему приближается гигантский чёрный дракон. Дрогон. Крылатая тень. Марго, сидя прямо и игнорируя колышущий перья ветер, смотрит на вернувшегося «брата». Ящер остановился на пустыре перед замком Отца, упираясь в землю запястьями мощных крыльев, опуская голову к протянутой ладони и роняя из пасти что-то чрезвычайно для дракона маленькое. Его чешуя на груди и шее двигается в такт дыханию, нагревает вокруг воздух. Дракон негромко рыкнул, качнув головой, когда Серёжа потёр рукой его нос, и выпрямился — Разумовский поднимает с земли кусок ткани, принесённый из леса Дрогоном, и не может сдержать смеха: это кепка Игоря. Продырявленная с одной стороны драконьими зубами и потрёпанная, но относительно целая, и остаётся только гадать, как несчастная вещь оказалась у дракона в пасти — обронил? сорвали прямо с головы? Обхохочешься же, представляя, в каком Игорь ступоре, когда преследующий его разъярённый дракон стягивает с него зубами кепку! «Теперь у него есть хотя бы мотивация вернуться ещё разок», — Серёжа ухмыляется уголком губ, вертя коричневую кепку в руке и сложив вторую на колено. Хм… а что, если… — Рейгаль! — выкрикивает он, и откуда-то сверху, на преддворцовый пустырь, рядом с чёрный драконом с грохотом приземляется третий дракон с тёмно-зелёной чешуёй. Рычит, выпуская пар из ноздрей и поднимая пыль ударившимся о землю хвостом. Он с Визерионом, последним из всей драконьей стаи, сидели на крыше замка своего «папы», молча наблюдая за тем, как подошла очередь Дрогона пугать и прогонять того забавного человеческого собрата Отца. Серёжа поднимает руку с шапкой вверх, кидая прямо дракону: — Лови! Рейгаль реагирует мгновенно, уже раскрыв пасть, чтобы поймать нечто пахнущее врагом, но ещё стремительнее с крыши с левой стороны пикирует дракон с палевой чешуёй, громко взревев и оставляя трещины на сухой земле. Визерион. Не стоило сомневаться, что именно он отобьёт эту вещь, с содроганием земли опускаясь на пустырь между Рейгалем и Дрогоном и уносясь в сторону размашистыми грохочущими прыжками мощных задних лап, упираясь огрубевшими запястьями крыльев в землю. Рейгаль с рёвом устремился за Визерионом, и его чешуя встала дыбом, стоило ему вытянуть голову вперёд, а за ним с места срывается и Дрогон, не в силах позволить, чтобы его братья делили им же принесённое без него. Спокойно сидеть на месте остаётся Марго — единственная гордая дракониха, отстранённая от грубых игрищ своих братьев, «неинтересных мужланов». Серёжа трактовал взгляд красных глаз Марго на троицу драконов, как презрительный вздох о хватая кепку первым. Очень хорошая девочка. Тяжело быть единственной леди в компании, да? Небо над чёрным лесом всегда серое, часто заволоченное тучами из-за огненного драконьего дыхания, оттого и мрачное, злое, нелюдимое. К дворцу на пустыре давным-давно никто не ходит, зная, какие чудовища там обитают и как беспрекословно они подчиняются любому слову их безумного хозяина. Конечно, вполне естественно, что драконы не любят людей, но подчиняются и охраняют они своего Отца, как и ещё одного человека — эти двое точно так же оберегали и выкармливали четырёх маленьких ящериц, когда те только вылупились из последних оставшихся яиц и больше напоминали очень страшных и лысых щенков. То, как Серёжа когда-то трясся за своих крайне странных любимцев и как скрывал ото всех, может переплюнуть любой родительский инстинкт; ещё бы, он сам готов был броситься на Олега, когда-то первым заметившего его с маленькими драконами, но Олег не проявил ни малейшей враждебности — так маленькие «дьявольские ящерицы» обрели ещё одного покровителя, которого, в отличие от «папы», можно и куснуть, только после этого нужно успеть убежать. Марго первая, негромко гортанно клокоча, поворачивается в сторону от Серёжи и опускает голову — не нужно долго думать, чтобы без непосредственного взгляда на человека узнать, кто пришёл с новостями из города. Олег не дрогнул, когда ещё издалека заслышал грохот сходящих с ума драконов где-то при дворе на пустыре — наверняка опять швыряют друг другу вырванные стволы деревьев или кусок давно обрушившейся западной стены. Олег не дрогнул, когда грохот с его приближением внезапно прекратился, а возвышающаяся белоснежной скалой дракониха на холме потянула к нему свою длинную голову с острым клювом, как у огромной птицы — он привычно вытянул ладонь вперёд, касаясь кончика носа приветствующей его Марго, огладив и дважды осторожно похлопав, не замедляя шага. Олег не дрогнул даже тогда, когда грохот возобновился с новыми децибелами, и из-за угла старого дворца появляются три смертоносных исполина, рыча, кивая головами, скалясь и кинувшись навстречу, не сбавляя скорости и поднимая пыль с земли — Дрогон и Рейгаль метнулись первыми, Визерион же замешкался, сначала резко развернувшись и что-то хватая с земли, а уже затем следуя за братьями. Волков встал на месте, наблюдая, как троица драконов замирает буквально в нескольких шагах от него, склоняя мощные головы и горячо выдыхая паром, оставляя в воздухе столп пыли, приоткрывая пасти и ожидая, когда рука Второго Отца погладит по носу. Это своего рода ритуал, Олег даже перестал пытаться спрятаться или обойти, смирившись с необходимостью погладить четырёх огромных драконов уже достаточно давно, это ведь стало обыденностью. Серёжа наблюдает за всем этим всё это время, подперев подбородок кулаком и улыбаясь — спасибо Олегу, что он наконец-то спокойно воспринимает привязанность к нему огромных огненных существ, несущих людям лишь разрушения и смерть. Погладь дракона, очисти карму. Олег на мгновение забывает то, о чём хотел сказать, когда внезапно видит в пасти одного из драконов зажатую зубами истрёпанную ткань, напоминающую что-то вроде шапки. Отец Драконов вроде не носит такое… Стоит только протянуть руку к непонятной вещи, как Визерион отдаёт, разжимая челюсти и фыркая густым паром. Он знает, что своему Отцу и Второму Отцу лучше отдать и вскоре получить обратно, чем попытаться сопротивиться и получить недовольный взгляд. Волков хотел бы отряхнуть изрядно извалянную в грязи и пыли, пожёванную кепку, но возникает ощущение, что от любого давления шапка просто распадётся в золу. Олег непонимающе щурится. — Где они это нашли? — Волков смотрит на Серёжу-Я-Лучший-Папочка-Драконов-Разумовского, вопросительно вскинув бровь. Во взгляде и без того читался немой вопрос о том, когда это Серёжа научил своих «маленьких ящерок» грабить людей на одежду. А главное — зачем? Можно было ещё понять, когда Серый учил их, размером с щенков, выпускать огонь по команде «Дракарис», указывая на старые и ненужные вещи, которые не жалко, а вскоре и на несколько более живые объекты, когда драконы вымахали до размеров взрослых лошадей и в квартире слегка не помешались, но… одежда? — Гость оставил на память, — Разумовский потянулся руками вверх, зевая и продолжая сидеть на месте. Олег смотрит на кепку в руке ещё раз. — С каких пор ты отбираешь у моих драконов игрушки? — Он снова здесь был?.. — Олег тяжко вздыхает, смотря на Визериона, смотря на то, как дракон следит за вещью в чужой руке, и наконец кидает обратно дракону в пасть. Рядом с ним мощной челюстью вдруг щёлкнул чёрный Дрогон, перехватывая «игрушку», и под зычный рёв Визериона и недовольный всхрап Рейгаля оттолкнулся лапами от земли, громко хлопая огромными крыльями и поднимаясь в воздух. Волков прикрывает глаза рукой, стоя в эпицентре занявшегося вихря и совершенно спокойно пережидая, пока не уляжется пыль и пока драконы вокруг него не взлетят, выясняя отношения уже над дворцом. Марго меланхолично подняла голову кверху, наблюдая, как её братья, рыча друг на друга и деля добычу, уносятся всё дальше, на мелкое болото под холмом, а затем переводит взгляд на Серёжу, посмотрев с минуту и зевнув, щёлкнув зубами, укладываясь на землю. Серёжа пожимает плечами. — Как видишь, был. Как жаль, что господин Гром не смог задержаться и развлечь моих драконов подольше, — Олег подходит ближе, стряхивая осевшую плотным слоем пыль с плаща и усаживаясь на каменную ступень рядом. — Не пойму одного: я в наручниках для него равносилен голове редкого зверя на стене? Что за нездоровая тяга к преследованию красивых мужчин. — Тяга к аресту преступника, охотящегося на чиновников и убившего всю его семью. — Он знал, на что идёт, переходя мне дорогу и соглашаясь на мои условия. Он всех мог спасти, если бы делал всё правильно, так что отчасти это и его вина тоже, — Разумовский развёл руками, закинув ногу на ногу. — И, мне кажется, мы уже обсуждали эту тему. Олег, посмотрев на него, только вздохнул, подпирая подбородок рукой. Действительно, перечеркнув все планы на жизнь и испортив всю биографию Отца Драконов, не всегда находящегося в здравом рассудке, сложно не рассчитывать на изощрённую месть. А что ещё ему оставалось делать? Серёжа ведь до последнего не хотел являть миру своих детищ, но был вынужден обороняться и атаковать, чтобы доблестный майор собственными руками не зашвырнул его в С-отсек для особо опасных и буйных? Гром сам не оставил Разумовскому выбора, и как раз после этого Серый и начал действовать по типу «гори сарай — гори и…» Разумовский — это чудесная квинтэссенция того, кто с безумными горящими глазами нещадно сожжёт полгорода и кто во время спокойствия придвинется поближе, коснётся ладонью щеки, поворачивая лицом к себе, и поцелует, смотря в глаза невинными синими глазами. Он и сейчас, фыркнув, так и делает, выпрямившись и неожиданно касаясь губами скулы. Олег смотрит спокойно. Привык. — У меня всё всегда идёт по плану, не переживай. В каких-то моментах серьёзности Серёжи можно было позавидовать хотя бы потому, что этот Неопалимый и Бурерождённый назвал чёртовых огненных ящеров именами персонажей из сериала, который когда-то ему случилось посмотреть. А Марго… Она просто Марго. Без лишних слов. Белая смерть и просто очень хорошая девочка. Дракониха, лежащая рядом, вдруг подняла голову с земли, всматриваясь куда-то в окружение впереди себя и щуря красные глаза, настороженно приподнимая веер перьев на шее и голове, поглядела в сторону и за свою спину, не вставая с земли, замерла на мгновение, но быстро расслабилась, опуская вздыбленную перьевую чешую, шумно выдохнув паром из ноздрей и вновь положив голову на лапы. Она будто проследила за кем-то, но, вероятно, это была пролетевшая мимо птица, или какой-нибудь полусожжённый листок, сорванный порывом сухого ветра, или шум от братьев, услышанный только ею. Сейчас, на самом деле, Серёжа не жалел, что когда-то, с года два назад, приказал Дрогону не откусывать майору Грому голову. Тогда всё казалось страшным и счастливой случайностью, а теперь всё стало игрой. Попытки Игоря напоминают кошки-мышки: Гром не теряет надежды припереть преступника к стене и сдать властям за всё то, что он сделал с его жизнью и карьерой, а Серёжа в компании Олега каждый раз натравляет на господина полицейского своих смертоносных детищ и остаётся неподвластным. Волков ни коим разом не одобряет развлечений Разумовского, похожие на «Поймай, если сможешь», но Серёжа ради приличия при Олеге ведёт себя всё-таки соответствующе преступнику в федеральном розыске. В конце концов, Олег, когда на его плечах сидел размером с варана Дрогон и урчал, а Рейгаль и Визерион растягивали полы его пальто с собачьим ворчанием, пока Марго ютилась на шкафу и не спускала с Серёжи глаз, был первым и единственным слушателем гениального плана товарища (и любовника по совместительству) о том, что было бы неплохой идеей пошить одежду из опадающей с линяющих детищ чешуи, чтобы «пафосно выходить из огня и выглядеть охренеть как круто, а ещё приучить их выпускать огонь по щелчку и наоборот, это же так зрелищно! мхм, ну, да, я абсолютно серьёзен, не смотри так на меня». Волков только тяжко вздыхал на всякое безумное предложение, даже не отрицая того, что когда-нибудь это станет реальностью — если Серёже что-то в голову втемяшится, этого оттуда щипцами не вытянешь, а особенно если в отношении его желаний спокойно действует правила «любой каприз за ваши деньги». Обшитое, а впоследствии и полностью переделанное под чёрно-палево-зелёную чешую тяжёлое пальто со скрывающим лицо капюшоном стало любимой вещью гардероба, как и белая маска с самыми мелкими белыми перьями с гривы Марго по краям. Стиль и смерть в ярком проявлении. Только такое отношение Серёжи к цели Игоря засадить его за решётку на пожизненное было далеко не всегда. Он скрывался в особняке, когда Гром выследил его. Не сказать, что Разумовский слишком прятался, но появление полицейского, страждущего его наказания по всей строгости, случилось немного раньше высчитанного времени. Олега рядом не было, Серёжа был один и застан врасплох, пятясь по просторной комнате спиной вперёд и сверкая в просветах на полу стальным пальто из драконьей чешуи, пока Гром широкими шагами подходил всё ближе, держа огнестрел наготове — при сопротивлении такого преступника можно стрелять на поражение. И Серёжа, вскинув голову и подняв руки ладонями вперёд, даже предлагал всё уладить мирным способом без насилия: «Вот как, да? Запросто посадишь того, кто борется за права людей и безоружен сейчас? Не находишь, что мы немного поменялись местами?» Он упёрся спиной в стену между окнами, смотря, как Игорь вот-вот подойдёт к нему, повалит на землю и перехватит руки, чтобы сковать запястья наручниками и сдать полиции снаружи, но что-то в комнате в мгновение поменялось. Не сразу понимаешь, что именно, но вскоре ощущаешь значимое исчезновение света. Потому что из светлых окон на чужака смотрели злые глаза драконов, прячущихся всё это время за стенами в темноте и внимательно следящими за каждым шагом. «Дракарис», — только и произносит Разумовский, одной рукой накинув капюшон на свою голову. Палевый дракон, моргнув, резко поднял голову, сверкая огнём из приоткрытой клыкастой пасти, и пробил ею окно и половину стены вокруг, сотрясая особняк рёвом и не позволяя и прикоснуться к своему Отцу. Крыша затряслась, осыпаясь штукатуркой, кусками балок и кирпичей, роняя свои куски и являя взору в прорехах потолка тело чёрного дракона, разламывающего дом и пускающего пламя прямо в помещение. Игорю не оставалось ничего, кроме как бежать, но всё же он выстрелил, перед тем как дать заднюю — пуля бы точно задела Разумовского, если не попала в грудь, но со звоном отскочила от стального крыла, отгородившего Отца от угрозы. Чёрный дракон ревел, продолжая ломать особняк, Гром бежал, Серёжа же уже ступил ногой на подставленную шею Марго, успевшую наклониться сразу после убравшего голову Визериона из разлома стены. В Рейгаля снаружи давно сыпался град полицейских пуль, но драконьей чешуе это было нипочём и просто раздражало. Широкий размах крыльев задевал дома вокруг и поднимал невероятный порывистый ветер. Город достаточно опасен для того, кто является хозяином четырёх взрослых драконов, ещё растущих, но уже ростом с хорошую трёхэтажку. Разумовский видел Игоря внизу, восседая на шее белой драконихи и приветливо махнув ему рукой. Они ещё увидятся, Игорь ведь упрям и безрассуден, чтобы соваться в пасть дракону ещё и ещё раз. Ветер колышет пожухлую траву у массивных каменных ступеней и возле стен, ещё не вытоптанную и чудом не сожжённую. Воздух холодный, но от нагретой сухой земли веет теплом. Когда-то это место дышало жизнью, даже этот полуразрушенный древний дворец на холме обладал особым шармом заброшенной обители какого-нибудь скрытного графа-отшельника. А потом в какой-то прекрасный день на крышу одной из высоких башен приземлился белоснежный, как рука смерти, дракон, громко взревев над чащей и выпуская красное пламя из клокочущей пасти прямо в небо, на секунды облачая целый мир вокруг в молчание. Ещё трое драконов появились из густого облака дыма, облетая застывшего белого собрата и разя огнём из пастей прямиком на лесные верхушки, сжигая дотла, сея панику и хаос. Всем наблюдающим с подножия холма было настолько страшно, что заметить восседающих на двух драконах людей было крайне трудно. Дьявольские создания жгли и жгли, погружая небо в густой чёрный смог и разрезая крыльями столбы дыма, кружа над пустующим дворцом. Возникло чувство, будто бог наверху от отчаяния придумал одиннадцатую казнь, снизослав на грешную землю огнедышащих тварей. Нет, не бог, всего лишь Неопалимый Сергей Разумовский верхом на драконе. Серёжа не считал своих драконов тварями — не может быть тварью существо, которое ты выкормил и воспитал, когда-то ещё помещалось на твоей ладони, могло сидеть на плече и не умело летать, а только грозно пищало, рвало тряпки и тетради и пыталось устроиться на тёплой груди или под рукой, чтобы заснуть. Волков тоже долго не мог поверить, что в квартире его… скажем, очень близко знакомого человека живут драконы размером с собаку, а сам Серёжа не кто иной, как Невыспавшийся и Приюторождённый Король моря долгов, Разрушитель адекватных представлений о мире и Приёмный ящеричный отец. В принципе, конечно, в долги можно было бы и не влезать, но в общаге с такими питомцами не поживёшь, а для захвата территории эта чешуйчатая убойная сила ещё маловата, максимум чайник сожгут. Или подогреют. Им нужно было тогда ещё чуть-чуть подрасти… Впоследствии Серый даже не особо замечал, насколько его любимцы огромны, потому что они росли на его глазах, а вот Олег, видевший ящеров периодами, каждый раз немо поражался — молчал, но глаз подёргивался. Драконы сжигали окрестность, ограждая свою территорию и чётко очерчивая земли своего Отца — это всё было более чем законно, просто потому что Серёжа выкупил эту землю вместе с заброшенной постройкой, чтобы и драконам было комфортно, и ему самому находиться вдали от людей и кое-какого одного стража порядка. Огнедышащие охранники буквально служили стеной от властей, протянувших к нему свои руки в лице уполномоченного Игоря Грома, и Разумовский прознал этот воистину читерский способ избегать ареста в тот раз, когда спустил драконов на здание полностью купленного совета по правам людей. Власти ополчились, граждане ликовали. В современном мире вершить справедливость лучше вдали от городов, потому и было решено обустроиться в какой-нибудь глуши. Прискорбно, но всё сейчас решают деньги, и хотя бы это не было для Серёжи проблемой: он солидно обустроил посредством ремонтной и дизайнерской компании несколько жилых комнат в целом крыле и по итогу получил современный дом изнутри со средневековым видом и драконами снаружи. Проблемой был, как ни странно, вай-фай. Вай-фай посреди леса лагал и просаживался, сервера падали, нервы сдавали. Олег привык к тому, что, приходя, зачастую видел Марго, сидящей на самой высокой башне с вытянутой вверх головой и полудремлящей, когда как на её голове сидела маленькая фигурка Серёжи в позе лотоса или любой другой позе зю, поймавшего сеть и убивающего время в великом и могучем интернете. И не волновали его ни ветер, ни холод, в дождь он вовсе брал зонт или сидел в дождевике на подушке — Марго мокнуть не любила, а вот тот же Визерион или Рейгаль спокойно могли сидеть в одной позе всю ночь. Серёжа, полностью погружённый в чат, не замечал даже, как драконы, видя Олега, спускались с башен и опускали к нему головы, и Волков мог ещё с несколько минут простоять рядом, нависая осуждающей тенью и ожидая, когда господин Разумовский соизволит оглядеться вокруг, понять, что он уже давно не в пятнадцати метрах над землёй, и увидеть наконец, откидывая чёрный капюшон, что его сверлят взглядом. Иногда Волков мог покашлять, привлекая к себе внимание, но Серёжа, полностью погружённый в сеть, вздрагивал из-за привыкания к шуму ветра вокруг и мог выронить телефон из рук — уже дважды за всё время менял его, потому что ронял и разбивал экран вдребезги о мощную чешую голов Дрогона в первый раз и Рейгаля во второй. После второго и, что закономерно, последнего раза Олег просто стал стоять в молчании первое время, а потом неожиданно брать под руками и снимать с драконьей головы, ставя оторопевшего Отца Драконов на землю. Всё-таки, кхм, ночь. Если не будешь спать, то хотя бы сиди дома и в тепле, а то мало ли, ходить тут могут по ночам всякие, пистолеты перезаряжать, целясь точно в кое-чью рыжую голову. Тучи сгущались. Ветер задул сильнее, шумя в сухих и ломких верхушках чёрных деревьев, Серёжа зажмурился. Олег сидел рядом, задумавшись о чём-то на минуту, Разумовский же поёжился, скрестив руки на груди и упёршись спиной в его плечо, поставив ногу на ступень, на которой и сидел. По новостям из города ничего особо интересного, только, собственно, той новости, что Игорь прибыл по Серёжину душу, не в силах упустить рыжую сволочь из своих рук. Ничего удивительного в том, что майор отыскал Разумовского на другом конце страны, учитывая, что вся жизнь Грома пошла под откос сразу после встречи с Серёжей: у него теперь нет другой цели, кроме как засадить за решётку этого ублюдка, уничтожившего всё, что было ему дорого, и добиться его же смертного приговора. Правда, сначала нужно обойти защиту в виде четырёх взрослых драконов, постоянно прогоняющих и норовящих если не передробить зубами все кости, то сжечь, но, наверное, это вполне достижимо. Разобраться только потом с его вездесущим телохранителем и наёмником Волковым по совместительству, но это так, мелочи, после четырёх-то дьявольских ящеров. Олег не раз встречался с Игорем, и главным образом их стычки происходили, конечно же, из-за Серёжи. Драконы — это хорошо, но иногда имели место быть и форс-мажоры вроде тех, когда Разумовский оказывался в месте, слишком узким для огромных огнедышащих существ или слишком далёким от них (после парочки таких раз Серёжа старался держать драконов на доступном расстоянии каждый раз, когда куда-то в принципе выходил), и именно в эти моменты рядом оказывался Гром. Одна из таких нежеланных рандеву состоялась буквально этой осенью. Как знал, собака, как знал! Вот уж точно оправдывает звание ищейки. Даже в чёрном пальто и со скрывающим лицо капюшоном узнал! Надо было менять стрижку или перекрашиваться. Гром всего лишь окликнул «молодого человека» и потянулся взять за плечо, когда оба, посмотрев друг на друга, пересеклись взглядами и поняли, на кого натолкнулись. Разумовский понимает быстро, сверкнув синими глазами, отшатываясь и мгновенно обращаясь в бег, полицейский же с приказом «Стоять!» тут же преследует. Если такой нагонит и толкнёт на землю, прижимая к ней, уже никуда не денешься, пытаясь прийти в себя от удара головой об асфальт. Игорь сильный, Серый быстрый — иногда действительно лучше бежать, чем пытаться сопротивляться, и в первый раз Серёжа так и сделал, убегая изо всех сил по достаточно оживлённой вечерней городской улице и перемахивая через машины. Да, именно через машины, потому что, как выяснилось, когда тебя преследуют недоброжелательные личности, прыгаешь ты весьма высоко и даже не устаёшь от быстрого бега. Серёжа проклинал своё решение оставить Олега в другой стороне и разделиться, чтобы сделать кое-какие дела одному, и Игорь ну совсем не входил в маршрут, вот и пришлось резко менять траекторию. Особенно желание скрыться подстегнуло свернуть во дворы, когда позади послышался выкрик, чтобы преступнику не дали уйти. Игорь, мать твою за ногу, ты можешь хоть раз вовремя заткнуться, а не пугать народ? Но Грому не повезло в том, что он не рассчитывал, что Серый побежит как раз в ту сторону, где он и его телохранитель разделились. Серёжа успел наклониться под пролетевшей над головой лопатой. Игорь — нет. Волков смотрел на Разумовского очень недобро, и во взгляде его ясно читалось «Я же предупреждал тебя», но Серёжа только предложил наскоро оттащить бессознательного преследователя в сторону и скрыться, неловко посмеявшись над ситуацией, а уже потом только спросил, откуда его наёмный ангел-хранитель достал лопату. Олег только отмахнулся, имея, скорее, в виду то, что в тихом дворе возле парадных можно найти не только лопату, но Серёжа интерпретировал это как «там же, где и ты своих драконов». В последнюю свою вылазку в люди без прямого сопровождения своих драконов Серёжа сбежал от наряда полиции уже более пафосно. Ночью полыхала одна из загородных вилл очередного зажравшегося чиновника, на счету коего десятки взяток и каким-то образом сразу после этого десятки изменённых приговоров для оклеветанных не в их сторону, множество полицейских сирен визжали наряду с пожарными, останавливаясь вокруг и оцепляя, и Разумовский даже не дёрнулся, стоя спиной к рычащим языкам пламени и игнорируя крик сжигаемого заживо. Стоять? Хорошо. Поднять руки? Без проблем. Бросить оружие? Что вы, я безоружен. Столп дыма уходил в небо, заволок месяц клубами туч, воздух накалился и пах костровой гарью. То, с каким злым блеском в отблесках огня в глазах смотрел на Разумовского господин Гром, нельзя было описать словами. Он прикрывал рот рукавом (конечно, Серёже-то хорошо, его лице скрывает белая маска!), перемахивая через ограждение пылающего особняка и шагая навстречу кострищу и поджигателю, но неожиданный порыв мощного ветра чуть не сбил с ног: в клубах чёрного, с рыжим огнём по краям дыма неожиданно появился исполинский белый дракон с ещё одним человеком на шее — маска на Серёже была очень похожа на белоснежную драконью голову. За первым драконом появилось ещё трое, и они уже напали на полицейские машины, выпуская огонь и отрезая пути остальных к особняку и своему Отцу на его территории, сбивая с толку рёвом и игнорируя пули, бьющиеся о твёрдую чешую со звоном и не приносящие никакого вреда. Белый ящер опускался ниже и ниже, не позволяя приблизиться к разыскиваемому преступнику взмахами крыльев, и Разумовский в мгновение схватился за заднюю лапу дракона, ступая ногой на крепкие пальцы и отрываясь от земли, махнув Игорю рукой на прощание с победоносной ухмылкой. В план не входило только то, что концы длинных маховых перьев одного из крыльев подцепят огонь с крыши горящего дома и вспыхнут, как спичка: Марго, взмывая в воздух, вдруг покачнулась в сторону и взревела, начиная беспорядочно кружить и крениться вбок, а Серёжа чуть не сорвался, соскользнув ногами и вцепившись в когтистую драконью лапу руками изо всех сил, и именно в этот момент раздался выстрел — Игорь всё это время не сводил со сбежавшего глаз, целясь точно в тело. Волков, держа паникующую Марго за рога и направляя к низу, к воде, понял, что Гром не промахнулся, когда раздался вскрик Серёжи. Преследовать скрывающегося в дыме дракона было бессмысленно — ящер слишком быстро удалялся в сторону леса, хоть и летел по кривой траектории с полыхающими перьями на левом крыле и громко ревел, постепенно снижаясь, да и трое таких же смертоносных драконов, летящих за ним следом, отрезали всякую надежду к пленению преступника. Олег не особо любил брать на себя Серёжину ответственность быть драконьим всадником, но иногда всё же приходилось, и Волков жалел в эти моменты, что пошёл всего лишь в армию, а не в управление авиационными средствами. Ему повезло привести Марго в чувства путём направления её к озеру, резко потянув за рога влево и заставляя наклониться, проходясь пылающими перьями прямо по воде и гася болезненное пламя, и следом за большой сестрой к воде с воздуха потянулся Визерион, едва не касаясь лапами поверхности и тут же взмахами крыльев вновь поднимаясь всё выше, обходя Марго. В темноте была достаточно тяжело разглядеть цвета чешуи, но по правое крыло белой драконихи летел Дрогон, а по левое, подожжённое — Рейгаль, когда как Визерион летел выше всех. Видимо, двое братьев летели ниже сестры, чтобы она с подпалённым крылом не начала падать. Волков, подняв голову, увидел, что Визерион держал в одной из лап Разумовского, которого, видимо, из-за паники и приземления на воду выпустила Марго. Лететь от места свершения справедливости пришлось долго, и Олегу, спрыгнувшему уже на землю, пришлось оставить попытку вразумить Разумовского по поводу безумия всего случившегося, когда Визерион, приземляясь на одну лапу следом, осторожно выпустил Отца из хватки второй. Волков удачно успел подхватить неустойчивого и на удивление молчащего Серёжу, и в темноте видя, как вся левая штанина от колена и ниже чёрная и мокрая от крови. Не промахнулся. Олег ещё неделю вынужден был никуда не отлучаться и уж тем более не отходить от Серёжи, упорно не желающего покупать себе костыль и встающего и ходящего только с закинутой на плечи Олега рукой. Иногда Волков становился свидетелем сцен, как драконы, протягивающие к Отцу свои головы, позволяли опираться на свои морды и носы и помогали передвигаться. Олег никогда не ценил Серёжиного «я так и рассчитывал!», потому что в его это «рассчитывал» всегда входил Волков, о чём он не был предупреждён, вот и не ценил. Но сейчас всё более-менее спокойно. — Ты слишком полагаешься на них, — Олег зажмурился, чтобы пыль от пронёсшегося мимо Визериона не попала в глаза. Сорванная с головы Игоря кепка, скорее всего, уже напоминала обугленный клочок ткани, если судить по тому, как за Визерионом следом пронёсся Дрогон, а Рейгаль, с содроганием земли приземлившись откуда-то с неба, чуть не оттолкнул тёмного брата. Марго, подняв голову и недовольно зарычав на шумных «мужланов», проводила их взглядом, притихших и спешащих скрыться за стеной дворца. — Они не раз доказывали, что я спокойно могу это делать, — Серёжа хрустит затёкшей шеей, склонив её к плечу и потирая её ладонью, поднимая воротник плаща выше. — Согласись, сжечь нечестный парламент несколько легче на драконе, нежели собственными силами. — Твои методы завоевания народного к тебе доверия весьма… специфичны. — Игорь наверняка желает увидеть моё лицо в карцере только потому, что ему снится в кошмарах, как я врываюсь в Кремль верхом на Марго, Визерион сжирает президента, Рейгаль жжёт прилегающую территорию, Дрогон сидит на часовой башне, — Разумовский говорит с энтузиазмом, взмахнув рукой перед собой. — Может, он просто боится фаер-шоу, которое я могу устроить? — Как я охраняю тебя, так и он в ответственности за жизни сотен людей, на которых ты натравливаешь драконов, — Олег имеет в виду всех тех людей из тысяч биографических и судебных сводок, хранящихся на компьютере Серёжи и которые он периодически мониторит, следя, где засветится очередной ублюдок, дающий суду взятки. Они всего лишь накапливают свои грехи, чтобы гореть потом ярким пламенем в разверзнувшемся аду. — Мхм… Но при этом он защищает тех, кто откупается от смертей по их собственной вине тех, кого защищаю я, — Марго, следя за Отцом своими красными глазами, вдруг сменила положение, завозившись на земле, повернулась к нему и протянула голову прямо к нему, складывая её рядом с ногами Серёжи. Разумовский только улыбнулся, огладив по твёрдому гладкому клюву. — По сути, он хочет засадить меня за решётку за то, что я добиваюсь справедливости там, где не добилась вся его часть, и не то что не добилась, а даже допустила это и этому же поспособствовала. Чувствуешь неувязочку? — Ты в буквальном смысле добиваешь несправедливость, — Олег смотрит на Марго, Марго смотрит на Олега, искра-бура-безумие — у Волкова нет выбора, ему приходится огладить драконий нос тоже и слушать громкое ворчание, похожее на звук взлетающего самолёта. — Сжигаешь, потрошишь, режешь… — Несправедливость на то она и есть, чтобы с ней так обращаться, — Серёжа ссутулился, согнув одну ногу в колене и запустив руки в мягкие перья на голове Марго, вороша их. — Посмотри вокруг. Разве люди будут против смерти того, кто убил их мужа или брата и откупился от наказания? Против возмездия за несправедливый срок из-за подставы? — Ты будто пытаешься доказать что-то мне, — Волков смотрит на вечереющее небо. — Закон не переломишь. Этот твой Гром добьётся двух пожизненных для тебя, если не смертной казни. — Добьётся, если здание суда будет целым, — Серёжа недобро усмехнулся, и Олег только головой покачал. — Я и они неразделимы, — Разумовский смотрит прямо на Волкова, встречаясь взглядом со взглядом, и его глаза слабо сверкают янтарным вместе с красными глазами Марго и тремя парами глаз Дрогона, Визериона и Рейгаля за его спиной. Это выглядит… жутко. — Без моих драконов не может быть и меня, и я предаю огню только то, что не должно свободно ходить по земле. Не хочу править пепелищем. С сумерками пришёл и холод. Драконов греет изнутри их огненное начало, а вот Серёже что-то не жарко. Олег встаёт первым, заметив, как тот ёжится, и трогает за плечо, намекая, что можно уже и внутрь зайти — внутри дворцовых стен всяко теплее, чем вне. Марго поднимает голову, смотря, как Отцы уходят, и тихо урчит, провожая взглядом — её голова слишком большая, чтобы просунуть её в проём тяжёлых дубовых входных дверей. Для всех четырёх драконов в одной из главных длинных комнат, больше похожей на тронный зал, ширмами тяжёлых тёмно-красных портьер скрыты огромные проёмы в выходящей во внутренний двор стене на месте окон — Разумовский ещё при покупке всей этой красоты на отшибе цивилизации изъявил желание раздробить стену к чертям, чтобы его любимые ящеры могли просовывать сюда свои головы и быть непосредственно рядом с ним, а не сверкать глазами в оконных рамах. Да, в тронном зале часто гуляет ветер по полу и гудит в коридорах, зато в нём также практически всегда тепло — драконы надышали своим горячим дыханием во время сна. В этой комнате можно спокойно спать на полу без одеяла и чувствовать, как тебе жарко, даже зимой, особенно если спать прямо напротив драконьей морды. Правда, у зала есть небольшая особенность: пока портьеры плотно захлопнуты, ты даже не поймёшь, что за ними скрыты огромные пустые проёмы стен, а не раскрытые окна, из-за которых плотная тёмная ткань колышется ветром снаружи. И тронным этот зал называется не просто по его бывшей принадлежности в этом поместье, а потому, что Серёжа не удержался от воздвижения собственного бархатного трона в конце коридора на выступе апсиды с ведущей к нему ковровой дорожкой, чтобы сидеть на нём, закинув ноги на подлокотник, и листать ленту интернета, почему-то неплохого ловящего вай-фай на первом этаже. Олег привык к виду темноты, четырёх дремлющих и периодически всхрапывающих драконьих голов, просунутых из отверстий в стене прямо в зал, и маленького светящегося экрана в конце длинного коридора, освещающего сонное лицо и едва-едва — рыжие волосы Отца Драконов. В тепле и под шум дождя всегда клонит в сон, и зачастую Олег, проходя возле противоположной стены к Серёже, чтобы не затронуть драконьи носы и пасти, просто поднимал заснувшего Отца Драконов на руки и уносил к его же постели, всяко более мягкой жёсткого «трона». Отцепить потом схватившуюся во сне за рубашку или край пальто руку Серёжи было крайне проблематично — хватка у него цепкая, прямо как у воспитанных им драконов. Во дворце темно, но стоит только похлопать в ладоши — электрические лампы в виде готических подсвечников загораются по всему коридору, не затрагивая комнат. Слышно, как в самом большом зале от ветра шумно колышутся захлопнутые портьеры. Драконам всё равно на наступление темноты, их грузные шаги и негромкий рёв до сих пор можно услышать где-то недалеко за стенами. Прокормить их всех было бы тяжеловато, но, на самом деле, Серёжа не особо переживает по этому поводу — взрослые ящеры сами с периодичностью в несколько дней улетают со своей территории, где-то разыскивая добычу и возвращаясь спустя несколько часов сытыми и совсем не раздражёнными. Раздражённый дракон — агрессивный дракон, способный выкинуть неожиданную штуку наперекор словам даже Серёжи и потом изображать из себя обиженную саламандру, если начать на него гневаться. Дрогон так однажды, выйдя из себя из-за голода с утра, переломал половину деревьев в лесополосе у трассы одним своим хвостом, Рейгаль растерзал три пустых грузовика на дороге, Марго с Визерионом скооперировались и отыгрались на наряде полиции, когда при очередном поджоге пожарная пена попала Визериону прямо в пасть, а Марго просто была жутко голодной: дракониха слетела прямо с крыши, давя лапами полицейские машины и разгрызая одну из них напополам, сбивая толпу хвостом и громко шипя. Примечательно то, что драконы никогда не ели людей: перегрызть могли, хватая поперёк тела зубами и разрывая на части, но чтобы убить с целью еды — никогда. Серёжа в принципе никогда не натравливал драконов именно на массовые убийства своими зубами, он больше натаскивал на поджог после определённой команды и был этим бесконечно доволен, не особо уделяя внимание тому, как драконы защищают себя и как ведут себя в ближнем бою. Они же, чёрт возьми, драконы! Чему их учить-то? Пользоваться когтями? Они могут одной своей тушей раздавить, если сядут. — Тебе следует быть осторожнее, — Олег всматривается в одно из открытых окон в тёмном тронном зале, прищурившись и проходя к нему — его шаги разнеслись по стенам гулким эхом. Здесь темно, свет падает только из прохода в зал. Странно, что открыто всего лишь одно крайнее окно. Серёжа проветривал? В открытом окне появился красный глаз Марго. Она словно всматривалась в помещение, гортанно клокоча, но, видя только смотрящего на него Олега, моргнула, что-то невнятно прорычала сквозь зубы и подняла голову, вставая и взмахивая крыльями — дракониха всегда спит где повыше. Раньше, когда она была больше похожей на крылатую ящерицу, в квартире Серёжи она спала на шкафу, а теперь ютится на крышах, по-сорочьи стаскивая туда порой обломленные ветви деревьев, листву, блестящие обломки машин, покрышки и тому подобные вещи. — Ты слишком беспокоишься насчёт этого для своего вида деятельности, — Серёжа бросает это небрежно, проходя по тёмному залу прямо по ковровой дорожке к своему тронокреслу. Снимает по пути своё пальто, встряхивая головой и в едва не в буквальном смысле огненной причёской. — Это не ты должен чего-то бояться, это окружающие должны бояться того, кто в силах забить до комы любого любым предметом, оказавшимся под рукой. И к тому же… Волков не слушает. Пока Разумовский продолжает говорить, он огляделся по сторонам, подозревая, что что-то не так. Со стороны окон, выходящих во внутренний двор, слышно ворчание Рейгаля — зелёный дракон ходит за плотно захлопнутыми портьерами, грузно шагая лапами по земле. Серёжа не реагирует на беспокойство ящеров, спокойно вешает своё пальто на высокую спинку трона, элегантно перешагивая через вьющиеся по полу провода зарядных устройств и тому подобных штук, и уже собирается сесть, но Олег бросает взгляд на темень позади трона, внимательно всматриваясь в любое движение тени. Чутьё рабочего пса никогда ещё не подводило. — В сторону! Отец Драконов встречается с Волковым взглядом за секунду, до того как моментально среагировать и резко отклониться вбок, перемахивая через подлокотник — с громким хрустом о другой переламывается появившийся из ниоткуда напольный канделябр, оставленный при переезде сюда Серёжей для антуража и стоящий позади трона в углах для освещения. Разумовский поднимает глаза, даже не пытаясь унять частое биение сердца от испуга, и видит, как из-за его собственного трона появляется тёмная и тяжело дышащая фигура давнего знакомого, спроваженного Дрогоном часами ранее и очень недобро на Отца Драконов смотрящего. — Из доставки тебя в места не столь отдалённые живым или мёртвым я предпочитаю второй вариант, — прохрипел он, замахиваясь и вынуждая втянуть голову в плечи. Ой. Так вот кого услышала, но не увидела Марго? Вот почему драконы за стенами беспокоились? Хорошая пролетевшая птичка, ничего не скажешь. Канделябр переломан пополам, но обломанное острие выглядит ещё более устрашающе, особенно когда им целятся прямо в тебя: Серёжа отшатнулся за трон, когда лезвие прошлось аккурат в миллиметре от плеча, и вдруг понял, что трон падает на него — видимо, Игорь толкнул, чтобы придавить к полу, но Разумовский отскакивает в сторону к стенам. Грому не дают подойти ближе, Олег сбил его с ног, роняя наземь с глухим ударом, перехватывая одной рукой обломок канделябра и вжимая его Игорю в шею, придавив и не позволяя встать. Волков немногословен, а вот Грому хватает сил прошипеть: «Опять ты». Олегу не нужно кричать о бегстве, чтобы Серёжа очнулся и понял, что скрываться нужно как можно скорей. Да, Олега можно запросто упечь по статье пособничества преступнику, но для этого его нужно одолеть, а этот пункт уже достаточно сложен. Наёмнику ничего не стоит забить до смерти куском арматуры или утопить, но Игоря, к сожалению, просто так не утопишь. Игорь и Олег примерно равны. Пока Серёжа хватает ноутбук с драгоценным материалом, Гром рывком спихивает наёмника с себя, меняясь с ним местами и не давая воткнуть нож в свою глотку, вынутый из-за пазухи и отброшенный немного в сторону — теперь уже Волк прижат к полу, сдерживая руками вжатую в шею бронзовую палку, которой можно придушить при всём желании. Игорь на секунду оборачивается, слыша удаляющиеся шаги, и непроизвольно выкрикивает «А ну стой!», но Серёжа, замерев и оглянувшись через плечо, держа одной рукой ноутбук со всеми документами а-ля «не доставайся же ты никому», показывает средний палец, разворачиваясь и вновь убегая. Драка с телохранителем в план не входила, особенно когда она мешает поимке Разумовского, но и телохранитель не рассчитывает отдавать Серёжу на растерзание: через силу Олег перехватывает обломок канделябра одной рукой, оскалившись, и резво поднятым с пола кинжалом, валяющимся рядом, замахивается и режет по груди нападавшего, заметившего атаку краем глаза. Игорь отпрыгнул, игнорируя глубокий порез и неприятную боль, раздражённо прошипел и, хватая острый обломок канделябра рукой за палку, бьёт тяжёлым основанием прямо в голову встающему Волку. Темнота перед глазами очень даже быстро Олега обезвредила. Гром не теряет времени, подавшись вслед за рыжим ублюдком. Здесь, в доме, в коридорах без окон, он безоружен — телохранитель уже не защитит, драконы сюда не попадут. Серёжа, как выяснилось, далеко не убежал, наблюдая из-за угла на выходе из зала, как там Олег, но, увидев, как сильно Волков получил едва ли не чугунным по весу основанием напольного канделябра в голову, испуганно выкрикнул его имя, понял, что шансов остаться ему в сознании было мало, и кинулся прочь, вверх по лестнице. Пытаться поймать кого-то в собственном доме, играя в догонялки в драконьем гнезде, несколько проблематично, особенно в этом проклятом поместье, и Гром не находит ничего лучше, как прямо на ходу замахнуться и швырнуть несчастный обломок канделябра убегающему под ноги. Подстава застала в самом верху, когда ноги уже ступали на пол второго этажа, и Серёжа, выронив ноутбук по красивой траектории разбитого экрана вперёд, покачнулся и оступился, падая назад. Вся жизнь проносится перед глазами, когда представляешь, как кубарем скатываешься вниз с очень большой вероятностью сломать шею… Но нет, Разумовский всего лишь падает прямо на догнавшего его Игоря, роняя майора и падая по ступеням уже вместе на нём и с ним. Раскат грома за стенами и стук ливня служит неплохим звуковым сопровождением падения: майор, стукнувшись затылком, рухнул в итоге на спину, отпуская Отца Драконов из хватки, и Разумовского от него отшвырнуло, пускай у него посадка и оказалась более мягкой. Не сказать, что Серёжа совсем ничего не почувствовал, но поднялся он на ноги не без особых усилий, потирая ушибленный бок и руку. Если бы он упал, как Игорь, на спину с такой высоты, он бы не захотел подниматься, если бы вообще смог, но Игорь жизнью битый, он каким-то образом оказался живучей падалью, потому что тут же вскочил следом за своей целью, если медленное поднятие на ноги с кряхтением можно назвать вскоком. Казалось, в глазах Серёжи промелькнуло разочарование, прежде чем он снова рванул в злополучный тронный зал, но его вдруг резко хватают за воротник, дёрнув на себя, развернув и хорошенько встряхнув до звёзд в глазах. — Какой же ты вёрткий урод, — Игорь выглядит совсем не дружелюбно, мрачно и с кровавым пятном от пореза ножом на груди. Серёжа схватился за его руки, когда его за ворот подняли от земли, и откашлялся, покачав ногами и попытавшись достать ими до пола, но что-то не вышло. — Добегался. — Какой же ты злой, — Серёжа криво усмехнулся, жмурясь и смотря в потрёпанное жизнью лицо одним глазом, хватая ртом воздух. — Если ты хотел в гости, ты мог просто… Но договорить не дал удар по лицу и резко разжавшиеся руки, роняющие на пол. Горит щека и разбитая губа, пришлось сплюнуть кровью с кровоточащей десны, утирая лицо рукой и чувствуя, как тебя, брошенного на землю, пинают в бок и придавливают ногой к земле. Ох, а если посмотреть в сторону, можно увидеть Олега, лежащего в беспамятстве точно так же несколько дальше. Гром склоняется, хватая одной рукой за шею и приподнимая. В его глазах такая злоба, которой Серёжа никогда у своих-то драконов не наблюдал. — Я буду свидетелем на твоём расстреле, — хрипло, но внятно говорит он прямо в лицо, но Отец Драконов только ухмыляется, схватившись за удерживающую его руку. Если бы Игорь мог прожигать взглядом, вместо лица у Серёжи сейчас бы было кровавое месиво. — Или расстреляю сам. — Я, Олег и мои драконы пустили тебя с распростёртыми объятиями в этот дом, а ты вот так, — Серёжа откашлялся, когда его встряхнули ещё разок. Металлический привкус на губах и во рту мешает говорить. — Чёрный Дельфин примет тебя с распростёртыми объятиями, мразь, — Игорь так злится, даже дрожь берёт. Разумовский бы всплеснул руками, да всё тело болит, а отпустит руки — Гром его точно задушит. Просто пару лет назад Отец Драконов в отместку за подпорченную биографию и отрезанный путь во властители державы собрал всю его семью и всех его друзей в одном месте, банально натравив на их кражу из собственных квартир своих драконов, и, дождавшись Грома, сжёг на его глазах. Когда Гром бросился в горящий особняк, Визерион спикировал, не позволяя приблизиться, и рычал, дыша огнём на майора и отгоняя. Игорь знал, на что шёл, когда Серёжа предупреждал его о том, что тот пожалеет. «Тебе достаточно было не вставать на моём пути! — в безумии кричал Отец Драконов, сидя на шее Марго и закинув ногу на ногу, пока Визерион, повалив врага, прижал его запястьем крыла к земле. — Из-за тебя все цели в моей жизни полетели к чертям, наблюдай же теперь за последствиями своего упрямства!» Майор жаждал не просто мести, майор жаждал смерти этой сволочи, сгубившей всю его жизнь. — Думаешь, пройдёшь мимо моей охраны? — Разумовский ухмыляется настолько мерзко, что Игорь, рыча, резко поднимает его за грудки и впечатывает в стену спиной с глухим ударом, и Серёже кажется, что у него в позвоночнике что-то хрустнуло. Разбитая губа с запёкшейся кровью треснула вновь, по подбородку стекает красная капля. — Не составит труда сделать это ещё раз. Серый в ответ только хрипло посмеялся, вдруг спокойно смотря в глаза майор и щёлкая пальцами. Игорь смотрит на поднятую Серёжину руку, прищурившись и не понимая сразу, чего ожидать. Всё очень просто: в тишине огромного поместья сквозь шум ливня за стенами пустоту разбавило тихое клокотание. После шумного выдоха в спину Гром обернулся, видя огромную драконью голову из большущей дыры в стене. Всё происходит быстро: дракон раскрывает пасть, хватая врага за куртку на спине зубами практически аккуратно, и рывком утаскивает за собой на улицу, хорошо встряхнув и вынуждая отпустить Отца. Серёжа сползает по стене, растирая ушибленные месты и откашливаясь, сплёвывая кровавой слюной и наблюдая, как Визерион, придавив к мокрой земле Игоря своей задней лапой, раскрывает над самой его головой пасть, капая слюной и опаляя лицо смрадным горячим дыханием. Необученный бы попрощался с майором сразу же, представляя вместо живого тела обгоревший труп, но Серёжа прекрасно понимает, что беспокоиться не о чем и Визерион его не убьёт: с влажным шлепком из пасти дракона на лицо Игорю упал обслюнявленный, подгоревший, разорванный кусок ткани — его шапка, принесённая Дрогоном днём. Визерион был единственным, кто почему-то видел в майоре не кусок мяса для сжигания по указке Отца, а интересную игрушку, забавно реагирующую на разные вещи вроде рёва прямо в лицо или шершавого языка. Вот будь на месте Визериона Дрогон, Рейгаль или — того хуже — Марго… Разумовский был спокоен — ящер не отпустит, пока он сам не прикажет ему это сделать. Пусть хоть улетает с ним на болота или в город и бросает с высоты, вот настолько не до Игоря сейчас. Через раскрытые портьеры и ничем не прикрытый проём в стене Серёжа видит приземляющихся на задний двор Рейгаля и Дрогона, рычащих и склоняющих головы к знакомому враждебному запаху, Марго же первая, пикируя на мокрую от дождя землю, обеспокоенно клокочет с раскрытой пастью и встречается с Отцом взглядом, протягивая к нему голову через освобождённый от мокрых портьер проём. Холодный и в каплях дождя твёрдый клюв прикасается к поднятой ладони, но Серёжа только слегка по нему похлопал, намекая, что всё в порядке. Негодование Игоря заглушается шумом дождя и рычанием Визериона, крепко держащего в хватке пальцев задней лапы и не отпускающего, разглядывающего майора, как сорока бутылочное стёклышко. Рейгаль носом отодвигает портьеры с другого проёма, и большая зелёная голова оказывается в зале следом за белой. Чешуя еле заметно двигается при гортанном рокоте, когда Отец встаёт, растирая покрасневшую от удара щёку и слегка прикасаясь пальцами к разбитой губе. Синяки заживут, а вот оживёт ли Олег? Он так и не очнулся. Разумовский захромал в его сторону, видя, как Дрогон, откинув шершавым носом портьеры, просунулся головой в самый крайний проём стены и потянулся ко второму Отцу, лежащему в беспамятстве. Да уж, такой штукой по голове прилетит кому другому — разобьёт. Серёжа неосознанно зашагал ближе, припадая на колено и касаясь бледного лица. Дрогон ворчит, трогая носом за плечо и пытаясь поднять, но Волков не реагирует. Отец Драконов неровно вздыхает, похлопав по щекам и приподнимая, опирая на себя и держа за спину. Чёрт, Олег что-то тяжеловат. — Всё в порядке, — Серый огладил по щеке умиротворённое лицо, терпя боль в своём теле. Дрогон был ближе всех, потому Серёжа и обернулся на него, одной рукой указывая опустить голову как можно ближе к земле — Волкова он при всём желании в целости и сохранности не дотащит до второго этажа, разве что за руки будет тащить по злосчастной лестнице. — Сейчас, — он еле приподнимает своего телохранителя, кое-как вставая на ушибленные ноги и держа под руками, подходя к Дрогону ближе и думая, как бы забросить Олега на его шею. — Сейчас всё будет в порядке. Серёжа привык разговаривать с драконами и не получать словесного ответа, так что сейчас, когда он обещает что-то бессознательному человеку, он не особо задумывается. Нужно привести его в чувства. Чёрный дракон, отодвинувшись и вернув голову на улицу под дождь, вытягивает шею вверх, к закрытым окнам второго этажа. Серый, игнорируя холод ливня по коже и мокнущие волосы, держит Олега одной рукой, второй потянувшись к окну и открывая его толчком вперёд, пока Дрогон замер в ожидании. Пол просторной спальни тотчас мокнет от ливня и ступающим по ним мокрым ногам, тащащим по полу телохранителя в намокшей одежде прямо на постель. Сейчас всё будет в порядке, всё в порядке, всё в порядке, ты только очнись. Мокрые волосы липнут к лицу. Выглядывая из окна, ведущего во внутренний двор и окликая Визериона, Отец Драконов смотрит ящеру прямо в глаза, а потом переводит взгляд на замученного драконом майора, изрядно потрёпанного и уже даже не пытающегося вырваться. Капли стекают по лицу, одежда стража порядка вся в грязи и влажная от дождя, рыжая грива его цели потеряла пышность и не то чтобы побита, но видно покоцана. Игорь, а Игорь, тебе мало каждый раз или твоё упрямство настолько сильно, что ты собой пожертвовать готов? Только ты додумался искать в чаще леса среди заброшенных деревень и пустырей на другом конце страны, только ты рвёшься встать на пути Разрушителя Оков, только ты сейчас идёшь против народа, который и должен защищать, только ты одержим. Твоя одержимость понятна, но она настолько безрассудна, что сравнима лишь с безумием бешеного животного, не понимающего, что оно делает. После взмаха рукой Отца дракон раскрывает пасть прямо над игрушкой, но майор в попытке отбиться прикрывается рукой, стукнув прямо по носу ящера и прошипев что-то не совсем приличное — Визерион, скалясь, хватает за руку вместо одежды, оставляя рваные дыры от клыков, и поднимает. У драконов всё просто. Больно, да? Потерпишь. Терпел же несколько лет, разыскивая свою цель. Серёжа опирается руками на подоконник, склонив голову к плечу. — Лучше не дёргайся, Игорёк, — голос Разумовского немного охрип, но в целом не потерял своей иронии и уверенности. — Визерион подумает, что бьёшься в предсмертных конвульсиях, и добьёт. — Ты всё равно сгниёшь в тюрьме, — майор шипит сквозь зубы. — Тебе всё равно никто не поверит, а если и поверят, против моих драконов нет той силы, что их победит, — Гром скалится, кряхтя и держась за укушенную руку — Визерион не прокусывает, но держит достаточно крепко, чтобы порезать зубами. — Буду рад, если в следующий раз заглянешь в гости по старой дружбе, а не с целью избить моё прекрасное лицо. Рейгаль с удовольствием подогреет для тебя чай, — Разумовский улыбнулся, вытягивая руку вперёд и касаясь щеки майора — Игорь резко попытался отодвинуться, но только сделал себе ещё больнее. — Ну-у, ты совсем какой-то нелюдимый. Тебе нужно больше общаться с окружающими вживую. Я заберу у тебя, ты не против? Игорь не успел среагировать, как его телефон оказался у Серого в руках. Отец Драконов бережно откидывает его куда-то за свою спину, даже не оборачиваясь, через всю спальню, попадая точно в открытое окно с той стороны и отправляя Дрогону прямо в горящую пасть. У-упс! Палёный гаджет, палёная фирма, на костёр таких. — Сволочь. — Не больше тебя, — Серёжа снова вытягивает руку, но уже не к Игорю, а к чешуйчатому носу дракона, прося похлопыванием ладони опустить голову чуть ниже. Смотрит прямо в глаза, и майор чисто случайно замечает, как у Разумовского взгляд сверкает золотым, как отблеск монеты на солнце. Дракон сразу заклокотал глоткой, а Серёжа, моргнув, поглядел на Игоря, улыбаясь: — Мягкую посадку не обещаю, но отпуск у моря гарантирую. Заслужил. Можешь потом не благодарить! — Чт- Договорить Гром не успевает: дракон резко вскидывает голову, подкидывая «игрушку» высоко вверх, и Игорь не успевает опомниться, как, перевернувшись в воздухе и начав падать, внезапно хватается мощной драконьей лапой под громкие хлопки больших крыльев и поднимается всё выше и выше. Проклятое поместье отдаляется, теряясь в ливневых тучах, и даже Разумовского не видно, а дракон всё продолжает лететь, унося стража порядка с собой. Серёжа, по сути, действительно отправил его в незапланированный отпуск на море за свои средства, только не уточнил, что «на море» и «в море» для него в этом контексте одинаково — Визерион просто сбросить балласт в ближайшую воду за сотни километров отсюда и вернётся к утру обратно. Игорь такой неблагодарный, на самом деле! Отец Драконов щадит его уже в… какой-то там по счёту раз, хотя мог указать драконам сжечь его, или разорвать, или раздавить. Майор совершенно не ценит благосклонности будущего правителя страны! Просто возмутительно. Серёжа касается пальцами разбитой губы, чувствуя неприятное пощипывание, облизывает её и вдруг оборачивается, слыша позади себя шорох. Олег, ранее лежащий на постели без движений, положил руку на голову, явно скривившись лицом и чувствуя адскую боль. Ещё бы, чугунным подсвечником заехали по лбу. Удивительно, как живой-то остался. Разумовский прихрамывает к постели быстро, садясь на край и придвигаясь ближе. — Олег? — он касается ладонью его руки, привлекая к себе внимание и склонившись над его лицом. Виден неплохой кровоподтёк на лбу и выше, скрытый волосами. — Живой? Волков поморщился, приподнимаясь на одной руке и смотря одним глазом на свою мокрую одежду. Хорошо его приложили, нечего сказать. Пинком по голове, если честно, не так больно будет, как громоздким оловом почти в висок. Повезло ещё, что череп не разбили. Серёжа опирается на руку, смотря прямо в глаза, и касается протянутой ладонью щеки, поворачивая его лицо к себе и оглаживая большим пальцем по скуле. И откуда только у Грома такой фетиш выискивать невинных рыжих юношей, чтобы избивать сначала их телохранителей, а потом их самих? Если бы Волк не защитил и не принял удар этой чугунной бандурой на себя, Серёжа бы не встал. Вообще. — Где… — у Олега голос сел, но Разумовский понимает без продолжения мысли. — Визерион скоро вернётся уже без него, — Серый вдруг встаёт с постели, прихрамывая по направлению к выходу и бросив лишь: — Я сейчас. Повыкидывать бы эти канделябры к чёрту. Вообще повыкидывать или попрятать всё, что можно использовать против нового хозяина этого дома. Кулаками всё-таки как-то полегче, нежели какой-нибудь битой по почкам или подсвечником по затылку. Возвращается хозяин поместья не так чтобы быстро, зато с упаковкой льда, садясь обратно и осторожно прикладывая к чужой ушибленной голове. Так должно быть полегче. — Кровь на лице, — Серёжа не сразу понимает, что Олег имеет в виду, пока тот не прикасается мокрой от льда рукой к уголку его рта и не трёт большим пальцем по нижней губе и подбородку ниже. Видимо, от разговора с майором губа треснула снова и кровоточит. Разумовский зажмурился, чувствуя, как Волков немного надавил на щёку — как раз сюда пришёлся удар справедливости от господина Грома. — Ай. Олег руку сразу убирает, снова держа лёд у головы. Если уж Серому по лицу прилетело и он прихрамывает, стоит догадаться, что отделался он явно не быстро. Жаль, что майор напал не на улице. Они сидят в темноте в шуме дождя за стенами довольно долго. Волков оклемался быстро, растерев ушибленную голову и вставая, скидывая с себя первым делом промокшее пальто и вешая на угол двери в спальную комнату. У него и футболка промокла, но она высохнет как-нибудь сама. У Серого, как выяснилось, жуткие синяки на ногах, бедре, груди — всё-таки падения с лестницы и встреча со старым знакомым из полиции, особенно если ты по ту сторону баррикады, ни для кого бесследно не проходят, — и он даже не сопротивлялся, когда Олег задрал его штанину, сидя рядом, чтоб перевязать растяжение от греха подальше. Серёжа вообще не привык сопротивляться Волку, когда тот расстёгивает его рубашку, убирает его волосы в хвост или клеит пластырь на покрасневшую от удара щёку. Больно, но лучше потерпеть. Когда Волк принёс из тёмного коридора валяющийся возле лестницы ноутбук с треснувшим экраном с немым вопросом в глазах насчёт того, что это драгоценная Серёжина вещь лежит так неприкаянно на полу, у Разумовского на лице отобразилась такая скорбь, что Олег так молча и отдал. Что ж, падение пережили только процентов восемьдесят от техники. Игорь, ну твою ж за ногу, ноутбуку месяца нет! Не мог заявиться позже? Опять придётся брать новый. Серёжа с очень тяжким вздохом достаёт флешку из кармана брюк, понимая, что всё нужно снова на неё перекидывать. Ладно, это завтра. Олег стоит в дверном проёме, растирая голову, и наблюдает, как Серёжа, встав у открытого окна и игнорируя дождь, гладит чёрную голову Дрогона, вытянутую откуда-то снизу — кажется, он лежит прямо у двери, как привык спать. Охранник, ага. Голова Рейгаля появляется с другой стороны, отталкивая Дрогона и что-то рыча, щёлкнув зубами — Серёжа невнятно что-то говорит, усаживаясь на подоконник и почёсывая рукой тёмно-зелёную чешую под глазами. Вот уж точно сдружившаяся с драконами в замке принцесса. Нет, ну, по идее-то принц, просто по канону должна быть королевская дочь. Интересно, Игорь задумывался, можно ли называть детдомовца сукиным сыном? Сверху, с крыши, вдруг свешивается белая голова Марго с намокшими перьями, ворча и пихая свой длинный клюв прямо в окно, не оставляя Отцу выбора, кроме как погладить. Олег не одобрял того, что драконы Разумовского настолько ручные, но, наверное, ему виднее. «Уж прости, руководства по дрессировке драконов с интернете я что-то не находил», — развёл он как-то руками, когда чихнувший Рейгаль сжёг штору у окна. «Что-то я не припомню, чтобы существовали кинологи для огнедышащих ящеров», — вздыхал Серёжа, когда Марго и Визерион на пару растерзали несколько вещей из незакрытого шкафа. «Иногда я всерьёз задумываюсь о своей жизни и пытаюсь понять, что я сделал не так…» — тяжко прохрипел Серый, упав вниз головой возле дракона и лёжа на траве посреди лесополосы где-то за городом, когда впервые попробовал усесться поудобнее на его шее. Олег после этого, будучи свидетелем, только больше убедился в том, что не зря пошёл в отказ от затеи оседлать чёртового дракона, когда где-то позади носятся ещё трое, рыча, огрызаясь друг на друга и гоняя несчастных лошадей. У Серёжи в какой-то момент сверкают глаза жёлтым, и глаза драконов сверкают в ответ, на мгновение окрасившись плавленым золотом и исчезнув. Серёже страшно спать одному этой ночью, чувствуя болящие ушибленные места по всему телу и продолжая сидеть на подоконнике, опустив голову и о чём-то думая, потирая шею рукой. Окно закрыто, ливень располосовал стекло, головы драконов видны на улице — им всё равно на дождь, учитывая, что капли, попадая на их чешую, тотчас испаряются, стоит им чуть-чуть нагреться изнутри. Волков прекрасно знает эту позу и этот потухший взгляд, поэтому никуда не уходит, подходя ближе. Истинное лицо храброго борца за справедливость, в подчинении которого четыре смертоносных ящера — вот оно, мрачное и нахмуренное, с пластырем на щеке, ноющей скулой и разбитой губой. Он смотрит на подошедшего телохранителя, поджав губы, и отводит взгляд, шумно сглатывая. Он просто хочет жить наконец в спокойствии и нести людям хорошее, а в итоге только отхватывает за это. Ну, да, есть парочка грехов за душой, но кажется порой, что он не осознаёт, что делает, поступая, как огненное чудовище, и сжигая на своём пути всё, чтобы добиться желаемого — в эти моменты его глаза не прекращают гореть жёлтым, а с лица не сходит безумная улыбка. Сейчас он совсем не похож на несущего огонь и смерть, сейчас он просто подался слегка вперёд, уткнувшись мокрой головой Олегу в грудь и вздохнув. Когда Волк кладёт ладонь на его плечо, Разумовский поднимает обе руки и, вскинув голову, касается его шеи, скрестив за ней пальцы. Смотрит тусклыми синими глазами в чужие глаза, устало щурясь, и Олег молча поднимает его с подоконника под ногами, держа, прижав к себе. Вот он, Отец Драконов, Неопалимый и Бурерождённый, прикоснувшийся лбом ко лбу и скрестивший ноги за спиной телохранителя, сжавший пальцы на его футболке так, будто тот намерен бросить на пол. Серёжа целует, вжимаясь губами в губы, и хватает одной рукой за воротник, закрыв глаза. Разбитой губе больно, но Разумовский будто специально усердствует, не пытаясь целовать аккуратно и стараясь сделать так, чтоб губа снова кровоточила из-под запёкшейся раны. Это у Серёжи и Олега ма-аленький секрет, который если кто и осудит, то будет сожжён под красиво сказанное «Дракарис!» За окном на целующихся Отцов смотрит Марго, прищурив глаза и рыча. С грохотом возле поместья приземляется наконец Визерион, отряхиваясь и опускаясь на запястья крыльев, тоже обращая взгляд на окно спальни на втором этаже, где обычно спит Отец. Дрогон и Рейгаль синхронно повернули головы на оконное стекло, и в итоге все четверо неотрывно пялятся на двух владык, подозревая, что один ест второго с лица или наоборот. Марго скалит зубы, приоткрыв клюв, не понимая, исходит ли от второго Отца угроза… В какой-то момент Визерион, моргнув, пытается укусить Рейгаля за морду, но Рейгаль дыбится острой чешуёй на выгнутой шее, рыкнув в ответ и пригнув голову. Но вдруг все четверо ловят на себе недовольный взгляд синих глаз, сверкнув в темноте ночи жёлтым. Серёжа, утерев пальцем нижнюю губу и держась одной рукой за шею Олега, второй захлопывает тяжёлые портьеры окна, отгораживаясь от свидетелей. Драконы — это огненная мощь, но видеть всю жизнь своего «родителя» со своим телохранителем им необязательно.