Оливер

Оливер с наслаждением потянулся и встал, раздосадованно кряхтя, точно древний старик. Он выгнул спину до хруста и глубоко вздохнул, уныло осматривая рабочее место: стол, погребённый под бумажками, и раскиданные ручки, одна из которых протекла и оставила неприятное тёмно-синее пятно. Оливер хмыкнул, покачал головой, но ничего не сделал. Только подхватил свой пиджак со спинки стула, и, напевая приставучую мелодию из рекламы овсяных хлопьев, не спеша двинулся к выходу. По пути он кивал и пожимал руки своим коллегам, таким же безрадостным и серым, каким был и сам Оливер. Сегодня он решил, что обойдёт колонну, разделяющую большой коридор, что вёл к лифту, с левой стороны. Вчера он обходил её справа, как и позавчера, а три дня назад Оливеру пришлось вернуться в тесный отгороженный кусок рабочего пространства за пропуском, который он забыл, поэтому в тот день Оливер обошёл колонну с двух сторон. Мужчина быстро похлопал себя по карманам, но успокоился, едва ощутив острый уголок пропуска. Колонну он обошёл слева, как и хотел, и это могло значить, что вечер у Оливера будет хороший. Он даже решил зайти по дороге домой в небольшой бар и пропустить пару стаканчиков. На улице было довольно прохладно, но это не особо его огорчало. Серые тучи затянули небо, маленький унылый городок погрузился в сумерки и практически полное безмолвие. Редкие птицы, шурша крыльями, быстро пролетали над головой одинокого прохожего, и Оливер любовался их полётом. Иногда ему тоже хотелось стать вот такой вот птичкой - и тогда ни счетов, ни задержек зарплаты, ни холодной постели он бы не знал. Но судьба довольно широким жестом наградила его всеми человеческими проблемами. В какой-то момент Оливер свернул не туда, куда следовало бы, но, не придав этому значения, он спокойно продолжал свой путь по узким улочкам. Он уже двадцать лет жил в этом маленьком городишке на юге Великобритании, но ни разу не бывал в подобных трущобах. Оливер разглядывал грязное бельё, развешенное на слабо натянутых верёвках, полусгнившие цветы в разбитых горшках, мрачных кошек, лишайных и гордых. Где-то в затылке билась мысль, что надо бы убраться отсюда подальше, но пришла она слишком поздно. Он замер рядом с большим мусорным баком, от которого нестерпимо воняло тухлыми консервами и гнилым мясом, с удивлением и возрастающей паникой смотря на две фигуры, что распластались на грязной земле. Одна из них была женской, с округлыми привлекательными формами и длинными спутанными волосами. Белоснежная кожа, немного светящаяся во мраке переулка, была испачкана чем-то густым и тёмно-бордовым. Оливер поспешил шагнуть за мусорный бак, стараясь не думать о вони и подступающей рвоте. Во второй фигуре он с некоторыми сомнениями узнал старого Джеймса Ливански, честного и добропорядочного капитана местной полиции. Сомнения возникли из-за спущенных штанов, открывающих вид на обвисшую морщинистую кожу ягодиц, и лица полицейского. Это выражение не один год будет преследовать Оливера в кошмарах, а горящие какой-то животной похотью глаза навсегда сделают из сорокалетнего мужчины импотента. Укрытие Оливера было хорошим, несмотря на запах и жужжащих у самого уха мух. По крайней мере, спятивший полицейский не мог видеть случайного свидетеля насилия; Джеймс продолжал совершать ритмичные движения, от которых безвольное тело девушки мерно покачивалось. У Оливера не оставалось сомнений, почему жертва не отбивается: она была мертва, и полицейский насиловал труп с такими яростью и вожделением, каких жена Оливера не видела за все свои восемнадцать лет брака. Оливера вырвало на тёмно-серый мусорный бак. Вытирая со лба холодные капли пота, он постарался как можно быстрее и незаметнее уйти от всей этой сцены. Больше всего ему хотелось оказаться в своей небольшой конторке наедине с недоделанным месячным отчетом. Мужчина осторожно начал красться к выходу из тупика, но не смог удержать беглого взгляда. Он шумно сглотнул, привлекая внимание Джеймса. Убийца, окроплённый кровью своей жертвы, почти нежно погладил труп девушки, сжал в своих ладонях упругую грудь и ещё пару раз качнул бёдрами, прежде чем его накрыл оргазм. В затуманенных похотью глазах капитана полиции Оливер увидел Мысль. "А как мне убить тебя?" Оливер коротко вскрикнул, и, резко развернувшись, выбежал из тёмного кровавого переулка навстречу унылым серым сумеркам. Завтра он будет здороваться с полицейским как обычно, но сейчас дома его ждало молодое пиво и холодная жена.