Завести котенка

Святой Алан, как же многие были правы, считая кошек пособниками Леворукого. Не зря они имеют таки чуть прищуренные глаза, как будто что-то запланировали. И смотрят молча и с интересом, опять же что-то задумали. Невольно настораживаешься, ожидая какую-то каверзу. С тех пор как святому Торквинию открылась Истина, кошки стали почитаться нечистыми. Их пытались извести — не получилось. Рискуя головой, твари следовали за человеком, их убивали во множестве, но плодились они быстрее, чем умирали, становясь все изворотливее и хитрее. Потом случилась чума, и вестницей ее стали крысы, а за чумой, выкосившей хлебные провинции, шел голод. Полчища крыс и мышей были его пособниками, и тогда Эсперадор Лев запретил истребление кошек, чем те не замедлили воспользоваться. Сейчас кошки есть во многих домах. Но не надо забывать о поверьях своих предков. Они считали, что кошки служат Чужому… — Юноша, спасибо за такую интересную проповедь, — не без иронии поблагодарил Рокэ Алва. Дикон залился краской. Он это вслух сказал? Кошмар, почему он все время попадает в такие вот ситуации? Почему становится посмешищем перед своим эром? И достойно парировать не может, обычно срабатывает лестничное остроумие, то есть Дикон придумывал ответ либо поднимаясь к себе в комнату, либо лежа в кровати. И ответы, между прочим, радовали остроумием! А сейчас остается растерянно моргать, потому что достойный ответ в голову не пришел, чего и следовало ожидать. И виноват котенок! Он натолкнул на размышления. Сам котенок появился недавно, только вчера, но уже успел разозлить Дикона и… очаровать Рокэ Алву. Забавный черно-белый сероглазый звереныш, видимо, понравился Алве. Сразу же занял почетное место на коленях эра, а за столом Алва ничуть не брезговал положить котенка прямо на стол и ласкать за ушком. Имени Дикон не слышал, но вскоре узнал… — Дикон, иди сюда, — велел Алва. Дикон приблизился, гадая, чем понадобился. Наверное, налить вино. Правда странно, что эр обратился к нему под таким именем. Обычно обращался либо «Ричард», либо «юноша». Последнее очень часто звучало из уст Алвы. — Да не ты, юноша. Я к котенку обратился. Теперь его будет звать «Дикон». Имечко самое что ни на есть подходящее. Гордитесь, юноша! Слова обидели и разозлили. Ага, котенок будет зваться теперь также, как и герцог Окделл. Почему? Алва решил поиздеваться над потомком Повелителей Скал? Показать свою пренебрежение? Что же, он показал. Остается радоваться, что только котенок будет носить такое имя, а не попугай и собака, которых у эра Рокэ нет. А высказать свои мысли нужно, потому что он, Ричард Окделл, в конце концов, и не давал разрешения на использование своего имени. Но пока Дикон думал, эр Рокэ успел уйти по делам. Достойный ответ не вылетел, но остался в голове. Остальные дни все больше раздражали. Рокэ Алва как будто назло не только звал котенка к себе, так еще удумал обращаться с уменьшительно-ласкательным суффиксом. — Дикуша, иди ко мне сюда. — Дикочка, хочешь рыбки? — Диконенок, давай, я тебя поглажу. Услышав эти обращения, Дикон застыл. Он даже не знал, чему здесь удивляться, что его имя, оказывается, может быть очень нежным на слух и милым или что эр Рокэ очень ласков с котенком, как с дорогим сердцу человеком. Обычно Алва ироничен, и его слова режут острее бритвы или ножа. Это почти пугает. Наверное, потому многие его побаиваются. Им становится не по себе, когда они получают отповедь. Самые сильные противники не выдерживают и проигрывают в словесном поединке. А сейчас Алва преобразился. И Дикону почему-то впервые в жизни захотелось оказаться на месте котенка. Так он узнал чувство зависти… Ещё Дикона злило, как Алва гладил и чесал за ушком котенка. А котенку нравилось! Вон как прикрыл глаза, даже улыбался лукавой улыбкой. Он как будто радовался, мол, смотри Дикон и завидуй! И Дикон смотрел, не отрываясь, как ухоженная рука с длинными аристократическими пальцами водит по шерсти, немного взлохмачивает. Это было завораживающе. Почему Алва также не гладит своего оруженосца хоть иногда? Максимум улыбнется иронично, когда бывает в прекрасном настроении. И только сейчас Дикон почувствовал обиду. Он взглянул на Алву и увидел усмешку на губах и приподнятую бровь. — Дикон, с вами все в порядке? Юноша, я к вам обращаюсь. Дикон недовольно кивнул. На этот раз к нему обратились, а он подумал, что это отнеслось к котенку. Неужели ему нужно привыкнуть, что теперь имя принадлежит двоим сразу? Что теперь, с подачи эра, у Дика появился тезка. В общем, недовольство Дикона к котенку все росло. Казалось, что существо забрало часть его жизни, начиная от имени и серого цвета глаз и заканчивая вниманием эра. И ничего не скажешь! Не может же Дикон подойти к Алве и возмутиться, чтобы потом целый град насмешек посыпались на голову. Алва наверняка забавлялся. А возмущения Дика? Повод посмеяться! Котенок сам не испытывал симпатии к Дикону. В этом плане у них было все обоюдно. С той лишь разницей, что Дикон перед эром молчал и только в спальне перед зеркалом высказывал все свои возмущения, а котенок мстил своим кошачьим способом. Он метил тапки и недовольно шипел, а однажды Дик застал котенка свернутым в клубочек на своей кровати. И вот в этот день Дик рассуждал, являются ли кошки пособниками Чужого, а все мысли услышал Рокэ Алва. — Признаться, давненько мне не рассказывали о пособниках Леворукого. — Расскажешь тут, когда котенок отобрал имя и место в спальне, — пробурчал Дик. — Место в спальне? — приподнял бровь Алва. — Вы меня заинтриговали… — А как вы меня заинтриговали! — не выдержал Дикон. — Завели котенка, назвали моим именем, гладите, чешете за ушком, шепчете ласковые слова! — Так вы ревнуете, юноша? Рокэ Алва приблизился. На губах играла неизменная усмешка, а в глазах плясали насмешливые искорки. И Дик понял, что эр Рокэ прав. Он ревновал эра к котенку, хотя думал в последнии дни, что это всего лишь раздражение. И как с этим быть? — Я знаю, как с этим быть. Святой Алан, когда он разучится говорить вслух? А дальше мысли прервались. Дик почувствовал губы Алвы на своих губах и даже не сразу понял, что происходит. А когда понял, то было поздно. Волшебство поцелуя полностью захватило его, заставляя подкашиваться и стучать сердце сильнее обычного.