***
Далёкое будущее — космическое пространство остаётся неизведанным, человечество не спешит осваивать его и строить какие-то предположения относительно жизни на других звёздных системах. Только спокойствие недолго длилось — на Землю вторглись неизвестные с непонятными целями, что повлекло за собой масштабную военную компанию. Итоги этой войны весьма и весьма печальны — от человечества осталось лишь несколько малых кучек, Земля практически уничтожена от и до — от неё осталась лишь пустынная планета с выжженными землями и разрушенными городами. Многие бросали своих родных здесь, спасаясь с планеты бегством в космическое пространство, где нередко погибали от конфедеративных войск (или же собственной глупости — развитие космических технологий не было достаточным, как для полётов к далёким планетам, так и для необходимого запаса кислорода и воды на борту корабля), следивших за движениями в данном секторе. Всё было печально.***
Неизвестная раса не жалела собственных сил, с явным фанатизмом уничтожая живых существ, беспощадно нанося вред окружающей среде, оставляя после себя разрушения и пустоши. Многочисленные города, воистину поражающие построения, называемые Чудесами Света ещё с древних времён были беспощадно уничтожены вместе с памятниками и остальными объектами. Жить здесь было уже невозможно, но оставшиеся на планете люди не теряли надежды и выживали, даже рождая следующие поколения. Из этого небольшого числа людей были и те, которые не теряли оптимизма и занимались творческой работой, а именно — музыкой.***
Бревенчато-дощатый двухэтажный дом грозен собственным внешним видом и одновременно с этим не совсем приметлив, в нём и находился один из бардов послевоенного времени, еле сводящего концы с концами. Мартин занимался в собственной комнате кропотливой настройкой гитары, подаренной его соседке Айрис инопланетным роботом Гарисом. Седовласый мужчина средних лет с малой бородой увлечённо предавался делу, пытаясь данную самодельную красотку заставить выдавать красивый и приятный ушам звук, но за неимением достаточного опыта у него это никак не получалось. О его уме слагали сатирические легенды, а если бы доверчивость можно было изменить каким-нибудь электронным устройством, то оно непременно бы зашкаливало, будучи рядом с ним, но он не унывал — руки у него были действительно что надо ещё с детства, а голос был подобен прекрасному соловьиному пению, что было крайне редким талантом. Только вот при всём этом был крайне раздражительным типом, пытаясь до последнего держать мирную обстановку и отшучиватся, пока не произошло непоправимое. За столом перед окном находилась призрачная рыжеволосая девушка — Айрис, которая с усердием писала что-то в собственном дневнике, пытаясь придумать начало небольшого рассказа. Получалось у неё нечто в духе следующего: «Кагда-та на Земле были яблани, довавшие замечатильныи плоды, кармифшие человечество. День и ночь смынялись друг за дружкой, а облока, словно азарные дети в поле, ганялись блоготатным ветром по бесконечна глубокаму небу нашей планеты. Аднако… Люди не цыниле этой кросаты. Из-за губитилных паслетствий промышлиной и йадярнай ревалюцый всьо это — бесканечная неба, яркое, тёплае солнышко над галавой и багатейшоя ростетильнасть Земли — были патиряны Человеком навсигда. Толька тагда он ноучелся цынить и биречь то, что было создано всевышнемы. В нокозание Человеку были неспослоны касмичискыи формы жизни, но, как паказало вримя, ничто не было спасобно сламить его жылезныя волю.» «Хм… — промелькнуло в её голове. — Что-то мне это не очень нравится…» — и сунув карандаш себе за ухо, она обратила свой взор на соседа по комнате и подумав, решила аккуратно спросить, стараясь не вызывать лишнего раздражения: — Мартин, а как ты думаешь, у меня хорошо получилось? И продекламировала ему текст собственного сочинения, заодно и показав листочек с написанным. Тот посмотрел внимательно на текст. — А тебе зачем это писать? — Ну вот захотелось, как думаешь — из этого сможет выйти хорошая книга? — смотрела она на него полными надежны глазами. — Думаю, надо сначала подправить текст, слишком много ошибок. — Ладно, что ещё? — Так же дописать бы… Мартин стал перечислять огромное количество вещей, которые хотел бы видеть в написанном сейчас тексте. Из этого выходила какая-то непонятная требедень, отчего Айрис просто не выдержала: — Отстань, противный! Я хочу написать историю, а не рассказ про старикана, который бредит и сходит с ума периодически! — Дак и вали тогда, пристала! — ответил ей Мартин небрежным тоном. — Мне нужна концентрация, а ты всю сбиваешь своим балабольством! — Я только помощи попросила, а ты! — Не мешай, прошу! — рявкнул он, отчего Айрис выронила дневник и глубоко вздохнул. — Пожалуйста, иди к Гарису, если он не занят. — И пойду! Тупой музыкантишка, беее! — показав язык, рыжая девушка взяла блокнот и пошла в другую комнату, Мартин же в ответ презрительно гаркнул «Мусорщица!» и с серьёзной рожей продолжил настраивать гитару. А вот призрачной девушке пришлось сделать краткую дыхательную гимнастику — от злости её просто распирало, отчего глаза у ней были красными и подобны двум пылающим огонькам, вот-вот грозящимся вырваться и опалить всё пламенем. По пути она вчитывалась в строчки своего маленького текста, раздумывая над его продолжением и тем, что могло наступить, если бы человечество и Конфедерация пришли к единому консенсусу, а не стали воевать друг против друга за неизвестной целью. Придя к комнате робота, она сначала постучалась и затем заглянув, спросила: — Гарис, ты не занят? Робот стоял к ней спиной и внимательно смотрел в окно, разглядывая ближайшие разрушения возле их дома. Он заметил ворон, подлетающих к берегу реки, полному мусора. Каждый живший здесь на Земле был уверен, что от животных мало чего осталось, а от птиц и подавно, но само присутствие ещё какой-то оставшейся жизни помимо людей было из ряда вон выходящим, что и удивляло робота. Девушка свободно зашла в комнату и подойдя к роботу, постучала легонько по его металлическому корпусу и громко сказала: — Гарис, алё, проверка связи. — Что случилось, Айри? — повернув на неё мгновенно голову и поворачивая тело, спросил робот. Призрак перепугалась, но продолжила: — Не поможешь мне с текстом? — она сделала миленькие глазки и сложила руки, подобно хомячку. — Я хочу написать историю о нашей планете. — Буду любезен. — ответил он. — Вижу, ты уже сделала наброски? — Да! — радостно ответила девушка, чуть подскочив. — Правда я не знаю, насколько хорошо я написала… — Давай посмотрим, покажи, что уже готово. Айрис подняла к его объективам свой блокнот с открытыми записями по поводу планеты и тот начал внимательно читать. Уже к концу первого предложения он начал покачивать головой в стороны, давая таким образом знать, что всё было не совсем хорошо, отчего девушка неловко улыбнулась и невинно сузила глаза, пытаясь оправдаться собственным видом. Когда же робот закончил читать, первым делом он дал ей лёгкий подзатыльник. Айрис, потирая затылок, недоумевающе посмотрела на него. — Столько ошибок даже школьник не совершит. — строго отрезал он. — Но написала ты хорошо. — Это значит, что…? — Да, я с уверенностью помогу тебе. — потрепав по голове, произнёс Гарис. — Но сначала, я всё-таки научу тебя писать правильно. — та ухмыльнулась. — Нужно не забыть вписать и то, как мы все встретились. Это будет классно! — Это тоже, только помнишь, чего не нужно вписывать? — Помню и тоже напишу об твоём поступке! — повеселела рыжая девчушка. — Лучше не нужно, пусть это и было весело. — слегка улыбнулся робот. Пододвинув столик и стулья, Гарис и Айрис сели за него и продолжили заниматься дальшейним написанием истории. С задором и весельем приступили они вдвоём, старательно вписывая известные им факты и то, что рассказывали им местные, но этого было достаточно мало — всё ещё много загадок оставалось нерешёнными, большая часть информации была отрывочной и иногда казалась очередной байкой. Правда, не радовала перспектива путешествий — оставалось только стать психованным Гарису, чтобы данная кампашка вмиг распалась, даже толком не сдвинувшись с мёртвой точки. Так или иначе, они решили — путешествиям быть. Тем временем — уже стоит глубокая ночь, практически все разошлись спать и только робот не спал — сон ему не требовался, поэтому он глядел в окно, в бесконечные дали и небо, усеянное звёздами, раздумывая о дальнейшем бытие.