Призраки

В воздухе стоял запах моря. Несмотря на то, что большая часть жизни прошла в королевской гавани, где один из портов находился прямо в основании замка, Серсее казалось, что она не может надышаться. Прошло много времени, а её сны до сих пор превращались в кошмары. Иногда она слышала, как дёргается Джейме и сразу же целовала его, чтобы успокоить. Она отставила бокал с вином и уставилась в даль, опираясь корпусом о камень. Ветер слегка трепал её волосы, которые спадали на грудь. Серсея вдохнула побольше воздуха и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, которое дарило ей солнце. Утро было тихим. Конечно, в глубине города уже кипела работа — кузнецы создавали новые шедевры, торговцы ходили по узким улочкам, крича направо и налево о своём товаре, расхваливая его, будто не существовало чего-то лучше. Серсея усмехнулась и прикрыла глаза, наслаждаясь лёгким теплом солнца. В этот день воспоминания о её прошлой жизни, существовании в красном замке, были особенно яркими. С каждым годом Серсея понимала, что Красный Замок стал её тюрьмой на долгие-долгие годы. Казалось, что она только сейчас начала жить. Хотя несколько лет назад, когда они с Джейме с трудом выбрались из-под завалов, ощущая, как горят лёгкие от вдыхаемого пепла, Серсея ловила себя на мысли, что всё должно закончиться не так. Когда за ними обрушился очередной свод, а брат сжал её руку, мысли обращались к Тириону. Он кричал, что её ребёнку даруют жизнь. Краем уха Серсея услышала тихие шаги, но даже не стала оборачиваться. Лишь выпрямилась, тряхнув золотистыми волосами — за прошедшие годы они отрасли. Серсее всё время казалось, что в них не осталось прежнего лоска, прежнего величия, которые могли показать, что вот она — наследница утёса Кастерли. Джейме продолжал говорить, что так и есть, но ведь она понимала, что есть вещи, которые никогда не станут как прежде. — Ты давно проснулась? — Джейме подошёл чуть ближе и уставился на море, наблюдая за тем, как поблёскивает солнце на волнах. Это было единственное место, где им удалось поселиться — слишком близко к воде. Сначала они никак не могли привыкнуть к шуму волн, которые мешали сну по ночам, но потом перестали воспринимать. Всё время, пока они добирались на лодке до Пентоса, Джейме наблюдал за чёрным дымом, который стоял в воздухе. Помимо сестры его спутником была боль. Пока он пытался пробраться к ней, а Дейнерис и дракон наступали на пятки, он не понимал, что, возможно, умирает. Лишь когда Серсея оказалась в его объятиях, а её ладони окропила кровь, Джейме понял, что смерть подобралась слишком близко. Возможно, они никогда не были настолько рядом, но он привык ощущать её незримое присутствие рядом с собой с тех пор, как стал оруженосцем. — Какая разница? — она отпила ещё, потом с тихим стуком поставила кубок и покачала головой, затем обернулась и уставилась на него. Джейме выпрямился, потом приподнял бровь, пытаясь понять, в каком настроении его личная королева. Чтобы с ними не произошло, для него всегда будет так. Серсея жадно разглядывала его лицо, будто не видела его несколько дней. На неё снова напали воспоминания, и дрожащая рука коснулась грубой кожи дублета. Глаза застилала пелена слёз, раздался судорожный вдох. Джейме понял всё без слов и прижал сестру к своей груди, а чёртова железная рука по обыкновению улеглась на её спине. Серсея зажмурилась. — Всё хорошо, — прошептал он, ведя по её волосам здоровой рукой, — всё в порядке сейчас. — Я… опять вспомнила этот ужас, — голос сестры был надломлен, — ты знаешь… — она уткнулась носом в его плечо и тяжело вздохнула, чувствуя, как слёзы стекают вниз, по шее, — никогда не могла подумать, что всё будет именно так… в тот момент… когда эти чёртовы колокола позвонили, а крылатое чудовище поднялось вместе со своей шлюхой-наездницей… я была уверена, что она сожжёт меня… но… — Серсея, — Джейме легонько встряхнул её, заставив посмотреть на него, — это в прошлом. Мы в прошлом. Нас не осталось. Только двое призраков, только и всего, — прошептал он, усилием воли ведя железной рукой по её спине. Это уже была вторая. Ту, первую, позолоченную, ради которой Серсея просидела несколько часов у ювелира, ему пришлось бросить там, в подземелье. Как выяснилось позже, почти все решили, что род Ланнистеров прервался, если не считать Тириона. Именно он и распустил этот слух, как прочёл позже в письме Джейме. Это было лучшим исходом для них с Серсеей. Он помнил, как они гребли — однорукий мужчина и бывшая королева, к тому же ещё и беременная. На его удивление Серсея действовала слепо — как будто ничего больше не было в жизни, кроме этой лодки и чёртовых вёсел. А ещё она спрашивала, как его раны — посмотреть не представлялось возможным, а солёная вода могла лишь сделать всё хуже. Если могло существовать это хуже. А Джейме старался не думать о них, гнал свою боль куда подальше, потому что осознавал — стоит один раз её почувствовать, как будет преследовать дальше. Ему нельзя было терять рассудок — помимо своей жизни, он нёс ответственность за Серсею и их будущего ребёнка. Как они добрались и нашли место, которое стало последним пристанищем, Джейме не помнил. Помнил лишь, какими сухими были его губы, а одежда пропиталась кровью и прилипла к коже. Кто-то встретил их — Тирион договорился. На удивление, ему действительно удалось всё продумать. Даже Варис не смог узнать, а если и узнал, то никому об этом не расскажет. Вокруг творился ад — люди боялись, что Дейенерис полетит убивать их. Конечно же, в суматохе никто не обратил внимания на умирающего однорукого мужчину и женщину, которая давилась слезами — Серсея чуть не обезумила, пережив ужасный стресс. С той минуты, как Дейенерис Таргариен прилетела в королевскую гавань на своём драконе и до этой секунды, когда лодка упёрлась в песок, ей казалось, что это всё безумный день. Серсея прикусила губу и подняла глаза, отмечая каждый шрам на лице брата. Потом слегка приподнялась, словно цепляясь за его тело и начала целовать — ярко, с желанием. Джейме оторвался от воспоминаний и ответил ей так, как требовало его сердце. С её губ сорвался нетерпеливый стон, но Серсея продолжила целовать его, прижимаясь ближе, наслаждаясь вкусом его губ. Джейме был агрессивен — как и всегда, его рассудок был пленён сестрой. Он сжимал её тонкую талию, а губы уже шли по белоснежной, нежной шее. Они были близки пару ночей назад, но Джейме никогда не мог насытиться ей. Если бы нужно было убить ради того, чтобы остаться с Серсеей — он сделал бы это. Несколько раз. — Ты разбудишь… — прошептал Джейме, оказавшись уже на небольшой постели. Серсея была словно в лихорадке — её тонкие пальцы расстёгивали шнуровку, когда она очнулась от его слов. Она выдохнула, потом легонько провела ладонями по его груди и улеглась рядом. — Где ты был с утра пораньше? — На рынке, — усмехнулся Джейме — он и подумать не мог, что они когда-нибудь смогут вот так лежать и просто наслаждаться жизнью — настолько, насколько это возможно. Как будто семья — они и были семьей, но брак это другое, — вас ждут фрукты. Серсея глубоко вздохнула и просто осталась лежать, слушая его дыхание. Она прикрыла глаза, ощущая, как начинает проваливаться в сон — спала плохо, встала рано, когда вторая половина постели стала холодной. — Не оставляй меня больше, — прошептала Серсея, ложась поудобнее. Джейме перебирал её светлые волосы. Потом покачал головой. — Никогда, — чересчур резко сказал он. Серсея приподнялась на пару секунд, поймала взгляд. Её губы искривились в лёгкой усмешке, потом она уложила голову на грудь Джейме и вновь закрыла глаза. Он смотрел на её волосы, которые пронизывали лучи солнца. Сначала она не хотела их отращивать — Серсея изначально отказалась это делать, после того унижения. Говорила, что так становится только сильнее. На удивление многие из девок в королевской гавани стали подражать её причёске. Однако её слава дошла и до Пентоса, и с такими волосами Серсея была слишком узнаваемой. Как и он со своей рукой, которую теперь пришлось навсегда спрятать под чёрной перчаткой от чужих глаз. Только в их доме он мог себе позволить обнажать железо. Конечно, то, что наспех сделал кузнец в Пентосе, мало походило на искусную работу ювелира из Вестероса. Эту Джейме называл «уродливой». Так оно и было. Но если эта их плата за спасение, то пусть она будет самой дорогой. Серсея выдохнула, понимая, что очередной приступ угас, но воспоминания решили поглотить её целиком в этот день. Однако она понимала, что нужно отдавать им должное. Без многих своих поступков она бы никогда не стала тем, кем стала. И не была бы здесь. Она помнила, как рыдала, сидя за дверью и слыша, как Джейме кричал в бреду. Серсея искусала свои губы в кровь, а тонкие пальцы едва не вырывали только отросшие волосы. Периодически она обхватывала руками живот, который лишь только-только округлился и молилась всем Богам, чтобы её малыш выжил. Иначе ради чего они проделали весь этот путь? В подземелье красного замка на них обрушились камни — в ту секунду она попрощалась с жизнью, но Джейме тащил её к выходу, который становился всё уже и уже с каждой секундой. Даже черепа драконов не выдержали — с громким треском лопнул один из них. Потом всё вокруг задрожало с такой силой, будто сам небо упало на землю. Всё вокруг было в пепле — они не могли нормально держать. Серсея сжимала здоровую руку брата, потому что это была единственная ниточка, которая связывала её с внешним миром. Дальше была лодка, черноводная и часы, дни пути. В Пентос они приплыли измождённые, обезвоженные, но Джейме всё ещё был жив. Полужив, если уточнить, но он всегда был сильным. Она вновь зажмурилась, не желая снова и снова переживать тот кошмар. Серсея даже подумать не могла, что настанет тот час, когда она станет благодарить своего самого младшего брата. Чудовище, убившее её мать. А потом и отца. И вот, он сделал то, что от него не ожидал никто — спас их. Спас, понимая, что с ним сделает королева Драконов, если узнает. Но, слава Богам, она не узнала. Иначе от Пентоса осталась бы кучка пепла. Это всё рассказал ей Джейме, несколько позже, чем следовало бы знать. После родов его сестра некоторое время вздрагивала от всего — и это известная своей гордостью и уверенностью в себе Серсея Ланнистер? Однажды он нашёл ей сидящей на подоконнике, ночью. Её колени были подтянуты к подбородку, а взор устремлён в сторону Королевской Гавани. Чёрный дым прекратился давно, но Серсее казалось, что она даже огненные вспышки может видеть. Джейме долго обнимал её той ночью, потому что Серсея жаловалась на холод. Даже в Винтерфелле она не чувствовала такого. И ненавидела себя за то, что так часто проявляет слабость. Она приподнялась на локте, сонно оглядывая комнату. Неужели, день обычных людей только-только начинался? Ей казалось, что прошло уже слишком много времени с момента, как она открыла глаза. — Джейме, — Серсея обернулась и посмотрела на него, потом слабо улыбнулась — весьма непривычный жест для неё, — я всё ещё похожа на забитую овцу, а не на гордую львицу? Он приоткрыл глаза — сон всё-таки немного, но сморил его. Джейме покачал головой и улыбнулся, потом осторожно почесал её за ухом, на что Серсея усмехнулась и рыкнула, избавляясь тем самым от его руки. — Нет, Серсея… ты по-прежнему моя львица, — прошептал он, потом сел на постели и снова поцеловал её. Серсея ответила, доверчиво прижимаясь к нему и обнимая за шею. Воспоминания постепенно перестали на неё давить — конечно же, они никуда не уйдут и будут преследовать их до конца жизни, но эта не самая большая плата за неё. — Только ты и я, — тихо сказал Джейме между поцелуями, хотя вообще стремился не допускать подобных пауз, — мы призраки, Серсея. Не больше, не меньше. — Ты, я и Джоанна, — прошептала она, осторожно гладя его лицо ладонями, ощущая слегка покалывающую щетину. Джейме улыбнулся, потом поднялся и, крепко взяв за руку, притянул свою сестру к себе. — Я знаю, что ты никогда бы не хотела жить в таком изгнании, где нам приходится прятаться… вряд ли абсолютно все о нас забыли. Хотя, — усмехнулся, — благодаря выходке драконьей королевы, большинство из тех людей, кто знал нас в лицо, мертвы. А остальным… — улыбнулся и провёл тыльной стороной здоровой ладони по её щеке, — не до нас, Серсея. Они долго смотрели друг в другу глаза, а потом она улыбнулась, одёрнула своё платье — по сравнению с теми нарядами, в которые Серсея облачалась в королевской гавани, это было похоже на одеяние служанки. Но даже в нём она всё равно выглядела, как королева. По крайней мере, для Джейме. — Пойду посмотрю, как там наша принцесса, — она улыбнулась и отпустила его руки, которые плотно держали за талию. Их пристанище не было большим — всего лишь несколько комнат. В случае чего, гостей было бы размещать негде. Однако Серсею это не волновало — она прекрасно понимала, что в этом доме никогда не будет гостей. Даже Тирион, которого она так ненавидела все эти годы, который спас их жизни, и который сейчас чёртов десница, вряд ли захочет нанести визит. Серсея никогда бы не призналась Джейме в том, что хотела бы увидеть младшего брата — наверное, за все годы в изгнании, даже по нему можно было заскучать. Но говорить об этом не хотела — понимала, что Джейме тоже тоскует. Покои их дочери были самыми светлыми — Серсея постаралась сделать всё так, чтобы Джоанна никогда не чувствовала себя урезанной в чём-то. Конечно, её комната в красном замке могла стать ещё больше, но Серсея не допускала мыслей об этом. Иначе можно сойти с ума. — Моя принцесса проснулась, — прошептала она, стоя на пороге комнаты. Джоанна, сидевшая на стуле и пытавшаяся расчесать свои волосы, посмотрела в зеркало и улыбнулась. — Доброе утро, матушка, — проговорила она и мотнула головой, а длинные, золотистые волосы слегка колыхнулись. Серсея не сдержала улыбки — их маленькая львица. Она была похожа и на мать, и на отца, и на деда. Настоящая Ланнистер. Та, кто должна занять утёс Кастерли по праву. Серсея одёрнула себя — если и дальше думать в таком ключе, то ей снова захочется вернуть свой трон. Она понимала, что тогда её никто не остановит и давила порывы — не хотела больше делать больно Джейме. Он и так потерял слишком много из-за неё. Серсея даже с собой не всегда была честна — раньше она никогда не могла признаться, что всецело любит Джейме. Какая-то её часть противилась и считала, что это он любит её больше, нуждается. Она чувствовала нотки укора, вспоминая Ланселя, Эурона и остальных. И только в последние годы поняла, что пропала бы без него. — Как тебе спалось? — поинтересовалась она, ведя гребнем по золотым волосам дочери. Джоанна смотрела в своё отражение, наблюдая за цепкими пальцами матери. Она никогда не видела больших городов, никогда не покидала Пентос — ведь воспоминания о первой дочери, которая покинула Королевскую Гавань, были так свежи в сердце Серсеи. Да и некуда было и незачем. — Хорошо, матушка, — она улыбнулась, — папа говорит, что я красивая… — робко проговорила Джоанна, — но… я не вижу этого, когда смотрю в зеркало. — Ты красивая, — согласилась Серсея, начиная сооружать незамысловатую причёску — будучи королевой, она могла заставить служанок воссоздать копию красного замка из своих волос, и это бы повторили многие, но совершенно не хотела нагружать этим свою дочь, — очень, — её сухие губы коснулись макушки, — как твоя мать. И как бабушка, в честь которой ты носишь своё имя. Джейме подсказал ей это имя. Это был его первый ребёнок, в отношении которого он смог это решить. И единственный, который называл его отцом. И Серсея понимала, что нужно сделать всё, чтобы её дочь как можно дольше оставалась счастливой, беззаботной. Чтобы её не трогали никакие интриги, чтобы не продавали кому-то другому. Джоанна улыбнулась. Серсея постаралась воспитать её настоящей леди и дать ей ту любовь, которую не дала другим детям. И, возможно, ту, что не успела получить от матери, ведь та оставила их с Джейме так рано… Кто знает, как бы сложилась их жизнь, если бы она осталась жива. Серсея продолжала колдовать над волосами дочери, стараясь отпустить мысли о прошлом — Джейме прав, они всего лишь призраки. А их вторая дочь уже родилась призраком. Иногда она задумывалась, что, возможно, Джоанна сможет вернуться в утёс, если они с Джейме заключат её брак… но не было ни одной подходящей кандидатуры — многие великие дома Вестероса пали. А те, что остались… не внушали доверия или всё равно вымирали — как Старки. В итоге Серсея поняла, что когда наступит время, её дочь встретит того, кого полюбит и будет с этим человеком. А они с Джейме не станут противиться — конечно, их отец никогда бы не допустил такого, но Серсея хорошо помнила, каково это быть с тем, кого не любишь. И кто никогда не полюбит тебя. Сколько раз она не пыталась узнать, нашёл ли себе Тирион жену, которая продолжит великий род Ланнистеров, Джейме мягко останавливал её попытки. Он сам не хотел думать о прошлом — оно превратилось в одну размытую картину. Пожалуй, только шрамы на спине да уродливая железная рука напоминала ему о том, что было. Сейчас он жил с женщиной, которую любил всю свою жизнь. Порой перед глазами всплывала Бриенна, но Джейме прекращал это — минутное помутнение, вызванное битвой, некой потерянностью, ведь Серсея за несколько недель до этого поступила бесчеловечно по отношению к Северу. Он уехал, но как только узнал, что её дни сочтены, развернулся. И не считал, что совершает ошибку, хотя рыдания Бриенны долго слышались во снах. Прошло много лет с того момента, как он видел её в последний раз — слышал, что стала лордом командующем королевской гвардии. Джейме не мог понять до конца, почему же все про них забыли, как будто ничего и не было. Неужели всеобщая суматоха действительно так сильно мутит рассудок? Когда он узнал, что его здоровью больше ничего не угрожает, то все мысли сразу же обратились в сторону сестры и рождения их ребёнка. Джейме в глубине даже не надеялся, что он будет здоровым, если вообще выживет — в конце концов, Серсее пришлось пережить много всего. Но родилась она — и Джейме обрадовался этому. Он совершенно не хотел, чтобы у них рос второй Джоффри — Ланнистеры были уже не в том положении. Томмен был слишком мал, чтобы проявить себя, а Мирцелла… Его маленькая девочка, которая растопила сердце Джейме, сказав, что знает, что он её отец… истекла на его руках кровью. Он до сих пор помнил, как что-то погасло в глазах Серсеи раз и навсегда, когда корабль с телом Мирцеллы вошёл в королевскую гавань. Джоанна была прекрасна — кроткая, милая, добрая. Даже этот бродячий кот, которому она посвящала столько времени, любил свою хозяйку, хотя его нрав был крутой. Смотря на это, Серсея вспоминала своих сыновей, и её сердце обливалось кровью — один находил смешным расчленять котов, а второй их прятал от старшего брата. Но Джоанна была совершенно другой — чувственной, нежной. В её годы многие были взрослее, но Серсея не хотела этого. Те люди не были счастливы. — Я принёс фрукты, — Джейме стоял в проходе и разглядывал свою королеву и принцессу, — на столе. — Доброе утро, отец, — Джоанна дождалась, пока Серсея закончит с причёской, поднялась. Она широко улыбнулась — любила своих родителей. Но даже не представляла, как сильно те любят её. Ведь она была их шансом — всё исправить. И Джейме с Серсеей поклялись друг другу, когда Джоанну положили ей на грудь, что они сделают ради неё всё. Всё, что могут. Они посмотрели друг на друга и поняли всё без слов. Джоанна поискала глазами своего кота, которого так и звала — она не знала почему, но совершенно не хотелось ничего придумывать. Возможно, так будет легче потерять. Серсея осознавала, что её дочь чувствует их страх. Какими бы гордыми львами они не были, от него теперь никуда не деться. Стук её маленьких каблуков разнёсся звоном по дому. Серсея проводила дочь взглядом и выдохнула, потом присела на её стул, крутя гребень между пальцев. — Она совершенство, — прошептала она и подняла глаза на Джейме, — была бы идеальной принцессой… а потом королевой, — цокнула языком и выдохнула. Джейме вздохнул, потом осторожно присел перед Серсеей на корточки и посмотрел в её насыщенно-зелёные глаза. — Так нельзя, Серсея. Прошло без малого двенадцать лет, понимаешь? — Не держи меня за слабоумную, — проворчала она и небрежно отложила гребень на деревянную поверхность стола, — конечно же, я стараюсь не жить прошлом. И я осознаю, что никогда больше туда не вернусь, если захочу оставаться живой. Но ты же сам понимаешь это… — У нас лучшая дочь, — перебил её Джейме и снова поцеловал, слегка наклонив к себе, — ты сама это прекрасно понимаешь. Должна понимать. Она — наша возможность искупить вину за все грехи. — Она - наш ребёнок, — дёрнулась Серсея и поднялась, слегка отстранив его, — а не способ… — Конечно же нет, седьмое пекло, — он вновь развернул её к себе и просто обнял, не позволяя вырваться, — я люблю её. Я счастлив, что… — он был искренен, — могу услышать «отец» в свой адрес. И я убью любого, — поцеловал её в макушку, — который причинит вам боль. И ты прекрасно знаешь, что я на это способен. Буду убивать, пока угроза не исчезнет. Она замолчала, слушая стук его сердца — в последнее время, только это и могло её успокоить. Серсея прикусила губу, прокручивая в голове все те случаи, когда Джейме сдержал своё слово. Их было достаточно, и её вера в него лишь усилилась после того, как сзади них рухнул замок, который никто никогда не брал до этого. — Ты знаешь… я хочу… — Серсее всё ещё тяжело давались разговоры о каких-то обычных вещах, — искупаться в море… здесь ведь нет лодок… они везде, — она улыбнулась, — но не здесь… или не в море, потому что солёная вода… в любом другом месте. Джейме улыбнулся, потом кивнул. — Ты будешь фрукты? Я помню, как ты их любишь. Хоть и в последние дни жизни Королевы ты отдавала предпочтение вину… — Я до сих пор считаю, что нет ничего лучше вина, — она хмыкнула и уже захотела уйти, но Джейме не позволил ей этого. Он снова обнял за талию и наклонился к ней. — Я знаю кое-что получше, — прошептал он и в который раз за это солнечное утро вовлёк её в поцелуй. Серсея улыбнулась, но ответила, обвивая его шею руками и прижимаясь. Конечно, они искалеченные призраки, и навсегда ими останутся. Конечно, они сделают всё для того, чтобы их дочь была счастливее всех Ланнистеров вместе взятых. Боги даровали им шанс, и грех упустить его. Джоанна прибежала в комнату, но остановилась у двери, наблюдая за родителями. А потом чуть приблизилась, чем отрезвила их. Джейме улыбнулся, махнул ей рукой, а через минуту обнимал обеих. Он никогда не хотел трона и чего-то другого — всё, что было нужно Джейме — это его сестра и любовница. И сейчас он получил то, что хотел, несмотря на многие потери. Серсея улыбалась дочери, ведя ладонью по её волосам. А потом посмотрела на Джейме и выпрямилась — конечно, она никогда не избавится от прошлой себя, но постарается. Потому что он единственный, кто по-настоящему любит её. И кого любила она. Чуть позже Джоанна увела родителей на маленькую кухню, которая была залита солнечным светом — завтрак был идеальным.