он ушёл

      Дазай проснулся с ощущением потерянности. Он оглянулся несколько раз. Чего-то не хватает. Точнее кого-то. Впервые за долгое время он проснулся сам. Не от нежного поцелуя и шепота на ухо, не от вкусного запаха с кухни и не от ласковых поглаживаний. До Осаму запоздало дошло: Чуи не было рядом.       Дазай зашёл на кухню и поставил чайник на плиту. Надо бы что-то приготовить, ведь раньше это всегда делал Чуя.       Брюнет помнит, как заходил утром на кухню и с нежностью наблюдал, как Накахара что-то готовит и поёт себе под нос. А после подходил к нему и обнимал со спины, утыкаясь в его волосы, которые всегда так вкусно пахли, и шептал: «Доброе утро». А Чуя с улыбкой поворачивался к нему и невесомо целовал в губы.       Вспоминая былые дни, Дазай и не услышал, как закипел чайник.       Аппетита не было. Поэтому, взяв чашку с чаем, Осаму сел у окна. Однажды они сидели тут вместе ночью. Оказалось, Чуя много чего знает об астрономии и много чего интересного он рассказал тогда половинке.       — Смотри, это Созвездие Плеяды. — Чуя указал пальцем на скопление звезд. — Это одно из ближайших к Земле и, пожалуй, самое красивое звездное скопление. Иероглиф, обозначающий созвездие, был заимствован из китайской научной традиции, а само слово «субару» происходит от японского глагола субару — «быть собранными вместе». — Чуя рассказывал так увлеченно и интересно, что даже Осаму, который никогда астрономией не интересовался, втянулся в его рассказ.       — Не знал, что увлекаешься звездами.       — Когда был маленький, мне сестрица Кое дала книжку о звездах. Мне так понравилось, что я скупил кучу таких книг и читал днями на пролет. — Накахара мягко улыбнулся, предаваясь приятным детским воспоминаниям, а Осаму невольно восхищался им.       Дазай мотнул головой, пытаясь прогнать воспоминания и улыбку Чуи из головы. Выходило конечно же плохо. Эта улыбка будто бы въелась в его мысли. Осаму понимал, что он дурак. Самый настоящий дурак. Очередная глупая ссора обратилась в настоящий скандал и ужасное расставание. А инициатором был он сам. Даже вспоминать было противно. Говорить на тему его ухода из Мафии было ошибкой.       «Глупо. Так глупо… И больно»       Взгляд невольно метнулся на стол, на котором они когда-то занимались не самыми приличными делами. Воспоминания просачивались в голову быстро и безвозвратно, давая понять, насколько чувства Осаму сильны. Сердце неприятно сжималось только от одной мысли, что он даже не знает, где Чуя и что с ним. Тот уперто не отвечает на звонки. А душа и сердце так неприятно сжимались — лишь от одной мысли, что с Накахарой могло что-то случится.       Буквально все в доме напоминало о Чуе. На кухне на верхней полке стояла его любимая красная кружка, из которой он всегда по утрам пил кофе. А в гостиной на столе стояла его любимая ваза. Почему именно эта ваза была любимой — было загадкой.       Дазай с улыбкой вспоминает их совместные походы в магазин. Со стороны они выглядели, как молодая супружеская пара. Как семья. Они и были семьей, пока Дазай все не разрушил. Эта мысль неприятно въелась в голову Осаму.       Воспоминания падали на голову Осаму. Стоило только отойти от одного, как сразу всплывало новое. Все вещи, всё абсолютно напоминало о Чуе. Это было невыносимо. Дазай буквально задыхался: от воспоминаний, от одиночества, от осознания собственной глупости…       «Понимаешь всю ценность, когда теряешь, » — с горечью думает Осаму.       Он осознает, что любит…       любит любит любит       Вот так: по-настоящему, до сжимающегося сердца и противных соленых слез, которые сейчас льются рекой из его глаз. Как сильно этот рыжий парень завладел его сердцем, Дазай просто и представить не мог до этого момента.       Рука вновь тянется к телефону, и дрожащие руки вновь набирают уже на зубок выученный родной номер в надежде услышать вместо гудков родной голос.

***

      Чуя смотрел куда-то мимо Дазая и молчал. Осаму не знает, сколько прошло времени. Минут пять или уже целый час. Время сейчас будто бы текло вязкой жидкостью мимо него. И ему было абсолютно все равно. Единственное, чего хотелось, — это услышать ответ на его короткий вопрос: «Ты вернёшься ко мне?». И Дазай готов был ждать сколько угодно, ведь его сердце грела надежда, что Чуя скажет ему «да».