The demons do not cry

Демоны не плачут. Данте знает это в свои девять лет как непреложную константу. Точнее, это знает Верджил, а Данте просто тихо, но надрывно ревет ему в плечо после их первой охоты вместе с отцом. Демоны не плачут. Данте знает это, хлопаясь на колени во дворе и сотрясаясь. В громкой, беспомощной истерике перед телом мамы. Демоны просто не могут плакать — думает Данте, когда ему восемнадцать лет и он под руководством умирающей Нэлл Гольдштэйн собирает прямо под аккомпанемент ревущих языков пламени ее последнее изобретение. По его щекам слезы текут вовсе не от едкого дыма. Он просто не демон. Это думает Данте, когда с криком бросается вперед, несмотря на лишающие его подвижности раны. Он кричит, захлебываясь слезами, и тянет руку к забинтованной фигуре, ко взгляду серебряных глаз и имени «Верджил» на рукояти катаны. Демоны не плачут. Данте готов повторять это словно мантру, когда ему девятнадцать и он вновь видит брата, которого потерял… брата, который уничтожил всю его жизнь. Даже дьявол может плакать, потеряв то, что ему дорого. Так говорит эта странная смешная девчонка, видя, как по щеке Данте скатывается одинокая слезинка. Данте слишком паршиво, чтобы хоть как-то всерьез ответить. Но эти слова впечатываются в его душу накрепко. Да, конечно, демоны не плачут. Просто у них нет на это причин. Потому что когда Данте видит, чем стал его брат, и осознает, что Триш — женщина, так похожая на его мать, погибла, просто попытавшись принять самостоятельно решение. В этот момент он осознает, что если это не причины взвыть от боли и горя, то какой вообще, мать его, смысл может быть в окружающему его мире?! Демоны не плачут. Но у Триш по лицу стекает настоящая теплая слеза. Она настолько человечна, насколько только может быть в принципе. Даже у настоящего демона есть причины кричать от горя и лить слезы. Данте понимает это, внезапно глядя на бегущего к нему обезумевшего от скорби Модеуса. Данте улыбается, смеется, и это слишком похоже на истерику. Потому, что убитый им враг слишком похож на него. Потому, что он увидел себя в этом демоне, чьего брата просто убил у него на глазах. Данте понимает… что убей кто на его глазах Верджила, он бы бросился вперед, даже прекрасно понимая, что умрет. Это было тем, что он не мог не сделать и не понять, пока оставался собой. Дьявол не плачет по пустякам. Данте твердит это себе, улыбаясь в глаза подростку с леденящим душу взглядом утраченного брата. Никто не будет знать, что вскоре после этого, когда агентство опустеет, он запрется на втором этаже. С зеркалом и бухлом. Он будет пить и смеяться до боли, а слезы зальют его ладони, в которых он так недолго держал Ямато. Окей, это не пустяк. Наверное. Тебе решать, кем быть. Демоном или человеком. Эти слова звучат глупо и излишне обнадеживают. Но Данте знает, что это просто не может не быть правдой потому, что как бы он не отстранялся ото всех, а он знает уже достаточно демонов, в чьих глазах заметил настоящие человеческие слезы. Дьявол действительно может плакать. Видя то, от чего сердце было готово умчаться к небесам, Данте смотрит в точно такие же глаза, как у него. Смотрит, и знает то, что хоть его губы разошлись в похожей на оскал улыбке, а по щеке стекла слеза, это то, от чего он никогда не откажется и будет тянуть руку вперед до последнего, в надежде, что на его порыв будет ответная хватка, а не хлесткий удар лезвия. Демоны действительно не плачут. Но Данте чувствует, что это на самом деле бред. Потому, что все они могут.