Костлявая

Джен
G
Завершён
9
автор
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
9 Нравится 2 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Когда пришло лето, он появился вновь. Прошёл неторопливой походкой мимо высаженных в прошлом году деревьев, не оглаживая их молодых листочков рукой, и вышел на аккуратную дорожку, по которой то и дело проносились резвые мальчишки на велосипедах, шагали отцы с маленькими детьми, держа мальчиков и девочек на сильных плечах. Несмотря на ужасный зной, человек был одет в застегнутую наглухо черную кожанку и такого же цвета фуражку, на ногах носил вычищенные до блеска сапоги. Можно было подумать, что он собирался кого-то встретить — настолько новым и аккуратным, хоть и странным, казался его наряд.       Он избегал продавцов мороженого и иногда неприязненно косился на забитые людьми булочные на другой стороне улицы, которые очень хорошо было видно из сквера. Человеку явно не нравилась толкучка и спешка. Он прятал глаза под козырьком фуражки, не поднимая глаз к солнцу, и кожа у него была бледная, словно молоко, но безупречная, особенно на гладко выбритом лице.       На расставленных по обе стороны дорожки лавочках сидели молодые женщины с колясками и в цветастых платьях, мужчин в костюмах было очень мало, и вообще они почему-то стояли поодаль ото всех, о чем-то переговариваясь. На них никто не обращал внимания, в том числе и двое молодых людей в форме летного училища, гревшихся на солнышке и уплетавших пломбир. На них-то человек и обратил внимания. Они о чем-то жарко спорили, но в шутливой манере, не стремясь друг друга обидеть, а подтаявшее мороженое потихоньку капало со стаканчика на землю, незамеченное хозяином. Прохожий в черном, не став медлить, приблизился к скамейке и мягким, приятным голосом спросил: — Разрешите присесть?       На вид все трое были практически одного возраста, и всё же незнакомец обратился к ним вежливо, хотя руки спрятал в карманах своей кожанки, и видел, что это насторожило будущих летчиков, однако они всё же потеснились. — Пожалуйста. — Спасибо, — мужчина в черном улыбнулся, но они больше не обращали на него внимания.       Высокие, статные, с румяными живыми лицами, они всё никак не хотели заканчивать спор. Один, постарше, повторял: — Да говорю тебе, врут они всё. Сам знаешь, что глупость это — ну кто на нас пойдет? А даже если и пойдут, так мы уже к тому времени будем готовы. — Будем готовы, будем готовы… — ворчал другой, светловолосый, поглядывая недовольно на товарища из-под белесых ресниц, трепетавших как бабочкины крылья. — Ты-то сам где наслушался? У меня друг на границе служит, так он недавно письмо прислал, говорит, немцы совсем совесть потеряли. Так что ты не рассчитывай на спокойное окончание. — Дурак ты, Фёдор. Кто твой друг — майор, полковник? В газетах четко написано — всё под контролем, Германия с нами договор подписала. Значит, всё. — Да ничего не всё!       Мужчина в черном молчал, слушая их перепалку. Длинными бледными пальцами он постукивал себя по колену, и глубоко дышал. — Товарищ! — окликнул его старший летчик. — А, товарищ! Не поможете нам?       Он повернулся к ним. — Разумеется, — глаза незнакомца прищурились. — Чем могу быть полезен?       Друзья переглянулись. Видно, непривычно им было слышать от одетого так человека подобные фразы. И если один оробел, тут же отведя взгляд, то второй еще более бойко спросил: — Вот вы как думаете — будет война или нет? — Это хороший вопрос, — засмеялся мужчина. — А что смешного? — Да то, молодой человек, что не о том вы думаете. Война, мир, договоры… К чему всё это? — Ну как же… — сконфузился летчик. — Вот Федька утверждает, что всё это брехня, что нападут, да и вообще нам всем… — И вам есть до этого дело? — Конечно! Никому умирать ведь не хочется. Хотите прикурить?       Молодой человек порылся в карманах галифе и достал помятую пачку папирос, открыл надорванную крышечку и с почтением протянул человеку в черном. Тот поглядел на табак, едва принюхался и поморщился, отрицательно помахав рукой. — Извините, «Казбек» не курю.       Летчик с сожалением убрал коробочку. — А что предпочитаете, если не секрет? — спросил он. Привычный вопрос, на который человек в черном дал привычный ответ. — «Звезду», например. Хотя, знаете, предпочитаю помнить старые законы — вот, допустим, первые Романовы за курение, тогдашним языком выражаясь, приказывали «пороти ноздри и носы резати», после чего «ссылать в дальние города». Тяжело бы вам пришлось при царе жить. — Ну так и вам же тоже. Интересуетесь историей? — Скажем так, осторожно изучаю. — Вот и пример этой самой истории — будет война или нет, — встрял Фёдор. — А вы об этом спорите, будто вам решать, — заметил человек в черном. — Нам потом бить каждого, кто на СССР пойдет, — продолжал хвалиться старший летчик. — Пока вы, академики, по тылам будете прятаться. — Кто вам сказал, что я академик? Так уж похож?       Улыбался он скупо и скорее холодно, а в глазах не было никакого интереса к беседе, но разговорившиеся молодые люди этого не замечали. Не смущал их и тот факт, что и половины лица случайного прохожего было не рассмотреть — всё из-за козырька фуражки. У них он вызывал стойкие ассоциации с комиссаром, но поболтать на тему войны было больше не с кем, и неосторожные летчики несли настоящую околесицу, пытаясь убедить его каждый в своей правоте. — Да не похожи, — сказал Федя, — вы, честно, вообще ни на кого не смахиваете… Мне лично вот чуйка подсказывает, что немцы чхали на этот договор. Пока силы стягивают — а потом нанесут удар. Мы же только полеты начали! — Так вы курсанты! — восхитился прохожий в черном, как будто до последнего момента об этом не знал. — Точно, — с досадой ответил старший летчик. — Братья, вместе поступили. Что, не разбираетесь? — Где уж мне, академику, разбираться… И что, не летали еще? — Не-е-ет, нам говорят, рано. Вот мы со Стёпой и рассуждаем. Он говорит, войны не будет, а я ему прямо так и отвечаю — дурак ты.       Федор засмеялся и от души хлопнул себя по колену. Его брат, насупившись, сложил руки на груди. Пломбир свой они давно уже съели, и теперь вновь подставили солнцу свои чудесные свежие лица. Их собеседнику солнце никогда не нравилось — оно жглось и вообще относилось к нему с каким-то недружелюбием, и он решил не пускать его лучей ни к своему телу, ни к своим глазам под козырьком, на которые никогда никто не обращал внимания. Его никогда не боялись и ни в чем не подозревали, на улицах и в магазинах с ним здоровались и относились всячески с глубоким уважением, а его это смешило, очень забавляло. Раньше. Теперь он со всем свыкся. Нет, не теперь. Очень давно. — Не нужна вам эта война, ребята, — сказал он, наблюдая за тем, как летчики пускают дымовые колечки. — Да и не коснётся она вас.       По мановению руки в кармане кожанки появилась пачка «Красной звезды», но заметил это только её владелец. Он тоже закурил, безмятежно глядя на играющих среди деревьев детей. — Это что же мы, значит, воевать не полетим? — удивился Фёдор. — Никак бронь получим? Вот у меня Машка обрадуется! — Да, — неопределенно ответил прохожий и сдержанно улыбнулся. — Я уверен, что так всё и будет.       Хотя даже он со своей властью не брался утверждать, что это правда. — А у вас, Степан, — он обратился к другому летчику, — ведь уже молодая жена есть? — Да вот, — немного смутился летчик, — расписались недавно… — Замечательное имя — Валентина. — Что вы сказали? — Говорю, что мне уже пора идти.       Он поочередно протянул двоим летчикам ладонь. Те покосились на неё настороженно, но человек в черном смерил их таким взглядом, что они не решились возразить. Рукопожатие состоялось, но тут же распалось. Дело было сделано. — До свидания, — улыбнулся он, зажав меж губ папироску.       Летчики даже не посмотрели на него, снова увлекшись разговором. Тогда человек в кожанке направился к выходу из скверика. Он приметил аккуратную урну для мусора и подошел к ней. Докурил остаточек табака в папироске и, потушив её об покрасневшую кисть одним нажатием на кожу, выбросил. Потом обернулся еще раз, глянул на братьев, живых и смеющихся, и пошёл дальше. Со стороны казалось, что он стал прихрамывать.       «Старость не радость», — подумалось ему, пока он шёл по улице, не задевая прохожих, которые перестали его замечать.       Хотя, если задуматься, не так уж он и стар. А если бы и старел — это не приносило бы ему особых неудобств.       Черная кожанка и черная фуражка с черными сапогами — всё это всегда находилось при нем с недавних пор. Он счел необходимым немного изменить свою внешность и находил её очень даже неплохой. Сливаться с толпой — важно. Полезно.       Скоро, однако, это уже не понадобится, ведь в одном летчик Степан точно оказался прав — война будет, хоть сам он её не дождется. А на войне многие погибают. Предстояли славные труды, этакий сбор урожая, какой может случиться раз в столетие, и эта мысль радовала неторопливо шагавшего по тротуару человека в черном. Ведь потому он не спешил — потому что спешить было некуда. Впереди — вечность.       Он дотронулся до плечика маленькой девочки, державшей на руках щенка, и улыбнулся, извинившись за якобы случайность. Она засмеялась ему в ответ, показав неполный ряд молочных зубов — востроносенькая и хорошенькая, с длинными косичками. У девочки лейкемия. — Как вас зовут? — спросила она то, чем обычно очень любят интересоваться все дети.       Но Смерть уже ушла, закончив и тут свои дела, а маленькая Надя быстро забыла о ней, как забывается всё плохое, чтобы неожиданно вернуться потом.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.