На грани

– Ребята, не лезьте на рожон, пожалуйста, – Антон говорит это вполголоса, потому что они решили обновиться по-супергеройски и завели себе говорилки на всю команду. Это называется пафосным словом коммуникатор, – главный источник энергии обесточить, помещение быстро затемнится. А уж по темноте мы быстренько его найдём и отловим. Он считает, что невидим для нас здесь. На общей линии звучит сдавленный смешок. Чех. Наконец Антон научился различать всех по голосу, ибо привык по шлейфу магии или визуально, а теперь и узнаёт с одного слова. – Херь полнейшая, мы-то его готовы встретить, – Антон улыбается и думает, что сейчас нужно дать сигнал Отставнову, чтобы он срочно явился сюда, где сейчас стоят они с Арсением, чтобы Жека смог закольцевать энергию и не дать распространиться по всему зданию. Так они успеют выгадать пару мгновений, чтобы перехватить парочку магов, попрятавшихся в этом здании. Антон непростительно сильно нервничает. Он привык доверять как холодному расчёту вероятности, так и интуиции. И как раз последняя подсказывает – жди подвоха отовсюду. Потому что не по плану может пойти что угодно. И эти магические отморозки (смешно так про водников закаламбурилось) могут оказаться внезапно умнее и выбраться из расставленных ловушек раньше, и резко Пятёрке придётся отбиваться от внезапной атаки и Отставнов не явится вовремя, соответственно перетянуть на себя электричество не получится и Антону придётся спалить к чертям этот сгусток магии, обеспечивающий всему зданию не тёмное существование. Тогда энергия выбросится неслабая и ему с клыкастиком необходимо будет нестись что есть силы. И это точно отвлечёт их от более важной цели – схватить всех неприятелей и вытащить пленных из подвала. Но Шастун берёт себя в руки, глубоко вдыхает, доверяя вселенной право распорядиться так, как до́лжно. Маг аккуратно проводит по тёплым пальцам Арсения, позволяя себе секунду поддержки от своего клыкастика. Он ласково поглаживает окольцованные пальцы, даря это мгновение спокойствия. И эта секунда тишины оказывается нужна как никогда, потому что уже в следующую по общей связи разносятся взволнованные маты Елика. На боевых позициях действительно за щелчок образовался хаос. По закономерностям плохого сценария Отставнова как единственного электрика облепили какие-то неведомые тёмные существа, не давая вовремя явиться на заданной точке. Антон думает, даже с лёгкой усмешкой на губах, что всё, что могло пойти не так, уже пошло, так что стоит приступить к запасному плану. Как Арсений вдруг перехватывает его за руку, притягивает к себе и целует. Шастун готов материться в унисон с Еликом, что всё ещё смачно обкладывает сложившуюся ситуацию отборной нецензурщиной. Ну какого чёрта сейчас, клыкастик? И непростительно запоздало до Антона доходят эмоции, которые улавливает искра суккубьести, оставшаяся после обмена. Он... зачем так отчаянно и горько, Арс? И несмотря на все обстоятельства захотелось оплести его тело руками, удержать, потому что внутренний голос вопит «Задержи его, он точно сотворит сейчас какую-нибудь глупость! Немедленно!». О, этот день грозится порушить всю его карьеру боевого мага, потому что даже рефлексы отказываются работать, подводя, буквально на долю секунды отставая от вампирской ловкости. Арсений резко отстраняется от своего истинного, вытаскивая нечто из кармана и кидая под ноги между ними. Сам же вампкуб медленно отходит спиной в сторону источника электричества. – Ты серьёзно? – вырывается из горла Антона обозлённый рык, зная, что говорит это не только Арсу, но и создателю водного щита, который не позволяет вырваться за его пределы, – ты, блять, знал и всё равно ему сделал эту херовину, Елик! Целитель не отвечает не только потому, что не видит в этом смысла, так ещё и занимается своей прямой обязанностью, так как боевикам сейчас совсем не сладко приходится. Арсений разворачивается в сторону, быстро сокращая расстояние до источника, этих мгновений хватает лишь на то, чтобы только руку к шару протянуть. – Арс! – рявкает Антон, ударяя по щиту сначала фаерболом, затем кулаком, – не смей, слышишь! Рука останавливается на полпути, вампкуб всем телом дёргается. Но потом спохватывается и делает ещё шаг к сфере с чистым электричеством, как бы примеряясь, куда точнее ударить. – Блять, Арс, сука, только попробуй! – Шастун слова не контролирует, потому что зол, потому что он опять видит эту решительность рискнуть всем, что есть, ради других. – Времени мало! – вдруг сам Арсений повышает голос, резко разворачиваясь на месте, одаривая таким уверенным напополам с умоляющим взглядом, что Антон замолкает, – я выдержу, так сумею выкроить хоть пару минут, пока Женя освобождается. – Такое количество убьёт тебя! – сопротивляясь накатывающему страху кричит Антон, ещё раз запуская фаерболом в щит. Удалось выпарить трещину в этой грёбаной преграде. – Если и так, – говорит Арсений, найдя идеальный градус приложения силы, – ты, наконец, будешь свободен. Антону от возмущения вопить хочется. – Ты не можешь за меня решать! – если бы маг мог не кричать, он бы не кричал, но вампкуб вынуждает его не разговаривать. Он даже выбора не даёт. Просто ставит перед фактом. Слова про права и решения Арсений пропускает мимо ушей, ударяя со всей силой по сфере и протягивая руки к встревоженной стихии, успевая произнести: – Я люблю тебя. Антон не помнит, разбил ли он щит сам, вышло ли время его действия или ещё откуда появилось что... сейчас он подхватывает на руки ослабшее тело побитого током Арсения, потому что грозовик, едва высвободился от гнёта существ (те, как оказалось, боятся темноты) тут же перенаправляет электрические заряды формирует их обратно в сферу. – Арс, – тихо зовёт Антон, вглядываясь в проступившие на шее и предплечьях синие капилляры, тонкой сеточкой покрывающие кожу. Шастуну еле хватает выдержки не ударить Елика. Спасает от этого осознание того, что целитель сейчас занят экстренным восстановлением Арса, который всё не приходит в себя. Сердце вампкуба всё ещё не бьётся. Накануне ночью. – Судя по тому, что ночь темна и полна опасностей, а ты тут... то по делу, – шёпотом интересуется почему-то не спящий Елик. Он сидит на кухне, видимо, размышлял о плане. – Я попрошу тебя сделать одну вещь, – Арсений тихо протягивает менталисту какие-то зарисовки. И тот очень глубоко вздыхает, тоже сдерживается. – Ты же понимаешь, что будет, если он узнает об этом? – Это для перестраховки, – спокойно говорит вампкуб, присаживаясь на стул рядом с водником, – вы ведь сами говорили, что вероятность пробраться незамеченными слишком невелика. А если единственный электрик среди вас не успеет вовремя обрубить токообеспечение, он кинется решать эту проблему. Я не хочу его потерять. – Потому хочешь рискнуть собой? – Елик закатывает глаза, – вы действительно оба считаете, что удастся вечно подставляться под угрозу и не огрести за это? Что за выражение любви такое? Наступит момент, когда никто вытянуть ни его, ни тебя не сможет и кто-то точно умрёт. А второму придётся жить с, блять, непомерным чувством вины за то, что не успел ничего сделать. А ты решил ещё и не дать ему шанса тебя спасти... – Тише, пожалуйста, – просит удивленный откровенностью речей менталиста Арсений, – всё ещё перестраховка. План обязательно сработает. Просто... пусть это будет план «В» – вампкуб. Елик устало потирает глаза, выдыхает и смотрит на своего собеседника. – Я эту хуйню не одобряю, – он поднимается со стула, но почти на выходе роняет тихое: – Завтра отдам. Молись, чтобы щит не понадобился. *** – Мы их перехватили, ребят, – по общей связи звучит чуть сдавленный голос Чеха, – Елик, тебе их на закуску оставим. Орехи эти поколешь сам... Антон не слушает, срывает с себя коммуникатор и откидывает в сторону, всё удерживая на руках не дышащего, но уже не такого синевенного вампкуба. – Клыкастик, – маг медленно опускается на пол, укладывая на свои колени темноволосую голову, – ты охуел совсем? Я на кой хрен тебя спасал? Чтобы ты самовыпилился? Арс! Ответа не следует. Тело теплое, разряды тока спровоцировали повышение температуры, но дыхания всё ещё нет. Руки в кольцах сжимаются на темной кофте. Антон пытается реанимировать всеми способами, что имеет при себе, будто он снова в том подвале. Маг целует своего вампкуба крепко, прижимается, что есть силы. Не происходит ровным счётом ничего и это доводит до неистовства. *** Арсений открывает глаза и видит просторный зал со светлыми стенами. Он понимает где находится, но решает проверить свою догадку. Он сжимает пальцы в кулак, чувствует натяжение, но не боль. Значит, всё же, он за чертой. Перед его взором предстает чудная картина: прекрасная, стройная фигура, облачённая в белоснежное одеяние, такое лёгкое, будто соткано из облака. Плавный взмах тонкой руки с изящными пальцами. Арсений будто вовсе не узнает человека перед ним. – Арсений, – тонкий, тихий, нежный как пение скромной лесной птички голос окликает его. И тут же чувствует, как в его объятья впархивает невероятно светящаяся от счастья истинная. – Аннет, – ласково вторит Арсений, легко приподнимая свою леди на руках за талию. А опустив, мягко льнёт к губам, ощущая забытое чувство покровительства над своей супругой. Чуть отстранившись, он оглядывает девушку с ног до головы. – Ты изменилась, – восхищённо произносит Арсений. – За долгое время за чертой перестаёшь волноваться о том, что о тебе думает общество. Да и мужа рядом не наблюдается, так что пришлось учиться и раскрываться, – Аннет покружилась на месте, демонстрируя невиданную изящность и плавность движений, и лишь слегка хвастаясь своим одеянием, – как думаешь, если перерождение скоро, я смогу стать, наконец, великой балериной? – Тебе будут рукоплескать во всем мире, свет мой, – счастливо улыбается Арсений, не веря своим глазам и ушам. Его скромная Аннет, примерная жена, подарившая ему сына, всегда послушная и тихая, теперь словно расцвела. При строгости воспитания её собственные желания были подавлены, а в этом мире ей словно бы стали доступны все возможности во вселенной. И, как оказывается, всю жизнь душа его кроткой леди лежала к танцам их времени. Арсений подозревал, помнил из коротких бесед ни о чём, но не хватило бы жизни, чтобы это воплотить. – Почему ты здесь? – изменившись в лице спрашивает Аннет. – Разве тебе не суждена вечная жизнь в счастье и мире? – Моя дорогая, – прикладывает он изящные пальцы к груди, – закончились времена моего счастья. Я принял решение остаться здесь. – Позволь не согласиться с тобой, – снова удивляет его Аннет, деликатно качая указательным пальцем в воздухе, – для того ли Господь даровал тебе долголетие и силу, чтобы ты сдался? – Я не... – но договорить она не даёт, приложив тот самый палец к его губам. – Это говорит не тот Арсений, которого я знала, – улыбается Аннет незнакомо хитро, – в тебе усталость говорит. Перенести такую ярость стихии не каждый может. – Откуда... – с каждой секундой вампкуб больше и больше поражается. – За гранью многому можно научиться, многое понять. Для этого у нас здесь целая вечность. Тебе рано к нам. – Вы все здесь, – Арсений осознаёт наконец, что никто из его истинных... – Нас не отпускает твоё состояние, мы беспокоимся. Аннет взволнованно смотрит на настенные часы, что непривычно беззвучны. – Я не могу тебя задерживать. Ведь я не единственная, – в этой улыбке не было и грамма ревности, она отпускает его. – Подожди, свет мой, – удерживает тонкие пальцы в своих Арсений, – а Серёжа? – Не так давно уже снова в мире живых, – успокаивает она, гладя по руке своего мужчину, – ему не за что переживать и ты за него не беспокойся. Уже чувствуя, как перемещается, он ласково касается губами белокожей кисти. °°° В следующую секунду Арсений первым делом улавливает знакомые запахи, затем, вновь открывая глаза, видит нечёткий интерьер в теплых тонах. Из окна бросается в глаза льющийся свет. Батист сидит за мольбертом, наслаждается процессом, как и всегда, впрочем. Привычный, такой домашний в своей белой сорочке. – Ты вовремя, – спокойно проговаривает юноша, сделав последний штрих на холсте и, обмакнув кисть в воду, убирая с неё лишнюю влагу тряпкой, – думал, не увижу тебя раньше, чем через пару сотен лет. Хотя здесь и время иначе течёт. Арсени́... Он встаёт со своего места и со всей нежностью обнимает Арсения. – Я скучал, – шепчет вампкуб, зарываясь пальцами в кудрявые тёмные волосы на затылке, так реально ощущая близко его. – Я тоже, – доносится в ответ, пока губы мимолётно касаются шеи, – но если продолжу, то не отпущу. – Может, я этого хочу. – Не мне утверждать, но думаю, что не этого ты хочешь. – Арсений отстраняется, заглядывая в похожие сейчас на расплавленный янтарь глаза. – Mon cher¹, я был счастлив с тобой, но наше время мы прожили, а твоё земное существование ещё не завершено... – Неужели ты тоже будешь говорить, что мне рано оставаться здесь? – прищуривается вампкуб, получая молчаливый и улыбчивый кивок. – Это нечестно по отношению к тому, кто тебя оберегает. Почему-то эти слова сильно задели что-то внутри самой сути Арсения. Он как покачнулся от резко ощутимой боли. – Иди скорее, – торопит его Батист, поддерживающе поглаживая между лопаток, – ступай же. Арсений снова обнимает его, теперь разглядев наконец, что художник его души изобразил на холсте. Это тот самый момент его спасения Антоном, с огненными крыльями, с заветными словами, даровавшими обмену случиться. ••• В этом зале окружение выглядит чуть чётче, но пока недостаточно отчетливо. Музыка приятными звуками нисходит на его душу, глубоко проникая в самые глубокие её участочки. Это гостиная его старого дома, в котором Арсений жил вместе с... Нетрудно догадаться к кому привели его пути мира за чертой. – Друг моего сердца, – восклицает Луиза, спешно прикрывая клавиши рояля, но не успевает подняться со своего места, Арсений тут же подхватывает её на руки прямо так со стула. – Прелестная моя... так хочется спросить, как ты тут? – Как видишь, нет предела совершенству, – улыбается она, чистыми как небо глазами заглядывая в подобные ей цветом, – играю любимую мелодию. – Бесконечно бы её слушал, – ностальгически тянет вампкуб, вспоминая эту композицию на стадии изучения его будущей супругой, тогда ещё Луиза была лишь его юной подругой. Тогда звуки не были столь ласковы к слуху окружающих, ноты постоянно путались под тонкими пальчиками, отчего Луиза расстраивалась, но с завидным упорством продолжала заниматься. – Ты виделась с Алисой? – Арсений чувствует, что его словно подгоняют, потому он пытается разузнать всё-всё. – Она здесь была недолго, – с тенью печали в улыбке отвечает Луиза, переплетая пальцы с его, – перерождение свершилось, едва наша девочка явилась сюда. Ты можешь ей гордиться, упорность в ней от тебя. – Горжусь ей неимоверно, – улыбается в ответ Арсений. Вдруг в пространстве рядом оказывается Аннет, своим появлением привлекая к себе внимание. – Луиза, – совсем робко звучит её голос, она слегка машет сидящим у рояля, – не окажешь ли мне услугу? – Чем могу помочь? Арсений, поражённый происходящим, видя эти сияющие улыбки обеих девушек, просто молчит и наблюдает. – Подыграешь мне на репетиции? – изящные пальцы смущённо сжимают белые полы одеяния. – Конечно, – согласно и в то же время почтительно кивает Луиза. Когда Аннет скрывается в белоснежном свете, Арсению только и остаётся, что спросить: – Это то, о чём я думаю? – Возможно, – кокетливо поводит плечом девушка, – я уже и не надеялась, что она попросит. А тебя, друг моего сердца, мне придётся отпустить. – Во всяком случае я не волнуюсь, что тебе здесь тоскливо. – За меня не переживай. Стремись к тому, что нужно тебе. ~~~ Звук удара металла о дерево. А затем и характерный хруст поражения второго. Этот лес стал тренировочным местом их обоих. Удар. Ещё один. Арсений качает головой, даже в мире за чертой его охотник всё так же начеку. Очередной пущенный нож вампкуб перехватывает за рукоять. На отсутствие звука поражённого дерева молодой человек не оборачивается так скоро. Арсений подходит близко, как у самого горла ощущается холод лезвия. – Привет, задница², – небрежно, но невероятным образом очень довольно улыбается Элдон. – Я так рад снова тебя видеть, mon âme³. – Каким ветром тебя сюда занесло? – У вас всех сегодня цель задать мне этот вопрос? – усмехается Арсений, быстро целуя своего охотника, но тот так просто не отпускает, углубляясь, обхватывая за талию, прижимая к себе плотно и крепко. – Они задают вопросы, а я буду увещевать, зад вампирский, – Элдон сдерживает себя от очередного поцелуя, – я запрещаю тебе умирать. Элдон первый называет переход за черту не инициативой остаться здесь, а... как есть. Это заставляет вздрогнуть всем телом. – Ты, конечно, сам всё решишь, – не без уважения произносит охотник, больше в голосе звучит наставление, – но вот тебе понравилось бы, если ты всё время оберегал кого-то, а он такой «ради свободы своего любимого я помру». То есть, старания зря? Двести лет, Арсе́ни, все в пропасть, так выходит? – Ты за чьи интересы сейчас, Элдон? – немного возмущается вампкуб, на что получает усмешку и хитрый взгляд. – За твои. Всегда за них был, если помнишь. А ещё за того, кто здесь, за чертой, тебя всегда бережёт. – Ему давно пора отдыхать. Ангелы-хранители тоже не вечны, дорогой. – Видимо, твой планирует проторчать здесь целых две вечности, а ещё твоих бывших удерживает. Нас, то есть. Не оставляет попыток доказать, что ты можешь быть счастлив. – Целеустремлённый, я бы с ним познакомился, – смеётся Арсений. – Да вампира своего рыжего ты как будто не знаешь, – говорит охотник так, будто с названным уже побрататься успел. Хотя, может и успел. Луиза же с Аннет сдружились, если, конечно, эти переглядывания можно назвать дружескими. Так неудивительно было бы и охотнику на вампиров найти общий язык с самым лучшим представителем владык ночи. – Значит, так выходит, – задумчиво произносит Арсений, – а разве такое возможно? – В этом мире всё возможно. – И ты меня отпустишь, – не спрашивает уже вампкуб. – Придётся, – пожимает Элдон плечами, выпуская из объятий своего вампира, – и кстати, если нападёт желание отомстить за меня... не делай этого. Даже если будет повод, не надо. – Я давно не ищу мести, mon âme, – вздыхает Арсений, улыбаясь, – то, что ты меня об этом просишь, для меня величайшая заслуга. – Иди нахер со своими нравоучениями. – Оба смеются. – Я давно понял... как бы почти век прошёл. Ты обо мне плохо думаешь. – Хорошо я о тебе думаю, не надо так. На что получает в ответ ещё один поцелуй. Наконец они попрощались по-человечески. ••• Ощущения приходят раньше, чем картинка в этот раз. Чуткие пальцы разминают плечи, под ногами мягкость постели, сладковатый запах полевых цветов. – Мм, эти руки я узнаю из миллионов, – почти мурлычет Арсений, поворачивая голову на обладательницу сильных, красивых рук, – Виттория. – Ты здесь, mio caro⁴, – улыбается она, продолжая чуть разминать мышцы. – Будешь меня ругать за бессовестное растрачивание жизни? – за ещё одну возможность почувствовать массаж от любимых рук его знойной леди он мог и претензии послушать. – Конечно, нет, – усмехается она в ответ, – просто думаю, что тебе нравятся те, с кем можно поспорить. Как это говорится... упёртые. Тебе по душе завоёвывать и приручать, Арсениус. – Когда-то я так приручил Элдона. – Он не жаловался, – хитро усмехается девушка, тут же ловя на себе озадаченный взгляд, – по крайней мере мне. Этот мир не перестаёт его поражать. Виттория общается с Элдоном, который дружен с Вольдемаром. Аннет с Луизой близки... творчески. Если ещё выяснится, что Батист скрывает свои симпатии к Манолито, то Арсений по праву может себя считать сводником предыдущих истинных и возлюбленных. Благо Илюша ещё в добром здравии и за грань не собирается пока. Арсений поворачивается лицом к девушке, плавно убирает за ухо кудрявую прядь, любуется загорелым лицом. На него накатывает тоска с такой силой, что даже дышать становится труднее. – Прости, я тебя не уберёг, mia ragazza⁵, – прижимается щекой к румяной щеке, винясь и жмурясь, – я не успел... – Эй, – пальцы обхватывают его лицо, заставляют посмотреть в такие красивые глаза, – ты и так спас меня, подарил возможность не жить тем ужасом... едва попала сюда, твои чары перестали действовать и я всё вспомнила. Может мне вообще не суждено было с тобой провести и дня. Всё благодаря тебе. Мы были счастливы, без забот прожили несколько чудесных лет... Слёзы впервые проступают на его глазах. – Мне так тебя не хватало, – Арсений чувствует себя растерянно, он обнимает её за стройную талию, прячет лицо в плече. – Тебя хорошо оберегает твой хранитель, – улыбается Виттория, поглаживая по тёмным волосам. – Да, Вольдемар старается. – Mio caro, – чуть отстраняет от себя его девушка, – огненноволосый не всегда был твоим хранителем. Он им стал совсем недавно. До этого был другой. Арсений смотрит в глаза своей красавице и ничего толком не понимает. – Так ты не знаешь, – поражается Виттория, всё ещё держа руками лицо возлюбленного, – а я думала... да мы все были уверены, что ты догадался. Не зря ты его зовёшь ангелом. Осознание бьёт током. Снова прошивает, да так сильно, что это почти отзывается болью. – Не я тебе об этом должна была сказать. Тебе нужно идти. Арсений не может и слова вымолвить, просто медленно кивает и закрывает глаза. °°° Здесь словно самое чёткое место из всех, что были ранее. Любимое озеро, на котором он и Мануэль зачастую засиживались допоздна. Вот и сейчас тут ранняя осень, теплая, пахнущая свежестью, а на пирсе виднеется знакомая спина. Арсений молча подходит к нему, присаживается рядом и кладёт голову тому на плечо. Глубоко вздыхает, а потом и говорит: – Я только что узнал, Манолито, что мой нынешний истинный был моим ангелом-хранителем. И не понимаю, как такое могло произойти. – Арсенито, mi corazon⁶, – напевно выдыхает Мануэль, приобнимая вампкуба за талию, – я и сам поражён не меньше. Но так вышло, что когда я был почти на грани, то уже слышал их разговоры. Моих предшественников, твоих суженых. Арсений поднимает взгляд на него, внимательно слушая. – Тут такие дебаты стояли, – солнечно улыбается он, рассказывая, – даже думали вновь отправить кого-то из уже приходивших. Но тут ворвался твой хранитель, сказал что-то непечатное, с общим смыслом «я задолбался, иду к нему сам» и был таков. Арсений молчит, не зная что сказать. Выходит, что защищающий его свыше хранитель почти два века не выдержал и вселился в тело следующего истинного. То есть, Антон и правда его ангел. Даже мысленно произнесённое имя заставляет вампкуба чуть подрагивать. Что-то не так. – Я был прав насчёт него, – горделиво приосанился Мануэль, – он любит и бережёт тебя, как никто из нас всех не был способен... – Но только вечность он со мной разделить не готов, – Арсений вкладывает в них всю боль и усталость, что в нём накопилась. – Ты правда так считаешь? – чуть касается губами виска Мануэль, кивая на кристальную гладь озера. И все картины, ранее светлые и теплые, словно меркнут, потому как в отражении воды максимально чётко видно то, что происходит не на грани, а в реальности, откуда Арсений всё это время пытался сбежать. Он видит, как Антон держит его в руках, как в месте перехвата восстановили свет и где-то на заднем фоне ведут пойманных магов, сообщников злодея-менталиста. Но сейчас это неважно. Важно лишь то, что его истинный, реальный и живой, сейчас склонился над его почти бездыханным телом. – Арс, – голос Антона хриплый, видимо, перекричал, хоть бы не сорвал, – ты ко мне несправедлив... Попытки приободриться, отшутиться лишь для того, чтобы не дать себе осознать, что Попов ушёл насовсем. Арсений наклоняется ближе к воде, чтобы стало лучше слышно. – ...и вообще, ты обещал мне подарить быструю и безболезненную. Я на то, что держу в руках сейчас, не соглашался! Вампкуб чувствует, как его сердце разрывается от боли. – Как тебе только, суккубу обвампиренному, удалось ослушаться истинного? – Антон негодует, из последних сил не пускает слёзы срываться из глаз, – вернись. Слова отдаются вибрацией по всей округе, будто даже листья на деревьях содрогаются. – Я так и не выполнил твоё желание, – цепляется за всё подряд маг, не теряя надежды дозваться до него, – я даже музычку выбрал подходящую... а ты... – Ты ведь не оставишь своего падшего ангела там одного? – голос Мануэля по сравнению с Антоновым звучит тише, но вкрадчивей, – выбор за тобой. Арсений понимает, что единственное, чего он хочет, это обнять своего огонёчка. Потому теплые руки Манолито отпускают его, а сам вампкуб ныряет в озеро, чувствуя, что лишь так можно добраться до своего любимого. *** Антон плачет, держа больше минуты руку на запястье своего вампкуба, кляня всех богов за то, что не смог уберечь самое дорогое, что у него есть. Было. Он виноват, он не успел сказать ничего толком. – Клыкастик, пожалуйста... – сипло шепчет он, утыкаясь Арсению в плечо, – просто не уходи. Я не могу без тебя. – Как и я без тебя. – Антон поднимает голову, видя как дрогнули длинные ресницы, а следом и распахнулись такие красивые голубые глаза. – Арс! – маг кидается осыпать его лицо поцелуями, прижимая руку к его груди, отчаянно чувствуя под ней сердцебиение, такое нужное, важное, сильное. ÷÷÷ Задолго до всего. – То есть, в расцвете лет, даже не дав шанса ему обрести первую истинную... Вы хотите убить его на войне? Вы серьёзно? – Антессий ударяет кулаком по столу, – это вы считаете справедливым и несущим опыт душе уроком? – И что вы предлагаете? – высшие силы говорят с ним в три голоса. – Не дайте ему умереть, – кричит ангел, поведя огненным крылом, – не знаю... пусть его обратят. – Это лишь спровоцирует... – Для него вы сделаете исключение. – Указательный палец с кольцом стучит по поверхности стола. Ангел готов до последнего отстаивать свою точку зрения. – Потому что вам не выгодно забирать душу в этот мир так рано. Пусть его обратит рыжий. Ну чего вам стоит? – Да будет так. Антессий, довольный выполненной целью, устремляется наблюдать за Арсением дальше. Он наблюдает за этим чудным существом с самого детства, его не удивляют привычки Арсения, они нравятся. Антессий умиляется этой способности заплетать косы, даже думает отрастить себе длину волос, чтобы проверять все эти хитровыдуманные схемы и переплетения. Но такая благость достаётся его мастеру. Антессий признаёт, что немного завидует даже клыкастой парочке. Ангел оберегает своего подопечного от находящих невзгод как может, но от разбитого сердца не получается уберечь. Вольдемара Антессий встречает как доброго друга в этом мире, отмечая, что они похожи с ним. Без умолку разговаривают о нём, об этом чудном вампире-суккубе. Но как назло, его подопечный становится счастливым лишь на короткое время. Истинные Арсения одна другого краше – все смертные, их жизни хрупки и в самый неподходящий момент прерываются. Антессий сочувствует, но ничего с этим поделать не может. Всё, что в его силах, это встречать его избранных здесь. И что самое странное... обычно души долго в этом мире не задерживаются. Мироздание предусмотрело возможность перерождения, но истинные Арсения будто застряли здесь. И вроде им тут и место, но с другой стороны каждый из них мог уже дважды найти свой земной путь. Каждого истинного, как Антессий понимает теперь, удерживает в этом мире беспокойство за их возлюбленного. Вообще ангел считает, что у вселенной очень странное понимание о подборе следующего человека, отмеченного истинностью. Если им подвластно создать такого сильного и долгоживущего вампира-суккуба, то почему бы не вверить ему в пару ту или того, кто проживёт хотя бы не меньше ста лет? Последней каплей непонимания в чаше нетерпения оказывается факт о скором визите Мануэля. – Вы издеваетесь?! – почти ревёт как раненый зверь ангел, – рак? У молодого истинного, который просто любит экстремальные виды спорта. Тьмы на вас нет! – Антессий! – гремят в едином порыве голоса высших сил, – он достаточно перепробовал. Ему пора к нам. – Да хрен вам два! Если на следующего истинного у вас не хватает материи, значит к Арсению спущусь я сам. – Потеряешь благодать и память! – Плевать. – А кто будет выполнять твои обязанности? – Я, – Вольдемар появляется в зале переговоров, – в мир Ирия мне теперь точно дороги нет, а моя душа до сих пор неприкаянная. Я могу взять на себя ответственность беречь подопечного Антессия. – Поменяйтесь сутью, – властно звучит глас высших сил. Ангел протягивает руку Вольдемару, а едва пальцы соприкасаются, обоих словно сотрясает, сжимает и скручивает. Спустя мгновение Антессий ослабевше присаживается, часто дыша. – Вот что значит быть душой для смертного, – на выдохе говорит он, покручивая кольцо на указательном пальце, – начало положено. Я близок к цели. Он прервал тогда дебаты истинных Арсения фразой «я заебался видеть, что он страдает. Пошёл сам». Ныне хранитель Волдемар провожает к посту распределения душ на воплощение будущего истинного Арсения. – Хоть бы я был не слишком беспомощным, – предвкушает Антессий, ощущая приятное покалывание в тканях души. – Уверен, что ты не будешь обычным смертным, – улыбается Вольдемар, наблюдая за тем, как свет в душе Антессия усиливается, – мы же все заинтересованы в вечном счастье нашего вампкуба. – Отличное слово, ему подходит. Жаль, что я всё забуду. Не смогу рассказать ему много интересных наблюдений. – Поверь, Антессий, хорошее не забывается. – Искренне на это надеюсь, – и растворяется в потоках энергии. *** Антон только сейчас понял, что уснул. Он помнит, как принёс на руках домой своего клыкастика, обработал всего его заживляющими и отключился, едва голова коснулась теплого плеча Арсения. Так теперь они и лежат в обнимку да так славно, что не хочется его отпускать. Вдруг ещё куда захочет жизнь свою возложить. Он не злится уже, просто тихо радуется, что клыкастик жив. – Ангел мой, – тихо зовёт его Арсений и Антон тут же вглядывается в его лицо, ища хоть намёк на боль или дискомфорт, но нет, с ним всё в порядке, просто сонный. – Я здесь, – вторит тихому голосу маг, отчего теплые вампкубьи руки прижимают его тело к себе крепче, – всегда был и буду, мой клыкастик. Самое дорогое, что у меня есть. И лишь падая в сон, едва-едва слышно: – Мой любимый.