Часть 1
7 июня 2019 г. в 12:09
Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен лежал на мягкой траве, подложив под голову охотничий мешок, и многозначительно молчал. Его товарищи-охотники расположились вокруг него полукругом, все – кто с ожиданием, кто с интересом, а кто и со скепсисом – наблюдая за великим выдумщиком. Лицо барона излучало загадочность и придавало происходящему интригу и некую театральность. На голове у него красовалась его неизменная потертая кожаная треуголка, на ногах были надеты сапоги с высоким голенищем, выше – плотные штаны и жакет поверх белой рубахи.
Карл достал свою видавшую виды курительную трубку, не спеша со вкусом закурил, выпустил в небеса колечко дыма и, задумчиво проводив его взглядом, загадочно изрек в пространство:
− Но это – еще не всё!
− Не всё? – недоуменно переспросили окружающие.
− Не всё! – подтвердил барон. – Мы выстояли и ударили с фланга! Я повел отряд драгун через трясину. Но вдруг мой конь провалился, и мы стали тонуть. Положение было отчаянным – или погибнуть, или… как-то спастись.
Повисла пауза.
− И… что же вы выбрали? – робко спросил его Самый Молодой Охотник.
− Угадайте, - с мимолетной улыбкой, проскользнувшей по его тонкой губам, предложил господин барон.
Все сокрушенно молчали и пытались судорожно сообразить, что он имеет в виду, чтобы не упасть в грязь лицом. С присущей ему театральностью поддержав интригу несколько секунд, барон улыбнулся и, окинув взглядом окружающих, продолжил:
− Я решил спастись! Но – как? Ни шеста, ни веревки − ничего. И вдруг меня осенило – голова! Голова-то всегда на плечах, господа! И вот я схватил себя за волосы и рванул со всей силы! А рука-то у меня, слава Богу, сильная! И голова – мыслящая! Одним словом, я рванууул… − он изобразил, как он это делал, вытянув свою сильную руку к безоблачному небу. − И вытащил себя из болота. Вместе с конем.
Все шокировано молчали. Наконец, Умудренный Опытом Охотник спросил его с явным скепсисом:
− Так вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
− Несомненно, − подтвердил Мюнхгаузен. - Более того, мыслящий человек просто обязан время от времени это делать. - Он откинулся назад и, с ностальгией глядя в голубое небо, задумался.
Наконец, продолжил:
− Вот вы говорите, - «Луна»!
− Я говорю? – удивился Охотник.
− Ну, хорошо, не говорите – думаете, - слегка махнул рукой барон. – Однажды как-то был случай. Сижу я ночью на крыше замка, смотрю на звезды.
− Позвольте-позвольте, - почтительно перебил его Молодой Охотник. - Зачем же ночью сидеть на крыше? Я вот ночью всегда сплю в своей кровати!
− Вот поэтому на крыше сидел именно я, а не вы. Иначе мы бы непременно встретились, - наставительно подняв указующий палец вверх, произнес барон.
– Так вот. Сижу я на крыше. Вокруг звезд – видимо-невидимо. Тысячи. Давно думаю на досуге их пересчитать, но времени не хватает. Отличная идея, кстати, нужно будет кому-нибудь предложить. Хм…
– Карл, не отвлекайтесь!
– Так на чем я остановился? Ах, да! Итак, взошла луна. Ее бледные лучи озарили весь двор моей усадьбы. И я задумался: а какая она вблизи? Золотая, похожая на головку сыра, как её изображают художники на картинах, или же Луна имеет собственную, свою тайну, скрытую ото всех – до поры, до времени? И, не откладывая дело в долгий ящик, снял я с гвоздя крепкий пеньковый канат, который висит у меня как раз на такой случай, размотал его и швырнул конец высоко вверх со всей своей силы. Канат за что-то зацепился, и так удачно! Поплевал я себе на руки, натянул поглубже голенища сапог, ухватился и полез себе вверх. И вот поднимаюсь я не спеша по канату вверх, напевая песню… – барон беззаботно промурлыкал что-то музыкальное себе под нос.
– Простите, - перебил его Скептически Настроенный Охотник, - как это… вверх? Невозможно! Это же небо! Туда нельзя подняться!
– Почему это? – с любопытством спросил его бравый барон.
– Ну, как же… – растерялся неопытный джентльмен. – Ведь Земля-то нас тянет за ноги вниз. Ходим-то мы вверх головой, а не вниз. Иначе бы все упали бы вверх, в пустоту!
– А! – со значением поднял палец барон. – В этом-то и состоит главная штука! У человека какая часть тела самая основная? – Мюнхгаузен хитро обвел мужчин взглядом. – Голова! Ведь думаем-то мы именно ею! Она у нас самая тяжелая, вот и притягивает всех вниз, к земле. А Луна-то тоже тянет нас к себе. Вот и… достаточно одного толчка, чтобы устремиться вверх. Говорят – важен лишь первый шаг! Только… никто почему-то не делает этот первый шаг вверх.
– Поднимаюсь я, значит, вверх, и вдруг – веревка закончилась! Увы, её длины не хватило до Луны. Но когда это останавливало мыслящего человека? Я не растерялся: недолго думая, уперся в веревку сапогами, подтянул к себе руками её нижний конец и снова метнул его вверх на манер лассо. И – опять повезло! Веревка зацепилась за мелкий метеорит, так удачно в этот момент пролетавший мимо меня. Подобный фокус с веревкой я проделал несколько раз, и Луна постепенно становилась все крупнее, а наша Земля – все меньше. Поверите ли, Луна вовсе не плоская, а, скорее, походит на выпуклый шар, серебрящийся сотнями цветовых оттенков. Словно таинственный зазеркальный мир, скрывающий ту самую страну, которую мы когда-то обсуждали с мистером Жюлем Верном…
Все впечатленно молчали.
– И вы знаете, дорогие мои… Луна оказалась совсем не такой, как я ожидал. Она не похожа ни на одно своё изображение – она прекраснее, несоизмеримо красивее! Я вначале вообразил, что её поверхность сияет тысячью золотых оттенков, но нет, Луна непритязательна, таинственна и захватывающая... Неяркий серебристый свет озаряет горы и равнины, огромные кратеры с изъеденными тысячелетиями краями разукрасили её поверхность. Когда я ступил на поверхность нашей красавицы, передо мною простиралась гладкая равнина темно-серого цвета, а горная гряда вдалеке отбрасывала фиолетовую тень. Камешки и крупные скальные обломки, разбросанные тут и там, имели разные оттенки, от фиолетового до темно-бордового, создавая совершенно восхитительный пейзаж, радующий глаз. Я вздохнул полной грудью – дышалось тяжеловато, словно я находился в горах, на Земле. Наверно, − подумал я, − это из-за того, что Луна много меньше по размеру и массе нашей родной Земли. Помнится, Ньютон мне на эту тему что-то говорил.
- Над моей головой раскинулся огромный ковер из сотен, тысяч огоньков, а прямо над моей головой в обрамлении мириадов звезд точно также, как и сейчас над нами, сияла гигантская желтая звезда – наше Солнце…
Мюнхгаузен восхищенно улыбался, глядя по очереди на каждого из собеседников, желая поделиться пережитыми эмоциями.
– Но… может ли кто-то еще подтвердить ваши слова? – с ноткой нетерпения (и недоверия) спросил Молодой Охотник.
– Подтвердить? Нет. Но тот факт, что я сам, живой, сижу вместе с вами здесь, и является подтверждением. Разве не так? Я был там и вернулся назад живым, и готов биться об заклад, что не столь далек тот момент, когда сотни людей, сами, устремятся к далеким планетам вслед за нашим воображением. Мы уже все видели, когда-то давно, просто забыли. Мы ограничили себя законами и теоремами, совершенно ошибочными – ведь они не работают в нашем воображении! Я с уверенностью заявляю вам: человек может делать все, что только вообразит. В настоящем мире не существует ограничений. Нет преград и расстояний. Мы придумали себе измерения, чтобы забыть о нашей… неизмеримости, − барон улыбнулся и откинул голову назад, опустившись на мягкую зеленую траву.
– А на закате… о, друзья мои, если бы вы знали, какой красивой наша Луна становится на закате. Белые серебряные горы, и среди них – красные скалы в лучах заходящего солнца… Непередаваемое зрелище. Как-нибудь в следующий раз я обязательно захвачу кого-нибудь из вас с собой, и вы сами увидите то, что я видел там собственными глазами.
– Возьмете − на Луну? – в унисон ахнули окружающие.
– Именно, − невозмутимо подтвердил Мюнхгаузен, затянувшись своей трубочкой. – Поверьте, там, в космосе, ничем не хуже, чем на Земле. Как человек, неоднократно побывавший и здесь, и там, могу с уверенностью заключить: небо ничем не хуже, а даже в чем-то лучше… Столько всего предстоит узнать нового! Я даже думаю... − барон обвел мечтательным взглядом навостривших уши собеседников, загадочно прищурил правый глаз и продолжил мысль, − а не слетать ли мне туда ещё раз? Досадно одно: в таком случае со многими из вас я больше не увижусь. Ведь время на земле и на небе течет неодинаково. Там – минуты, здесь – века… Все относительно! Впрочем, это долго объяснять. Но... я обязательно вернусь обратно на Землю. Обещаю. Слово барона Мюнхгаузена!
- А когда я вернусь, то непременно напишу книгу, где изложу все свои приключения! Всё-всё, что увижу там. Ни единого слова неправды.
− В конце концов, − убежденно заключил барон Мюнхгаузен, сверкнув взглядом, − что ни говори, здесь, на Земле, ещё столько всего прекрасного!