Искра. Буря. Безумие

— Блум. Как хотелось бы поверить в то, что голос мага всего лишь снится, и в этот день никуда не нужно вставать. Что не придется в очередной раз совершать ряд обыденных действий. Что, в конце концов, огненной фее удастся выспаться! Реальность была против сладких снов. Уж в случае с Блум — однозначно. Она ненавидела себя за то, что ночью не может спокойно спать. Постоянно ворочается, начинает разговаривать с самой собой, призывать магические искорки, изрядно раздражая при этом Валтора. Демону сон требовался в куда меньшей степени, чем волшебнице — он мог не спать по трое суток, и по-прежнему чувствовать себя свежим и отдохнувшим. Чего нельзя сказать о Блум. Девушка не помнила, когда в последний раз полноценно высыпалась. И каждое утро голос чародея будил ее, чтобы отправить в одно и то же место с одной и той же целью. — Еще пять минут… — пробормотала принцесса, догадываясь, что это не поможет ей. Если Валтор чего-то хотел, то он этого добивался. Эта его черта работала на всем — начиная от старинных заклинаний и древних фолиантов и заканчивая…ей самой. Казалось, весь волшебный мир был взбудоражен. Наследница Домино и демон… Неслыханно! Конечно же, родители Блум были против такого союза. Королева Марион после объявленной новости впала в тяжелую депрессию, и король Орител, отец Блум, постоянно попрекал этим дочь — мол, смотри, что ты наделала, дурочка! Блум было все равно. Да, она никогда не знала своих настоящих родителей — всю сознательную жизнь она считала родителями других людей. Но как только в ее жизни появились Орител и Марион, ее жизнь…стала другой. Девушке было невероятно сложно адаптироваться к новым условиям, привыкнуть к новой семье. Впервые обнимая мать и отца, девушка ощущала смешанные чувства — начиная от бурной радости, переполнявшей ее до краев, и заканчивая осознанием того, что это…страшно. Ведь эти люди незнакомы ей. Она понятия не имеет, какие они, ведь она была совсем малышкой, когда ее отправили на Землю. Как реагировать на новых родителей? О чем и как с ними разговаривать? Как быть принцессой и не ударить в грязь лицом, в конце концов?! Но шли дни, и превращались они в недели, а те разрастались до месяцев, и постепенно огненная фея привыкала к вынужденным трансформациям. До тех пор, пока к ней во снах не начал являться Он. Тот, кого никто не ожидал увидеть в живых. — Мы уничтожили тебя, — однажды сказала своему ночному кошмару Блум. — Как вышло, что ты остался жив? — Если бы я попробовал уничтожить тебя — у меня бы не получилось, — спокойным, негромким голосом пояснил ей маг. — Огонь нельзя убить. Даже после магии водных звезд остается искра, которая может вновь разрастись до пламени. — Не может быть, — тогда девушка пыталась все отрицать. Очень сложно поверить в то, что темный маг остался в живых после того, что с ним сделало колдовство. — Может. Просто нужен тот, кто разожжет эту искру, — ухмыльнулся Валтор. — И кто же…разжег твою? — на кончиках пальцев волшебницы заплясали магические огоньки. У нее не вышло в тот раз, значит, она завершит начатое сегодня. И отчего вдруг она перестала думать, что все это только сон? — Надо полагать, ты. С тех пор путь Блум в буквальном смысле превратился в настоящую борьбу. Жизненная тропа круто развернула ее судьбу, и с течением времени девушка лишилась едва ли не всего. Винкс отвернулись от нее позже родителей, разумеется. Девочкам было не по силам принять такое решение подруги, и экс наследница Домино отчасти их понимала. Но когда-то ей казалось, что дружба их нерушима. Как оказалось, она совершила множество ошибок. Родители сыграли ключевую роль в переменах, в которые девушка окунулась с головой. Некоторое время после того, как Валтор открыл ей правду*, она не получала никаких вестей от Оритела и Марион. По-видимому, они так и не смогли смириться с тем, что выбор их дочери пал на демона. Но однажды девушка почувствовала страшную боль в груди, не пламенную, но леденящую до самых костей, проламывающую ребра и разливающуюся могильным холодом по венам. Задыхаться она начала почти сразу, каждый новый глоток воздуха приносил ей невыносимую резь в легких. На великое счастье ее это произошло ночью — Валтор был рядом. Чуть позже — вновь от «грязного демона, которого ненавидит все волшебное измерение» — огненная фея узнала, что на ней лежит одно из мощнейших проклятий в магической вселенной. Материнское проклятие Мортанды. — Чадо, разделенное с матерью, — пояснял темный маг, окуная сероватую тряпицу в целебный раствор и отжимая ее. — Мать стирает воспоминания о своем ребенке — это если объяснить простым языком. — Но…почему тогда так больно, если это просто воспоминания? — Блум стиснула зубы, когда тряпица коснулась ее груди. — Потому что оно уничтожает дитя. Пожирает сердце, кусочек за кусочком. Забирается в плоть, возвращая магическую мощь в утробу матери. Ритуал отречения — так это раньше называли. — Отречение? То есть…моя мать прокляла меня? И я больше не дочь ей? — Можно и так сказать. По-видимому, она совсем отчаялась. Напомни, сколько способов Марион перепробовала? Даже похищала тебя, удерживала силой в вашем дворце на Домино под строжайшим контролем стражи. — Не меньше сотни попыток, — вздохнула Блум. — Прости за то, что скажу это, — произнес Валтор, складывая тряпочку обратно на столик. — Но твоя матушка — та еще ведьма. Тогда ей невольно пришлось с этим согласиться. И теперь, каждый рассвет проходя через ритуал огненного очищения, она вспоминала матушку словом. Не тихим и не добрым. — Ты ведь знаешь, у нас нет пяти минут, принцесса — прозвучал над ухом голос мага. Блум резко оторвала голову от подушки. Гневный блеск в глазах огненной феи обыкновенно не предвещал ничего хорошего. Но каждый выплеск силы отражался и на ней — тело среагировало хриплым кашлем, после создавшим на одеяле черные пятна. Блум скривилась: они никогда не оттирались до конца. — Я же просила. Не называй меня принцессой. Да и какая она теперь принцесса? Принцессы не ходят, опираясь на руку демонов. Принцессы не встают обнаженные подле алтаря. Принцессы не пропускают через себя трепещущее черное пламя, взывающее к самым низменным порокам и желаниям. Да, быть принцессой — это целая наука, как в свое время объясняла ей Стелла. Наверное, Блум попросту не суждено было стать хорошей принцессой, а в дальнейшем — мудрой королевой. Однако может ли она теперь называть свою настоящую мать мудрой? Каждый из них ошибался, и не один раз, но единственная ошибка может дорого стоит всем, а вторую… Вторую едва ли стоило прощать.