4 сантиметра в год

С каждым годом Луна удаляется от Земли на 4 сантиметра. Это — числа. В них заключается простая информация: Луна, Земля, 4 сантиметра в год. Ничего о том, что по этому поводу чувствует Луна. Ничего о том, что помнит Земля о тех днях, когда Луна в ее небе была больше и ярче. Гарнизон. Крыша. Ночь. Они играют в "А помнишь?". Широ, а помнишь, как я впервые обогнал тебя на байке? И... И набрал такую скорость, что я больше боялся, как бы ты не упал. Как ветер, Кит. Ты был как ветер. Я смотрел тебе в спину и... И отплевывался от песка, которым в тебя брызнуло из-под колес. А я только... Смеялся как сумасшедший, тот хмурый ребенок, который улыбался-то раз в месяц. Ты замечательно хохочешь. Кит, а помнишь, как ты раньше писал сообщения? Всегда с большой буквы, соблюдая все правила пунктуации, будто это экзамен на грамотность. И каждый ответ ты набирал так долго... Потому что ни одна формулировка меня не устраивала. И я переписывал и переписывал, меняя слова местами, а если все равно не нравилось, то стирал и начинал сначала. А потом читал мои сообщения в ту же секунду, когда я их отправлял... Потому что даже не закрывал окно диалога. Ждал. Широ, а помнишь, как мы впервые выпили вместе? И ты... На месте усидеть не мог от беспокойства, что спаиваю ребенка... Хотя это была моя идея. А ты... Решил, что будет лучше, если это произойдет под моим присмотром. Но в итоге я нервничал... И выпил гораздо больше меня, и наутро я приносил тебе воду и влажные полотенца, ты ведь даже из кровати вылезти не мог. Кит, а помнишь, как мы смотрели запись высадки астронавтов на Луну? Они... Все время падали, потому что сила гравитации на Луне в шесть раз меньше... А их костюмы тогда были жутко неудобные, и они все никак не могли приспособиться. А я тогда подумал про себя, что, наверное, похож на этих астронавтов, потому что тогда я совсем не понимал, как с тобой общаться, я ведь так мало разговаривал с людьми. Но ты держался хорошо. Очень хорошо, Кит. Широ, а помнишь, как мы значили друг для друга Вселенную? ... Широ? Но Кит на крыше один. Широ, а помнишь, как по новостям передали, что экспедиция на Кербер провалилась из-за ошибки пилотирования, и все вокруг говорили, что вы мертвы, ха-ха, что ты мертв? Это ведь было так смешно, шутка-розыгрыш, забавное воспоминание, я не мог плакать, почему-то я не мог плакать, я катался по полу и царапал грудь, потому что — ха-ха, представляешь? — мне так хотелось выцарапать оттуда сердце, ведь было больно, было так больно, и темно, и когда я смог наконец-то заплакать, мои пальцы были в крови и голова раскалывалась, но я заплакал, спасибо, я заплакал, иначе мне пришлось бы смеяться, и я не вернулся бы, я бы не вернулся, чтобы дождаться твоего возвращения. Широ. Широ, а помнишь, как ты умер, а я об этом даже не знал? Луна естественный спутник Земли. Луна самое близкое к Земле небесное тело. С Земли всегда видно только одну сторону Луны. Это ли не проблемы с доверием? Бледным песком, реголитом, обращается былая близость и тонкой, но стремительный струйкой высыпается из ладони. — Знаешь, мы ведь защитили вселенную, — говорит Кит, а Широ смотрит куда-то поверх его головы. — Да. Легендарные защитники. Это мы. "Тогда почему?" — хочет спросить Кит. "Почему мы не можем защитить то, что было между нами? Ведь ты помнишь, Широ, ты всё помнишь." Бессловесно, беззвучно сыплется белый песок. Что Луна хочет спрятать на своей обратной стороне? И если бы она показала ее, нужно ли было бы проходить свои четыре сантиметра в год? Празднования. Церемонии. Поздравительные речи. На одной какой-то умник говорит: "чудо, что вы живы, ребята". И Лэнс смеется — с грустью, но без ненависти, хотя Аллуры с ними больше нет. И Широ смеется — натужно, потому что он бывал и не жив. Кит не смеется, он думает — с грустью, но без ненависти: Я бы умер за тебя, Широ. В любой момент своей жизни. Тебе стоило только попросить. Но ты не попросил. За всю историю человечества Луна не раз становилась объектом культов и поклонения. Когда-то Кит считал себя землянином. Когда-то Кит думал, что Широ всегда будет его Богом. Когда-то все приливы и отливы подчинялись Луне. Веселой семейной жизни. Будь счастлив. Побольше тепла и уюта. Долгих и приятных лет совместной жизни. Удачи. Поздравления нагромаждаются друг на друга, Кит говорит свое и через секунду уже не помнит, что сказал. Свадьба, кольца, поцелуи. Жили долго и счастливо. (А помнишь, я спросил, не жалеешь ли ты о том, как все вышло с Адамом? И ты сказал, что жалеешь, конечно, но куда больше жалел бы, если бы солгал себе?) Широ заблудился, но не признается в этом. Пока — возможно — даже себе. Когда закончится твоя двухнедельная ночь, Широ? Кит держится в стороне весь день, и только когда вечер переходит в ночь, они вдруг оказываются на соседних стульях. Кит крутит в руке пустой бокал, Широ смотрит на звезды. Он пьян, на щеках нездоровый румянец, глаза лихорадочно блестят, бабочка сбилась. Что бы Кит ни сказал, наутро Широ не вспомнит. И сам Кит, наверное, тоже. — Широ, помнишь, как мы смотрели солнечное затмение? — И я сказал, что это бессмысленно, потому что сколько бы Луна ни пыталась обратить на себя внимание, она никогда не сможет навсегда заслонить Солнце? — И я тогда не понял. И даже сейчас не понимаю. — Солнце — все — впереди, Кит. — А Луна? — А Луна так и будет всю жизнь вращаться вокруг Земли, бесполезная старушка. Это неважно. Кит поворачивается, но Широ уже закрыл глаза, и на его лице — пустота, голая пустыня под черным звездным небом. Обрывы и кратеры шрамов. Сыпучий реголит. Кит хочет рассмеяться, но с губ слетает лишь полузадушенный смешок-всхлип. Он опускает голову. Расстояние между их руками — четыре сантиметра.