the time we were not in love

Гет
NC-17
В процессе
5
автор
Размер:
планируется Макси, написано 7 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
5 Нравится 4 Отзывы 2 В сборник Скачать

april, 2007

Настройки текста
Сосчитаны все звёзды, пока я лежу на траве — твои чёрные волосы надо мной волнуются, будто попали в корабельный шторм. Мне кажется, что мои артерии загораются и норовят поджечь это напряжённое тело, и я вдруг слышу, как ты усмехаешься. Долгая воздушная пауза, твои глаза замирают в многоголосном крике моих дьяволов, что так давно мечтают тебя заполучить. Я громко вдыхаю, и ты, обхватив руками моё лицо, своими пальцами перечеркиваешь все возможности моей смерти. Мне так жаль, что я не могу попасть в рай. Стеклянный шарик, однажды подаренный мне на рождество, бессовестно упирался в спину. С раздражённым вздохом я закутываюсь в одеяло и пихаю злополучный шарик под подушку как можно дальше: более бесполезного подарка вряд ли сыщешь. Меня уверяли, если класть его под подушку, снятся только хорошие и приятные сны, в которых летаешь и не падаешь. Я не поверила. Нет таких снов, в которых летаешь. Есть сны, в которых твоя неразделённая любовь испытывает тебя, не зная жалости, это точно, этого сколько угодно. Сотни солнечных лучей устремляются в потолок, и, подскочив на кровати, я подбегаю к открытому окну. Разбираю в голове, как по уставу: время - семь пятнадцать, утро застилает вельветом пусанские крыши и наш маленький двор, ещё немного — и вот, его чёрные волосы растворяются в морском воздухе в такт моего сердечного вальса. Свежее лицо, мягко белеющее в розовом свете, такая же белая футболка и крепкие мужские руки виднеются за забором нашего дома: мой одноклассник Джебом возвращается с пробежки. Я застываю на месте и слежу за тем, как он зачёсывает волосы назад, тяжело дыша. «Боже», — в моей голове срывает голос пожарная сирена, а я почему-то слышу хрипоту своих лёгких и нервно бью кулаком по грудной клетке. Джебом секунду топчется на месте и поднимает взгляд на мой дом. Со скоростью света я лечу на пол, напрочь сбивая свою школьную форму со стула, и пытаюсь перевести дыхание. Мама со скрипом открывает дверь, чтобы, как обычно, разбудить меня. Я неуверенно встречаюсь глазами с радостными биасами, что улыбались с плакатов на соседней стене. Почему-то именно сейчас мне казалось, что они в открытую надо мной насмехаются. С предельной осторожностью мама обошла моё тело, распластавшееся на полу, и закрыла окно. — Ты бы хоть поговорила с ним, —пробормотала она, покачав головой. — Сколько же можно за шторой стоять. — Ты о чём? — округлив глаза как можно шире, я вскочила. Её слова прозвучали окончательным приговором. О том, что мне нравится Им Джебом, знали не только мама и плакаты на стене. О том, что мне нравится Им Джебом, знают все. Школьный автобус заезжает в наш район в последнюю очередь, что неудивительно, ведь до школы идти сравнительно близко. Мне не нравится ходить пешком по нескольким причинам. Во-первых, я абсолютно не выношу утренние прогулки — кто вообще хочет двигаться спросонья? Во-вторых, Джебом почти всегда пользуется автобусом, а значит, это отличный шанс побыть рядом с ним в буквальном смысле. Его лицо решило твёрдо устоять перед натиском солнца. Оперевшись головой на стекло, Джебом невесомо дышал и почти незаметно дергался во полудрёме. В моей груди раздавался оглушительный треск, пока я нависала над ним, крепко вцепившись в поручни автобуса. Дорога до школы отличалась изобилием крутых поворотов, меня то и дело швыряло из стороны в сторону; самое ужасное — это то, что мне приходилось тесниться с парнями из моей параллели, чтобы оставаться рядом с Джебомом. Мне казалось, что его расслабленное лицо выражало одновременно простую тишину и моё простодушное ожидание. Солнечные лучи, будто кисточки, мягко гладили его по скулам и ускользали под воротник белой школьной рубашки, а волосы дрожали от весеннего ветра, без спроса вторгающегося в наше с Джебомом пространство. Абсолютная тишина вдруг накрывала всё вокруг, и громкий смех, неразборчивые крики школьников больше не доносились до меня. Я слышала только его ровное дыхание, медовое колыхание ветра и своё сердцебиение, мечтающее воспользоваться лицом Джебома без остатка. — Ким Юна, подбери слюнки, на меня капает, — темноволосый парень громко и бессовестно разрушает мою идиллию и хитро улыбается. — Что ты несёшь, — нервно бормочу я, — Я в окно смотрела. — Насмотрелась? — он мельтешит своим лицом у меня под носом и ухмыляется. Я закатила глаза и тихо фыркнула: не хватало вступать в передрягу с Джексоном у всех на глазах. Я больше не помню счастливые времена, когда Джексон меня игнорировал. Кажется, ещё с прошлого года, как только он попал в нашу старшую школу, мое существование стало для него камнем преткновения. Оно и понятно, учитывая, как быстро они сблизились с Джебомом — старостой нашего класса. Мальчики-одноклассники злились и завидовали тому, что какой-то новенький, ещё и эмигрант из Китая, подружился с самым уважаемым парнем в старших классах — с тем, к кому они и подойти бояться. Будто бы всё было легко и просто для этого шустрого болтуна. По большому счёту, мне было плевать на Джексона, хотя иногда он бывает невыносимо буйным и достаёт меня так, что хочется вцепиться ему в волосы. Вот и сегодня не исключение — как же он мог упустить момент и не подколоть меня насчёт Джебома. — За удовольствие надо платить, — на выходе из автобуса он всё так же продолжает хихикать, без конца раздражая своим ехидным лицом. — Отвали от меня, — я не выдерживаю и пихаю его рукой, а Джексон, явно такого не ожидая, спотыкается на ровном месте. «Он просто так этого не оставит», – проносится в моей голове. Парень возмущённо терзает меня глазами и делает шаг в мою сторону, вынуждая резко отклониться назад. Я не сразу понимаю, в чьи объятия меня приводит судьба. Опускаю голову, замечая огромную мужскую руку на своём предплечье, и сразу погружаюсь в знакомую тишину, сразу ужасаюсь от громкого всхлипа, доносившегося из глубины моего тела. Это сработал механизм бомбы, заложенной под моей грудной клеткой. — Ты в порядке? — спрашивает Джебом, дружелюбно сверкая тёмными глазами. Я дёргаюсь, как ошпаренная, и в голове проклинаю себя за то, что свалилась на него, и за то, что веду себя будто слетела с катушек. Джебом всё улыбается, пытаясь спрятать неловкость, а Джексон загибается в сторонке от смеха. Я хочу умереть. * — Ким Юна! Сколько можно быть такой безответственной, — в полудрёме до меня доносится голос учителя Пака, я резко подскочила на стуле, ненароком сбрасывая с парты тетради, и нервно одернула рубашку, — Ты вообще знаешь, что должен делать дежурный по классу? Или ты первый год в школе учишься? Из меня раздаётся лишь глуповатое мычание, по сути, я привыкла к тому, что на меня постоянно за что-то орут. — Ты почему не закрыла окна перед уходом? Посмотри, какие здесь лужи теперь! — учитель свирепо носился вдоль подоконника и не менее свирепо сверлил меня глазами. Я и подумать не могла, что эти чертовы окна нужно закрывать. Да и к тому же, с какой стати я должна следить за прогнозом погоды? — Учитель, извините, это моя вина, — его голос рассекает аудиторию, словно острый нож, наполняет неудержимым светом, льющимся отовсюду солнечными водопадами и неумолимо стремящимся в моё сердце, — Я вчера уходил самым последним и забыл закрыть окно. Я оборачиваюсь на Джебома и продолжительно смотрю на его строгое лицо; от мысли о том, что он намеренно врёт учителю, чтобы защитить меня, становится мучительно дышать — я глотаю горький влюблённый воздух и не смею моргнуть, глядя на него. Я не знаю, почему Джебом хочет спасти меня, возможно, мне даже наплевать на это, меня абсолютно не волнует… Джебом. — Сегодня оба остаётесь после занятий и тщательно убираете класс, — раздражённо командует учитель, не догадываясь о том, что исполняет мечту всей моей жизни. Я наконец ловлю на себе мягкий взгляд Джебома и крепко держусь за жесткую ткань своей юбки. Он улыбается мне, а я чувствую, как тугие верёвки стягивают мои запястья и следуют за ним, путаясь здесь и там, он кивает мне, кивает, кивает. Мне не хватит и несколько жизней, чтобы это забыть. Эта школьная форма на твоих широких плечах навсегда врезается мне в память. * Мне в нос без конца ударял горьковато-сладкий резкий запах газона. Казалось, он вобрал в себя, слил воедино и во много раз усилил все другие запахи весны. Сидя на скамейке около футбольного поля, я следила за тем, как мяч пересекает его вдоль и поперёк, и пыль поднимается под ногами моих одноклассников. Наш класс никогда не был дружным, скорее разрозненным — мальчиков было куда больше, а девочки почти не общались друг с другом. Неудивительно, что крепкой дружбы я так и не завела. Рядом на скамейке скучал мой одноклассник, мрачноватый и отчасти трагичный Ким Ёнгук, и лениво потирал коленку. Мы не произнесли ни слова, мой товарищ долго и задумчиво смотрел вперёд. Я усмехнулась, оглядев его с головы до ног, и наткнулась на неоднозначный взгляд. — А ты чего здесь сидишь? — пробубнил парень. — Ногу подвернула, — ничего подобного со мной, конечно же, не произошло. Я не выносила уроки физкультуры, поэтому частенько симулировала травмы; к большому счастью, учителю было абсолютно всё равно на подобные выходки, поскольку он был крайне увлечён футболом. На поле смешались мужские голоса, среди них я пыталась уловить знакомые интонации, особенно близкие сердцу, но Джебом не был из тех, кто сильно проявляет эмоции. Его чёрные волосы бились в диком танце, мне хотелось договориться с ветром — ты ему не хозяин, совсем не хозяин — ветер со мной не соглашался, почти объявляя войну, и охватывал моего Джебома в бесшумный нежный вихрь. Его спокойная улыбка лишь секунду жила на лице, и мне всё хотелось заставить её остаться ещё ненадолго, однако она всегда уступала в бою его острым тёмным взглядам. — Чёрт! Ты слепой? — я яростно вскакиваю, когда Джексон со всей силы попадает мячом мне по голове. Он быстро подбегает ко мне, принимая виноватый вид, но его дёргающаяся улыбка выдаёт злобное ликование. — Ким Юна, какая ты бестолковая, — усмехается парень, — Ты должна была отбить. — Не умеешь играть, не берись за мяч, придурок, — с трудом выдавливаю я, но замечаю, что Джексон пропускает все мои оскорбления мимо ушей и мчится к маленькому мальчику, вдруг оказавшемуся рядом с полем. Малыш плачет чуть ли не навзрыд, утирая слёзы рукавами белой рубашки. — Что случилось? — Джексон опустился на колени, перехватывая ладони мальчика, — Ну чего ты хнычешь, давай рассказывай. — Эта девчонка… Снова ударила меня, — всхлипнул малыш и уткнулся парню в плечо. Джексон мягко гладил его по голове, призывая успокоиться. — Опять? Почему вы постоянно ругаетесь? — вопил Джексон, — Почему ты не постоишь за себя? — Не наезжай на него, дай успокоиться, — вмешалась я, — Это твой младший брат? Парень молча кивнул, прижимая к себе мальчика, и не выпускал из рук, пока тот не перестал плакать. — Ты учишься во втором классе? — я присела рядом с Джексоном и заглянула в лицо его брату, отмечая их поразительное сходство: большие щенячьи глаза, бессовестно внушающие доверие, и такая же дружелюбная улыбка. — Да, — коротко отвечает мальчик и снова тянется на шею к брату, — Хё-о-он, Сольхён издевается надо мной каждую перемену. Можно я больше не пойду в школу? Чёрт, Ким Сольхён. Не могу поверить, что ты настолько вредная девчонка. — Не переживай, мы со всем разберёмся, — уверенно заявил Джексон, — Пойдем посмотрим, кто тебя обижает. Я наблюдала за тем, как парень взял мальчика за руку и повёл в сторону школы, и чуть помедлив и стиснув зубы, окликнула его. — Ким Сольхён… Я с ней поговорю. На лице Джексона можно было ясно проследить, как озарение покоряет его сознание: недоумение быстро сменилось на удивление, граничащее с замешательством. — Обалдеть, Ким Юна, — рассмеялся парень, — Учишь младшую мстить? — Ты дурак? Откинув голову назад, Джексон залился смехом. Я не знаю, отчего у меня на душе стало так светло. * После занятий все разошлись очень быстро: я оставалась одна в пустом кабинете наедине со страхом, тихо скулящим в животе. Я не знала, о чём говорить с Джебомом. Я не знала, что можно ему сказать, а что нет, как можно на него смотреть, а как — нельзя. С каждой минутой мои мышцы сжимались всё сильнее, заключая в нервозную клетку, жутко хотелось шмыгать носом и избавиться от приторного вкуса на языке. Голоса школьников залетали в аудиторию через открытое нараспашку окно и проникали в мою безумную голову, беспорядочно путая мысли. — Ты уже здесь? — его голос опустился пеленой у меня перед глазами, будто мягкий поцелуй, застрявший в волосах, я выдавливаю из себя неловкую улыбку и поднимаюсь с парты, — Юна, у меня не получится сегодня остаться, но Джексон поможет тебе. — Ничего, — мой голос звучит неестественно тихо, я бесполезно пытаюсь скрыть своё расстройство и неприятное пощипывание в горле; чувственно-виноватый взгляд Джебома и то, как он произносит моё имя на придыхании — моя заранее проигранная битва. Джексон появляется у него из-за спины, истязая по-дурацки глупой улыбкой. Чтобы избежать его издевательств, я отворачиваюсь к доске и хватаюсь за тряпку, в голове продолжаю себя убеждать: быстрее, быстрее закончить и исчезнуть отсюда. Парень не проронил ни слова, пока в кабинете не раздался грохот. — Чёрт, чёрт, — причитал Джексон, поднимая с пола швабру, — Что? У меня руки короткие. Я рассмеялась, увидев его абсолютно детское расстроенное лицо, парня охватила волна смущения, и он сразу же опустил голову. — Что правда, то правда. — Эй! — его возмущенный крик прозвучал невероятно звонко, я резко обернулась, не ожидая, что мне в голову прилетит губка для школьной доски. Я в недоумении заметила, как белый мел вмиг осыпал мои волосы. — Джексон, ты точно больной, просто чокнутый, — разъяренно истерила я, крепко сжимая ладони, и уже рванула к выходу, но парень встал у меня на пути, хватая за плечи. — Ну чего ты, успокойся, — он впервые был так близко ко мне, моё тело растеряно замерло, пока Джексон аккуратно стряхивал мел с моих волос, — Вот видишь, ничего страшного не случилось. Я не могла вздохнуть и только видела его чёрные большие глаза, притягивающие взгляд против воли, его блуждающую улыбку, то возникающую в зрачках острыми лучиками света, то на пухлых губах снисходительной ухмылкой, то проскальзывающей в запутанных речах, то в сумбурном движении руки. — Расстроилась? — внезапно тихо спрашивает парень, — У него сегодня дела. Не сразу понимая, что он говорит о Джебоме, я отрицательно мотаю головой и выдыхаю грубое «мне всё равно». За окнами прогремел раскатистый гром; я подошла ближе и сразу почувствовала яркое дыхание свежести — где-то далеко уже льёт дождь. Внизу на террасе всё окутано в розоватую дымку, воздух был наполнен всевозможными запахами, запахом самой жизни, полным противоречий: пахло сырой землей, прелым листом и молодыми побегами, казалось, вот-вот услышишь и запах вишни, хотя для вишни было ещё рановато. — Ким Юна, отсюда кажется, что твоя голова размером с этот горшок для цветов. Это прозвучало так искренне, что я с трудом сдержала смех и закатила глаза. Джексон бестолково улыбался на другом конце комнаты, а его кожа была изрезана лиловыми отпечатками солнца. Придушив закат, наливались густым фиолетом грозовые тучи, и за окном темнело. — Давай уберемся скорее, пока не начался дождь, — сказала я, хотя мне уже не так хотелось сбежать домой. После моих слов парень сильно воодушевился и принялся мыть полы, я же, закончив протирать пыль в аудитории, наблюдала за тем, как он подпевает себе под нос и, будто юла, носится между парт. — Я не знала, что у тебя есть брат. — Да, — улыбнулся Джексон из-под черных волос, — Он слишком мягкий, привык быть с бабушкой дома. Поэтому в школе ему пока трудно. К слову, я никогда не замечала за Джексоном жестокости, наоборот, в драки вмешиваться он не любил. Ему бесконечно нравилось язвить в мою сторону, порой он бывал резким, невоспитанным и даже грубым, но всё же он был не так уж и плох. Я знала о том, что его родители погибли в автокатастрофе, об этом говорили все вокруг, когда он только появился в нашей школе. Вероятно, воспитывать младшего брата без родителей — тяжело, ведь Джексон сам был ещё ребёнком… — Так вы живёте втроем? — Угу, — голос парня растаял в шелесте дождя, доносившегося из-за окна, — Ну вот, не успели. Оказавшись на улице, мы остановились на крыльце, укрывавшем от дождя, настоящего весеннего ливня, обильного и тёплого. Я чувствовала приятную усталость, мой слух накрывал мягкий звон крупных капель по дереву и шевеления раскачавшихся ветвей. Как только я потянулась, чтобы снять замок со своего велосипеда, Джексон остановил меня. — И куда ты на нём собралась? У тебя цепь заржавеет. Он медленно стянул с себя пиджак и всунул мне в руки. Ветер сбивал волосы ему на глаза, он незаметно поправил чёлку, быстро бегая зрачками вокруг. Последние солнечные лучи, будто всхлипы, проникающие из-за туч, попадали лишь на левую сторону его лица, оставляя розоватый отблеск. — Подними над головой и беги домой. Я сминала в руках его школьный пиджак и думала о том, что можно вновь вдыхать весенний ветер полной грудью и плыть, плыть, закрыв глаза, в медленном восторге. — Может лучше подождём? — предложила я. — Ты хочешь остаться здесь ночевать? — усмехнулся парень, вынося руку вперёд, и ловил капли ладонями. — А как же ты? — Джексон оставался в рубашке, и я знала, что он совершенно точно, непременно заболеет. Парень шагнул из-под козырька и дёрнулся вниз по мокрым ступеням, счастливый и ничуть не испуганный дождём, тонкая рубашка сразу же прилипла к его груди и предплечьям. Я боялась шелохнуться, наблюдая за тем, как они, Джексон и дождь, сливаются в откровение. — Это за то, что испортил тебе свиданку, Ким Юна, — капли стекали по его щекам, задерживаясь в уголках губ, и бежали по подбородку, — Бежим! Моё тело мгновенно послушалось, и я последовала за ним, шлёпая по тёплым лужам и жмурясь от застилавших глаза капель. Рубашка Джексона белела впереди меня, он бежал с необычайной быстротой, совсем не обращая внимания на ручьи, разлившиеся по дороге. Из луж летели брызги так же резво, как и брызги с мокрых волос парня, и я думала о том, что именно сейчас я не могла бы почувствовать ничего лучше, чем этот весенний дождь.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.