Dusky bridge is falling down

— Мисс, последний автобус отходит через шесть часов, — вежливо предупредил водитель, усатый мужчина с простодушным лицом, одетый в голубую рубашку и форменную фуражку. Когда автобус прибыл на конечную остановку, кроме него в салоне оставалась только Далия — прочие пассажиры сошли раньше. Сидя во втором ряду, девочка подметила недоумение в глазах водителя, отраженных в зеркале заднего вида. — Не волнуйтесь, сэр, я попросила у диспетчера расписание. Милая улыбка осветила круглое, нежное личико с аккуратным заостренным подбородком, — и не скажешь, глядя на такого ангелочка, что он прекрасно обойдется без чужих советов и сам отлично это понимает. — Что ж, — умиленно улыбнулся и козырнул ей в ответ водитель, — тогда буду рад вашей компании на обратном пути. Будьте осторожны, мисс — здесь крутые склоны. Двери автобуса с шумом закрылись за её спиной, усталое тарахтение мотора и шелест шин по поверхности старой асфальтовой дороги скоро стихли, и Далия сама не заметила, как милая улыбка, так убедительно смотревшаяся в зеркале заднего вида, сменилась самодовольной усмешкой. Путь к храму лежал по грунтовой горной дороге. У подножия расположились маленькие домики с огородами, но чем выше по склону — тем реже они попадались на глаза. В Орлиных горах никогда не бывало людно. Сюда почти никто не приходил — редкие охотники да монахини из местного храма. Далия давно подметила это во время визитов к сестре и поняла, что лучшего места для реализации её плана просто не найти. Здесь никто ничего не увидит, никто не засвидетельствует, что произошло на самом деле, а горы и бурная река под мостом навсегда скроют правду. Узкая лестница, вырубленная прямо в грунте и укрепленная досками, извиваясь, спускалась вниз, к бурной воде. Там, на берегу, стояла рыбацкая хижина. Иногда в ней останавливались заблудившиеся в горах туристы, но большую часть времени она пустовала. Далия вошла без стука. В полумраке шелохнулась знакомая фигура — Айрис опередила её. И неудивительно — Далии пришлось сделать крюк, чтобы забрать из тайника одну нужную вещь, холодившую сейчас кожу под школьной рубашкой. — Ты даже не представляешь, как я соскучилась, — улыбнувшись, Далия свободной рукой обняла сестру, а затем торопливо открыла школьный портфель. На старый, рассохшийся от времени стол лёг бумажный сверток — доказательство того, что она действительно ждала этой встречи. Примитивное и ложное, но Айрис не догадывалась об этом. — Это пончики — все тебе. — Мы разделим их пополам, — с теплой улыбкой отозвалась сестра. — Тебе же ещё домой ехать, проголодаешься. Открутив крышку глиняного термоса, она разлила травяной чай в две чашечки. Хижина наполнилась ароматами чабреца и мяты… Айрис отменно умела заваривать чай, что, впрочем, не делало её в целом менее бесполезной. Но Далия пришла сюда не за тем. — И ещё кое-что… — школьный портфель был брошен на пол. Далия завела руку за спину, глядя в лицо Айрис с улыбкой и одновременно вызовом во взгляде. Иногда скрывать свой нрав оказывается трудно. Особенно рядом с той, с кем можешь позволить себе оставаться собой. — Угадай, в какой руке. Этот жест был не более, чем блефом — по свисающей из сжатой в кулак руки цепочке, поблескивающей в тусклом солнечном свете, пробивавшемся сквозь щели в деревянных ставнях, даже простушка Айрис могла догадаться о том, что за подарок ей приготовили. Однако та решила подхватить игру. — Хм… дай-ка подумать, — задумчиво склонив голову и приложив ладонь к щеке, произнесла она и только затем указала на кулачок Далии, из которого свисала цепочка. — В этой? — Как ты догадалась? — Далия поджала губы и потерла щеку свободной рукой — в точности, как только что Айрис. Она часто наблюдала за сестрой, стараясь перенять её жесты и повадки. Печально, но факт — бесхарактерная и простодушная Айрис привлекала людей милой улыбкой, скромностью и отзывчивым сердцем. И Далия подражала ей, зная, что все, кто ей нужен, отвернутся от неё, стоит ей открыто проявить волю. А это было бы так некстати. И, кажется, она была хороша в этой игре. Учителя и родители верили её лжи, а одноклассницы завидовали тому, что Далия встречается с двадцатилетним парнем. Если бы дурочки с сахарной ватой в голове, готовые на всё, чтобы подержать за ручку первокурсника, только узнали, что малыш Терри не просто считал её равной, а превозносил, ставил выше себя, то вовсе захлебнулись бы желчью от зависти. Но Далия молчала об этом. Делала вид, что по уши влюблена. Ей всегда легко доставалось то, к чему она не стремилась, но ради исполнения собственных желаний приходилось идти на жертвы, пусть и на такие незначительные. Из раскрытой ладони выскользнул кулон — хрустальная бутылочка в виде сердца в позолоченном обрамлении — и повис на оплетенной вокруг пальцев длинной цепочке. С виду — простая безделушка. Одна из тех девчачьих штучек, что так нравились живущей в храме вместе с религиозными старухами Айрис. Если не знать, что за жидкость плескалась о стенки маленького пузырька, переливаясь в падавших сквозь окна солнечных лучах… — Нравится? — Очень! Какой же он красивый! Спасибо тебе! — ответила Айрис, глядя на Далию с неподдельным восхищением — У меня точно такой же, взгляни, — улыбнулась та. Мило прищурившись, спрятав проницательный взгляд под густыми каштановыми ресницами, она потянула за цепочку на собственной шее, доставая на свет из-под синего школьного пиджака идентичный кулон. — Теперь у нас с тобой будет ещё больше общего. Отпустив его, она с широкой веселой улыбкой растянула пальцами цепочку того, который предназначался Айрис, предлагая примерить его. — Я проторчала в супермаркете почти до закрытия, выбирая их, но оно того стоило, правда? — похвалилась она, зная, что Айрис наверняка клюнет на эту ложь. Она старательно играла свою роль, подражая этой дурочке. Но сумеет ли сестра подхватить эстафету, когда придет время?  — А что там внутри? — поинтересовалась Айрис, бережно забирая безделушку, словно это было настоящее сокровище, и поглядела через него на падавший сквозь худую соломенную крышу тонкий столб света. Свет играл на гранях стеклянного флакончика и преломлялся его содержимым. Должно быть, этот маленький подарок из супермаркета сейчас казался девушке дороже всех драгоценностей, что она видела в доме их общего отца. — Духи? — попробовала угадать Айрис, переводя на сестру сияющий искренним интересом взгляд. — Ты, главное, не вскрывай пока, — загадочно улыбнулась Далия, присаживаясь стул — скрипучий и дряхлый, как и все в этой дыре. — Позже расскажу. Аромат травяного чая поднимался над глиняной чашечкой, наполняя воздух запахами цветов и мяты. Неискушенный ценитель, наверняка, не ощутит за ними тягучий смолистый запах и капельку масляный привкус атрокинина — сделав глоток, Далия поймала себя на этой мысли. Стоит запомнить на крайний случай. Самый крайний. — Игр и журналов сегодня не будет, извини, — обращенный к сестре виноватый взгляд — красноречивое дополнение к сухой, малозначащей отговорке. — Я хотела поговорить кое о чем… Глиняная чашка глухо ударилась о рассохшуюся столешницу. Откинувшись на спинку стула, Далия посмотрела на Айрис прямым холодным взглядом. Она не знала, как подойти к этому разговору издалека — слишком личным он был. Ей легко давалась лесть и игра в беззащитную пташку, едва-едва вырвавшуюся из сооруженной папашей-ювелиром золотой клетки. Но ненависть и презрение к миру, не готовому играть по её правилам, порой прорывалась наружу, искажая своей уродливой натурой милые от природы девичьи черты. — Скажи, Айрис… — Далия развернулась вполоборота, так, что пробивавшиеся сквозь прорехи в крыше солнечные лучи больше не падали на её лицо, — тебе самой нравится такая жизнь? Вдали от цивилизации, среди безлюдных лесов и гор… — сжав губы в тонкую полосу, она пренебрежительным жестом откинула за спину прядь густых огненно-рыжих волос, — жизнь изгоя? Хотела бы ты покончить с этим, раз и навсегда? Далия знала, как это сделать. У них с Валери, её приемной сестрой, неожиданно оказавшейся ей гораздо ближе по духу, чем Айрис, давно созрел план, казавшийся беспроигрышным. Ставки были высоки, но без риска невозможно сорвать куш. К тому же, теперь они располагали всем необходимым для его реализации. У Валери были служебные связи. У Далии — сообщник, надежнее которого сложно было вообразить. Ведь если её дорогой Терри откажется помогать по-хорошему, она пригрозит ему обращением в полицию. Плакала тогда его карьера педагога. И любая другая — закон и общество строги к необязательным совратителям малолеток. Но им недоставало ещё одного звена. — М-м-м-м… — задумчиво протянула Айрис и отошла к окну. — Я бы не назвала свою жизнь жизнью изгоя. Здесь тихо. Спокойно, — ответила она, рисуя пальцем на пыльном подоконнике круги, волны и спирали, будто бы хотела изобразить реку. — Матушка Бикини и другие монахини очень добры ко мне… так что, нет, я бы не хотела этого. Вздохнув, Айрис опустила голову. Губы Далии сжались в тонкую линию, взгляд стал холодным. Но в следующий момент сестра обернулась к ней и посмотрела в её глаза открыто и прямо, словно собирая в кулак волю и всю решимость. — Но если я тебе нужна… Я хочу сказать… — Айрис опустила взгляд, сжимая прижатую к груди ладошку в кулак. — Если я нужна тебе так, как ты — мне, то я сделаю всё, что от меня потребуется. Когда знаешь, что от тебя хотят слышать, легче легкого подобрать ответ. Улыбнувшись, Далия поднялась со стула и сделала шаг к сестре. — Конечно, нужна, — она старалась говорить как можно мягче, без нажима. Спрятать властные нотки за приторным дружелюбием, которому некогда научилась именно у Айрис. — Если бы это было не так, завела бы я этот разговор? Самое смешное, но Далия даже не врала — Айрис действительно была нужна ей. Для того чтобы их с Валери план прошел гладко. Так высоко ценимая — или уместнее сказать, переоцененная? — обществом искренность и ей не была чужда. Но уверенность в себе и умении убеждать других неожиданно пошатнулась. Любая сделка подразумевает вторую сторону — и Айрис в этой роли была ненадежна. Навещая её в храме, принося журналы, музыку и другие подарки, Далия не раз подмечала, что сестру манит обычная жизнь. Айрис не была отрешенной от мира святошей, которой пыталась казаться. Но её пассивность и нежелание ничего менять вызывали только раздражение. Поэтому Далия никогда не признавала в ней равную и не могла всецело положиться на неё. Что, если Айрис сейчас спасует и откажется? Трагедии не случится — они с Валери найдут выход. А сестра… — Далия сжала пальцами кулон на шее, — сестра не посмеет их выдать. — Сегодня я пришла не просто так, — сказала она, прямо и серьезно. Оттягивать момент не имело смысла. — Я собираюсь сбежать. Уехать в другой штат и начать новую жизнь. Вместе с тобой, Айрис. В хижине повисла тишина. Далия внутренне напряглась — чужая нерешительность вызывала у неё раздражение, и с каждой секундой справляться с ним было труднее. — Господи, Далия… Я так счастлива! — наконец, ответила та. Улыбнувшись сквозь подступившие слёзы, Айрис, словно зеркало, отразила её недавний жест, коснувшись кулона, а затем импульсивно шагнула навстречу сестре и взяла её за руки. — Когда ты впервые приехала сюда, я не могла поверить, что тебе со мной интересно. Мир снаружи такой большой, яркий и изменчивый, — как ты. И у тебя, должно быть, много друзей… — Но родная сестра у меня одна, — как можно мягче произнесла Далия, стараясь не выдать своё внутреннее ликование. — Глядя в зеркало, я вспоминаю о тебе всякий раз, Айрис…

***

Шорох гравия под ногами, шелест листвы, потревоженной вечерним ветром, запутавшимся в кронах деревьев, плеск Орлиной реки, несущей свои быстрые воды прочь от старой святыни, укрывшийся в горах… Все вокруг менялось, куда-то стремилось и спешило. А она неизменно оставалась здесь, словно нулевой километр калифорнийских дорог. Или словно муравей, застывший навеки в капле еловой смолы на заре кайнозоя… О мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. Но Айрис никогда не лгала себе в том, отчего её так тянуло к сестре — отчаянно смелая, свободная и целеустремлённая Далия была её полной противоположностью. Когда она приходила сюда, она приносила с собой звуки и ароматы большого мира: они пробовали сладости, которые в храме не готовили даже на праздники, слушали в плеере красивые песни и играли в забавные игры на маленькой розовой консоли, рассматривали модные журналы и пробовали делать макияж по напечатанным в них инструкциям. И как бы ни была добра к Айрис матушка Бикини, с Далией, её сестрой и ровесницей, порой было намного интереснее. Она знала, что отец, избавившийся от неё самой, отдав ее в монастырь, и разлучивший её с мамой и сестрой, не любит Далию по-настоящему. И Айрис совершенно не понимала, зачем она нужна ему. Как трофей? Как сувенир на память о женщине, ставшей лишней в его жизни, стоило лишь ей потерять своё влияние? Далия заслуживала лучшего отношения. Она заслуживала любви и заботы. И, наверное, было бы лучше, если бы их оставили в монастыре вместе — тогда Айрис могла бы всегда быть рядом, помогать и поддерживать её в трудную минуту. Тогда Далия, возможно, не совершила все эти страшные поступки. Старая, рассыпающаяся деревянная дверь поддалась не сразу. В глубине хижины на берегу реки, где они с Далией проводили время после её школьных занятий, вспыхнул алый свет, и на миг в его отблеске Айрис показалось, что в стоявшем у стены мутном пыльном зеркале она увидела не себя, а сестру. И чувство вины вновь накрыло холодной волной — глядя в зеркало, Айрис всегда вспоминала о Далии. И о том, сколько бед они принесли друг другу и окружающим людям. — Добрый день, досточтимая Айрис, — выступая из темноты, произнёс высокий человек в маске с сияющей алой неоновой полосой. Опустившись на стул, он достал из спортивной сумки глиняный термос, открыл его — и хижина наполнилась ароматом кофе. — Это я хотел задать вам несколько вопросов о вашей сестре… — Вы опоздали — Далия мертва. — О мертвых — либо хорошо, либо ничего? — Он усмехнулся и от этой усмешки Айрис стало не по себе. — К сожалению, это не наш случай…