Глазам давно не верю я, Не верю зеркалам, Когда я повернусь к тебе — Тебя не будет там. И будет ужасом во мне мерцать, Струиться ток, И будет призрачной руки На пальцах холодок. ©
— Уверена, что сможешь добраться без приключений? — в безразличном женском голосе сквозят нотки непонятной заботы. Арбенина неопределенно передёргивает плечами. Можно подумать, она идиотка. Можно подумать, она нуждается в этой непонятной опеке. — Уверена, — сухо отзывается Диана. — Самое главное, когда будешь подъезжа... И кладет трубку.* * *
Взятая напрокат машина была припаркована у самого края нелепо обрывающейся дороги. Вернее сказать, обрывалась только гладкая асфальтная поверхность, а сама дорога продолжала тянуться куда-то вдаль, то петляя, то выравниваясь. Да и дорогой-то её можно было назвать с большим трудом: местами изрытая, каменисто-рыхлая земля с огромными песчаными буграми и ямами напоминала, скорее, деревенскую тропку, по которой, после сильнейшего дождя, проехалась массивная телега, размазывая и изрывая под собой податливую грязь. Диана высунулась из окна, повертела головой, силясь понять, куда теперь. Местность вокруг совершенно точно знакомой ей не была. — Ну и где я, блять? Посидев с минуту с задумчивым выражением лица и отбив пальцами на кожаном руле нервную чечётку, Диана вышла из автомобиля, громко хлопнув дверью. Идти пришлось пешком. Поначалу ее это даже обрадовало. Отличный день, отличная погода, самое то для небольшой прогулки. Дышалось полной грудью, теплые, но слабые лучи августовского солнца гуляли по высокому козырьку черной кепки, сползали на лицо, вырисовывая на нем едва заметную вязь веснушек. Кра-со-та. Однако спустя два с половиной часа активной ходьбы Диана в кровь стерла ноги, взмокла так, что ткань одежды теперь неприятно прилипала к телу и смертельно устала. Но все равно упрямо продолжала шагать вперёд. Характер не позволял ей развернуться к машине или позвонить Оксане. Это значило признать свою безалаберность и топографический кретинизм. Та — она была уверена — не упустила бы возможности попрекнуть Диану, да и вероятность того, что бензина хватит на обратный путь была очень мала. Шла она быстрым шагом, чуть ссутулившись и засунув руки в карманы джинсов, изредка выуживая из них телефон, чтобы проверить время. Лёгкий ветерок отбрасывал с нахмурившегося лба светлую челку. — Вот же блядство, — выругалась Арбенина, глядя на окончательно погасший экран собственного телефона и жалея о том, что вчера забыла поставить его на зарядку. Пользы от него было мало, ибо, как Диана уже успела убедиться, связь здесь не ловила. Однако, начинало темнеть и фонарик, которым мог бы послужить телефон, не был бы лишним. Дело дрянь. В последний раз взглянув на почерневший экран, Диана вздохнула и сунула его обратно в карман. Гадство. Возможно, нужно было вернуться, развернуться и проехать ровно столько, насколько хватит бензина. А после выйти, словить проезжающую мимо машину, спросить дорогу или попросить подбросить до города. Перебирая в голове эти варианты, Диана хмыкнула и продолжила идти. Было бы обидно вернуться обратно, проделав такой путь. Она не привыкла сдаваться так просто. Слово «сдаваться» вообще было ей незнакомо и шло вразрез с напористым характером. К тому же, она была уверена, что точно проехала по указанному маршруту, не пропуская нужного поворота и не сворачивая лишний раз. Поэтому причина, по которой она заехала «хрен знает куда» и оказалась «хрен знает где» была ей не ясна. Идея отдохнуть-на-природе-с-друзьями-и-друзьями-друзей с каждым новым шагом казалась все более нелепой и идиотской. Какого лешего вообще она — Диана Арбенина — согласилась на эту сомнительную поездку в не менее сомнительной компании? Ради чего? Новых знакомств? Впечатлений? Неуклюжего секса с Оксаной возле костра под вопли пьяных дружков? И это называлось отдыхом? Нормальным людям неплохо отдыхается и дома. От собственных мыслей, в частности последней, стало горько на языке и Диана смачно сплюнула. Пиздец, начинает размышлять как любимая мамуля. В конце концов, это же приключение. Драйв, веселуха, природа, шашлыки, новые лица, алкоголь. Где весь твой запал, Диана? Куда делся боевой дух и тяга к неизвестному? Наверное, исчез вместе с дорогой. — А все не так уж и плохо, — делано оптимистично пробормотала Арбенина себе под нос, видимо, пытаясь успокоить нарастающую в груди пока относительно небольшую тревогу. Выглядело это смешно, да и получилось так себе. Слева от неё тянулось бесконечное зеленеюще-рыжее поле, которое при соприкосновении с лучами садящегося солнца казалось орехово-медовым. Справа — редеющий лес и странная, будто сожжённая земля. Она начала насвистывать. Ещё не поздно было вернуться к машине. В глубине души Диана надеялась наткнуться на маленькую деревушку или — если очень повезёт — небольшой посёлок, где можно будет переночевать у какой-нибудь местной бабки (в голове Арбениной сразу же нарисовался собирательный образ некой пожилой дамы в цветастом старинном платке, не менее старинном сарафане с множеством заплаток и ветхая избушка на курьих ножках), а уже на утро разбираться со своими проблемами. Еще было бы неплохо поесть, помыться, выпить чего покрепче и поговорить хоть с кем-то более или менее разумным. Даже с Оксаной, будь она неладна. Ночевать под открытым небом на голой земле — бр-р. Она слишком стар...не так уж молода для этого дерьма. Но пока на своём пути из живых существ она встретила только двух ворон и куда-то семенящего ежа. Из неживых — мертвую собаку, мирно разлагающуюся у обочины и, непонятно чем раздавленных, трёх котов. Чудесное местечко. Бугристая дорога, по которой шла Арбенина, растягивалась такой же бугристой линией и скрывалась там, где тонкие стволы деревьев начинали расти кучней, а их ветки сплетаться, образуя своеобразную деревянную сеть-паутину. Слегка суховатые, но тем ни менее зелёные листья устремлялись свои концы вверх, к небу. А небо между тем, совсем недавно ясное и голубое, затягивалось серыми, даже слегка бурыми, тучами. Солнце погасло. Медленно, подобно догорающей свече. Вместе с солнцем исчезла и тень, неизменно плетущаяся за Арбениной по ямам и камням. Первый раскат грома раздался в тот момент, когда Диана, совсем погрузившись в свои мысли, безучастно наблюдала за тем, как при каждом шаге подпрыгивают красные шнурки в новых кроссовках. — Отлично, — запрокинув голову к темнеющему небу, сказала она, — вот именно дождя мне сейчас не хватало. Спасибо, чувак, — она поплотнее закуталась в тонкую ветровку и резким движением застегнула замок. Второй раскат грома отозвался утробно-урчащим рокотом. От осознания того, что это единственные звуки — не считая шарканья кроссовок — за все то время, что она шла, стало не по себе. Диана отчётливо помнила, что слышала щебетание птиц, которое с приближением к этому месту неумолимо стихало и вскоре стихло совсем. Кап. Первая капля попала на нос и тут же была стерта рукавом ветровки. Вторая. Кап. Кап. Кап-кап-кап… Начинался дождь. Поначалу мелкий и даже тёплый он ежесекундно нарастал и усиливался. Вскоре ледяной и явно чем-то разъярённый ливень остервенело хлестал Арбенину по лицу и плечам. Теперь она готова был проклясть себя за неуместное упрямство, обернувшееся водой в лёгких кроссовках, не приспособленных для такой погоды, и зарождающимся где-то под рёбрами кашлем. Тонкие капли острыми иглами впивались в шею, лоб, нос, губы, пронзали насквозь одежду. А легкий ветерок, совсем недавно бывший приятным дополнением к теплой погоде, теперь норовил юркнуть под майку. Отборно матерясь, Диана ускорила шаг. Подошва заскользила. «В машину. Сейчас же», — мелькало в голове, но Диана не останавливалась. Даже наоборот, она как заведенная рванула куда-то вперёд, будто стремясь обогнать дождь. В некоторых местах грязь развезло до такой степени, что Арбенина по колено проваливалась в хлюпающее месиво, иногда застревая, точно в капкане. А местность тем временем преображалась. Сгущались тени, орехово-медовые поля теперь напоминали огромное глубокое болото, а деревья — жуткие, торчащие из-под земли, коряги. Запахло тиной и что-то вязкое чавкнуло под ногами. Лес задышал немой угрозой. Глаза забегали в поисках места, куда бы можно спрятаться от дождя. Деревья, мелкие кусты, поля-болота… Она было развернулась и побежала в обратную сторону. Однако, тут же поскользнулась и нецензурно выразившись, повалилась на бок, а после — на спину. Холодная и склизкая грязь брызнула во все стороны, пачкая волосы и попадая глаза. Когда она их протерла, то сначала не увидела ничего, кроме каши белых облаков и льющей на лицо воды. А потом её взгляд привлекла очередная паутина из веток деревьев, за которыми проглядывалось что-то, подозрительно напоминающее крышу дома.* * *
Темнело. Несуществующая дорога оборвалась так же нелепо, как и началась. Теперь ее место заняла узкая и аккуратная тропинка. Вымазанная в грязи, продрогшая и находящаяся в не самом лучшем расположении духа, Диана очень хотела наконец прийти хоть куда-нибудь. Она злилась. Как же она, блять, злилась. На всех: на Оксану, за то, что та пригласила ее к себе на выходные, на себя, за то, что согласилась и, вероятно, все таки пропустила поворот, на поворот, который, будто специально, умудрился проскочить мимо ее глаз, на...Да, черт побери, на весь грёбаный мир! Хлюпая носом, она направлялась туда, где пару минут назад заметила силуэт крыши. Зрение не обмануло ее — это был дом. Маленькая деревянная хижина, со всех сторон окруженная лесом. Арбенина облегчённо выдохнула. Мысль о том, откуда в этой глуши мог взяться дом и какой человек в здравом уме согласился уединиться в этой дыре, осела где-то в мозгу и всплывать пока не планировала. Дом. Настоящий. Дом. А дом действительно был странноват для обыкновенного деревенского. Маленький и строгий, он отчего-то навевал смутное ощущение той самой приглушенной тревоги. Но Диана была слишком мокрой и уставшей, чтобы прислушиваться к своим внутренним ощущениям. В мозгу почему-то всплыл фрагмент из старой сказки о пряничном домике, куда злая ведьма заманивала детей шоколадом и леденцами. Эта же кормушка совершенно точно не шла с ним ни в какие сравнения, но образ упорно не хотел развееваться и тяжёлой пылью оседал в мозгу. — Эй! Есть кто? — нерешительно топчась на месте и озираясь, крикнула Арбенина. Дом отозвался глухим молчанием. - Люди! «Пустой он, что-ли» — подумалось Диане. Она обошла его вокруг, заглянула в тёмные, бездонные окна. На минуту ей показалось, что что-то неясное скользнуло внутри, будто человек торопливо задул свечу. Она подалась ближе, почти касаясь носом холодного стекла. Нет, ничего. Сплошная непроглядная тьма. Очередной раскат грома застал Арбенину врасплох, она вздрогнула и почти бегом взлетела на скрипящее крыльцо, а после подошла к дубовой, расписанной непонятными узорами, двери. И постучала. Поначалу не было слышно ни звука, и Диана уже было занесла руку для того, чтобы постучать ещё раз, как вдруг послышались шаги. Тихие и неуверенные, они усиливались по мере приближения. Наконец ручка дрогнула и на пороге возникла невысокая женщина средних лет. Облаченная в идеально выглаженную белую рубашку, расправленную поверх брюк, она держала в руке небольшую, покрытую лёгкой ржавчиной и пылью банку, на дне которой медленно догорала затопленная собственным воском свеча, и странно щурилась. Светлый ёжик на голове, серые невыразительные глаза, птичий нос и тонкая полоска бескровных губ — все, что успела рассмотреть и отметить Диана, прежде чем незнакомка открыла рот. — Что Вы тут делаете? — удивлённо спросила она, наткнувшись взглядом на Диану. Голос у неё был тихий, обволакивающе-шелестящий, с лёгкой хрипотцой. Приятный. Этот мягкий тон вызывал доверие и расположение. «Танцую, блять. Хотите присоединиться?» — чуть было не ляпнула продрогшая Арбенина, но вовремя прикусила язык. — Прошу прощения за поздний визит, я… — она запнулась, а потом затараторила, как заведённая, — понимаете, я к друзьям на междусобойчик ехала, но, видимо, куда-то не туда повернула. Вот растяпа, да? Попыталась выпутаться самостоятельно, а в итоге заблудилась еще больше и попала под дождь. Я была бы очень признательна, если бы Вы пустили меня к себе, ну хотя бы на пару час… Женщина слушала внимательно, по-светски склонив голову на бок. Взгляд ее изредка упирался куда-то за спину Дианы, будто высматривая что-то. А потом она вдруг странно вздрогнула и напряглась. — Ничем не могу помочь, — неожиданно резко отрезала женщина и уже собиралась захлопнуть дверь прямо перед носом озадаченной Арбениной, но рефлекс той не заставил себя долго ждать и сработал молниеносно. Она поддалась вперёд и выставила ногу так, что дверь теперь касалась носка её кроссовка. Их глаза встретились. — Вы издеваетесь? — сквозь зубы прошипела Диана, всем своим видом показывая, что думает о негостеприимной хозяйке, — Мне нужна помощь. Сейчас же. Я попала в беду, промокла и воняю как вшивая дворняга. Эта старая кибитка, — она красноречиво обвела дом взглядом —единственное здание, на которое я наткнулась за все это время, а Вы - если, конечно, все это не плод моей фантазии и я не валяюсь сейчас где-нибудь в кустах, пуская слюни, — единственная живая душа. И знаете что? Я никуда отсюда не уйду. Мне плевать, зачем вы уединились в этой дыре, плевать кто Вы и чем занимаетесь — да боже мой, можете хоть водить хороводы с болотной нечистью. Но если Вы не назовете мне хоть одну, хоть одну! причину, по которой не можете меня впустить, то клянусь: я не сдвинусь с места. Я буду ночевать у Вашего порога, стучаться в окна, скрестись в дверь. Я устрою такой концерт, что последние зверюшки сложат свои жёлуди в чемодан и съедут отсюда, а Вы проклянете и Бога, и дьявола, смените мировоззрение и потеряете покой. По крайней мере, этой ночью, уж я Вам обещаю, — по мере того, как она говорила, давление вокруг нарастало, а Серые глаза сужались и превращались в узкие черные щели, но распаленная Арбенина этого не замечала, ее виски пульсировали, язык почти не слушался. На щеках выступил больной румянец и пятнами устремился к шее. Она дрожала и продолжала нести какой-то бред, как заведённая. Упрямо и громко, — Да какого черта? — наконец воскликнула она, — Я заплачу сколько скажете, любую сумму, только не оставляйте меня здесь, черт Вас подери! Она выдохнула. Потом ещё раз. Повисла тишина. Хозяйка, видимо не ожидавшая поначалу подобной наглости и напора, сначала оторопела, но спустя мгновение слушала чужую истерику с поразительным спокойствием. Дождавшись конца гневной тирады, она прочистила горло, усмехнулась каким-то своим мыслям, растерла пальцами узкую переносицу и прищурилась. Внимательный взгляд пронзительных серых глаз пригвоздил Арбенину к месту, забрался под кожу, впитался в кровь, в легкие, выпотрошил, разобрал на составляющие, изучающе скользнул по вымазанному лицу, точно в ней что-то искали. Женщина усмехнулась снова, на этот раз более сдержанно и строго, покачала головой и с приглашающим жестом отступила в темноту дома. Откуда-то повеяло тяжелым затхлым запахом трав и легкой гнильцой. Перед Дианой будто открыли дверь несуществующего, неизведанного до этого момента мира, и этот мир, ранее не знавший гостей, дыхнул на нее неприветливо. «Ты совершаешь ошибку» — прошипело нечто в уши, стоило Диане, как завороженной, сделать несколько шагов вперед. И вздрогнуть, как от удара, когда за ней с приглушенным скрипом захлопнулась дверь. Дом погрузился в полумрак, а шум дождя, неистово барабанящего по земле, мгновенно стал каким-то далеким, приглушенным. Запах гнильцы пропал, появился запах древесины и лёгкой затхлости, тело укутала домашняя теплота. Изнутри дом оказался значительно больше, чем снаружи. — Я прошу прощения, — виновато произнесла хозяйка, обойдя Арбенину и давая той возможность себя рассмотреть. Она была совсем невысокого роста, даже ниже, чем показалось Диане на первый взгляд, однако старалась держаться ровно, странно напрягая спину и плечи. Породистое лицо украшала сеть мимических морщинок и едва заметные синяки под глазами. Женщина красавицей совершенно точно не была, чрезмерно худа и — что показалось Диане немного странным — абсолютно босонога. Однако, было в ней что-то притягательное, но Диана никак не могла понять, что именно. Заметив, что ее рассматривают, женщина улыбнулась, совсем немного приподнимая кончики губ. Совершенно очаровательная улыбка, никаким образом не клеющаяся с этим строгим лицом, окончательно выбила Диану из колеи, заставляя смущенно отвести взгляд в пол. — Я не привыкла к гостям, — продолжила она, — сюда редко кто заглядывает. Вы совершенно точно выразились: полная дыра. Меня зовут Светлана, я… — Светлана, подметившая дрожь и грязные разводы на полу, будто опомнилась. — Вы вся дрожите, — констатировала она. Диана, не зная, что ответить, молча переминалась с ноги на ногу, — пойдемте, я покажу Вам, где находится ванная и постараюсь найти что-нибудь из одежды, — последнее предложение она произнесла с задумчивой интонацией, будто сомневаясь в правильности своего решения. А затем они двинулись прямо по коридору, погружаясь в непроглядную тьму. Язычок пламени, который являлся единственным источником света, дернулся, на мгновение оттеняя лицо хозяйки, а после направился вслед за ней, освещая дорогу. Диана, боящаяся перспективы заплутать в тёмном коридоре чужого дома, торопливо семенила следом, упираясь взглядом в идеально прямую спину, обтянутую белой тканью рубашки. Странная она, эта Света, подумала Диана и тут же пристыдила себя за эту мысль. В конце концов женщина все-таки впустила продрогшую и уставшую Арбенину в свой дом, пусть не сразу, но впустила. И за это, пожалуй, можно было смириться с любыми её странностями. Пытаясь отвлечься от дурацких мыслей, прокручивающихся в голове и неприятного липкого ощущения грязной и мокрой одежды на коже, Арбенина решила предпринять попытку осмотреться. Тусклого света единственной свечи было недостаточно, чтобы полностью осветить коридор, но достаточно, чтобы увидеть некоторые детали. Он скользил неровным светящимся диском, от которого в несколько слоев отходили более мутные копии и старательно вылизывал стену. Так Диана узнала, что стены обклеены старыми, почти полностью выцвевшими обоями и увешаны не менее старыми картинами. Светлана, судя по всему, была ярым любителем разного раритета. Из-за не стоящей на месте свечи различить что именно на них изображено было сложно, но одну картину Диане удалось рассмотреть особенно хорошо. Это была пожилая женщина. Разодетая в шёлковое красное платье, она сидела за праздничным столом и огромным кухонным ножом разделывала змею. Было ли это игрой света или нет, но глаза старухи, две чёрные бездонные впадины, смотрели в упор прямо на неё, Диану. Ей стало не по себе. Жуть какая, решила Арбенина, ночью глянешь — обосрешься. Лишенная всякого желания еще что-либо рассматривать, Диана опустилась глаза в пол и тут же вздрогнула: на секунду ей показалось, что босые ноги Светланы оставляют после себя кровавые следы. Однако, стоило моргнуть, как странное видение тут же исчезло. В молчании они дошли до конца коридора и Диана, не будучи готовой к внезапной остановке, рассеяно шагнула вперёд и случайно прильнула грудью к чужой спине. Смущенная этим тактильным прикосновением, она отскочила и начала скомкано извиняться. Светлана же, казалось, даже не заметила вторжения в своё личное пространство. Её привели в просторную, но невероятно темную комнату. Шагнув за порог, она по привычке начала нащупывать на стене выключатель, но была остановлена тихим голосом Светланы: — Электричества нет, — как-то вяло. — То есть как? Совсем? — оторопела Диана. Не то, чтобы она жаловалась, но альтернатива сидеть в полной темноте как-то не очень ей импонировала. — Да как вы здесь вообще живёте? Женщина обернулась, пожала плечами. Свет, исходящий от догорающей свечи, мазнул по подбородку и впалым щекам, не давая возможности разобрать выражения лица. — Если хотите, я могу принести ещё свечей, — предложила она голосом, которым обычно родители разговаривают с капризными детьми. Диана, раздраженная этим, отрицательно мотнула головой, совсем забыв о том, что в темноте, должно быть, ее действий было не видно. Удовлетворенно хмыкнув, Света поставила банку со свечой на небольшой комод, стоящий возле такой же небольшой, но идеально заправленной кровати. А сама принялась рыться в шкафу. Спустя пару минут в чуть подрагивающие руки Дианы легла стопка чистого белья, среди котрого отчетливо можно было разглядеть кружева белой ночной рубашки. Нахмурившись, Арбенина зыркнула в сторону Светланы, но высказывать свою претензию по поводу одежды не стала. — Вон там, — дерганным, нервным жестом Света указала на узкую дверь в стене, — ванная. Приду за вами минут через тридцать, — и поспешно, будто бы опасаясь чего-то, буквально вылетела за дверь, оставляя обескураженную Диану наедине с собой. Диана чувствовала себя не в своей тарелке. В чужом доме, в темной и негостеприимной комнате. Сделав несколько неуверенных шагов вперед и ощущая где-то внутри уже въевшееся беспокойство, она, наконец, взяла с комода свечу и направилась в ванную. Она оказалась до безобразия маленькой и еще более темной, хотя казалось, куда уж. Полосы ржавчины мелкими когтями тянулись по ее бортику, заползали внутрь. Скинув кроссовки недалеко от двери и выудив из карамана телефон, который, судя по всему, так и останется разряженным, Диана ступила босыми ногами на холодный пол. Мурашки сковали ноги дрожью и начали торопливо подниматься по щиколоткам, икрам, пока не достигли шеи. Она громко чихнула. Ну вот, значит все-таки простудилась. Отлично. Банку со свечой Арбенина акуратно поставила на край ванной, чистое белье было небрежно брошено на пол, туда же полетели джинсовка и майка. «Хвшшш» — раздалось где-то позади. Диана вздрогнула и замерла в тусклом пятне света. Оборачиваться решительно не хотелось. Показалось. Ей, наверное, просто показалось. С этой мыслью она рывком сдернула с себя джинсы, полностью обнажаясь. Спину будто кипятком окатил тяжелый и жаркий взгляд. Нет, ну это было просто невыносимо. Перепуганная Диана обернулась и громко выкрикнула в темноту: — Кто здесь? Ответа не последовало. Разозленная — скорее на себя и свою непонятно откуда взявшуюся паранойю — Арбенина быстрым движением открыла кран. Вода там действительно была, чему она несказанно обрадовалась, ибо в голове уже мелком просачивалась мысль о том, что ее, как и электричества, может не быть. К тому же шум льющейся воды отвлекал от странных звуков, чьим источником, казалось, была сама непроглядная тьма. Но радость ее была не долгой, стоило только сунуть под журчащую струю руку, как та тут же ужалила пальцы острой немотой. Ледяная. Вот же черт. Поминая хозяйку дома добрым словом и проклиная всех и вся, Диана тем ни менее умыла лицо и немного ополоснула голову. Тело же пришлось просто насухо вытереть висящим рядом полотенцем. — Пиздец какой-то, честное слово, — бормотала она под нос, орудуя полотенцем, а между тем свеча быстро и уверенно догорала, изредка помигивая из-под толстого слоя раскаленного стекающего воска, пока не погасла совсем. Все погрузилось во тьму. Диана старалась не заострять на этом внимания, хоть сердце предательски сжалось. На пол что-то плюхнулось. Шлеп. Будто кто-то с большой высоты уронил кусок сырого мяса. Звук повторился. Затем послышались тихие шаги и жаркий взгляд откуда-то из густой черноты опалил шею и грудь. У Дианы засосало под ложечкой. — Света, это Вы? Раздался еще один странный звук, будто кто-то пытался сдержать рвущийся наружу смех. Углы захихикали. Ледяные мурашки снова пробежались по телу Арбениной, но теперь их причиной был не холод, а страх. Бурное воображение во всю рисовало изуродованные горбатые силуэты, один страшнее другого. Диана никогда не замечала за собой излишней мнительности или впечатлительности, но сейчас она ощущала себя загнанным в ловушку зверем. Над ней как будто кто-то издевался, нарочно выворачивая наизнанку сознание и доставая оттуда самые тайные и извращенные детские страхи. Тихий вздох раздался откуда-то справа. Диана замерла, боясь пошевелиться и с ужасом осознала, что отчётливо чувствует чужую улыбку в паре сантиметрах от себя. В ванной совершенно точно кто-то лежал. Медленно опустившись на корточки и нащупав лежащую у ног рубашку, Диана схватила ее, неуклюжими судорожными движениями надела на себя и выбежала из комнаты. Ее трясло. На лбу выступили капельки пота. Она прислонилась спиной к холодной двери, будто боясь, что нечто, сидящее там, погонится за ней, но ничего не произошло. Наконец она отлепилась от двери и на ватных ногах направилась к кровати. Арбенина чувствовала себя совершенно больной. Лицо горело и она прислонила ко лбу тыльную сторону ладони. Так и есть. Температура. Из-за нее ей и мерещится вся эта чертовщина, иначе просто быть не может. Да еще и эта ужасная гроза, в такую грозу, разумеется, может причудиться все что угодно. Просто сильно устала, вот нервишки и шалят. Нужно отдохнуть. Убеждая себя в том, что случившееся — лишь игра ее воспаленного мозга, Диана сначала присела, а после прилегла на едва различимую в темноте кровать. Та прогнулась и жалобно скрипнула. Голова улеглась на мягкую подушку, рассыпая под затылком мокрые волосы и даря ощущение мимолетной прохлады. От покрывала и подушки веяло мокрым бельем и старостью. Вдох. Пальцы вцепились в покрывало, загоняя под ногти пыль, тело расслаблялось. Находясь в состоянии полусна полубодрствования Диана неосознанно скользнула глазами по потолку и едва смогла сдержать крик ужаса. На потолке, прямо над ней висело что-то подозрительно напоминающее человека, но совершенно точно им не являющееся. Прежде чем Диана успела вскочить и крикнуть в пустоту, нечто тяжело вздохнуло и беззвучно опустилось ей на грудь, просачиваясь сквозь тело, затекая в рот и в уши. Она пыталась сопротивляться, но руки и ноги будто стали деревянными. Липкая, вязкая субстанция заполнила собой все. Она нежно, почти любовно впивалась в кожу на лице, терзала губы и у Дианы возникло странное ощущение, будто она целует женщину. Сильная дремота окутала подрагивающие плечи, нечто шептало ласково «сс-с-спи» и Диана, убаюканная шепотом, закрыла глаза. Ей снилось, будто она плыла по широкой реке, легкое течение уносило ее все дальше и дальше от берега. Яркое солнце отражалось от прозрачной воды. Было хорошо, спокойно и совсем не страшно. А затем чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и потащили на дно… — Проснитесь! — громко прозвучал знакомый голос, вырывая Диану из ловушки сна. Не сразу поняв, где именно находится, она резко села, чуть было не впечатавшись лбом в чужое, склонившееся над ней лицо. — Что случилось? — Арбенина протерла глаза и заморгала. Во рту ощущалась противная горечь, будто она только что осушила кружку, наполненную мерзким лекарством. Диана сморщилась и проглотила вязкую слюну. — Я бы очень не рекомендовала Вам здесь засыпать…эм-мм, — Светлана нахмурилась, будто пытаясь вспомнить имя незваной гостьи и до Дианы дошло, что она до сих пор не представилась. — Диана, — она свесила ноги с кровати и попыталась всмотреться в скрытое мраком лицо. Не получилось. На языке вертелся стандартный вопрос о том, что здесь, черт побери, происходит. Но здравый смысл не давал ей этого сделать, с сомнением переспрашивая «а тебе точно не привиделось?» — Диана, — повторила Света, будто смакуя, пробуя чужое имя на вкус, — не спите здесь. — Почему? — потупившись, спросила Арбенина, не зная наверняка, хочет ли услышать ответ. Которого, к слову, не последовало. Светлана с минуту просто сидела напротив и молчала. Хотя в темноте было трудно рассмотреть ее лицо, Диана чувствовала нутром: она смотрит. На нее. Или нет? Впрочем, зачем Светлане смотреть на Диану в абсолютно темной комнате? Зачем этой женщине вообще на нее смотреть? Прошло еще две минуты, проведенные в обоюдном молчании. За это время глаза немного привыкли к темноте и стало понятно, что она не ошиблась. Смотрит. Не мигая. Это был пик странности, стало ужасно неловко, но больше жутко. Она вспомнила, что из одежды на ней только старая ночная рубашка, мелкие пуговицы которой так и остались расстегнутыми, что только подливало масла в огонь. Чего уставилась, чего уставилась, чегоуставилась, чегоуставиласьчего... Поняв, что дальше сидеть вот так и пялится в ответ на хозяйку дома Диана больше не может (в конце концов, это становилось просто неприлично), она предприняла попытку вывести Светлану из странного транса. — С Вами все хорошо? — осторожно, будто боясь напугать, спросила Арбенина и аккуратно коснулась лежащей где-то возле коленей руки. Рука тут же дернулась, обдавая ладонь Дианы холодом, сама же Светлана раздраженно повела плечами, будто ее отвлекли от чего-то важного, быстро поднялась и вкрадчиво произнесла: — Идемте. — Куда? — облегченно выдохнула Диана, наконец услышав ее голос и совсем забыв о моменте, когда успела задержать дыхание. Она была рада, что ей предоставили возможность наконец покинуть жуткую комнату. — В гостиную. Выпьем горячего чая и побеседуем в более приятной обстановке. Диане хотелось сострить и заявить о том, что в доме без электричества на вряд ли найдется комната с «приятной обстановкой», но как и в прошлые разы, она промолчала. Идти куда-то за странной хозяйкой, которая с каждым разом становилась все более и более странной, не было особого желания. Но еще больше не хотелось оставаться в потемках комнаты, в которой несколькими минутами ранее ей являлась всякая чушь. Чушь, кстати, почти забылась и перестала пугать лишь с появлением этой самой хозяйки. Бесформенные силуэты и лица, которые чуть не довели Арбенину до сердечного приступа в момент попрятались по углам и затихли. Но стоило Свете подняться и отойти от постели буквально на два шага, как они тут же повысовывали носы и зашипели на разные лады: «мы знаем, что ты нас сс-слышишь, осс-ставайся и мы покажем тебе, что такое нас-сстоящий ссс-страх» — Вы, кажется, простудились, — не вопрос, утверждение, — идемте, Вам нужно выпить чаю. Я умею готовить замечательный чай на травах. Уверена, Вам понравится. Диана встала. Странная вежливость, которая вырывалась из чужого рта с интонацией, не терпящей возражений, успокаивала и напрягала одновременно. Диана поднялась следом, стараясь игнорировать жгучий холод, мелкой дрожью пробегающий по босым ногам. Этот дом ее доканает. В полном молчании и неизменной темноте они добрались до гостиной. Та представляла из себя просторную комнату, обставленную свечами. За тяжелыми занавесками неразличимого цвета слегка выглядывали небольшие окна, в стеклах которых простиралась мутная тьма. «Уже ночь» - поняла Диана. К бледным стенам, опираясь друг о друга, прислонились массивные шкафы домашней библиотеки. Корешки книг выглядели заброшенными и древними. В центре стояли два кресла, между которыми располагался аккуратный деревянный столик. На нем — глубокая вазочка с печеньем и четыре чашки, в двух из которых доживали свой век дрожащие свечи. А от соседних же волнообразными зигзагами струился горячий пар. Пахло ромашкой. Гостиная и вправду выглядела уютно и имела приятную обстановку. Или что-то максимально к ней приближённое. Не дожидаясь приглашения, Диана прошла внутрь и плюхнулись в кресло. Усталость накатила с новой силой. Света села напротив. — Угощайтесь, — кивая в сторону печенья и чая, — Вы выглядите голодной. Повторять не пришлось. Одним махом расправившись с печеньем и опрокинув в себя горячий напиток, Диана, наконец, смогла расслабиться. Почувствовав что-то схожее с лёгким опьянением, она откинулась не спинку кресла и лениво прошлась по фигуре напротив. Изящные музыкальные пальцы медленно постукивали по краю подлокотника. Светлана поймала на себе взгляд, отзеркалила ее позу и улыбнулась. К чаю и печенью она притрагиваться не спешила. Так они просидели около пяти минут, молча буравя друг друга взглядами. С распросами Светлана не лезла, да и сама Диана как-то не спешила делиться с ней своими недавними приключениями. — Мне нужно позвонить, — наконец изрекла Диана заплетающимся языком. Комната мягко плыла перед глазами и чем больше она смотрела в чужие — серые и прохладные, тем сильнее ей хотелось спать, — здесь поблизости есть населенные пункты? — Есть, — отводя глаза. — Хорошо, — почти засыпая, — тогда разберемся с этим утром. Вставать и куда-то идти решительно не хотелось. Было абсолютно плевать, что о ней подумает сидящая напротив женщина. Тело буквально вырастало в мягкую обивку кресла, веки слипались. — Разберемся, — мягко повторила Света с все той же уклончивой интонации. Диана зевнула и вытянула ноги. Пьяный расфокусированный взгляд раз за разом останавливался на Светлане. Арбенина смотрела и не могла понять, что или кто заставил ее перебраться в эту глушь и жить жизнью отшельника. Спросить напрямую она, почему-то, не решалась. На противоположной стене висели старые резные часы. Стрелки неминуемо придвигались к двенадцати. Их тихое тиканье успокаивало, но лёгкое чувство тревоги по-прежнему витало в комнате. На мгновение Диане показалось, что она отключилась и пробыла в полусне около часа, но когда она открыла глаза, стрелки часов двенадцати все ещё не достигли. — Я заснула? — неуверенно спросила она. — Да, ненадолго задремали. Сосредоточенное лицо напротив и острый взгляд, без всякого стыда направленный точно в глубокий вырез, заставили Диану сглотнуть, выпрямиться и, отведя глаза, начать медленно застёгивать пуговицы. Она была готова поклясться, что в этот момент Светлана усмехнулась. — И давно Вы тут живёте? — пытаясь прогнать смущение. А про себя хмыкнула: сдались кому-то твои сиськи, лошадь старая. — Ну как сказать, — Светлана, наконец, потянулась к чашке с чаем, — вечность. От последнего слова по спине пробежал холодок. — И Вам не страшно? В смысле...хрупкая женщина, одна в лесу, в доме без электричества. А рядом — ни души. Тяжело, наверное? Оценивающий взгляд замер где-то в районе живота. — Знаете, Диана, — она сделала медленный глоток и Арбенина проследила за судорожным движением чужого горла, — есть вещи, пострашнее отсутствия электричества. — Вероятность умереть от скуки? — с напущенным весельем предположила та, чувствуя, как холодеет. — Да, — хозяйка дома задумчиво склонила голову, — От скуки. В горле застрял ком. — Вы меня пугаете, — Диана, с ужасом осознала, что за время из разговора стрелки часов не продвинулись ни на йоту. Сон как рукой сняло. Выпрямившись в кресле, она в буквально уставилась на злосчастные часы, которые, казалось, дразнили ее, создавая иллюзию движения. — Который час? — нервно, чуть было не дав петуха. Голос осип. Губы Светланы издевательски дернулись. — Зря я вас впустила, — игнорируя вопрос, ответила она и вскинула глаза к потолку. Диана проделала то же самое. И тут почувствовала, как обмирает под ночной рубашкой. Длинные горбатые тени, корча уродливые гримасы, медленно сползали с потолка по стене и тянули такие же длинные и костлявые руки прямо к ней. Комната задрожала. Свечи одна за другой стали гаснуть, погружая комнату во мрак. — Что за чертовщина, — задыхаясь от сдавившего горло страха, — Вы тоже это видите? На лице Светланы возникла понимающая и сочувствующая улыбка. — Они хотят Вас, — произнесла она как что-то само по себе разумеющееся, — хотят прямо сейчас. — Кто - «они»? — Старые знакомые, — разводя руками, — не бойтесь. Я не отдам им Вас. Погасла крайняя свеча. Это было последней каплей. Не желая больше ни секунды находиться в этом кошмаре, Диана резво вскочила с кресла и рванула прочь, сама не зная, куда именно бежит. Да пошло все нахуй! И этот дом, и его не в меру странная хозяйка, и эти...все пошло! Сама разберется со своими проблемами, сама отыщет связь, найдет машину и вернется в город. Не маленькая. Но это все потом, потом! Главное сейчас — покинуть это жуткое место и больше никогда о нем не вспоминать. Хватит с нее приключений, в рот она их больше ебать не хотела. Глаза заполнила непроглядная тьма, тело сотрясалось, сердце стучало в бешенном ритме. Она бежала без оглядки, путаясь в коридорах, спотыкаясь, падая и вставая. За спиной, казалось, разыгралась настоящая погоня. Твари нагоняли ее, дышали в затылок, хватали за волосы. Чувствуя на своей шее мерзкое прикосновение скользких пальцев, Арбенина подскакивала и ускорялась раза в два, уже ничего не видя, не соображая. Они гоняли ее по кругу, резко выскакивали из-за угла, давали фору, получая наслаждение от самого факта погони. Пульс остервенело стучал в висках, голова раскалывалась. Сотни голосов летели ей в спину, караулили в поворотах, хватали за все, до чего только могут дотянуться, выли, передразнивали, смеялись. Наконец она добралась до коридора, с которого все началось. Тяжело дыша, женщина опустилась на пол прямо перед той самой картиной, которая часом ранее напугала ее до усрачки. Рама была пуста. Липкий страх осел где-то в ребрах и зашипел неразделанной змеёй. Все это напоминало какой-то дикий кошмар, страшный сон, настигший ее врасплох. Ее рука прошлась по поверхности темной стены. Обои разошлись, обуглились, открывая обзор на гниющую древесину. «Этот грёбаный карточный домик вот-вот разойдется по швам. Рухнет и похоронит нас с Вами за слоями грязи и пыли» — прозвучал в голове безнадёжный знакомый голос. Не желая ничего слышать, Диана кинулась к выходу из злосчастного проклятого дома. — Какого черта?! — в ужасе воскликнула она, — где дверь? Под влажными от пота ладонями проступала ровная стена. Ни намека на выход. Сердце застучало в груди с новой силой. Этого не может быть-этого не может быть-этогонеможетбытьэтого...Диана была близка к истерике. Она слепо шарила по стене, в поисках злосчастной, неведомо куда испарившейся, двери. Руки почти не слушались, пальцы дрожали. «Бесполезно — уставший голос доносился, казалось, из самого пекла ада, — дом играет с Вами» Наконец, когда отчаянье плотным комом осело в груди, а силы были практически на исходе, дверь нашлась. Дрожащие руки схватились за ручку и с силой потянули на себя. Ну улице была тихая ночь. Сильный порыв холодного ветра бросился в лицо, взъерошил волосы, забрался под одежду. Не медля ни секунды, Арбенина кинулась вперёд, навстречу темному, ещё влажному от недавнего дождя, лесу. Свежий воздух придал ей сил и она побежала. Тропинка петляла между деревьями, лёгкие жгло и саднило, ноги ужасно ныли, но она не смела останавливаться. Тонкие ветви деревьев остервенело хлестали ее по лицу, намереваясь выколоть глаза. Она закрыла их и продолжила свой путь на ощупь. Лживая надежда на спасение исчезла сразу, как глаза открылись. Леса не было. Тусклый свет недавно зажжённых свечей метко высвечивал чужой профиль. Светлана все ещё сидела в кресле и медленно, пытаясь растянуть удовольствие, допивала чай. — Набегались? — повернувшись к шокированной Диане, спросила она. Не смотря на сквозящую насмешку в голосе вид у нее был виноватый и до жути уставший. Злость подкатила к горлу, злые слезы притаились где-то под переносицей. Диана тяжело дышала. — Да какого ебаного хуя здесь происходит?! Светлана не ответила. Вместо этого она поднялась из кресла, взяла с соседнего комода пачку длинных спичек и принялась возвращать в комнату свет. — Смотря во что Вы готовы поверить. Не тратьте силы на злость, — интонация, с которой доктора обычно обращаются к душевнобольным, — они Вам сегодня пригодятся. — Да пошла ты, — яростно прохрипели в ответ простуженным голосом, — ведьма чертова. И двинулась на Светлану, сжимая кулаки. — Выпусти меня отсюда. Светлана замерла напротив, подняв руки в примирительном жесте. — Я не могу, это не в моих силах, — она попятилась, — Не делайте глупостей. Но было поздно. Опьяненная бессилием и яростью, Арбенина бросилась на женщину, с громким стуком укладывая ту на лопатки. Они завозились. Диана приземлила ладонь на худую шею, сжала ее. Под пальцами забилась жилка слабого пульса. Искры золотыми кольцами брызнули во все стороны от столкновения накаленных взглядов. — Вы себя пораните, — пытаясь привести в чувства. Но Диану ужы было не остановить. Ухватившись за воротник, она рывком подняла несопротивляющееся тело, занесла кулак и... Приложилась костяшками пальцев о деревянный пол. Рука вспыхнула болью. Мелкая щепа вонзилась в кожу, забилась под ногти. Остервенело хватая носом воздух, Арбенина осмотрелась. Светы нигде не было. Она словно растаяла в воздухе, просочилась сквозь пол. — Какого ху.. — сильные руки опустились на плечи, толкнули. Диана полетела носом вперёд, больно приложилась подбородком. Ее бедра мгновенно оседлали, спины коснулась чужая, часто вздымающаяся грудь. Тонкие губы коснулись уха, что-то зашептали. Тело расслабилась, превращаясь в безвольную кашу, мысли спутались. Светлана поднялась на ноги. Слегка потирая пострадавшую шею, на которой бурыми пятнами уже начали выступать синяки, она взяла со стола чашку остывшего чая, присела на корточки, развернула к себе Диану и плеснула содержимое чашки ей в лицо. Та пришла в себя. — Вставайте, — и протянула руку. Проигнорировав протянутую руку, женщина поднялась. Осознание, что она, вероятно, навсегда застряла в этом жутком месте, обрушилось на голову подобно недавней грозе. Не чувствуя опоры под ногами, Диана прошла вперёд, плюхнулась в кресло и громко разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Она заснула тихо, с последним всхлипом, сорвавшимся с искусанных губ. Светлана накинула на ее замёрзшие ноги теплый пушистый плед, погладила посиневшие костяшки пальцев и застыла в соседнем кресле.***
Когда Диана проснулась, за окном все ещё было темно. Стрелки часов по прежнему стояли на месте. «Вечная ночь» — мазнули в голове уставшие мысли. Жуткие тени, ставшие за время пребывания в этом доме уже привычными, затихли, спрятались в глубине дома, ожидая своего часа. Пахло безысходностью. Света сидела напротив и что-то усердно вычитывала из лежащей на коленях книги. Палец скользил по старым страницам, глаза сосредоточенно щурились. — Я хочу домой, — подала голос Диана. И вздрогнула. Таким чужим и сломленным он ей казался. Света оторвалась от книги, поровнялась глазами с Дианой. Тяжело вздохнула. — Я тоже. В серых глазах застыла забытая притупленная боль. И тут до Дианы стало доходить. Не одна она оказалась в ловушке. — Как это случилось? Минутное молчание. — Мне был двадцать один год. Мы с друзьями разбили лагерь напротив небольшой речки, не знаю, есть ли она сейчас. Спали в палатках, пели песни у костра под гитару, купались, — она закрыла глаза, погружаясь в воспоминания, — в очередной такой вечер вся наша компания разругалась из-за какой-то мелочи и разошлась в разные стороны. Деревня находилась недалеко, поэтому дойти до нее пешком не составило бы большого труда. Я тогда осталась. Одна единственная, посреди огромного леса. Все ждала, что они одумаются и вернутся, — она горько усмехнулась. — Не вернулись? — Нет. Ни в лагерь, ни в деревню. Провалились сквозь землю, все до единого. Их искали три дня — ничего. Никаких следов, будто и не было никогда. Я тогда сразу что-то неладное почуяла. Помню: стою в своей комнате, в город собираюсь. А сердце не на месте, ходуном ходит, чувствует что-то. Я тогда прямо босиком из дома выбежала и в лес, своих искать. Все носилась как угорелая, кричала, звала до самой ночи. А дальше... Этот дом вырос из ниоткуда. Я к двери подхожу, а душа в пятки уходит, противится. Собираюсь уходить, как вдруг — голоса. Их голоса. И все на один лад «Света, помоги, Света-Света-Света» Если бы я тогда знала, — она обняла себя за плечи. — В доме их не было. Никого не было. Я тогда решила, что на фоне переживаний почудилось и на ночь осталась. А что? Хозяев нет, не плутать же мне по лесу в полной темноте. Только глаза открываю — ночь. Сколько бы не спала — ночь, ночь, ночь. Все дни превратились в одну сплошную ночь. Думала, рассудок потеряла, тронулась совсем, не бывает так. А утро все не наступало. Ни завтра, не послезавтра, никогда. Уйти пыталась, бродила в темноте лесной чащи, засыпала на холодной земле. Но всегда просыпалась здесь, как бы далеко не ушла. Потом появились голоса. Поначалу тихие и едва заметные, они обрели форму со временем. Пугать меня пытались, из всех щелей лезли, кошмары насылали. Развлекались как могли. Только пуганая я, и такими фокусами меня не пронять. Диана слушала молча. По мере продвижения рассказала, отчаяние в комнате сгустилось, стало почти физически ощутимым. Это конец. Она застряла здесь навечно. — И Вы смирились? — в голосе недоверие. — А что мне ещё оставалось? Есть вещи, с которыми обычные люди справиться не в силах, — эти вот, — она кивнула на заползающую под шкаф черную тень, — быстро ко мне привыкли, даже вроде как хозяйкой дома признали, не пугают почти, но тоже бывает. Помолчали. Сил говорить о чем-либо еще не было. Диана в очередной раз смерила окруженный полумраком сгорбленный в кресле силуэт и задумалась. Часы перед ней издевательски тикнули, двигая тонкими стрелками, находясь в полной власти временной петли, в которой им двоим не повезло оказаться. Проживать одну и ту же ночь снова и снова — довольно хреновая перспектива для ближайшего столетия. Ужасно хотелось курить. — Как Ваше полное имя? — Светлана Сурганова, — губы слегка дрогнули, — можно на «ты». Диана невесело усмехнулась в ответ. Голова постепенно начала яснеть, но пережитый стресс, казалось, вечной печатью осел где-то в глубине зелёных глаз. — И что же нам теперь делать, Светлана Сурганова? Та не ответила. Только подняла свои холодные глубокие глаза, в которых тлел сдержанный огонь непонятных Диане чувств. Мгновение, и вот она уже стоит на коленях перед ее креслом и тянет к ней тонкую дрожащую руку. Прикосновение чужих пальцев к ее запястью выходит скомканным, нервным и очень неуверенным. — Какая ты теплая, — шепчет она одними губами, едва скрывая детский восторг, — настоящая, живая. Диана сглотнула. Она понимала, что Света, должно быть, очень давно не имела возможности вот так запросто прикоснуться к живому человеку. Но что-то в этом безобидном жесте было такое, что заставляло уши краснеть и формировало где-то в груди огромный ком всепоглощающего жара. Они сидели друг от друга на расстоянии вытянутой руки и этой дистанции казалось ничтожно мало. Медленно, будто боясь спугнуть, чужие пальцы сжали ее руку, плотно вплетаясь в ладонь. Зрачки в серых глазах расширились, заполняя взгляд мутной чернотой нескрытой жажды. Она улыбалась неуверенно и как-то совсем по-детски, будто ей только что преподнесли подарок, о котором она даже не смела мечтать. Диана задержала дыхание. Горячее прикосновение прервалось – руки медленно стекли вниз, легли на ее колени. Нарочито осторожно пробежались вверх, задирая ночнушку, обнажая загорелые бедра. Тело Дианы сковали мурашки. Голова напротив, опаленная бледным светом догорающей свечи, вопрошающе склонилась. Ей будто предлагали что-то, и когда до Арбениной дошло, что именно, ее щеки зашлись пунцовым румянцем. Она почти не дышала. Должно быть, они обе сошли с ума. Определенно. Улыбка, которой наградила ее Света в следующий момент, сочилась горечью, порочностью и настоящим животным желанием. На нее смотрели, как на лакомый кусок, желая поглотить полностью, без остатка. Чернота сгустилась. Ее потянули на пол, не терпя возражений, уткнулись в дрожащую на шее жилку, жадно вдохнули где-то за ухом, впитали запах. Света прижалась ближе и Диана в полной мере осознала силу ее желания. Ее хотели. Хотели до искры в глазах, до громких криков и судорожно сжатых челюстей. Хотели и тянули за собой — в грешное, неизведанное, неправильное. И Диана поддавалась, не в полной мере осознавая, что именно делает. Сурганова начала целовать ее плечи. Мелкие горячие поцелуи сыпались на женщину, подобно граду, застывает на коже приятной влагой. Ею упивались, обещая взамен долгую вечность наслаждения. Светлана обнажалась. Хрупкое худое тело с лёгкостью выскользнуло из рубашки, открывая вид на тонкие острые ключицы и молочную кожу аккуратных маленьких грудей и бледо розовую — торчащих сосков. Рот наполнился слюной. Света. Горячее кольцо рук, стремящееся слить их воедино. Света. Ухмылка тонких губ куда-то в шею. Света. Мелкая дрожь, приятной негой разливающаяся по всему телу. Света. Ловкие пальцы, судорожным движением срываюшие с нее ночнушку. Света. Горячий язык, обжигающий пупок, обводящий затвердевшие соски, ласкающий живот. Света. Пожирающий голодный поцелуй, стремящийся, кажется выпить через рот всю душу. Света. Руки, скользящие по гладкости горячей, покрытой лёгкой испариной, спины. Света. Короткий укус в нижнюю губу, тихий шепот обещаний куда-то в район ключицы. Света. Вдох, полный предвкушения. Света. Света. Света. Диана хваталась за чужие плечи, как за спасательный круг. В глазах рябило, мир вокруг попыл, вревращаясь в нечёткие кривые контуры и бледные пятна. Чужая рука с остервенением, граничащим с грубостью, ласкала разгоряченную плоть, раздвигала ее ноги, вкалачивалась резко и без остановок. Над ней сгущались тени, жуткие твари высовывали свои морды из черных углов и тут же заползали обратно, пугаясь напора серых глаз, не желающих делиться. Диана повалилась на спину, не в силах сопротивляться этому напору. Ею овладевали бесстыдно и безжалостно, совсем не скрывая дикого безудержного голода. Арбенина дышала через раз, выгибалась в спине, подавалась бёдрами навстречу порывистым движением и стонала-стонала-стонала. Уши закладывало от собственных стонов, удовольствие обрушивалось на голову неконтролируемой стихией, стреляло в мозг. Их тела сейчас представляли собой плотно спаянный, все ещё раскалённый метал, дышущий паром и нагревающий воздух. Они были единым целым. Лоб Сургановой покрылся испариной. Она вбирала губами чужую мокрую кожу, терялась о нее щекой, впитывала, запоминала. Душа вылезала наружу, пытаясь спастись от невозможного испепеляющего жара. Дом сходил с ума. Стены ходили ходудом, раскачивались, скрипели и выли, угрожая в конце обрушиться и похоронить женщин под своими обломками. Воздух струился густым туманом, оседал в лёгких, обволакивал влажную кожу. Диана извивалась, кричала что-то нечленораздельное, перед глазами плясали цветные картинки, сменяющиеся темными жуткими коридорами и призрачными силуэтами. Затылок отчётливо ощущал пыль скрипящего под ней пола, истерзанные губы пылали огнем, в голове было пусто. Сознание то убегало, погружая ее в беспамятво, то возвращалось вновь. Арбенина видела себя со стороны, обессиленную, мокрую, на пике. Света положила раскалённую руку ей на щеку. — Посмотри на меня, — хрипло, задыхаясь воздухом. Диана распахивает зажмуренные глаза, погружается в кипящую воронку серого неба, засасывающего ее куда-то в облачную пелену. Сурганова жмется к ней из последних сил, не желая отпускать. — Девочка моя, — нежно-нежно, в самые губы, — маленькая моя, выбирайся отсюда. Огромная вспышка оглушает до звона в ушах, ослепляет. Тело бьётся в судорогах удовольствия, растворяясь в обрывках черноты, даруя ощущение живости. Мир гаснет.***
Диана открывает глаза. Тонкие лучи утреннего солнца лениво скользят по лицу, норовят юркнуть под козырек кепки. Арбенина вздрагивает и нервно озирается, пытаясь понять, где оказалась. В глазах рябит от яркого света, бьющего в окна. Она сидит в машине, откинувшись на водительском сиденье. Спина жутко затекла от неудобной позы, ноги болят, пальцы, замершие на руле, не слушаются. На коленях лежит недопитая бутылка пива. За окном простирается обочина дороги, мелкое поле едва освещается занимающимся рассветом. Все ещё не веря своему счастью, она громко выдыхает, расслабляясь. Приснится же такое. На соседнем сиденье лежит телефон. Экран загорается от прикосновения, «25 непринятых вызовов» — гласит оповещение в правом верхнем углу. Оксана. Она жмёт на кнопку звонка, слышит короткие гудки. Затем тишину раннего утра разрезает громкий женский крик. — Ты совсем охуела, Арбенина?! Какого черта не отвечаешь на мои звонки? Я тебе всю ночь названиваю, вся извелась, блять! Не собиралась приезжать — так бы и сказала, нехуй мне нервы трепать своими выходками! Слы... Диана сбрасывает. Затем откидывается на сиденье и громко, надрывно хохочет. Черт побери, это был всего лишь сон. Всего лишь ебанутый сумасшедший сон. Какое счастье. Утерев выступившие слезы, она заводит автомобиль, разворачивается и выезжает на трассу. Немного подумав, включает радио. Настроение тут же поднимается. Эйфория в перемешку с облегчением не отпускают ее несколько ближайших часов. Она выжимает из машины все соки, с остервением давя ногой на газ. До города остаётся буквально несколько километров. За следующим поворотом ее взгляд натыкается на голосующую фигуру. Она лихо тормозит, выглядывает в окно. И обмирает под футболкой, видя перед собой знакомую рубашку. — Доброе утро, — бодро произносит до боли знакомый голос, в котором отчётливо слышится улыбка, — я, кажется, немного заплутала. Не подбросите до города?