Slipknot — Unsainted
Когда в психбольнице объявили очередной отбой, Рей наконец развязала свои белоснежные волосы. Палата, скрывшись в выключенном свете, тут же принесла вместе с темнотой толику уныния. В прочем, ничего необычного. Типичный день, который слился с чередой одинаковых картин, отличающихся только поверхностно. Серебристые глаза, пытаясь уловить силуэт одинокого букета на столе, с усталостью закрылись. Скоро должна показаться луна. Ее холодный свет будет пристанищем хоть чего-то яркого в эту черную ночь. Приоткрытое окно — поставщик прохлады. Звезды — хранители вновь появляющихся снов. Большего ей и не надо. Лишь бы завтрашний день закончился также быстро, как и этот…***
Нутром ощущая что-то чужеродное в своей обители, Тодороки тяжело задышала, открывая глаза. Очередной панический приступ? Нет, они давно сошли на нет, как только Шото простил ее. Что же это за зловещее чувство пустоты? Медленно поднявшись в кровати, женщина стиснула края тонкого одеяла так крепко, как только могла. Звать кого-либо было последней мыслей, что посещала ее голову. Сейчас нужно разобраться в том, не последствия ли это таблеток? Определенно! Лекарство от здоровья, так их называл Нацуо. Простой яд, внедряющий в мозг видения. Но если закричит, то санитары могут счесть курс недостаточным и тогда… Рей боялась представить, что тогда. Дрожащие губы, вторя трясущимся пальцам, тихо прошептали: — Кто здесь? — ответом, как она и боялась, была абсолютная тишина. И только шелест букета на столе хоть как-то успокаивал бьющееся подобно мотору сердце. Прийти в себя и перестать воображать. Проще простого… — Это не так важно, — холодный голос, донесшийся из противоположного угла палаты, ввел женщину в моментальный ступор и сковал страхом. Если это действительно были галлюцинации, то слишком уж они реальны. Луна, спрятавшись за тучами в самый неподходящий момент, покинула пациентку. Но таинственный гость, вздыхая, зажег в своей ладони голубое пламя. Его лицо, испещренное шрамами и ожогами, гнило на глазах, пока скобы, держащие куски мяса, блестели в темноте. Но что больше всего испугало Рей, так это… Тот самый безжизненный взгляд, который был и у нее, едва она попала в это проклятое место. В нем не читалось ничего, кроме апатии и нездорового наплевательства. Одно различие высмотрела за доли секунды Тодороки. В этих бирюзовых глазах читалось дикая и необузданная ярость. Ярость, входящая в причудливый микс с полным отсутствием какой-либо морали. Собственно, ничего кроме этого Рей и не представляла у члена Лиги Злодеев. Частенько видела их по телевизору в новостях. Как же его звали? — Что… Что тебе здесь надо? — парень, продолжая играть пламенем в своей руке, пустил то между пальцев. Стиснув кулак, непрошенный гость вновь погрузил бетонную коробку во тьму. Видимо, так ему было легче… — Ничего особенного. Не бойся, я не причиню тебе вреда. Может, только тем санитарам, которые прибегут на твой вопль. Ценишь человеческую жизнь? Тогда лучше не повышай голоса, — сглотнув комок в горле, женщина подумывала о том, чтобы ринуться в окно. Если создаст ледяную подушку, то падение замедлится и тогда она… — Не надо, — произнес один из банды злодеев, совершенно не думавший о последствиях. Чего он добивался, придя сюда? Хотел поговорить? — Не самую лучшую собеседницу ты выбрал, откровенно говоря. Да и вообще, психбольница — малость странное решение для посещения, — сказала Рей, пытаясь понять, не заговаривается ли она. Этот убийца, явно державший себя в руках, мог сорваться в любую минуту, спалив палату дотла. Каждое движение выдавало его слабость в контроле своей ярости, а глаза отражали только холод. Что странно, при такой-то Причуде… Взглянув на одинокую вазу, стоявшую на столе, парень спросил: — Муж принес или дети? — недоуменно вглядываясь в темноту, Тодороки пожала плечами, ощущая ногами ледяную плитку: — Не понимаю, о чем ты… — в одно мгновение белоснежные цветы загорелись ярким пламенем, превратившим девственную белизну в неприглядный пепел: — Я про букет. Повторить вопрос или ты поняла наконец? — заметно нервничая, женщина с такими же белесыми волосами судорожно обхватила полы ночной рубахи: — Муж. Муж… — выглянувшая луна показала надменную ухмылку маньяка, чья кожа отслаивалась ежесекундно, придавая пущего эффекта. Откинувшись в спинке кресла, ночной посетитель пригладил взъерошенные волосы, всматриваясь в потолок. С такого расстояния только герой Снайп мог бы разглядеть его голубые глаза. Такие же, как и у пациентки: — Видел, как твой дражайший сынок участвовал в Спортивной Фестивале. Неплохо-неплохо. Старатель отлично его натаскал. Только вот малыш не может принять свой огонь до конца. Это меня печалит, — стискивая зубы до боли в деснах, Тодороки прошептала: — Почему тебя это вообще заботит… — Даби. Можешь называть меня так, — перебил ее злодей. Свежий ветерок, забредший к ним, выветрил неприятный запах тлеющих цветов: — Мне все равно, как тебя зовут. Я просто интересуюсь, какое тебе дело до моего сына, — наблюдая за ее белеющими кулаками, штопанный рот гостя расплылся в улыбке: — Шото перенял очень сильные стороны. Но все портит его слабость и ненависть к собственному Отцу. Не знаю, когда он перешагнет через это, но я буду ждать. Ради чего? Просто чтобы показать всем, что я — лучший. Пока все остальные будут гореть в моем пламени, я возвышусь над их головами и с довольным видом продолжу свой путь, — заметив искорку в его зрачках, Рей не сомневалась в намерениях этого ненормального: — Кажется, что здесь будет нужна дополнительная палата. Почему ты думаешь, что после всех этих убийств будет что-то после? Каков твой путь, к чему он ведет? — закрывая уставшие глаза, Даби провел пальцем по очередному шву, стирая оттуда полоску крови: — За этим я и пришел сюда. Мне просто нужен небольшой совет, а моя группа… Эти идиоты не видят дальше своего носа. Судя по твоим словам, я тоже. Тодороки, нахмурившись, не ожидала такого откровения. Почему именно ей выпала честь вправлять мозги свихнувшемуся человеку? В какой-то период своей жизни она сомневалась и в своей-то адекватности… — Неужели обязательно делать все это? — вздыхая, он пожал плечами: — «Все это» что? — проезжающая под окнами машина осветила всю комнату, являя его тяжелые ботинки и кожаную куртку: — Ты понимаешь. Убийства, грабежи и прочее. Почему бы не остановиться? — его белоснежная улыбка контрастировала с обгорелой кожей на подбородке: — Если я делаю это, значит, на то есть причина. Ты не думала об этом? Что за каждым плохим поступком лежит что-то более сложное? Простое удовлетворение жажды крови? Прошу тебя! Когда я расправляюсь с людьми, от них не остается ничего. Я даже не успеваю насладиться. Крики просто исчезают за одну яркую вспышку. И в каждом этом всполохе пламени я вижу одно и тоже… — на кончике его пальца зажегся танцующий огонек, который пробежался по всей ладони и скрылся где-то под рукавом. Старшая Тодороки, вспоминая своего младшего сына, не могла не согласиться. В любом отражении жара перед ней представало лицо обожженного ребенка, кричащего от боли. И, сколько она себя помнила, избавиться от этого наваждения было крайне тяжело: — Что с тобой случилось? — поведя носом, Даби покачал головой, заставляя все свои скобы затрястись градом жутких колокольчиков: — Ничего необычного. Банальное предательство со стороны каждого, кто был мне когда-то дорог. Я пал жертвой собственной силы, которую во мне пытались воспитать и взрастить. И когда я не оправдал ничьих надежд, меня просто выкинули, словно использованную игрушку. Знаешь, каково ребенку с уродливым лицом приходится на улице? Где были ваши хваленные герои? Ах да, один из таких и бросил меня. И после всего того ужаса, что я пережил, мне противно, что один из самых талантливых учеников ЮЭЙ боится самого себя. Меня тошнит, желудок сжимается, грозя выплюнуть завтрак. Насколько все Тодороки гнилые и мелочные. Но сейчас мне плевать. Я просто хочу найти сильных людей и сжечь их к чертям собачьим. И даже хваленный Старатель, герой номер два или один не сможет меня остановить, — встав со своего места, член Лиги Злодеев подошел к сидевшей женщине и протянул к ней свою трясущуюся ладонь. Рей, вздрогнув, отстранилась. Остановившись, маньяк сжал пальцы в кулак, направляясь к распахнутому окну: — Что и требовалось доказать. В вашем идеальном мире нет места таким чудовищам, как я, — хрустнув шеей, Даби окликнула пациентка: — Это ведь не твое настоящее имя, правда? — застыв на подоконнике, он опустил голову, смеясь: — Почему ты спрашиваешь, женщина? — жена про-героя прищурилась, открывая сухие губы: — Ты пришел ко мне за советом. Не к кому-нибудь, а ко мне. Это неспроста. Я не знаю, чем тебе помочь, потому что я не знаю, кто Я такая. Но могу попросить… Просто задумайся, что именно ты делаешь. Можешь ли остановить всю ту ярость, что скопилась в тебе. Тот огонь, что опаляет тебя самого, может служить другим целям. Просто смирись. Я не прошу тебя простить тех, кто сделал это с тобой. Я прошу тебя не становиться еще хуже, чем они. Да, этот мир несовершенен, в нем много зла. Но своими действиями ты сделаешь только хуже. Ведь ничто не порождает насилия лучше, чем само насилие. Хорошо? — смотря на горизонт, злодей сглотнул слюну, вновь натягивая улыбку. На этот раз — фальшивую: — Извини, что побеспокоил так поздно, — он спрыгнул вниз, оставив за собой лишь запах гари. Женщина устремившись к окну, увидела там только дорожку из огненных искр, что складывались в причудливые узоры и фигурки животных. Вспоминая что-то, Рей обхватила белоснежную голову, едва сдерживая крик нахлынувшей боли. Нечто подобное она уже видела. Когда-то давно. Тогда, когда еще знала саму себя.***
Оказавшись на заброшенном складе, Даби прошел мимо бездельничающих товарищей. Как всегда, ничего не изменилось. Все те же лица без намека на то, что они делают. И те же возгласы, что судили его без ведомых причин. Как смеют? — Где ты был? — спросил Шигараки, снимая очередную руку со своего тела. Огненный злодей, покосившись на него, поднял одну бровь: — Я не отчитываюсь перед тобой. Забыл? — Тога, протягивая руку к его пакету, тут же одернула ее с громкими возгласами: — Огнем-то за что?! — цыкнув, тень захлопнула за собой дверь, заходя в будку охранника. Окна давно были заставлены всяким мусором, что придавало этому месту нужной тьмы. Протерев ворованное зеркало ладонью, Даби посмотрел на самого себя. Изуродованный и грязный. Известный как маньяк и убийца. Простой псих, что сжигает людей заживо. Только это соперничало с навалившейся усталостью… Вынимая из пакета небольшой тюбик с краской, он приподнял длинные патлы, всматриваясь в краснеющие корни волос. Так было всегда, когда он забывал про это. Но после этого ночного разговора… Он не забудет. Не забудет, зачем хочет уничтожить все живое в своем синем огне.