Эрзац

      Острые звезды царапали бархат небосвода, осыпались искрами на ее точеные плечи, сияли бриллиантами в изумрудных глазах, вереницей огоньков бежали по огромным линзам тактических очков, алмазной пылью искрились на отточенных когтях перчаток. Шептали. Звали. Кололи. Гнали вперед. Будили жажду. Жажду обладать.       Гибкое сильное тело, сотканное из самой неуловимой тени, выметнулось навстречу луне, словно силясь сорвать хотя бы одну колючую звезду. Длинные пальцы царапнули воздух прежде, чем звенящая пустота, напоенная запахом озона, приняла ее в свои объятья. Свободное падение всколыхнуло в крови бурлящий коктейль из адреналина, ветер обласкал покатые бедра и громко засвистел в локаторах. Свет фонарей полз вверх по стенам высоток, силился вырвать ее из-под покрова ночи, спорил с кромешной мглой за право обладания одной из самых желанных женщин Готэма. Но ему не суждено было дотянуться до нее.       Серебристый смех воровки утонул в многоголосом шуме улицы. Еще пара секунд свободы и единственный взмах кнута прекратит этот полет. Конечно, ей не заполучить бриллиантов так заманчиво и призывно сияющих сверху, но совершенно ничего не мешает раздобыть других, заточенных в оправу из драгоценных металлов.       — Кошка! — осуждающе и резко.       Сильная рука обвилась вокруг талии, прижимая к жестким щиткам брони торса. Полы плаща стеганули по ногам девушки прежде, чем он раскрылся, превращаясь в планер. Падение закончилось также внезапно, как и началось.       — Мышка, — разочаровано и томно.       Бэтмен спланировал на ближайшую крышу. Придержал Женщину-Кошку, смягчая приземление, хотя в этом не было необходимости.       — Ты движешься не в том направлении, — сообщил Темный Рыцарь.       — Разве? — самая невинная в мире улыбка тронула алые губы воровки.       — Убежище Плюща в диаметрально противоположном направлении.       — Решила немного прогуляться перед визитом к подруге, — улыбка перестала быть невинной, хищный оскал демонстрировал Бэтмену ровный ряд белых зубов.       — Я не одобряю…       — Разве мне когда-нибудь требовалось твое одобрение? — бесцеремонно перебила Селина, неожиданно прижималась к Уэйну. Она запустила руки под плащ и прошлась когтями по сегментам брони на спине. Игривая, но явная угроза.       — Нет, — он остался безучастным. Как всегда.       Брюс очень редко принимал эту игру, предпочитая роль истукана, вокруг которого нужно вертеться в тщетных попытках расшевелить, выбить хоть какую-то живую реакцию, подобие эмоций. Такое поведение бесило, выводило из себя. И оно же заставляло придумывать все более изощренные способы задеть саму Ночь за живое.       — Тебе стоит пересмотреть свой круг общения, — все-таки посоветовал Брюс, невзирая на то, что ловкие пальцы уже скользили по его бедру.       — Сказал мужчина, у которого, увы и ах, совершенно нет друзей, — Кошка поймала Бэтмена за острое ухо и медленно наклонила его голову к себе.       — То, что происходит между тобой, Квинн и Айсли тоже сложно назвать дружбой, — он позволил спутнице провести ему языком от подбородка до скулы.       — О, уверяю тебя, Мышка, это дружба, самая настоящая женская дружба!       — Кошка, пообещай, что не будешь ввязываться в неприятности, — попросил Бэтмен. — Будь осмотрительна и осторожна.       — Осмотрительность и осторожность — мое второе имя, — протянула Селина, даже не стараясь скрыть лукавство в своем голове.       — Кошка…       — Мышка?       — Я люблю тебя.       — Я знаю.       — Хрн.       — Я тоже тебя люблю, Мышка, — серия легких поцелуев крыльями бабочки порхнула по сосредоточенному лицу мужчины. Женщина-Кошка никогда не жалела помады, клеймила собственными губами бесстыдно и одуряюще. — Буду скоро, милый, ты даже не успеешь заскучать, — она ласково потрепала за волевой подбородок, на котором красовался алый след.       Кошка выскользнула из рук так, будто у нее не было костей. Призывно вильнула бедрами, стремительно удаляясь и раскручивая кнут. Он смотрел ей в след, тяжело дышал, позволяя ветру трепать полы плаща. После встреч с Женщиной-Кошкой Бэтмену всегда требовалось время, чтобы успокоить сердце, пустившееся в галоп, дать телу остыть, избавиться от липкого возбуждения, которое превращало удобный боевой костюм в тесную клетку из кевлара и легких бронесплавов. Эти игры. Сколько бы он ни старался держать себя в руках, всегда действовали на него.       Красться бесполезно. Но она крадется. Прятаться бесполезно. Но она прячется. Скользит в темноте без единого звука, повинуясь инстинктам, а не здравому смыслу. Ее ждут. Ее передвижение уже замечено. Ведь зелень есть везде. Душный город нехотя отступал, тесные каменные джунгли, стянутые удавками автомагистралей, почти остались позади. Постройки поредели, среди приземистых зданий пригорода выделялось одно — старая водонапорная башня. В окнах верхнего этажа, где располагались жилые помещения, мягко горел свет. Тепло и даже приветливо. В одном из проемов показался женский силуэт. Ядовитый Плющ. Она знает, что гостья уже совсем близко. Памела не могла видеть ее собственными глазами, но зато ощущала совершенно иным, недоступным человеку способом.       Селина хмыкнула. И зашагала через небольшой сад, отделявший окрестности водонапорной башни от почти нежилого района и посторонних, любопытных глаз. Высокая трава доставала до колена, шуршала по сапогам, тонкая лоза цеплялась за замки, каблуки и острые носы. Кошка обернулась и увидела, что все ее следы заполнили цветки вьюнка. В кромешной тьме они походили на белые плафончики, покачивали нежными головками на ветру, источая нежнейший аромат. Клонились к земле и кивали, словно подбадривая ее продолжить путь.       Было непросто цепляться за широкие выступы кирпичей и чугунные крепления для фонарей, которые теперь торчали ржавыми обрубками. Старые стены, сплошь поросшие мхом и пахнущие сыростью, крошились под ловкими пальцами, но это не помешало воровке взобраться на самый верх в считанные мгновения. Женщина-Кошка толкнула форточку того самого окна, где виднелся силуэт, и невесомые шторы распахнулись. Ядовитый Плющ предстала перед подругой во всей своей первобытной красе, словно древнее божество, воспетое в самых жутких, но чарующих сказаниях. Ветер подхватил тюль и бросил его на Памелу, ткань обласкала соблазнительные изгибы, подчеркивая их, придавая контраста, вырывая из теплой неги, лившейся от нескольких ламп с абажурами.       — Проходи, Селина, — без всякого приветствия пригласила Айсли, ловя шторы с небольшим раздражением.       — Здравствуй, дорогая, — Кошка соскользнула с подоконника, и Плющ, наконец, захлопнула окно. — Так что ты хотела? — Кайл сделала несколько шагов вперед, осматривая просторное помещение.       Обиталище одной из самых опасных злодеек Готэма нельзя было назвать уютным. Посреди полукруглой комнаты стоял диван, перед ним журнальный столик, заваленный академическими журналами. Над всем этим научным хаосом возвышалась початая бутылка красного вина и два винных бокала. У дальней стены видавший виды антикварный комод. От внимательного взгляда воровки не укрылась рамка для фотографий, она лежала на нем лицом вниз. Картину довершали несколько напольных ламп и множество лиан, стелившихся по полу, стенам и даже свисавших с потолка.       — С чего ты взяла, что мне что-то нужно? — Плющ скривила губы.       — О, ты объявляешься только в этом случае, рыжая, — Селина как бы невзначай прогулялась до комода и оперлась на него локтем. — В этом твоя проблема, — Кайл приподняла рамку когтем и тут же уронила ее обратно.       — А ты приходишь, когда вздумается, уходишь — тоже. И в этом ТВОЯ проблема, — Памела сложила руки на груди, прошелестев листвой. В этот раз ее было мизерно мало, она слегка прикрывала лишь самые интимные места. — Я звонила тебе три дня назад.       — Дела-дела, бриллианты сами себя не украдут. Так что нужно своровать? Вскрыть? Куда пробраться? — поинтересовалась Кошка, в ее груди тут же заворочались остатки разочарования и злости от того, что сегодня ей не удалось поживиться из-за Бэтмена. Чувство неудовлетворенности высушило горло, заставляя испытывать жажду. Ей нужна моральная сатисфакция. Срочно.       В воздухе витал какой-то тонкий цветочный аромат. Он был отдаленно знаком, но распознать его все не удавалось, а принюхиваться открыто Селина не стала, чтобы не обижать хозяйку. Он приятно ласкал ноздри, заставлял мысли плыть ровнее, убаюкивал.       — Нет, Кошка, я просто немного заскучала. Вина? — предложила Плющ, странным образом угадывая желания Кайл. Затем подхватила фото, зашвырнула подальше в верхний ящик комода и громко его захлопнула, будто стараясь отгородиться.       — Не помешало бы, — согласилась Селина.       — Тогда располагайся, — предложила Иви и прошагала мимо.       Она задела плечо гостьи огненными локонами, и на Селину накатила свежая волна таинственного аромата. На секунду ей показалось, что голова закружилась, а пол уходит из-под ног. Воровка тряхнула ушами, избавляясь от наваждения. Общаться с Плющом всегда сложно, никогда не знаешь, чем будешь дышать в очередной момент — пыльцой медуницы, спорами экзотических растений или чем-нибудь в сотни раз хуже. Но это придавало особенной остроты. Опасности. Неправильности. Кайл всегда любила ходить по краю. И чем острее край, тем лучше.        Тем временем Айсли наполнила бокалы вином, взяла свой и грациозно опустилась на диван. Кайл приняла приглашение буквально, сдвинула в сторону целую стопку «Botanical Review» и села напротив прямо на кофейный столик. Сцапала фужер за тонкую ножку двумя пальцами.       — За что пьем?       — За что хочешь.       — За любовь.       — Тогда придется пить на брудершафт, — протянула Памела. — А ты знаешь, чем чреваты мои поцелуи.       — Тогда за удачу, — Селина звонко коснулась краем своего бокала бокал подруги.       — Пусть каждая из нас всегда получает, чего хочет, — улыбнулась Памела и пригубила напиток.       Женщина-Кошка последовала примеру. Терпкая, сладкая горечь обожгла горло, теплом разлилась в области сердца, на языке приятно пекло и вязало.       — Отличное вино, — похвалила Селина. — Что за марка?       — Марка? — Плющ удивленно приподняла брови. — О, оно сделано мной, — протянула она.       — У тебя настоящий талант, Пэм. Не перестаю тебе удивляться, дорогая. Почему ты не угощала нас им раньше? — Кайл с удовольствием глотнула еще. Иви молчала, опустив ресницы. — Ох, ты не угощала только меня, верно? — догадка пришла быстро, с неявным уколом ревности. — Что случилось? Ты сама не своя.       — Роза, Хейзел и Торн ушли*, — снизошла до объяснений Памела и откинулась на спинку дивана. Расслабленная поза заметно контрастировала с увлеченностью, которая плескалась в светло-зеленых глазах. Селина всегда поражалась этому цвету. Такой яркий, жизнеутверждающий, необычный и искристый. Именно такого оттенка была самая молодая весенняя листва.       — О, не пытайся ввести меня в заблуждение, моя прекрасная фиалка, — перебила Кайл, она с опаской отмечала, что стремительно пьянеет. Приятная, сладковатая нега разливалась по телу, а слова уже вольно рвались наружу, игнорируя здравый смысл, чувство самосохранения будто отключилось. Почему-то сиюминутные порывы сейчас казались важнее всего на свете. — Все дело в Харли. Признайся хотя бы себе, что скучаешь по ней. Ах, милая, ты чертовски ошиблась номером три дня назад. Нужно было звонить сумасшедшей, а не воровке, — Селина одним махом опрокинула в себя вино и отсалютовала пустым бокалом, будто утверждая свою правоту.       — Может, ошиблась. А, может, и нет, — голос Плюща лепестками роз ложился на слух, действовал гипнотически. — Ты всегда отзываешься, когда бы я ни позвонила и не позвала. И иногда приходишь… — Памела сделала легкую паузу, в которой уместилось недосказанное «в отличие от Харли». — Любопытство — это то, что обычно губит кошек.       — А цветы губит отсутствие воды, солнца и внимания, — мурлыкнула Селина. — К сожалению, — глубокий томный вздох, — или, к счастью, я могу обеспечить лишь последнее…       — Ничего, всегда можно заменить воду вином. Выпей еще, дорогая.       Ядовитый Плющ оказалась перед Кошкой в считанные секунды. Порывисто схватила бутылку за горлышко и опрокинула ее в бокал Селины. Бордовая ароматная жидкость ударилась о хрустальное дно и взметнулась в воздух настоящим фонтаном брызг, окатывая ноги воровки. Несколько капель попало на лицо и грудь Памелы.       — Какая я неловкая, — ахнула Айсли. — Ты вся в вине!       — Придется вылизываться, как любой порядочной кошке, чтобы ни одна капля твоего чудесного нектара не пропала зря, — Селина с шальной улыбкой провела языком по своим пальцам и осушила фужер, встречаясь глазами с подругой.       Их взгляды словно примагнитились. Памела сидела на коленях в притворно-покорной позе. Медные локоны, разбросанные по обнаженным плечам, подчеркивали необычный зеленоватый оттенок кожи своей обладательницы, делая ее эфемерной, обманчиво-беззащитной. Кайл застыла точеной статуэткой. Взирала сверху жадно. Горячечно. Сверкала цепкими изумрудами, будто впиваясь ими в лицо подруги. Ничто и никто не мог ускользнуть от этого взора. Харли никогда не смотрела так. Долго, внимательно, вдумчиво, с затаенным восхищением. Ее внимание редко задерживалось на одном предмете дольше пары-тройки минут, даже если этим предметом была Памела. И сердце плавилось под пристальным кошачьим взором, адресованном только ей, ей одной.       — Я помогу тебе с этим, — прошептала Памела.       Ее руки сжались на тонких щиколотках Кошки, заскользили вверх, требовательно обхватили колени и развели их в стороны. Селина закусила губу и громко выдохнула через нос. Восприятие туманилось, перед взором все плыло и искрилось, она будто наблюдала за происходящим со стороны, ощущая себя податливой марионеткой во власти опытного кукловода. Это было приятно. Это было жутко. Это было волнующе. Хотелось остановиться. И до умопомрачения хотелось продолжить. Все движения Плюща были гипнотически завораживающими. Она медленно притерлась бархатной щекой к бедру, затянутому плотной кожей костюма, а затем слизала с него капли вина длинным движением языка. Качнулась, будто очковая кобра к другой ноге и припала к колену губами. Затем поцеловала еще. И еще. И еще. Накрывая губами рубиновые капли, ощущая на языке горьковатую сладость. Именно таким и должен быть вкус у Кошки. От Селины все еще пахло ветром. Свободой. Свободой, которой она легко делилась с другими. Харли всегда думала только о себе, требовала, брала, отбирала, вытягивала. А взамен лишь полная неопределенность, ожидание, одиночество и пустота. Дерганный комок напряжения, слез и смеха. Так сложно обнять, так легко упустить. Кошка была плавной, теплой, мягкой. Прикосновения к сильному, гибкому телу дарили наслаждение. Плющ уже не считала поцелуи, она гладила и прижималась, не жалела ласки. По ее венам бежала весна, хотелось цвести всеми цветами мира. В голове звенели ручьи, внизу живота распускались розы.       Селина с томным стоном бессильно повалилась на спину, сметая стопки журналов, они с шелестом птичьих крыльев посыпались на пол. Каждый поцелуй Плюща взрывал в Женщине-Кошке сверхновую. Каждое прикосновение ее губ даже через костюм горело на коже и ощущалось физически. Ядовитые поцелуи. Разум затих, мысли ушли на второй план, голову, все восприятие забил таинственный аромат. Он пьянил не хуже вина. Сквозь розовую дымку Кайл ощущала, как Памела требовательно ласкала внизу живота, обводила языком косточки бедер. Ее руки цепкой лозой струились по телу в сплошных ненасытных ласках, стремясь огладить и обласкать каждый сантиметр. Кайл выгибалась навстречу, порывисто дыша. Путалась ловкими пальцами в длинных волосах подруги, пока подтягивала ее за плечи повыше. Кошка смахнула листву с груди Плюща, устраивая на ней ладони, нежно сжимая твердые соски. От этого в ней самой все сильнее разгорался жар, лава бежала по венам, концентрируясь тягучей истомой внизу живота, где пальцы подруги выдавали невероятны ритмы, даря муку и наслаждение. Хотелось еще. Хотелось больше. Селина настойчиво обхватила Пэм за талию, прижала к себе сильнее. Другой рукой провела вверх по спине, невесомо касаясь разгоряченного бархата кожи прохладными когтями. Очертила линию плеч, снова невесомо огладила грудь. Множество зеленых листочков осыпалось на черный костюм, стол и журналы. Айсли сдавленно выдохнула в шею Кайл, теряя контроль. Она впервые поддалась порыву. Впервые чувствовала ТАКУЮ ласку. Страстную, но нежную, настойчивую, но не собственническую. Аккуратную, но неотступную. Похожую на тягучую патоку, а не яростный вихрь.       Неожиданно мир перевернулся. Плющ оказалась на спине. Селина оседлала ее сверху, сжав талию бедрами ритмично и плавно двигаясь взад и вперед. Кошка поймала хрупкие запястья и завела руки Памелы за голову, любуясь ей сверху. Женщина-Кошка потянулась вперед, предвкушая поцелуй. Губы Ядовитого Плюща раскрылись навстречу…       — Харли, — сладостно выдохнула она.       Волшебство потеряло силу. Реальность обрушилась на Селину ошеломительным шквалом звуков и ощущений. Она растерянно захлопала ресницами, постепенно приходя в себя, пытаясь сообразить, как оказалась верхом на подруге, почему держит ее как самую желанную добычу. Растерянно помотала головой и осмотрелась.       — Какого черта? — только и смогла выдавить Кошка прежде, чем отдернуть руки от Памелы. — Прости, кажется, я перебрала. Я тебя когтями не поранила? — забеспокоилась воровка.       — Нет, ты была очень деликатна, — Айви поднялась на локтях, совершенно не стесняясь своей наготы. — У тебя хороший костюм. Закрытый. Поэтому я тебя тоже не поранила.       — Костюм хороший, а подруга, похоже — нет, — Кайл осела на пол, она чувствовала слабость и не была уверена, что сможет подняться.       — Ничего не было, тебе померещилось, — Памела с интересом следила за Кошкой. Плющ сожалела лишь об одном, что переборщила с феромонами и слишком увлеклась сама.       — Это все мое проклятое вино.       — Отлично, меня устраивает эта версия, — Селина встала, шатнулась пару раз, а затем неровной походкой зашагала к окну.       — Ты больше не придешь? — напускное равнодушие не смогло скрыть надежды в хрипловатом от возбуждения голосе.       — Приду. Если дорога не зарастет травой, — Селина не обернулась.       Ветер качнул шторы. Секунда, и Кошка растворилась в ночной тьме, слилась с ней, будто была лишь наваждением, прекрасной химерой. Плющ подтянула ноги к груди и обняла колени. Ее взгляд сосредоточился на комоде. Нужно достать фотографию. И позвонить… Нет… Это подождет до завтра. Слишком много феромонов. Слишком соблазнительно. Еще слишком горячо. И больно. Нужно продлить послевкусие.       Селина беспечно болтала ногами в воздухе, а внизу расстилался Готэм. Сигарета таяла за сигаретой. Лишь табачный дым смог вытеснить из головы этот тонкий цветочный аромат, преследовавший ее всю дорогу от Плюща до самого высокого небоскреба города. Нужно было подумать. Нужно было развеяться. И вспомнить что-то важное…       — Кошка.       — Мышка.       — Все в порядке? — заботливо и взволнованно, без единого намека на сталь.        — Нет.       — Что именно не в порядке? — Бэтмен присел рядом, мягко отнял сигарету, затушил и отправил ее вниз.       — Вьюны. Пахло Вьюнами.       — И?       — Вьюны не цветут ночью.