Госпожа

      Первые капли музыки упали на мраморный, залитый солнечным светом пол. Лёгкий ветерок лениво и безуспешно попытался разогнать застоявшийся летний зной, который чувствовался даже здесь, на тенистой террасе лёгкого и древнего дворца.       — Perfect*, — выплюнула хозяйка…       Алый вздрогнул — он не ожидал такой реакции на свой вопрос об источнике энергии… И уж тем более не от хозяйки этого сектора Библиотеки.       Мелодия высокими нотами забарабанила, полилась над истомлённым садом за белоснежными колоннами. Жнец замер в восхищении — невзрачная немолодая жница изогнулась всем телом таким ловким и прекрасным движением, что её легкие одежды закружились вокруг женственных бёдер. Её высокий голос прозвучал, как звонкий ручеёк в горах, и полился живительной влагой, свежестью, сверкая на солнце, искрясь и переливаясь.       Он помнил предупреждение о том, что это крайнее средство. В этот сектор ему не советовали идти; даже Отелло, прежде чем соваться сюда, предпочёл ещё раз проверить все данные. Встретить хозяйку этой части Библиотеки было трудно — говорили, что чаще всего её можно было найти в каминном зале или в маленьком садике за крытой террасой, где она любила читать. Но, в обоих случаях, рассчитывать на благоприятный исход беседы не стоило: те немногие, у которых удалось узнать про пророчицу, уверяли, что она давно и беспросветно безумна — куда до неё Легендарному. Да, она знает что-то про воскрешение, и, говорят, даже сама проводила опыты на заре департамента, но сейчас… Если кто-то из библиотекарей встречал её, они предпочитали пройти мимо, не прерывая её бесконечного чтения, в лучшем случае принося подношения в виде чая хороших сортов или фруктов — говорят, к ним она была неравнодушна. Чем было страшно безумие Хозяйки, выяснить не удалось, — просили не тревожить её, особенно если она на террасе. Просто уйти, если она там. Не смотреть, не слушать, и ни в коем случае не говорить.       Алый молчал, любовался и был захвачен страстью танца. Молчать, — да, это не составило труда. Он забыл, зачем появился здесь и что хотел от жницы. С неясной нежностью и сочувствием внимал он лёгким и насмешливым словам песни, где-то в области носа прорывалась щекотка смеха. Он почувствовал, как его спина распрямляется, возвращая ему ощущения сцены и начала танца. Сделав изящный шаг из тени, навстречу завораживающе двигающейся женщине, он попал в зону рассеянного густой листвой света. Глаза жницы неясно блеснули и сощурились лукаво: выгнув спину и поведя плечом, она прошла вокруг Алого.       Грелль галантно протянул руку, жница кокетливо дотронулась до нее кончиками пальцев и отпрыгнула, изображая удивление и испуг — в её нежный голос вплелись нотки жалобы:       — So different from the one there’re always singing, I close my eyes and think, that I have found me**….       Она взглянула на жнеца из-под гривы лёгких тёмно-русых волос, и он с удивлением понял, что глаза, что заигрывают с ним, — это не глаза служителя Смерти. Её глаза были глубокими, насыщенно серыми, при попадании в них рассеянных солнечных лучей они меняли цвет на близкий к изумрудному или тёмно-голубому. Если бы не место, он бы сказал, что это глаза человека…       Легко покачивая бёдрами, она обернулась вокруг себя, раскинув руки и запрокинув голову, — Грелль увидел небольшую жилку, что билась у неё за ухом — как крылья бабочки трепетали в нежной ямке. В этот момент Алый не думал о том, насколько древнее существо танцует для него этот лёгкий и изящный танец, чем может быть опасен контакт с безоружной любительницей читать чужие судьбы. Почувствовав азарт танца, он всей своей актёрской сущностью включился в волшебное действие, творившееся на террасе, — не задумываясь о последствиях, не ведая страха и не помня цели своих поисков.       Жница незаметно закуталась в его объятья и потерлась спиной о его грудь, но, как только Грелль захотел сомкнуть руки и притянуть её ближе, она выскользнула ловко, как угорь, и шутливо погрозила пальчиком:       — I run the water very, very, very hot***...       Она хлопнула ладошкой по поверхности воды в изящном мраморном фонтанчике, призванном освежать воздух, и окатила Грелля холодной водой. Зачерпнув побольше, она вылила пригоршню себе на волосы и плечи. Вода промочила её лёгкое светлое платье, и сквозь влажную ткань стали видны маленькая, аккуратная грудь и коричневые, почти девичьи, сосочки. Алый в такт музыке приближался к жнице, вглядываясь в колыхание мокрой ткани, вода стекала по его щеке, и он улыбался довольно, хищно, как Чеширский кот. Хозяйка отвечала ему нежными взглядами, но с каждым его шагом немного отбегала, не прерывая зрительного контакта: она манила его куда-то вглубь террасы, туда, где виднелся выход в садик и дверь в помещения. Продолжая покачивать бёдрами, она деловито рассказывала или жаловалась ему, игриво поводя плечиками с намокшим платьем.       Дверка в глубине террасы распахнулась, не издавая ни звука, — на пороге стоял тот, ради поиска которого Грелль пришёл к хозяйке. Его глаза, не скрытые чёлкой, источают холод, когда касаются взглядом рыжей шевелюры решительно настроенного жнеца. Даже в темноте зрачки вошедшего остаются прозрачными, светло-зелёными, — ни один жнец из тех, кого знает Грелль, не может похвастаться полным растворением зрачков в своих необычных радужках, кроме Легендарного. И сейчас эти яркие, неоновые глаза смотрят в самую душу Алого Жнеца.       — And then I lower in my whole mouth and take a gulp****, — руки жницы касаются черного сюртука под распахнутым плащом вошедшего, нежно проводя по груди, а голос набирает силу.       Легендарный склоняет к хозяйке голову, и его лицо озаряет привычная, чуть насмешливая, широкая улыбка, обнажающая острые клыки жнеца. Холодный блеск в глазах Легендарного исчезает, сменяясь теплым, почти янтарным свечением, когда взгляды жницы и Гробовщика пересекаются. Он бережно подхватывает её талию, прижимая свободное платье и обозначая стройную фигуру немолодой женщины, — он ведёт её в небрежном, размашистом и ленивом танго, обходя застывшего Грелля. Его тонкие пальцы с длинными ногтями нежно оглаживают мягкие линии тела, сминая струящуюся ткань. Алый краснеет, наблюдая столь неприкрытое заигрывание, хотя и сам продолжает вожделеть касания разгорячённого, томного тела жницы.       Хозяйка склоняет голову на плечо Легендарного, призывно выгибаясь всем телом и ласково мурлыча свою песнь. В звуках её голоса слышится ликование, голос поднимается всё выше и выше, руки танцующего жнеца становятся всё смелее, сминая платье в области ягодиц. Он приникает к её сосочку, и в этот момент жница лукаво даёт сбой, кашляя, и весело блестит глазами.       Она жалобно и кокетливо смотрит на Грелля, предлагая ему присоединиться, тогда как старший жнец ревниво прижимает её и продолжает вести в танго. Грелль с восторгом принимает вызов, решительно и в такт музыке приближаясь к паре. Легендарный, включаясь в игру, делает несколько плавных и смелых шагов в паре в сторону Грелля и, в последний момент, разворачивает хозяйку, наклоняя её почти до земли, заставляя обхватить его талию ногой, сжимая рукой обнажённую ягодицу под объёмным светлым воланом и впиваясь поцелуем во второй её сосок. Она опять нарочно сбивает музыку, и партнёр поднимает её к себе на грудь. Гробовщик беззвучно хихикает, а Грелль обхватывает женщину сзади, приникая к её шее, тогда как её нога всё ещё покоится на бедре старшего жнеца. Пальцы Гробовщика чувственно проводят по боку Грелля, другая рука прижимает ликующую и разомлевшую хозяйку, а Грелль трётся о её ягодицы в такт торжественной мелодии и чувствует, как танцовщица открывает ему свою шею для новых поцелуев. Легендарный ведёт умело, продолжая ласкать обоих, плавно завершает танец, с окончанием мелодии опираясь о колонну… Их объятья становятся интимнее, а ласки смелее…