The Rhythm of My Heart

— Прошу прощения, но нам придётся вас немного побеспокоить, — две медсестры уже около получаса кружили вокруг Лексы, пытаясь устроить её как можно комфортнее. Проблема в том, что они как раз-таки и нарушали её комфорт, никак не покидая палату. — Этот прибор необходимо установить здесь, так как доктор хочет на всякий случай проверить ваше сердцебиение, пока вы спите. Вам только придётся потерпеть негромкие сигналы, оповещающие нас о ритме вашего сердца, — вторая девушка щебетала, как какая-нибудь маленькая беззащитная птичка. Лекса скинула всё на особую строгость своего лечащего врача. — Кажется, я всего лишь пытаюсь избавиться от последних напоминаниях о давней бессоннице. Почему за мной следят так, будто я в коме? — шатенка приподнимает левую бровь, стараясь не смотреть на раздражающих медсестёр, так как голова болит при любой смене освещения. После пережитого стресса из-за завершения учёбы её нервная система решила дать сбой, а мозг, подчиняясь ей, отказывался спать. На протяжении трёх недель Вудс не могла уснуть дольше, чем на два-три часа и то, если ей создадут идеальные условия. К тому моменту, когда она пришла в центр сомнологии, большую часть осунувшегося и уставшего лица занимали мешки под глазами, а цвет кожи принял болезненный оттенок. К счастью, эта проблема решилась довольно быстро после двух довольно длинных разговоров со специалистом, рецептом таблеток и, наконец, тёплым душем. Лексе удалось успокоиться, прийти в себя и освежиться, а главное — получить целых восемь часов здорового сна. Проблемы вернулись к ней через неделю, когда она начала просыпаться посреди ночи без видимой на то причины. Девушка будто с будильником вставала спустя два часа после того, как засыпала, и если ей удавалось отключиться снова, то это длилось всего часа три. Уже знакомые ей медсёстры приняли Лексу с распростёртыми объятиями. Сейчас эти две бестолковые студентки пытались подключить электронный кардиограф и о чём-то шептались, странно хихикая. Шатенке оставалось только набраться терпения и глубоко вздохнуть, так как с этим нескончаемым писком ей вряд ли удастся заснуть. — Извините, я хотела бы спросить?.. Одна из медсестёр резко подпрыгнула со своего места, прежде чем обратить полный внимания взгляд на пациентку. Лексе пришлось признать, что форма на ней сидит довольно неплохо. — Да, конечно. Чего-то желаете, мисс Вудс? — Когда здесь часы посещения? Мои друзья должны были уже прийти. Я надеюсь, они не заблудились и не думают, что я нахожусь в психиатрическом отделении. Под словом «друзья», вероятно, подразумеваются шумные бесшабашные личности, о жизни которых вполне можно написать книгу или снять фильм. — Так это вы — Лексу-Лу? У нас в приёмной две девушки и парень около получаса пытаются к вам попасть. Мы не стали их пускать, так как вы нас не предупреждали о возможных гостях. Что же, голова Лексы заболела ещё сильнее после того, как она закатила глаза. — Впустите их, — Вудс одёргивает себя, услышав собственный голос. Он больше похож на озлобленный рык. Вот, что происходит с добрыми людьми: глупые люди делают их злыми и раздражительными. Через пару минут в палату ввалились трое: Рейвен, Аня и Мёрфи с охапкой шаров. Первое, что заметила больная (после, конечно же, шаров) — дьявольский блеск в глазах лучшего друга. Джон невесомо поцеловал её в щёку после девушек и привязал шарики к больничной койке. Лекса успела прочитать на каждом из белых шаров выведенные чёрным маркёром слова: «Выспись, детка» и «Нас ждёт большая спячка». Друг в беде не бросит, как говорится. После ленивых подколов типа «Выглядишь так, будто тебя бульдозер переехал» и «Весёлая ночка, да?» Мёрфи и Аня уселись на небольшой диванчик в углу комнаты, а Рейвен примостилась на коленях блондинки. Вудс едва заметно улыбнулась, заметив переглядывания этих двоих. — Ну и чем ты тут занимаешься в свободное время? Есть симпатичные доктора? — Аня ухмыляется, притягивая сидящую на ней брюнетку ближе. До неё не сразу доходит абсурдность её высказывания. Только пять секунд спустя она ищет помощи в глазах лежащей в кровати подруги. — Ты знаешь, Лакмэн, что я уже давно не занимаюсь экспериментами с представителями противоположного пола, — Лекса почти хрюкает, увидев, как выражение лица Ани даёт знать о полном облегчении, девушка отправляет ей благодарный воздушный поцелуй. — Никаких развлечений? Только не говори, что ты просто пытаешься уснуть целыми днями? Это очень грустно, Лекси-Лу, — Рейвен абсолютно равнодушно рассматривает свои ногти, закинув ногу на ногу. Лекса прекрасно знает, как эта тупица на самом деле нервничает из-за состояния лучшей подруги. — Теперь у меня и это не будет получаться. Сегодня притащили вот эту штуку, — она кивает в сторону электронного кардиографа, — и я, кажется, должна пытаться уснуть под чертовски приятный аккомпанемент, — после этих слов аппарат, как по команде, издаёт отвратительный писк. Сонная девушка обречённо стонет, откинув голову на подушки. — Ну, мы могли бы развлечься с этим, — Джон в ту же секунду залез в телефон, что-то быстро набирая длинными пальцами. — Ты не станешь развлекаться с электрическим прибором, Мёрфи. Развлечение — это веселье, а эта штука — наука. Веселье и наука — две параллельные прямые, а параллельные прямые никогда не пересекаются, — Рейвен усмехается и с лёгкостью воришки из романов Диккенса вытаскивает из кармана парня мятную жвачку. — Прекрати умничать, Рейв. Лучше послушай моего злого гения, — Джон показывает экран своего телефона, где открыт Инстаграмм Джиджи Хадид. До Рейвен быстро доходит, что к чему, и она перемещается к приоткрытому окну, чтобы лучше видеть монитор и частоту сердцебиения подруги. — Чёрт возьми, сделаем это, — Аня подпрыгивает и садится у ног Лексы, устраиваясь как можно удобнее. Мёрфи остановился у изножья кровати с телефоном в руках и чертями в глазах. — Так, Лекси-Лу. Твоя главная задача сейчас — смотреть в этот небольшой экран и восторгаться красотой. Телефон Джона яркий, очень яркий, но Лекса прекрасно видит открытую фотографию одной из её любимых моделей — Джелены Хадид. На фото она одета в розовую кожаную куртку и обтягивающие розовые штаны. Это фотография, сделанная папарацци, но шатенка уверена, что выходить так хорошо на случайных фотографиях — это незаконно и нечестно. Следующее, что она заметила — это то, как участился противный писк аппарата: в месте, где твёрдо держалась цифра восемьдесят семь, теперь значилось девяносто три. — Работает! — Мёрфи даже подпрыгнул от радости. — Так, раунд два. Рейвен с Аней захлопали в ладоши. Для Лексы стало потихоньку всё проясняться. Эти придурки решили устроить ей тахикардию. На следующем фото была Лили Коллинз в тёмных очках и чёрных узких джинсах. Сердечный ритм подпрыгнул до девяносто семи. После — Кендалл Дженнер. В грёбаном купальнике. Чёрт возьми, глупым медсёстрам придётся завтра менять её постельное бельё. К тому моменту, когда Джон нашёл качественное фото с любимой порноактрисой шатенки цифра на мониторе была уже трёхзначной. — Кажется, у меня даже есть видео, — Мёрфи включил что-то с ужасно неловкими звуками, лицо Лексы залилось краской, ведь она могла точно назвать имена людей, издающих эти звуки. В этот момент в палате послышался щелчок открываемой двери. Через секунду в комнату вошла улыбающаяся блондинка в белом халате и с чёрным планшетом в руках. Сердце больной ушло в пятки. — Здравствуйте, я ваш лечащий врач, доктор Кларк Гриффин. А вы, должно быть, Александрия Вудс? — врач поднимает взгляд с планшета на лежащую в койке девушку, и она, чёрт возьми, не может ни шелохнуться, ни слово сказать в ответ. — Эмм… да. Пожалуй, нам, как посетителям, не стоит присутствовать, пока лечащий врач общается с пациентом. Пока, Лекс, — Рейвен выталкивает Аню и Джона из палаты, подмигивая лучшей подруге. У той уже заложило уши от писка аппарата прямо около кровати. — Д-да, здравствуйте, я Александрия, — на неё смотрят голубые глаза самого яркого оттенка этого цвета, если такой вообще существует в реальной жизни. Лекса борется с желанием пошутить о том, что с такими сиськами можно даже не просить раздеваться. Кларк Гриффин — тот тип докторов, которых приглашают сняться в порнухе. Уж поверьте, она знает. — Отлично. Я зашла, так как хотела лично удостовериться в том, что вы в порядке. Знаете, поступило сообщение об учащённом сердцебиении от одной из медсестёр, но, я так понимаю, причиной послужили эмоции от встречи с друзьями. Если у вас всё хорошо, я только распоряжусь, чтобы вам принесли что-то тёплое и чашку чая. Пациенты с бессонницей всегда такому рады, — доктор Гриффин улыбается и берётся за ручку двери. — Доктор Гриффин? Я могу вас попросить об услуге? — на красивом лице врача появляется немного растерянное выражение, но она всё же остаётся в палате. — Это, конечно, немного странно. Но я посмотрю, что могу сделать. Скажем так, окажу вам услугу в честь знакомства, — Лексе хочется удариться головой обо что-то тяжёлое и острое. Кто просит о чём-то человека, с которым только познакомился? В защиту шатенки можно привести только тот факт, что привлекательность её лечащего врача немного стёрла правила этикета из памяти. — Не могли бы вы выключить эту пищащую штуку? Она действительно мешает мне заснуть. А для этого нужно полное спокойствие и умиротворение. — Простите, но это только на одну ночь… Кларк вдруг резко краснеет и отводит взгляд. Лекса снова прокручивает её слова, и до неё доходит скрытый смысл сказанного. — Я имела в виду, сегодня ночью мне нужно будет отслеживать ваш сердечный ритм, а после мы уберём аппарат подальше от этой палаты, раз вы так хотите. — Хорошо. — Отдыхайте, мисс Вудс. Через пару часов мне нужно, чтобы вы погрузились хотя бы в медленный сон, — ещё одна короткая улыбка и девушка закрывает за собой дверь. Оглушающий писк в комнате не прекращается. Лекса смотрит на монитор, ожидая увидеть какие-то неполадки, но число сто двадцать пять просто сбивает её с толку. Её сердце пустилось в галоп от вида симпатичного доктора. // — Я надеюсь, что вы уже спите, мисс Вудс, — раздаётся шёпот, прежде чем Лекса резко захлопывает глаза. — Знаете, я проучилась пять лет в ВУЗе и прошла два года интернатуры. Думаю, я могу отличить спящего человека от бодрствующего по частоте биения его сердца. Пациентка всё же решает прекратить притворство и открывает глаза, так как не слышит никаких недовольных ноток в голосе доктора. Значит, проблем ей ждать не придётся. Кларк Гриффин сидит в кресле около её койки и мягко улыбается. Прибор начинает очень громко пищать, утверждая, что сердце Лексы выдаёт сто тридцать ударов в минуту. — Я всё же не смогла уснуть, — её лицо снова залилось краской. — И даже чай не помог? И тёплый плед? Я уже молчу про выписанные вам таблетки. Даже не знаю, что вам могло бы помочь, мисс Вудс. — Страшно слышать такое от лечащего врача, — она видит, как улыбка доктора Гриффин становится шире, и на щеках появляются ямочки. — Я не это имела в виду. Есть что-нибудь, что помогало вам раньше? Что-то, что успокаивает вас? Лекса считает это ненормальным, но ей хочется сказать, что сейчас её очень даже успокаивает открытый взгляд голубых глаз. — Я… я не могу ничего конкретного сейчас вспомнить, — голос опять тонкий и едва слышный. Ей ещё никогда не было так стыдно. — Хотя… в университете я часто засыпала на лекциях по социологии, но у вас тут вряд ли есть опыт. — Вы правы. Если хотите, могу рассказать о том, как засыпала во время курса ботаники. К счастью, я не стала великим агрономом. Студенческие годы были не самыми весёлыми. Как известно, особенно старательные ученики не высыпались не из-за вечеринок, а из-за нескончаемого потока домашнего задания. — Да, я вас понимаю. Меня сложно вытащить из комнаты, если я занята чем-то, — Лекса замечает, как прибор начинает пищать ещё громче, стоит только доктору улыбнуться ей. — Моя лучшая подруга могла заставить меня делать что угодно когда угодно. Эта гениальная женщина имела надо мной власть и могла шантажировать при помощи Скитлс. Так она выводила меня на вечеринки братств, в пиццерии и втягивала в различные приключения. — Так вы домоседка, доктор Гриффин? — Вудс чувствует себя просто прекрасно. Ей уютно и тепло, глаза больше не жжёт, а обстановка в палате больше не кажется такой удушающе-давящей. — Удивительно, но да. С самого детства только избранные могли заставить меня делать то, чего делать мне не хотелось. Мама готовила вкуснейшие печенья, и я получала больше и больше, если слушалась её. Младшая сестра утверждала, что я сама скоро превращусь в одно огромное шоколадное печенье, но меня это мало волновало, — доктор говорила тихо, стараясь не повышать и не понижать тембр голоса. Лекса была практически загипнотизирована тем, как шевелились её губы, над которыми виднелась небольшая родинка. Она опустилась в кровати чуть ниже и устроила голову на подушке поудобнее, медленно переводя взгляд с губ доктора на её голубые глаза. Та говорила что-то о своей семье, а писк аппарата становился всё реже и тише. В итоге, Вудс провалилась в самый приятный и успокаивающий сон в её жизни. // Ещё около недели Лекса провела в центре сомнологии, выравнивая режим и засыпая без всяких пикающих средств и милых докторов. Кларк Гриффин провела целую ночь около её кровати, записывая каждое изменение в сердцебиении пациентки. Лишь одна мысль о том, что женщина могла сидеть и любоваться ею во сне будоражила сознание девушки. Утром она проснулась из-за ярких лучей солнца, каким-то образом пробившихся сквозь жалюзи. Её лечащий врач развалилась в том же самом кресле с небольшим блокнотом в руках. Должно быть, она уснула, записывая последние данные. Квадратные очки в тонкой оправе съехали на кончик носа, но Вудс не помнит, чтобы доктор Гриффин их надевала. Нет ничего горячее умной девушки в очках для чтения. К сожалению, врач просыпается через несколько минут и улыбается своей пациентке лениво и сонно. Пожелав доброго утра, она оставляет несколько советов насчёт того, что ей стоит съесть на завтрак и выходит, засунув очки в карман халата. Во время сна её волосы взъерошились и светлые локоны лежали на плечах и спускались вниз по спине. Лекса выспалась, так что она была полна сил, счастья и желания позажиматься где-нибудь со своим врачом. Дальше её лечение шло, как по маслу. Пара таблеток в день, здоровое питание и тихие разговоры с Кларк Гриффин перед сном. Она проводила этот трюк каждый вечер и каждое утро выходила с беспорядком на голове, оставляя Лексу с беспорядком в белье. Жаль, но доктор Гриффин не проявляла никакого интереса. Очаровательные улыбки и добрые голубые глаза — это всё, что получала пациентка. Медленно, но верно приближался день её выписки. К тому моменту её нельзя было вырвать из сна даже пушечным выстрелом. Аня и Рейвен должны были забрать её с утра, вот только их лучшая подруга благополучно проспала всё. Две девушки уже около часа сидели в палате спящей, но та никак не собиралась вставать. Лекса Вудс спала, как убитая. Рейвен в это же время следила за перемещениями симпатичной блондинки в коридоре под хмурый взгляд Ани. — Вставай, Лекси-Лу. Я понимаю, тебе этого не хватало, но мы пропустим часы завтрака в Макдональдсе, — Аня кружила вокруг кровати, корча рожицы, и вообще выглядела по-детски и незрело. — Погоди, у меня идея, — Рейвен выходит в коридор, отвлекая доктора Гриффин от разговора с какой-то медсестрой. — Простите, но вы разве не должны были уже забрать мисс Вудс? — она убирает мешающие пряди волос за ухо и проверяет записи в чёрном планшете. — Да, должны были. Понимаете, вы так хорошо её вылечили, что теперь мисс Вудс невозможно разбудить, — Кларк смеётся и смотрит в сторону палаты, где лежит запомнившаяся ей пациентка. — Так вот, я хотела бы попросить вас разбудить её. Вы, как квалифицированный врач, наверняка лучше знаете, как быстро привести в себя человека. Без использования холодной воды и слишком громких звуков. Думаю, после такого она слетит с катушек. Можете попробовать метод принца Филиппа из «Спящей Красавицы». Врач замирает, потянувшись к ручке двери. Она долго смотрит на Рейвен, ища в её глазах намёк на шутку или дурацкий прикол, но она абсолютно серьёзна. — Так это ваше личное профессиональное мнение? Вы советуете мне привести пациента в чувства таким образом в качестве моего коллеги, верно? — Точно, идите и попробуйте, — брюнетка открывает дверь для врача и кивком головы указывает своей девушке удалиться. Как только комната опустела, Кларк подошла к койке. Лекса действительно крепко спит, подложив ладонь под щёку. Её ресницы чуть подрагивают — верный знак того, что ей снится что-то и, судя по небольшой улыбочке, что-то хорошее. Прежде чем наклонится к девушке, она успевает подумать, что та выглядит такой безмятежной и беззащитной. Это не даёт доктору коснуться чужих губ своими. Она не может так взять и нарушить личное пространство да ещё и таким образом. Но пути назад нет. — Как насчёт свидания, мисс Вудс? Это сможет привести вас в сознание? — доктор Гриффин шепчет у уха пациентки. Она не ожидает того, что та вдруг откроет глаза. Обе замирают на секунду, удивлённые происходящим. — Знаешь, лучше бы ты меня поцеловала, — Лекса притягивает Кларк к себе за ворот халата и прижимает её губы к своим, еле-еле вдыхая почти выветрившийся аромат сладких женских духов. Потеряв равновесие, врач садится на кровать, открывая Вудс новые возможности. Она нагло усаживается на её колени, обхватывая ногами талию доктора Гриффин и прижимаясь ещё ближе. Тёплые ладони Кларк оказываются на её заднице, переходят выше, пока шатенка зарывается в мягкие светлые волосы пальцами. — Чёрт возьми, как хорошо, что ты быстро выздоровела. Ещё один день здесь, и я бы нарушила клятву Гиппократа. Так что со свиданием, мисс Вудс? Дадите мне шанс? — Лекса отвечает ей очередным поцелуем, чуть оттягивая момент своей выписки. С такими докторами ей точно захочется не спать всю ночь.