Сказка

Сейчас мало кто в Рейхе помнит, какие фамилии носили их предки до гольденбаумовских реформ. Особенно – среди тех, кто не имеет приставки «фон». Дворяне вынуждены вести родословные, а простолюдинам это без надобности, к тому же, последние пятьсот лет особая памятливость отнюдь не приветствовалась. И всё же в некоторых семьях старые имена не были забыты, хоть о них и старались помалкивать. Биттенфельды своей новой фамилией законно гордились, ведь её носили люди достойные: не так уж много в империи офицеров не дворянского происхождения, получивших адмиральский чин, не достигнув ещё и тридцати. Однако Фриц-Йозеф никогда не забывал, что многие поколения его предков звались О’Кэррол и, как гласило семейное предание, происходили от самого Луга Самилданаха. В Новом Рейхе никакой официальной религии не было, но большинство чтило Отца Дружин и иных его родичей. С асами и прочими ётунами Туата Де Дананн в своё время долго враждовали, но со временем оба сидских двора пришли к выводу, что война невыгодна в первую очередь им самим, и если в настоящем времени и пространстве случались стычки между отдельными представителями конкурирующих сил, к масштабным конфликтам они не приводили. Обычно сиды предпочитали держаться подальше от иных существ, наделённых магическими способностями, но всё же иногда приходилось с ними встречаться – и даже как-то взаимодействовать. Первый раз Фриц-Йозеф столкнулся с необходимостью обратиться к асам за помощью после проигранного сражения в изерлонском коридоре. Позор поражения он бы ещё как-то выдержал, но вот гибель адмирала Фаренхайта перевернула вверх тормашками все его представления о мире как обычном, так и магическом. Они никогда не были друзьями, мало того, Фриц не раз замечал на себе презрительные взгляды надменного эльфа. В том, что Фаренхайт знает об истинном происхождении Биттенфельда, можно было не сомневаться, ибо Фриц никогда не скрывал свою настоящую сущность ни от сородичей, ни от других фейри. От ссоры с наглецом его удерживало лишь то, что они оба служили Лоэнграмму, а кайзер не одобрил бы свару среди старших офицеров. Не повстречайся им чистокровный тролль в лице адмирала Аттенборо, они бы и дальше игнорировали друг друга, но в минуту смертельной опасности верность присяге пересилила древнюю неприязнь между эльфами и сидами. Фриц уже успел попрощаться с жизнью, когда в бой вступил Фаренхайт. Проклятому троллю и тут повезло – эльф был не из тех командиров, кто во время боя отсиживается за спинами своих солдат и, спасая Чёрных улан, фаренхайтов «Асгримм» сам попал под удар. Выживших с флагмана, естественно, подобрали, и когда к Фрицу привели ординарца погибшего адмирала, даже самый слабый полукровка-фейри почувствовал бы на нём защитные чары. Раненый Фаренхайт, вместо того чтобы спасаться самому, вложил всю оставшуюся силу, чтобы прикрыть мальчишку. Поступок Фаренхайта был равен великим подвигам легендарных героев, и очевидно, что в своём посмертии эльф был сопровождён прекрасными валькириями прямо в чертоги Вальхаллы. Любой из воинов может мечтать о такой чести, – во всяком случае, в старинных книгах писалось именно так, – но Фриц, хоть и принадлежал к одному из древнейших сидских родов, как-то не слишком верил в то, что генерал-адмирал по достоинству оценит все прелести вечных пиров с полуголыми красотками. А ещё Биттенфельд терпеть не мог влезать в долги, тем более – не собирался жить в долг, ведь в том бою должен был умереть он и тысячи его солдат. Такие долги нужно отдавать, тем более – если знаешь как, а Фриц-Йозеф знал. Вернуть к жизни того, кто отдал свою жизнь вместо твоей можно, нужно только правильно об этом попросить, так, чтобы самому не оказаться по ту сторону. Но для этого его умений и, тем более, силы должно хватить, а найти подходящее место не так уж сложно. Сила одинакова, что на Одине, что на Феззане. Здесь даже лучше – местные торговцы практически не беспокоят духов и богов, так что его зову ничего не помешает. Ему ответят – старые законы всё ещё чтут, а чем расплатиться, он найдёт, не зря же тащил с собой всё то старье, что собиралось в их семье столетиями, там хватит выкупить не одного эльфа. Даже если за голову Фаренхайта потребуют ответную службу. Но он всё же надеялся, что парочка тысячелетних амулетов или закалённый в драконьей крови меч будут оценены по достоинству. Намного сложнее будет потом объяснить Лоэнграмму, каким образом погибший адмирал вернулся в мир живых. Ну, да открыться перед ним всё равно рано или поздно пришлось бы. И даже это волновало Фрица не так сильно, намного больше его заботило то, что кайзер обязательно захочет попробовать вернуть своего рыжего друга. В принципе, это не противоречило никаким законам, кроме людских, но что такое законы физики, химии или биологии по сравнению с желаниями тех, кто сами творят и разрушают миры по собственной воле? Только просить должен сам Лоэнграмм, ведь Кирхайс погиб, защищая именно его. А вот тут и возникала проблема. Силы в кайзере было предостаточно, хоть Фриц и не знал точно, к какому дому принадлежит его сюзерен. Но, хотя пламя, бушующее в Лоэнграмме, мог не заметить только слепой, лишенный глаз, а заодно и сердца, его обладатель точно не знал, как им пользоваться. Он скорее сам сгорит или всё вокруг выжжет. Запомнить, что нужно говорить, не так уж сложно, намного труднее не попасться в ловушки коварных тварей, с которыми придётся договариваться. Древние уважают исключительно силу, и асы в этом ничем не лучше представителей Тёмного Двора – только и ждут любой оплошности. – Да что б вас… – Фриц ругался громко и вдохновенно, при этом виртуозно стараясь не поминать обитателей Тролльхейма, Йотунхейма и Асгарда, ибо ссориться с ними именно сейчас в его планы не входило. Мелкая же нечисть, прислужники не пойми каких хозяев, разбегалась сама, только почуяв его приближение. Раздвинув очередные заросли чего-то колючего, и так и норовящего вцепиться всеми сучками и ветками в одежду и волосы, он наконец-то увидел гладь озера. С прошлого его прихода тут практически ничего не изменилось – всё так же склонялись над тёмной водой похожие на ивы деревья, лёгкий ветерок слегка искажал отражения звёзд, но было всё же и одно существенное отличие – тихие перешептывания и девичий смех, похожий на звон серебряных колокольчиков. – Смотрите, смотрите, ещё один. – Свисающие к воде ветви слегка колыхнулись. – Красивый, хоть и страшный. – Ещё один голосок совсем рядом – и Фрица непонятно откуда обдаёт брызгами. – Не подходи к нему, – в голосе звучит испуг, – он не наш, – и, уже обращаясь к Фрицу: – Зачем ты пришел? Уходи, это не твоё озеро, а наше. – Зачем пришел – это моё дело, – не хватало ещё отчитываться перед русалками. В прошлый его приход они благоразумно попрятались и не мешали, сейчас же слишком осмелели, и это очень не нравилось Фрицу, – а вы – брысь отсюда. В кустах зашелестело и послышалось недовольное фырканье, после чего Фриц наконец увидел обитательниц озера. Бледные, чуть светящиеся девичьи фигуры словно бы плыли в странном танце над водой. По их распущенным волосам то и дело скатывались искрящиеся капли. Фрицу послышалась медленная тихая песня, и он ощутил, как от их волшбы завибрировал воздух вокруг. Девы озера были напуганы, но вместо бегства от заведомо более сильного противника пытались ему помешать. – Брысь, я сказал. – Хищная ухмылка на его лице стала еще кровожаднее, и он махнул перед собой рукой, разгоняя практически видимую пелену колдовства. Русалки взвизгнули, свет вокруг них погас, и почти все они тут же исчезли, только одна из них задержалась. – Ты опоздал, – без волшебной пелены она уже не походила на прекрасную деву – скользкий, чешуйчатый рыбий хвост и змеиный раздвоенный язык вряд ли кого-то могли украсить, – он наш, и ты его не получишь. Её голос уже не звенел серебром, а больше был похож на шипение рассерженной змеи. Причём тварь была старой и очень сильной, выпившей не одну сотню жизней. С такой даже не каждый сид или эльф справится, вот только Фриц – не каждый. Для него эта хвостатая змеюка не страшнее докучливого комара. Отвечать Фриц не собирался, вместо этого он зачерпнул небольшой сгусток темноты, шепнул пару слов и швырнул его, не особо заботясь попасть, но судя по истошному визгу и всплеску воды, таки угодил прямо в цель. Русалкам он был не по зубам, они это явно уяснили, так что можно было заняться тем, зачем он сюда и пришел – искать Лоэнграмма и, причём, быстро. Какого … кайзер полез в это болото один и, тем более, сегодня, когда вся окрестная нечисть повылезала из своих нор? Ну объяснил же всё и просил не ходить к озеру в одиночку... но, с другой стороны, сам разве стал бы ждать? Вот и Лоэнграмм не стал, теперь его самого нужно вытаскивать. Хотя лучше так, а то ведь мог, чего доброго, Самайна дождаться, тогда бы его даже Фриц не нашел. Бегать по заросшему берегу бессмысленно, проще поискать следы волшбы – от заклятий русалок за километр рыбой несёт, да и от того, что сделал Лоэнграмм круги до сих пор расходятся. Как он и думал, нужное место оказалось недалеко – буквально в нескольких метрах оттуда, где он вышел на берег озера, начинались заросли камышей, и именно с той стороны магия ощущалась сильнее всего. Зная о привычках русалок топить свои жертвы именно в таких укромных местах, Фриц не раздумывая ринулся в самую чащу зарослей камышей, и через пару минут увидел заводь, в которой лежал бесчувственный кайзер. Тело Лоэнграмма было полностью под водой, только мертвенно бледное лицо и медальон оставались на поверхности, причём золотой овал ярко светился. Подойдя ближе, Фриц понял, что именно благодаря этому украшению кайзер до сих пор не ушел на дно – цепочка была натянута и удерживала голову. Матерясь сквозь зубы, Фриц шагнул в воду и сразу же ощутил, что, несмотря на тёплую ночь, вода в озере ледяная, а ноги то и дело поскальзываются на каменистом дне. Попеременно ругая себя за промедление и кайзера за упрямство, Фриц таки добрался до Лоэнграмма, но сразу вытащить того из воды не получилось – его волосы прочно запутались вокруг затопленной коряги. Хотя, скорее всего, это подлые русалки намотали длинные пряди на торчащие сучки. Пришлось потратить ещё несколько минут, чтобы их освободить. Наконец, подхватив неожиданно лёгкое тело, он выбрался на берег. Беглый осмотр подтвердил отсутствие физических ран, но вот магических сил в кайзере почти не осталось, к тому же, яд заклинаний русалок глубоко проник в душу неумелого мага. Кроме того, Лоэнграмм попросту сильно замёрз, что для его не слишком крепкого здоровья было чуть ли не хуже, чем собственная неумелая волшба и попытка выпить из него жизнь, вместе взятые. Первое, что нужно было сделать – это согреть кайзера. Оставаться на берегу негостеприимного озера не хотелось, но и слишком далеко уходить от места, где был совершен ритуал вызова, тоже не стоило. К счастью, для тех, кто привык жить не только в видимом мире, пройти чуть дальше по дороге между мирами совсем не сложно. А там можно и реальность подправить в нужном тебе направлении. Для осуществления задуманного много времени не потребовалось, зато в результате через несколько минут Лоэнграмм лежал в настоящей кровати, укутанный по самый подбородок, а в камине горел жаркий огонь, и это было отнюдь не иллюзией – тыкву в карету превратить можно, ну так почему не сделать из груды камней и парочки деревьев отличный дом? Фрицу убежище нужно не на века, а несколько часов он точно продержится. Старинный медный чайник, кружки и бутылку вина он стащил из собственного дома, так же как и одеяло с подушками и матрасом для Лоэнграмма. Покончив с обустройством временного обиталища, Фриц ещё раз проверил своего подопечного и, увидев слегка порозовевшие губы, довольно хмыкнул, после чего уселся прямо на пол рядом со спящим кайзером и приготовился ждать и охранять – Лоэнграмм должен хоть немного восстановить силы. Фриц мог бы поделиться, но не сейчас – мало ли кто кроме русалок захочет получить эльфийскую душу? Он не отдаст кайзера никому – смерть может принимать любой облик, Фриц готов сразиться и с фейри, и с богами. Как он попал в этот лес, Зигфрид не помнил, как не помнил и всего, что с ним было после того, как он потерял сознание в зале на Гайерсбурге. Между отчаянным криком Райнхарда, и тем, как Кирхайс увидел густые заросли незнакомых деревьев, ничего не было. Определить, где он оказался, не представлялось возможным, поскольку небо было затянуто, зато впереди между деревьями пару раз мелькнул слабый свет, как бы приглашая следовать за ним. Метров через сто огонёк вывел Зигфрида на поляну, где его уже ждали. Старая женщина с распущенными седыми волосами, в странном одеянии, больше смахивающем на старый мешок, однако, подпоясанный явно дорогим, сверкающим драгоценными камнями поясом и с живой змеёй вместо ожерелья, шагнула навстречу. – Тебя выкупили, – молодой голос ни капли не соответствовал внешнему виду говорившей. – Иди по дороге, – кивок в сторону тут же расступившихся деревьев, – тебя встретят. – Кто вы, что всё это значит? – Зигфрид попытался подойти ближе, но почувствовал, что не может пошевелиться, зато змеиная морда оказалась прямо перед его лицом, и он отчётливо увидел капли яда на бритвенно-острых зубах. – Слишком много вопросов для человека, – недовольство и почти осязаемый холод сквозили в каждом слове. – Иди, пока я не передумала. Змея с шипением возвращается к своей хозяйке, и через мгновение на поляне уже никого нет, – впрочем, самой поляны тоже нет, вместо неё – едва различима в темноте тропа, которая непонятно куда идёт, но сворачивать с нее совсем не хочется. – Смотрите, человек! – звонкий девичий голос раздается совсем рядом, что-то холодное касается руки, но, обернувшись, Кирхайс никого не видит. – Ой, жжётся! – голос становится недовольным, и Зигфриду кажется, что он различает несколько полупрозрачных силуэтов. Ощущение, что за ним наблюдают, не покидало его всё время, пока он шел через лес. Возле воды оно ещё усилилось, даже захотелось остановиться и проверить, кто же прячется в высоких зарослях. – Не смотри на них, – этот голос явно принадлежал мужчине, причём – привыкшему, что его приказы выполняют. – Иди за мной. Зигфрид только хотел спросить, куда именно он должен идти и на кого не нужно смотреть, как в нескольких шагах перед ним из ниоткуда появилась высокая, закутанная в тёмный плащ фигура. Незнакомец, не оборачиваясь и не тратя время на объяснения, шел вдоль озера. Ну что же, ему обещали проводника – это, видимо, он и есть. Помня о том, как с ним обошлась старуха в начале этого странного путешествия, Зигфрид решил ничего не спрашивать, во всяком случае – пока. От мысли догнать путника и рассмотреть, кто же скрывается под капюшоном, тоже пришлось отказаться. Как только он прибавлял шаг, идущая впереди фигура оказывалась чуть дальше, причём видимого ускорения его движения заметить не удавалось, но стоило пойти чуть медленнее, и проводник приближался. Сколько они прошли, понять было трудно – согласно ощущениям Зигфрида, не более получаса, но при этом окружающий их пейзаж несколько раз изменился. Озеро снова сменилось лесом, но теперь не таким густым, в небе ярко светили две луны, затем они вышли на широкую дорогу, ее довольно быстро затянуло туманом, выйдя из которого, они снова оказались среди деревьев, без какого-либо намёка на тропу. Но проводник всё так же уверенно шел, и Зигфриду оставалось только гадать, зачем и куда его ведут. И, хотя ничего толкового в голову никак не приходило, мысли то и дело возвращались к Райнхарду. Постепенно это переросло в твёрдую уверенность, что тот ждёт его в конце пути. Приближение лесного хозяина Фриц почуял издалека. Кирхайс был с ним, и Лоэнграмм, видимо, тоже ощутил, что друг уже близко, он готов был уже проснуться, но Фрица это совершенно не устраивало – лесной хозяин та ещё тварь, общение с ним требует внимания и внезапное вмешательство кайзера может всё испортить. Это не русалки, которых можно разогнать простейшим заклинанием. В прошлый раз Фрицу удалось без проблем забрать Фаренхайта, но что взбредёт в голову злобному духу на этот раз, не знает никто. Магические силы Лоэнграмма пока ещё не восстановились и на четверть, да и контролировать их он толком не может, так что заблокировать на время его чутьё было совсем нетрудно, и он даже не шелохнулся, когда в дверь постучали. Фриц подчёркнуто неторопливо открыл дверь и шагнул за порог, загораживая собой проход. – Отойди, сид, не ты меня звал, – голос был лишен каких-либо интонаций, и Биттенфельд подумал, что в предках Оберштайна явно имелся кто-то подобный. – А я вместо него, – Фриц широко ухмыльнулся, и на какое-то мгновение за его спиной возникла тигриная тень, – тебя что-то не устраивает? Ты всего лишь проводник, так что держи свою плату, – кожаный кошель упал точно у ног духа, – и проваливай. – Пусть заплатит тот, кто просил, иначе… – дух был быстр, его рывок в сторону стоящего в нескольких метрах от них Кирхайса вряд ли бы смог перехватить обычный боец, но Фриц был готов к подобному, и его заклятие оказалось всё же быстрее. Фриц шагнул к обездвиженному духу, тот злобно зашипел, но заклятие держало крепко. – Ты ничего не сделаешь тем, кто со мной. – Тень Фрица снова стала тигриной, причём, судя по тому, как его хвост ходил из стороны в сторону, тигр был очень зол. – Если хочешь остаться цел, убирайся и не попадайся мне больше на глаза. Из-под капюшона послышалось нечто неразборчивое. Фриц посильнее стянул нити заклятия, после чего несговорчивый дух всё же сдавленно произнёс: – Я согласен, отпусти меня, сид. – Ступай, и запомни, что я тебе сказал. Как только тварь исчезла, Фриц моментально оборвал чары связывающие волю Кирхайса, и тот тут же бросился к нему. – Где Лоэнграмм? – Пребывание в Валгалле совершенно не изменило рыжего адмирала – тот по-прежнему в первую очередь думал о своём друге. – Он с вами? – Идёмте, только не шумите, он спит. Тень Фрица плавно перетекла из звериной в человеческую.