Цветы зла

— Да, я сейчас в книжном магазине, и мне действительно нужна эта книга. Вы можете достать ее для меня? Подождите, вы ее читали? Мне нужны подробности. — Агрон слышит телефонный разговор, а затем его тыльной стороны руки мягко касается палец. — Извините. Мне очень неудобно вас беспокоить, но не могли бы вы передать мне вон ту книгу? Агрон медленно поворачивается, опуская свою копию «Энеиды». Он ожидает увидеть какого-нибудь мужчину средних лет с лысиной и в рубашке-поло, указывающего на неоново-розовую вывеску «Секс-поэмы» прямо над его плечом. Но вместо этого, он лицезреет совершенно другую картину: молодой парень, длинные черные волосы, завязанные в пучок, узкие джинсы, выцветшая футболка с изображением на ней обложки старой версии Овидеевской «Фасты» и пара грубых ботинок на ногах в стиле милитари — один, потертый на носке с яркой алой краской. — Какую? — Агрон скользит глазами по всему этому великолепию, а затем поднимает взгляд, наблюдая, как парень вспыхивает, все еще держа руку по направлению к нужной полке. — «Fleurs du mal». Только ту, которая в черной обложке. Парень невысокого роста, поэтому с того места, где он стоит, он не может достать книгу, даже если встанет на носки. — Пожалуйста. — Агрон разворачивается к полке и тянет твердый черный переплет на себя. Он протягивает книгу, стараясь коснуться пальцами руки парня, и улыбается, когда видит, что тот не отстраняется. Затем они замолкают, погружаясь каждый в свое чтиво, и Агрон пытается читать Вергилиевскую латынь, пока темноволосый парень листает «Fleurs». Через некоторое время Агрон не выдерживает, отрывая глаза от своей страницы. — Эротично-мрачное настроение? — Читаете стихи? — Парень в ответ сверкает карими глазами, и на его лице появляется легкая, застенчивая улыбка. — Только те, которые мне интересны. — Агрон протягивает руку. — Я — Агрон. — Назир. — Парень берет ее и слегка трясет, все также мягко улыбаясь. — Извините, но вы не выглядите как.. — Как тот, кто читает поэзию? — Агрон небрежно опирается на стеллаж. — Как можно прочитать Бодлера и не влюбиться в него? — Это правда. Хотя некоторые скажут, что он непристойный. — Назир скользит пальцами по простому переплету, гладким ногтем обводя контуры лилий на обложке. — Варварское отношение к языку. — Возможно, он просто видел то, чего не могли другие. — Пожимает плечами Агрон. — Он видел слова в гротескном и опьяняющем образе. Удовольствие и агония жизни одновременно. — И совершенно очевидно, что в одну сторону он склоняется гораздо больше, чем в другую. — Назир тоже прислоняется к книжной полке, внимательно наблюдая за Агроном. — Не считаете? — Я бы сказал, что между жизнью и смертью существует тонкая грань, как между болью и удовольствием. — Агрон медленно усмехается. — И если нельзя найти удовольствие от боли, тогда единственный путь — вечно страдать. — Возможно, я просто этого не вижу. — Назир пожимает плечами. — Как можно балансировать от одного к другому. — Или, может быть, просто никто не показал вам этого. — Агрон пристально смотрит в темные глаза. — Это не тот путь, по которому стоит идти одному. Даже у Данте был гид. Нужно, чтобы кто-то отвел вас туда и показал. Кто-то, кому вы доверитесь. И как только вы погрузитесь в эту тьму, в эту боль, они направят вас к удовольствию. И когда это произойдет, все остальное встанет на свои места. — Я… — Назир на мгновение запинается. А Агрон уверенно и смело наклоняется к его уху. Вокруг никого нет, и никто не видит это искусство соблазнения. — "Ночь сгущается вокруг нас, как стена; но наши зрачки все равно видят друг друга в этой кромешной тьме. Я пью твое дыхание, боже! Оно ядовито, но так сладко". Он вкладывает клочок бумаги в руку Назира с написанным на нем номером телефона. — Позвони мне, если захочешь узнать, о чем говорил Бодлер.