Бремя хищника

      Увлечённые приключениями сначала в тайге, а затем и в странствиях по миру, друзья и не заметили, как подросли. Вернувшись на родину уже без Лили, которая тоже вернулась домой, шестеро путешественников узнали, что их давно и с нетерпением ждут. Очень уж долго длилась их кругосветка.       - Настала пора вам, детки, не мои советы да легенды слушать, а учиться у родителей важной науке, - сообщил зверятам Мапа Пандига.       - Не люблю учиться, - проворчал Тиг. – А нельзя подождать, пока мы совсем не повзрослеем?       - Нельзя, - усмехнулся медведь. – Любое учение легче усвоить, когда ты юн, силён и ловок. И вот ещё что: Яра и Мила сироты. Пусть ваши мамы их тоже научат.       - А как же Куба и Мартик? – спросил Лео.       Тут Мапа Пандига повёл себя странно. Он отвёл взгляд в сторону, будто растерялся.       - Они… У них другие уроки. Не такие, как у вас. Всё. А теперь – бегите к родителям.       Не успели подростки и рта раскрыть, как медведя и след простыл.       - О чём это он? И почему Куба и Мартик вдруг другие? – развёл лапами Тиг. – Почему им с нами нельзя?       - Не знаю, - ответил Лео. – Давай спросим у мам. Пойдём, Яра, со мной, если хочешь, а Мила пусть идёт с Тигом.       Мать Лео ждала их у высокого дерева почти в самом сердце тайги. Леопард и рысь уселись подле неё и стали слушать. Им рассказали о том, для чего они здесь. Речь, разумеется, шла об искусстве охоты.       - От того, насколько хорошо вы усвоите этот самый важный в жизни урок, зависит ваше выживание, - говорила мать Лео. – У нас, как и у рысей, схожие стили охоты, поэтому я научу вас обоих.       Конечно, Лео не мог не знать, что когда-нибудь такой день настанет. В раннем детстве, когда с молока он перешёл на мясо, малыш и не задумывался о подобных вещах и с аппетитом поглощал добытое матерью. Позже, когда в жизни друзей появились Куба, Вилли, Рикрог, Мартик и Лили, и Лео, и Тиг уже не с такой охотой поедали мамины трофеи, предпочитая ягоды и коренья. Против своей природы бунтовать бессмысленно, и они это понимали, как и то, что с Кубой, Мартиком и остальными им придётся расстаться навсегда.       И всё же слабенькая надежда всё ещё теплилась в их сердцах.       Лео и Яра, как и Тиг с Милой, послушно осваивали охотничьи приёмы, нападая из засады друг на дружку, затем менялись местами и повторяли. Тигрица и леопардиха рассказывали и показывали, исправляли ошибки и повторяли уроки до тех пор, пока дети не усвоили их все и уже сами могли проделать их без запинки.       Настала пора задать мучившие их вопросы.       - Мам, - спросил Лео. – Выходит, мы теперь не можем дружить с Кубой, Мартиком и всеми теми, кто не хищник?       - Почему? – удивилась мать. – Конечно, можешь. Вы же вместе росли.       - Я не сомневался, что ты так ответишь, - улыбнулся сын. – Но… что, если в азарте охоты у меня откажет память, и я не узнаю, скажем, Кубу? Может, лучше исключить кабанов из добычи?       - Да, - подхватила Яра. – Наш Куба не сможет сказать нам о том, что это он, а мы не успеем это понять.       - Кабаны вкусные, жирные и питательные, исключать их нельзя, - возразила мать Тига на похожий вопрос сына. – Вдобавок их порой бывает проще поймать, чем оленя.       Тиг с Милой переглянулись.       - Тебе тоже всё это не нравится? – вполголоса спросил он ласку.       - Разумеется, - отозвалась та. – Хоть моя добыча помельче, чем кабаны, я бы лучше питалась шишками и ягодами.       - Вы можете взять Кубу под свою защиту от других хищников, - решилась на компромисс мать Лео. – И договориться, чтобы он не гулял там, где вы охотитесь.       - Отлично, так и поступим, - обрадовались друзья.       К несчастью, жизнь решила иначе.       С тех пор минуло три года. За это время звери выросли, а Лео обзавёлся семьёй и детьми.       Его спутницей жизни стала Редьяра, а месяцы спустя родились малыши – три очаровательных котёнка, и вскоре, когда они подросли, Лео пришлось охотиться чаще и искуснее. Может, из-за этого, а может, по какой-то иной причине, но однажды его хищный нрав попрал договор о ненападении и дружбе.       В тот день Лео выслеживал стадо кабанов. Поставив задачу завалить вожака, семья которого резвилась средь деревьев, леопард подбирался всё ближе. Крупный секач стоял спиной и разрывал носом землю, совершенно не замечая притаившуюся опасность. Его семья из кабанихи и десятка поросят всецело полагалась на зоркость самца, тем неожиданнее оказалась внезапная атака хищника.       Быстрый рывок из засады и стремительный прыжок на спину жертвы – и Лео сжал челюсти на загривке кабана. Затрещали кости, хрящи, на морду леопарда брызнула горячая кровь. С истошным визгом кабан метался в тщетных попытках сбросить с себя хищника. Семейство тут же скрылось в чаще, бессильное помочь мужу и отцу.       Завалив добычу, Лео убедился, что секач мёртв, и выпустил наружу внутренности, чтобы легче было нести. И вдруг он увидел на левом ухе кабана шрам, живо напомнивший о том, с кем они были дружны когда-то в детстве, а он сам условился не нападать на него.       - Куба? – в потрясении вымолвил Лео и попятился, пока не упёрся задом в ствол кедра.       Но зачем Куба вернулся в его охотничьи угодья? Позабыл об уговоре? Или думал, что друзья детства не забыли его?       И Лео понял, что вовсе не Куба виноват в том, что случилось. Бросив тушу, Лео бросился в гущу тайги в попытках убежать от такого страшного себя, от того, что натворил, а ещё, чтобы найти Тига, с которым они виделись не так часто, как им бы хотелось.       Он не знал, что парой дней ранее с Тигом случилась та же трагедия. На охоте он выследил и убил Рикрога, который зачем-то спустился с гор в тайгу. Может, искал старых друзей, но вместо них нашёл свою смерть. Даже умная Яра не сумела узнать Вилли среди других зайцев. И только Миле никто из старых друзей не попался. Хотя, будь она не лаской и покрупнее…       В тот день вышло так, что вся четвёрка собралась вместе. После того, как Лео поделился с ними своей бедой, Яра вдруг заплакала.       - Это я виновата, - мрачно сказала она, когда Лео и остальные спросили, что случилось. – Ведь это я первой убила того, кого мы клялись не трогать, помнишь, Лео? Не знаю, почему, но в тот день я Вилли не узнала. Инстинкты затмили мне разум. Следовало предупредить вас об этом, но отчего-то я полагала, что с вами такого не случится.       - Не вини себя, Яра, - вздохнула Мила и оглядела друзей. – Жаль, нет Мапы Пандиги. Он бы сказал, что делать дальше.       - Ничего бы он не сказал, - сердито возразил Лео. – Никакие советы не помогут, если сама природа заложила это в нас. Знаете, что я понял? Рано или поздно кто-то из нас взбунтуется против неё и покончит с собой, чтобы переродиться в кого-то другого – кабана зайца, козла… Но это не выход. Зато можно, оставаясь хищником, отказаться от части того, что делает нас такими, но не в ущерб природным инстинктам.       - Что же ты предлагаешь? – спросил Тиг.       - Я предлагаю прекратить охоту на тех, кем были наши друзья. Кабаны, горные козлы, зайцы, птицы, белки… У Кубы осталась семья, у Рикрога, возможно, тоже, и у Вилли. Когда-нибудь они и их детёныши попадутся нам на пути, и чтобы снова не совершить ту же страшную ошибку, я и предлагаю пойти на компромисс с природой.       Яра, Мила и Тиг одобрили эту идею и с тех пор не трогали большинство потенциальной добычи, а на пропитание вполне хватало других животных.       Своих детей они научили избегать тех зверей, что не трогали сами. Компенсируя несправедливость этого мира собственными правилами, друзья надеялись, что их дети и дети их детей никогда не нарушат заветы родителей, а может, даже заведут себе друзей из числа «неприкосновенных» или других животных тайги.