Зимняя забава

- Ничего вы не понимаете! – Ариана топает ножкой, резная доска отзывается гулким треском. – На санях неинтересно! - А на дверце от буфета, я полагаю, весьма увлекательно? – Валентин скептически рассматривает «любимую зимнюю игрушку» супруги. – Особенно если камни под снегом, да? - Она выдержит! – обижается золотоволосое несчастье, правильно поняв сомнения Валентина. – Смотрите! – поддевает бывшую дверцу носком сапожка и с усилием переворачивает, показывая исчерченную царапинами, выглаженную добела внутреннюю сторону доски. Валентин понимает, что уже ничему не удивляется: - Осмелюсь спросить, сколько поколений вашей семьи каталось на этом достойном предмете меблировки? - Я и братики, - гордо задирает курносый нос Ариана. Валентин изгибает бровь: - Вы хотите сказать: братики и вы? – он пытается представить близнецов Савиньяк маленькими – и не может. - Ну… да, но какая разница? – пожимает плечами несносная жёнушка, переворачивая доску обратно. – Они мне и показали, где её прячут и как с ней обращаться. Кто бы сомневался, да. Чему бы полезному они сестру научили. Так нет же: стрелять, фехтовать и кататься с гор на сомнительных предметах. Впрочем, кто сказал, что первые два умения не полезны? - Так вы со мной? – Ариана сноровисто и явно привычно усаживается на доску, нашаривает каблучками какие-то выступы. - Боюсь, тут я не разделяю ваших увлечений, дорогая. У какого сугроба вас ловить? - Зачем? – искренне удивляется Ариана и, оттолкнувшись от камня, летит на доске вниз, оглашая окрестности звонким смехом. Валентин, сдерживая улыбку, наблюдает за тем, как импровизированные санки чертят на заснеженном склоне извилистую линию, и только решает, что всё в порядке, как доска встречает какое-то препятствие, скрытое снегом, и герцогиня с визгом улетает в ближайший сугроб. - Ариана! – он бежит к жене, утопая в снегу по колено, и пытаясь сообразить: показалось ему, что визг был восторженным, а не испуганным, или нет. Как бы то ни было, торчащие из сугроба стройные ножки в тёплых сапожках не шевелятся, и на него волной накатывает ужас. – Ариана! - Ага, - неуверенно отзываются из сугроба. – Я здесь, - и начинают хохотать, дрыгая ногами, каблучки взметают снежные облачка. – Я всё время на этом камне… Зря вы отказались, это весело! - Я вижу, - Валентин на мгновение закрывает лицо рукой, переводя дух, склоняется к жене. – Дорогая, обязательно так рисковать в мирное время? - Кто рисковал? – изумляется Ариана, требовательно протягивая руки. – Я этот холм знаю, как свои пять пальцев! Валентин качает головой, помогает супруге встать, отряхивает от снега пышные юбки, шубку, растрёпанные волосы. Муфта валяется на вершине, а вот в каком направлении скрылась соболья шапочка? А Ариана уже нетерпеливо подпрыгивает, стремясь к резной доске. И тут до герцога доходит: - Я всё время на этом камне, - медленно повторяет он, берёт жену за плечи и разворачивает к себе, внимательно глядя в глаза. – Ариана, вы хотите сказать, что этот полёт подстреленной лебёдушки над заснеженными равнинами не первый? - Ага, - весело встряхивает кудрявой головой милое бедствие. – Никак не придумаю, как его обогнуть. Тинхен, ну ты что, испугался? – карие глаза удивлённо округляются, а Валентин судорожно прижимает эту несносную девчонку к груди, лихорадочно соображая, что бы такого приличного ей ответить. - Ариана, - спокойно начинает он, краем сознания отмечая, что «несносная девчонка» в кои-то веки не брыкается. – Я пока до вас добежал – четыре раза вас похоронил. Вам не кажется, что брак может быть и менее насыщен опасными событиями? - Валентин, вы зануда, - объявляет Ариана, приподнявшись на цыпочки, целует его в щёку, поскальзывается и, пискнув, вцепляется в его плечи. В сугроб они летят в обнимку. - Ариана, я с вами поседею раньше времени, - серьёзно сообщает Придд, выковыривая жену из снега и снова отряхивая. - А вот этого не стоит, - безмятежно тянет герцогиня, вертясь в его руках, как ызарг на сковородке. – Вам абсолютно не пойдёт. А где моя шапка? - Кажется, в соседнем сугробе, - Валентин стряхивает снег с последнего локона. – Ради Создателя, стойте здесь, я принесу, - и шагает в сторону. Шапочка находится быстро, Валентин стряхивает снег с легкомысленного головного убора, призванного больше украшать взбалмошную головку, чем беречь от холода, оглядывается на жену. Ариана невинно разглядывает облака, негромко насвистывая что-то легкомысленное. Насвистывая. Герцогиня. Герцогиня Придд. Надо бы расспросить близнецов, чему ещё они научили обожаемую сестричку. - Дорогая, вы немного фальшивите в третьей строке, - невозмутимо сообщает он, водружая меховую безделку на золотистую макушку. - Дорогой, вы зануда, - морщит носик герцогиня, поправляет шапочку и решительно шагает к валяющейся поодаль доске. Валентин догоняет её: - Вы сообщаете мне это в пятый раз только сегодня. - Так, может, вы, наконец, исправитесь? – парирует Ариана, наклоняясь за доской. Валентин отбирает у неё громоздкую деревяшку: - Я не вижу смысла рисковать, и вам не советую, но когда вы меня слушали? - Бу, - дует губки Ариана. – Вы зануда, зануда, зануда! - Хорошо, дорогая, вы меня убедили, - вздыхает Валентин. – Я попробую проникнуться сомнительной прелестью этой забавы, - и роняет доску, потому что супруга радостно взвизгивает и виснет у него на шее, болтая ногами и ощутимо попадая носком сапожка по лодыжке. – Ариана, если вы меня сейчас покалечите, вам придётся тащить меня в дом на себе. Я верю, что вы справитесь, но это будет совсем неприлично. - Ну почему же? – смеётся златокудрая безобразница. – Муж вы мне или не муж? Помните легенду об осаждённой крепости? - Помню, - кивает Валентин, обнимая её. – И совершенно не горю желанием её повторить. В конце концов, это муж должен носить жену на руках, а не наоборот. - Зачем на руках? – Ариана хохочет в голос. – Я вас на доску затащу, перевязью за каблук – и как на санках… Валентин содрогается, представив себе эту картину: - Давайте мы не будем так развлекаться подобным образом? Лучше покажите мне ваш камень и поведайте о ваших с ним разногласиях. Ариана, смеясь, подхватывает юбки и бежит по склону: - Вот он, этот мерзавец гранитный, - легко взбирается на камень. – Вот он тут лежит и каждый раз отправляет меня вон в тот сугроб. - Каждый раз именно в ту сторону? – деловито уточняет Валентин, окидывая взглядом склон. – Мне показалось, вы неплохо маневрируете. - А я всё время забываю, где именно он торчит, - безмятежно отзывается герцогиня, пиная носком сапожка снег. - Дорогая, вы же говорили, что как свои пять пальцев, - насмешливо щурится Придд. - Но не с точностью же до дюйма, - всплёскивает руками Ариана и предсказуемо падает с камня в заботливо раскрытые объятия. – Да и под снегом не видно, где он заканчивается. Валентин качает головой: - Полагаю, спрашивать, сколько ещё раз вы намерены упасть сегодня, бесполезно… Вас поставить на землю или на камень? - На доску! – решительно заявляет золотоволосое бедствие. Валентин пожимает плечами и послушно несёт жену на вершину холма, аккуратно ставит на утоптанный снег, вручает подобранную муфту и возвращается за доской, ещё раз оглядывая склон: - Дорогая, скажите мне, вон тот бугор у подножия – это сугроб, пригорок или… - Это камень, - подтверждает его опасения Ариана. – Большая такая глыба. Тинхен, ну не делай такое лицо, я до него ни разу не доезжала ещё! И потом, - таращится на него самым невинным из всех своих взглядов. – Всегда же можно упасть в снег, правда? Валентин кивает: - Вы правы, можно, - в последний раз критически оглядывает доску, решительно садится. – Вы со мной? - Вы ещё спрашиваете! – Ариана смотрит так укоризненно, что впору устыдиться. Обходит конструкцию из мужа и дверцы, легонько пинает по левой ноге. – В соседний выступ упираться удобнее, - и с блаженным вздохом рушится на доску перед Валентином, прижимаясь спиной к его груди и откидывая голову ему на плечо. – Вперёд! Герцог обречённо закатывает глаза и отталкивается от камня, посылая «санки» вперёд и вниз, обхватывает жену руками. Морозный воздух бьёт в лицо, снег из-под доски разлетается в стороны, весело и немного жутко… как в далёком детстве. Только тогда они с Юстином утащили ящик от комода. Ох, и влетело же обоим! Он грустно улыбается, слегка склоняется в сторону, уводя доску от столкновения с камнем. Сугробы они тогда с братом пересчитали чуть ли не все, а ящик приключений не пережил. Бугорок впереди – ещё один камень? Судя по тому, что Ариана, ойкнув, дёргается влево – да. Валентин послушно наклоняется вслед за женой, выпрямляется, выравнивая траекторию. А глазомер у герцогини действительно великолепный: огромный валун у подножия они почти вплотную, но минуют, выскакивая на открытое пространство. И неужели за столько лет близнецы не додумались оснастить эту несчастную доску верёвкой? Было бы куда удобнее! Вот только герцогине этого лучше не говорить. Доска замедляет ход, Ариана, не дожидаясь, когда она остановится окончательно, разворачивается к мужу и бросается его обнимать, радостно смеясь. Итог закономерен: дальше доска скользит в гордом одиночестве, а Валентин снова вынимает жену из сугроба: - Дорогая, если вы так хотели побарахтаться в снегу, это спокойно можно было сделать и возле дома. - Вы зану-у-у-у-уда-а-а-а, - хохочет Ариана, повиснув у него на шее. – Но как же это здорово! Ещё раз! - Как только вы меня отпустите, - невольно улыбается Валентин. – И если вы пообещаете не падать хотя бы пока я разыщу эту несчастную дверцу. - Бу-бу-бу, - передразнивает герцогиня, разжимая руки и отступая на шаг. – Я буду стоять смирно, обещаю, - сообщает с напускной серьёзностью. – И даже свистеть не буду. Довольны? - Абсолютно и полностью, - заверяет её Валентин и идёт за доской, благо та остановилась не так уж далеко. Пакость громоздкая, а её ещё на вершину тащить, хоть и правда верёвку прилаживай! Ариана послушно стоит на месте и, кажется, даже не моргает. - Дорогая, отомрите, - смеётся Валентин. - Неужели вам не нравлюсь тихая и спокойная я? – фыркает золотоволосое бедствие, продолжая таращиться в одну точку. - Ну почему же? – пожимает плечами Придд. – Вы прекрасны всегда. Но, зная вас… Если вы тихи и спокойны – значит, вы что-то замышляете, либо вам нездоровится. Говоря откровенно, меня пугают оба варианта. - Валентин! Вы сегодня просто невозможно, невыносимо занудны! – герцогиня подхватывает горсть снега, пытается слепить ком, фыркает с досадой – колкий снег осыпается между пальцами, отказываясь принимать нужную форму. - Дома швырнёте в меня подушкой, - спокойно предлагает Валентин. – И если вы сейчас промочите перчатки, дома мы окажемся очень скоро. - Нет, вы сегодня просто невозможны! – Ариана швыряет в него горсть снега. – Вы что же – и крепостей никогда не строили? - Строил. И с удовольствием построю ещё, когда погода будет более располагающей. - Обещаете? – недоверчиво щурится несносное создание. - Обещаю, - кивает Валентин. Злосчастная доска снова падает в снег, а герцог с явным удовольствием обнимает радостно бросившуюся ему на шею супругу. – Дорогая, вы точно хотите кататься с горы? - Конечно, - удивляется Ариана. – А у вас есть сомнения? - И немалые, судя по тому, что вы опять пытаетесь нырнуть в сугроб. Да ещё и меня в него уронить. Ну хорошо, хорошо, я постараюсь больше не занудствовать, как вы говорите, - смеётся он, поймав полусердитый-полусмеющийся взгляд. – Только не надо на меня так укоризненно пыхтеть. Я вам говорил, что вы прекрасны? - Минут пять назад, - Ариана лукаво косится из-под ресниц поочерёдно на мужа и на доску. - Так вот, я ошибался, - невозмутимо сообщает Валентин, глядя в удивлённо-возмущённые карие глаза. – Вы совершенно неповторимы и неповторимо совершенны, - размыкает объятия, поднимает бывшую дверцу и идёт к вершине холма. – Вы со мной? - Вы не-воз-мож-ны! – объявляет герцогиня. – Имейте совесть, подождите меня, я, между прочим, в платье, Леворукий бы побрал все эти юбки! - Пожелание, конечно, не лишено привлекательности, - Валентин останавливается, поджидая супругу. - Но? – воинственно спрашивает Ариана, хватаясь за его локоть. - Но вы не находите, что сейчас слишком неподходящая погода для прогулок в пикантном виде? – то и дело оступающаяся герцогиня, вцепившаяся в одну руку, странным образом уравновешивает доску, постоянно норовящую выскользнуть из второй. – К тому же, боюсь, Леворукому ваши юбки будут совершенно не по фигуре… Дорогая! – он едва успевает подхватить скорчившуюся от хохота Ариану. – Я вас умоляю, не надо скатываться с холма своим ходом! - Вы сердитесь? – округляет глаза смеющаяся безобразница. - На вас? Ариана, это бесполезно, уверяю вас. И считаю своим долгом предупредить, что скоро начнёт смеркаться, а кататься с холма на сомнительных приспособлениях в темноте я вам не позволю, как бы очаровательно вы на меня ни дулись. - Дуться на вас тоже бесполезно, невозможный вы человек, - бубнит Ариана, всё ещё хихикая. – Вы же сами меня смешите! - Чем же это я, зануда, по вашему же утверждению, так вас насмешил? – вскидывает бровь Валентин. - Леворуким в юбках, - Ариана снова с хохотом цепляется за мужа. Валентин терпеливо оглядывает окрестности: - Дорогая, вы хотели кататься. На доске, которую мне опять разыскивать. А не кубарем, как вы пытаетесь сейчас, и чего я вам не позволю ни в коем случае, потому что совершенно не хочу овдоветь. - Кто-то обещал не занудствовать, - Ариана обвиняющее тычет пальчиком ему в грудь. - Кто-то больше не хочет кататься? – парирует Валентин, отвечая насмешливой полуулыбкой на полный возмущения взгляд. - Мы всего-то один раз скатились! – топает ножкой герцогиня. - Вы – два. - Я не скатилась, я свалилась! - выпаливает Ариана, замирает на мгновение, осознавая собственные слова и, безнадёжно махнув рукой, утыкается в камзол мужа. Окутанные мехом плечи сотрясаются. - Дорогая, вы плачете? – изумляется Валентин, пытаясь заглянуть ей в лицо. - Я смеюсь, - мрачно отзывается Ариана. – С вами совершенно невозможно кататься, вы либо нудите, либо смешите. - Я постараюсь исправиться, - проникновенно обещает Придд, приглаживая растрепавшиеся золотистые локоны. - Самое ужасное, что я вас такого люблю, - так же мрачно заявляет милое бедствие. – А вы подло заговариваете мне зубы и отвлекаете меня от катания. - Ну что ты, милая, ты сама прекрасно справляешься, - вздыхает Валентин. Ариана вскидывает голову, пытливо заглядывает ему в глаза и с улыбкой отстраняется: - Когда-нибудь, очень нескоро, я, возможно, и повзрослею… - Можете не торопиться, - мягко улыбается Валентин. – И всё-таки, если вы хотите скатиться ещё хотя бы раз… - Два, - перебивает Ариана. - Тем более. Я предлагаю разделиться: я доставлю на вершину вашу замечательную дверцу, а вы себя в добром здравии и хорошем настроении. Договорились? - Умеете вы уговаривать, - тянет Ариана, улыбается, с размаху опускает ладошку на протянутую руку. Валентин перехватывает затянутые в перчатку тонкие пальчики, подносит к губам. - Ну а здесь эти политесы зачем? – притворно хмурится безобразница, смущённо отводя глаза. - Мне так захотелось, - немного ехидно цитирует любимое оправдание жены Валентин, с трудом перебарывает желание показать язык в ответ на полный искреннего возмущения взгляд, разворачивает супругу лицом к вершине. – Вы хотели кататься. - Вы не-воз-мож-ны! – в сотый раз восклицает Ариана и, подхватив юбки, бакранской козой несётся вверх. Валентин провожает её взглядом и спускается за доской, размышляя, а стоит ли отбирать у жены игрушку. Ариана подпрыгивает на месте, воинственно размахивая муфтой: - Она от вас пряталась? - Зарывалась в сугроб и пыталась сбежать, - с самым серьёзным видом уверяет Валентин, укладывает доску на снег и отходит к началу спуска, внимательно разглядывая склон. - Надо же, - удивляется Ариана, подходя к нему. – А у меня она так не вредничала. Что вы там разглядываете? Склон, как склон. - Запоминаю, где какие камни. - Их не все видно, - обнадёживает герцогиня. – И в любом случае мы скатимся, как получится, проверено. А если вы будете продолжать любоваться пейзажем, я скачусь сама. Валентин поворачивается к жене, успевая разглядеть невинно-озорную улыбку, со смехом ловит супругу за руку, едва не падает и еле успевает поймать споткнувшуюся Ариану. - И кто кого роняет в сугроб сейчас? – Ариана возмущённо трепыхается в его руках. Валентин аккуратно ставит её на землю и целует разрумянившиеся щёки, сверкающие глаза, пухлые, слегка обветренные губы: - Дорогая, не буяньте… - Это не я буяню, - бормочет герцогиня, отвечая на поцелуи, - это вы мне кататься не даёте, - утыкается лицом в его плащ, потом вскидывает голову и лукаво предлагает. – Кубарем? - И это я невозможен, - качает головой Валентин, усаживая её на доску. Снова окидывает взглядом склон, слегка сдвигает «санки» и устраивается позади жены, бережно, но крепко прижимает милое бедствие к себе, отталкивается, посылая доску не прямо, как в первый раз, а немного вправо. Колкий снег алмазной крошкой разлетается по сторонам, Ариана радостно взвизгивает на поворотах, звонко смеясь. Валентин уже раздумывает, как половчее приладить верёвку, как доска вдруг натыкается на скрытый снегом камень, разворачивается, и всё, что Валентин успевает – это, покрепче обхватив свою герцогиню, кувыркнуться в снег. Доска с треском разлетается о валун, Ариана запоздало вскрикивает уже в сугробе, вцепляется в его руки до синяков. Валентин осторожно высвобождается, приподнявшись, заглядывает в перепуганное личико, гладит по щеке: - Дорогая, вы в порядке? - Я? – зачем-то переспрашивает герцогиня, возится, пытаясь сесть. – Я да, в порядке… А ты? Валентин откидывается на спину, глядя в небо. Никогда больше… - Одна вы больше не катаетесь, - и возражений он не примет. Ариана, видимо, это понимает, или, что вернее, решает не спорить прямо сейчас. Садится, отряхивая кудри от снега, шапочка опять неизвестно где, причёска растрепалась окончательно, на волосах и шубке полсугроба… Валентин тянется стряхнуть снег с золотистых локонов, а Ариана вдруг спокойно произносит: - Доска разбилась, - поворачивается к нему, внимательно смотрит, чуть склонив голову. – Вы это специально? - Создатель и все кошки его, - выдыхает Валентин. Вот теперь он сердится, но в тот день, когда он повысит на жену голос, он пустит себе пулю в висок. – Я вас уверяю, что если бы я всерьёз решил избавиться от вашей игрушки – я сделал бы это, не рискуя вашей жизнью. Пухлые губки недоумённо округляются, а потом Ариана виновато опускает голову: - Тинхен, прости. Ты…был так против, а потом, - машет рукой в сторону валуна и почившей доски и совершенно неаристократично шмыгает носом. Валентин быстро перебирает в памяти события дня – действительно, такой вывод тоже можно было сделать, - садится, обнимая жену: - Прости, родная, испортил я тебе забаву. - Ой, ты что? – Ариана отстраняется, заглядывая в глаза. – Ты зачем глупости говоришь? Весело же было! И потом, - задумчиво покусывает палец, а в глазах уже опять пляшут бесенята, - у буфета же, кажется, две дверцы? - Вы удивительно наблюдательны, - вздыхает Валентин. – Идём домой или у вас есть ещё нереализованные планы? - Побить вас подушкой? – хихикает Ариана. – А где опять моя шапка? - Полагаю, там же, где и муфта, - Валентин встаёт, поднимает на ноги жену, легонько целует в кончик носа. – Дорогая, мы идём домой и немедленно, пока вы не отморозили себе что-нибудь. - А шапка? – упрямо повторяет герцогиня, старательно скручивая растрепавшиеся волосы в жгут и запихивая за воротник. - Учитывая степень полезности вашего драгоценного головного убора, - Валентин сграбастывает жену в охапку и перекидывает через плечо, - а также его поистине гигантские размеры… - Поставьте меня на место, невозможный вы человек! – Ариана с хохотом колотит кулачками по его спине. – Вы что себе позволяете, я же только волосы подобрала! А я муфту вижу! - Где? – Валентин поворачивается, слегка пошатнувшись. В спину ему почти нежно тычут кулачком: - Левее! Ещё, ещё, стоп, присядьте… Валентин оценивает надёжность склона и предпочитает поставить жену на ноги. - Я уж думала, вы меня так до дома понесёте, - наигранно возмущается Ариана, подбирает муфту, встряхивает, заглядывает внутрь. – Ну вот, снега набилось. - Дорогая, вы собрали на себя как минимум половину склона, - замечает Валентин, буквально из-под ног вынимая вмятую в снег шапочку. – Горстью больше, горстью меньше – значения уже не имеет. Идёмте, - протягивает руку. - Вторую половину вы собрали на себя, - парирует Ариана, дёргая его за плащ, пробегается ладонью по плечам и опирается на подставленный локоть. – Идёмте. Восхождение осложняется не столько стремительно сгущающимися сумерками, искажающими местность, сколько весёлым щебетом Арианы, уже предвкушающей обкатку новых «санок». Герцог Придд тщательно выбирает, куда поставить ногу и мысленно считает до четырёх. Очень медленно считает. Наверняка буфета этого в живых уже нет, раз над ним поработали близнецы. Или буфет ещё стоит в какой-нибудь кладовке, но разбившаяся сегодня дверца была второй, а первую сгубили те же близнецы лет десять назад. А ещё возможно, что дверь в кладовку с этим буфетом заколочена… нет, замурована! И завешена гобеленом. Или… Валентин косится на сияющую супругу и решительно останавливается: - Дорогая… Нет, лучше сядьте, - и сам садится напротив послушно плюхнувшейся в снег герцогини, чуть склонившись вперёд, заглядывает в недоумённо округлившиеся глаза. – Я вас очень прошу, не ищите этот буфет без меня. И делать из его бренных останков санки мы тоже будем вместе. Договорились? - Ой, - лепечет Ариана. – Ой-ой, - а потом набрасывается на мужа с поцелуями, впечатывая его спиной в снег. Валентин со смехом уворачивается: - Так вы обещаете? - Да-да-да! – радостно щебечет Ариана. – Завтра же и начнём! Удивительно, что не сегодня же, думает Валентин, в очередной раз вставая и помогая супруге подняться. Завтра – так завтра, по крайней мере, остаток этого дня пойдёт спокойно, а, может, поиски несчастной мебели удастся растянуть на пару-тройку дней… Но у дверей шале их встречают близнецы, и о спокойном отдыхе остаётся только мечтать.