Часть 1
2 июля 2019 г. в 11:54
Снова вместе, будто не случалось ничего. Рука к руке, колено к колену — сидят на заднем сиденье машины, хотя Фрэнк, выучивший повадки Зольфа за то время, что они вместе, помнит слишком хорошо, что тому куда комфортнее быть рядом с водителем.
И всё же, он выбирает оставаться с Арчером, и это греет душу, чёрт возьми, странным, поднимающимся откуда-то из района солнечного сплетения теплом.
Не так уж страшно — ему думается — заставлять себя вернуться туда, где всё против тебя, если шершавые пальцы крепко сжимаются на запястье. Я нужен ему, куда сильнее сейчас, чем прежде.
И Арчер выдыхает. Арчер готов выйти из машины первым, придерживая за руку, обнимая после крепкие, но почему-то ссутулившиеся разом плечи. Он ведёт домой и всё целует в щеку, покрытую трёхдневной щетиной.
После падения в Лиоре, всё кончилось для него — и для Кимбли тоже, но не для них двоих. Амбиции можно отбросить, особенно сейчас, когда они выходят из машины, и льёт как из ведра, заливается за шиворот холодная вода, и Арчер замечает за собой, что не сердится, не злится, как обычно: нет зонта, но китель всё ещё теплится на плечах. Его хватает, чтобы накрыть чужие плечи, укутать, прижать к себе, как самое дорогое, что осталось в жизни.
— Фрэнк, — тихо, со злобой.
Полковник договаривает за него «надень обратно», не слушается всё равно — ведёт в их общий дом и помогает открыть дверь. Вина за то, что он послал Кимбли первым в самое пекло, грызёт до сих пор — и нечем её искупить: ни этим дурацким кителем, ни чашкой горячего чая, которую он приносит позже, пока возится в шкафу, отыскивая тёплую сухую одежду.
— Позаботься о себе, — то ли просит, то ли велит Багровый алхимик, но смотрится так по-домашнему уютно с кружкой в руках, замотанный в плед, в домашних, чёрт возьми, штанах, что Арчеру на момент становится всё равно на собственные влажные волосы, нелепо прилипшие ко лбу, — Завтра тебе, наверняка, придётся выслушивать от фюрера.
— Завтра, — мудро подчёркивает мужчина и падает на диван рядом с ним, приобнимает поверх пледа и глупо чему-то улыбается — уже не Арчер, думается Кимбли, и он спешит потрогать чужой лоб. Не простудился ли?
На самом деле Зольф не знает, какая температура считается нормальной для живого человека, но в его память навсегда впечаталось, как это делал Арчер. Почти никогда не использовал градусник — только губами, а после хмурился забавно, даже если ничего забавного результат подобных измерений не предвещал.
Можно перетерпеть, отмахивался мысленно Багровый, горькое лекарство и пролеживание в кровати, только ради этих необходимых прикосновений. Ради того, чтобы Фрэнк, ругаясь на ходу, спешил в сторону шкафчика и каждый раз наклонялся к нему, потеряв всякое стеснение.
— А сегодня, — продолжает вдруг мужчина, и Кимбли слушает его внимательно, — В постель. Останешься дома, пока я всё не улажу.
И в этом весь он. Зольф расслабляется наконец, узнав в строгом тоне своего Фрэнка. Ему хочется возразить, но он не будет делать этого.
Потому что, взаправду, какая разница, что происходит в штабе, куда отправили Мустанга на поиски глупого мальчишки Элрика — они живы, они друг у друга под боком, и Арчер, не забывая об условностях, заботится о нём, как раньше.
«Я всегда мечтал быть героем на поле битвы. Первым. Стрелять не из-за угла, а прямо», — так он говорил, прежде чем выключить свет и прижаться сбоку, прячась устало в крепком плече алхимика.
Но для него, признаться, он уже герой. Падение в Лиоре не изменит этого.