***
Наступил день суда. В камеру за Вэрианом пришел сам Капитан, на удивление быстро оправившийся после травмы - военная подготовка и крепкое здоровье давали о себе знать. Открыв дверь одиночной камеры, он с яростным укором в глазах взглянул на подростка, сидевшего на каком-то жалком подобии кровати, которое из себя представляла доска, подвешенная к стене цепями. С явным презрением в голосе он выдавил из себя пару слов: "Вставай, отродье!" - звонко отчеканивая каждое из них. Поняв, что ответа не последует, он повторил реплику, оставив лишь одно громкое "Вставай!", которое разнеслось эхом по всей тюрьме. Но алхимик не реагировал, продолжая с поникшей головой пялиться куда-то в пол. Как у военного человека, у капитана был вспыльчивый нрав, поэтому после полного игнорирования Вэрианом его приказов ему не оставалось ничего иного, как силой взять юношу за плечо, дернуть, заставив встать, и повести в судебную комнату, предварительно надев наручники. Идя в зал заседания, подросток уже наперед расписал в голове весь дальнейший процесс. То, что он натворил, может потянуть только на казнь, не меньше. Слушать его оправдания точно не станут: кому есть дело до какого-то мальчишки, который в столь юном возрасте стал угрозой целому государству. Но прав ли он, допуская такие мысли? Из-за горящего внутри капитана желания сделать всё возможное, чтобы алхимик получил по заслугам, он сделал так, что они пришли на место даже раньше королевской семьи. Возможно, это и к лучшему: у Вэриана появились дополнительные несколько минут, может быть, не самой счастливой, но все-таки жизни. Сев рядом с капитаном на скамью, парень исподлобья стал рассматривать эту "комнату судьбы", как он мысленно назвал её. Внешне она была не особо примечательна - очень походила на те, которые выдавали дворцовой прислуге, разве что раза в полтора больше. У одной из стен стояла трехместная трибуна для королевской семьи, по правую сторону от неё разместились преступник и его конвой. По левую же сторону было уготовано место - длинная скамья и обычный деревянный стол - для парочки приглашенных людей - жениха принцессы Юджина и её лучшей подруги Кассандры. Напротив главенствующей трибуны стояли еще пара скамей для некоторых из простых жителей. Обычно они присутствовали для того, чтобы разобрать ситуацию с разных сторон, что делало судебный процесс более справедливым. Но не в этот раз - это дело отличалось от других, оно стало слишком личным для семьи правителей, и они распорядились не пускать никого из посторонних. Тем временем всё начало двигаться с мертвой точки - следующими в зал вошли, как ни странно, Кассандра и Юджин. Дверь была открыта, поэтому за пару десятков метров уже было слышно, как они в очередной раз из-за чего-то ругались. Каждый раз, когда до ушей Вэриана доносились реплики фрейлины, он незаметно вздрагивал, и всё внутри него непроизвольно сжималось. Он не хотел, чтобы та, к кому он неровно дышит, видела его таким, чтобы именно этот образ отпечатался в её памяти как последний. Все споры подруги принцессы и жениха принцессы закончились ровно в тот момент, когда они показались на пороге "комнаты судьбы". Наступила гробовая тишина, Юджин и Кассандра молча проследовали к своим местам. Вэриан едва ли улавливал на себе их взгляды, поэтому мог строить лишь догадки, что читалось в их глазах: гнев, отвращение, укоризна... А может быть, сочувствие? Нет, этого ему точно не добиться, особенно от такой ледяной королевы, как Кассандра, точнее Кэсси. Но нет, теперь ему точно запрещено её так называть, после всего, что случилось. Но как бы он удивился, узнав, что именно едва уловимое сочувствие было во взглядах двух его бывших друзей, даже во взгляде фрейлины. Она прекрасно понимала, что испытывает алхимик по отношению к ней. Чувствовала ли она нечто хотя бы отдаленно похожее? Трудно сказать, но какая-то тонкая ниточка всё-таки держала их вместе. Наверное, это было нечто напоминающее симпатию. Возможно, это могло перерасти в нечто большее, но Кассандра усиленно отгоняла от себя подобные мысли, чтобы лишний раз не бередить душу, зная, что это его последние минуты жизни. Права ли она? Следующими в зал заседания пришли король Фредерик и королева Арианна, они вошли также безмолвно, как и предыдущие. Сев на свои места, вершители закона стали молча ждать последнего человека - принцессу Рапунцель. В комнате по-прежнему стояла полная тишина, кажется, можно было услышать, как неистово пульсирует кровь внутри виновника сего торжества. Ничто не длится вечно, поэтому через несколько минут вошла и сама принцесса. Первым, на кого она обратила внимание, стал её недавний друг, который сидел и смотрел в пол прозрачными, абсолютно пустыми глазами. Взгляда его не было видно, но и без него понятно, что он испытывал - немое отчаяние. По натуре своей девушка довольно эмоциональная, поэтому она прилагала невероятные для себя усилия, чтобы её маска спокойствия не слетела. Ожидая, что Рапунцель сядет на своё законное место, король с королевой были немного удивлены тем, что она села рядом со своими друзьями, но как-то прокомментировать это никто не решился. Принцессе стоило больших трудов прийти на это мероприятие. Перешагнуть через страх, чувство вины, но в то же время и обиду на Вэриана. Она осознавала, что внесла весомый вклад в то состояние, в котором сейчас находится заключенный, но ведь пострадала и она сама и её семья. Несмотря на то, что эта история заставила помучиться и её саму, златовласка знала, что отправлять подростка на смерть - несправедливо и бесчеловечно. К счастью, у неё были аргументы, которые, как она считала, произведут должный эффект на её отца.***
Заседание началось. Король был настроен решительно и не намеревался спускать всё на тормозах. Бросив взгляд на преступника, правитель взял в руки свиток, в который были занесены все незаконные деяния алхимика, но нужды в нем не было, так как все написанное слишком ясно отпечаталось в памяти Фредерика. Еле заметно выдохнув, он обратился к юноше: - Вэриан, ты обвиняешься в королевской измене, похищении представителя королевской семьи и нападении на королевский замок. Это очень серьезные проступки, и я не могу предпринять ничего иного, кроме как приговорить тебя к казни. После произнесенного в комнате воцарились разного рода эмоции: легкое ошеломление у Рапунцель, Юджина, Кассандры и Арианны - конечно, никто не ожидал чего-то другого, но услышать это вне своих мрачных мыслей было несколько неожиданно, - удовлетворение у капитана и полное безразличие у Вэриана - ему было уже всё равно, он лишь хотел, чтобы это поскорее закончилось. - Отец, ты не можешь так поступить. Он этого не заслужил, - эти слова прозвучали настолько неожиданно, что все в помещении неосознанно вздрогнули. Но что самое главное, так это то, что отреагировал даже алхимик, до этого вообще не подававший признаков жизни. Его реакция на это заявление была самой яркой - он не ожидал, что после всех его ошибок за него кто-то заступится, но чего не ожидал еще больше, так это того, что этим кем-то будет принцесса - человек, которого он использовал в своих целях как ненужную вещь. - Рапунцель, он подверг опасности не только тебя и твою мать, но и всё королевство. Я не могу поступить иначе! - Пап, он был в отчаянии. Мы отвернулись от него в тот момент, когда он терял своего отца, единственного родного человека. Королевство не имеет права так поступать со своими подданными. Казнить его - значит отвернуться от него окончательно. Достойны ли мы будем после этого называться правителями? - Рапунцель... Пойми, я, как король, не могу подвергнуть опасности всю страну из-за трагедии одного человека. Неизвестно, что он предпримет, если приговор будет иным. Прости, по-другому никак... В зале вновь повисла гробовая тишина. Загоревшаяся надежда в глазах Вэриана начала медленно гаснуть под давлением слёз, показавшихся на щеках. Этого не заметил никто, кроме Кассандры, которая не спускала глаз с подростка на протяжении всего спора дочери и отца. В этот момент она поняла, что их нить стала гораздо прочнее. Но король непреклонен, и фрейлине оставалось только с печалью в душе ждать удара судейского молотка. И вот, когда король уже схватился за молоток, собираясь окончить сей процесс, принцесса прибегнула к последнему аргументу, который мог подействовать. Резко выйдя из-за стола и встав перед королевской трибуной, она заговорила. - Отец, стой! Позволь мне сказать еще кое-что. - Ох, Рапунцель... хорошо, говори, - эти слова прозвучали несколько рассержено, но Фредерик понимал, что она лишь хочет попытаться исправить свою ошибку. Жаль, что это уже невозможно. Так ли он прав? - Ты можешь казнить Вэриана, если ответишь без колебаний на один единственный вопрос. - Вопрос? Какой еще вопрос? - такая неожиданность вызвала недоумение одновременно и у короля и у королевы. - Сначала ответь: ты готов на такое условие? - Я... Готов... - Его Величеству не очень нравилось это пари, но он не смог пересилить себя, отказав принцессе, которая была почти на той же ступени отчаяния, что и подсудимый. - Ответь: вправе ли отправлять на смерть подростка, который потерял своего родного отца, тот, кто сам сперва чуть не лишился любимого человека, а после и вовсе потерял дочь на восемнадцать долгих лет? Такого поворота событий не ожидал никто. Задать настолько личный вопрос в лоб королю и, судя по его растерянному взгляду, прижать его им к стене - на такое способен человек по-настоящему сильный духом. Это было не в характере принцессы, всегда позитивной, лучезарной. Можно сказать, что частично она даже пацифист. Сейчас же она была готова хоть сразиться на мечах со своим отцом за жизнь