Глава 3
Постепенно я входила во вкус новой жизни. Отъедалась, росла, свела почти все шрамы, научилась разбираться в травах на уровне средней деревенской знахарки – Тин хвалила меня за скрупулезную аккуратность в дозировках.
—Дозировка важна всегда – сказали Шон и Ила в унисон.
Императорская семья переглянулась и хихикнула. Ила раздраженно сдула упавшую на лицо прядь, и Императоры услышали мысленный рык:
«Повторяю, присмотритесь к Тим!»
И пока Императоры офигевали Шон продолжил читать.
Всю первую зиму она учила меня писать. Выходило так себе. Пальцы больше привыкли к физической работе – скручивать шерсть или дергать сорняки, чем держать перо. Тин сказала, что это нехорошо – в магии многие вещи делаются жестами. И результат зависит от их точности.
—Жесты и вправду важны. Пару раз я делал не те жесты и результаты были плачевными. В первый раз у всего общежития в Академии болели зубы, а во второй взорвалась моя лаборатория – вздохнул Шон.
—А мои кривые жесты уничтожили любимое мамино платье – вздохнула Ринон.
—А я могу не делать жестов. Вот везуха! – улыбнулась Ила.
Так-так, еще одна подсказка.
А если у меня будут рукикрюки, то и волшебница из меня выйдет криворукая. Если вообще выйдет. И заставила спать в пропитанных кремом длинных, до локтей, перчатках, которые грели руки. Кожу от них щипало, но Тин уверила, что так быть и должно.
—Не дадите рецептик? – поинтересовалась Императрица.
—Дам, не жалко – пожала плечами Тин.
– А зачем они до локтейто? – попробовала вякнуть я.
– А затем, что мышцы, которые сгибают твои пальцы, находятся вот тут, – Тин ткнула в руку выше запястья, – а не в ладони. Поняла? И будешь каждый день складывать фигурки из пальцев час. И писать – час правой рукой, час левой.
Да она что, с ума сошла? Где это видано, чтоб люди двумя руками писали?
– Не нравится? Иди к Сибиру, у них Зорька давно не доена!
Убойный аргумент.
Нари захихикала.
—Прямо как в твоем анекдоте, Зар – улыбнулась она.
—Каком? – заинтересовалась Ри.
—На военных сборах наш командир взвода, молодой долговязый лейтенант,
представляет перед строем своего заместителя - пожилого невысокого
прапорщика. Стоящие рядом выглядят они довольно комично, как Пат и
Паташон.
- Не смотрите на его возраст, он еще всех нас переживет! Вы спросите -
почему? И я вам отвечу: когда нам стреляют в грудь, у него пули свистят
над головой!..
-Убойный аргумент…
—А что такое пули? – спросил Шон, после того как все отсмеялись.
—Эм… металлические цилиндрики, которыми заряжают оружие. Это в другом мире, вы не поймете – махнул рукой Кирилл.
А еще я каждый день должна была сидеть в полумраке на заднице, ой, извините, на заду, согнув кренделем ноги и соединив руки. И не думать ни о чем. Ничего не выходило до тех пор, пока Тин не посоветовала выбрать слово.
—Слово? Интересный способ. Мне учителя объясняли: представь место, где тебе будет хорошо – покачал головой Арден.
–
Слово? Это как? Что это значит?
– Сейчас поймешь. Оно у каждого свое. Помогает успокоиться, найти точку равновесия. И еще запомни: свое слово ты никому не должна говорить. Вот подумай, что тебе нравится? Например, лес. Представь еловую чащу, где солнечный свет падает сверху только тонкими лучиками, где пахнет хвоей и все мшистозеленое… Или поле. Вообрази, как море трав вперемешку с маками и колокольчиками колышется волнами под порывами пряного ветра. Нравится? Или озеро. Или камень. Скала. Гора. Ручей. Море. Облако. Огонь. Ну, ты поняла… выбери то, что тебе всего ближе, чтобы ты почувствовала зов, внутреннее сродство… и так найдешь свое слово.
– А у тебя какое, Тин?
– Не скажу. И ты мне свое не говори.
Странно. Из всех слов и образов, которые я перебрала, ближе всего мне оказался снег. Синий, вечерний, растворяющийся в морозных сумерках. С блистающими на нем искрами, когда над черным зимним лесом встает луна, и сливающийся с тьмой, когда она заходит. Почемуто снег днем я совсем не могла представить. Как и тающий на жарком солнце весенним днем сугроб. Только тьма и холод, холод.
—Сестричка! – Илианель похлопала Тим по плечу.
—Вы сестры? – Брита выпучила глаза. Ила ударила себя рукой по лбу.
—Нет. Я так говорю, когда человек в чем-то схож со мной.
Но когда я переносилась в этот стылый сумрак, внутри будто возникал островок покоя. Я цеплялась за него, переползала туда, сворачивалась клубком… там никто не мог меня достать или потревожить. Это было МОЁ. Мне там было хорошо, комфортно, правильно.
Я подозревала, что Тин какимто образом знает, о чем я думаю. Но сама она никогда этого не подтверждала, а от прямых вопросов на эту тему уходила.
– Запомни, Мири! Нужно заниматься такими медитациями два раза в день, не меньше. Тогда твой Дар, если он есть, постепенно проснется и покажет себя. А еще может так однажды случиться, что твое слово изменится. Не удивляйся, такое тоже бывает.
Зачем мне изменять моему снегу?
Зейд захохотал. Все удивленно посмотрели на него.
—Похожий вопрос задают многие, кто только начинает обучаться подобным образом. Илианель как-то спросила у учителя: Зачем я буду изменять моему бескрайнему небу с каким-то женихом? Поэтому я и рассмеялся.
Мне с ним хорошо – он не лжет, ничего не обещает. С ним я не чувствую ни боли, ни одиночества. В том мире мне не нужны друзья, другие люди – если б они появились, то стали бы лишь помехой. Моя задача очень проста – научиться всему, чему можно, чтобы перестать быть слабой. Чтобы больше никогда в жизни не быть чьейто игрушкой и ни от кого ни в чем не зависеть.
—Друзья не обязательно помеха. Иногда друзья становятся тем якорем, который держит нас при жизни. Игрушкой быть неприятно. Я не по наслышке знаю, какого это, кто-то будет управлять тобой, а ты не сможешь ослушаться его. Вечная кабала, боль. Ты становишься слабой. Да, иногда такое возникает из-за друзей, родных или любимых, но иногда все происходит наоборот – туманно высказалась Ила и тряхнула головой. Некоторые согласно закивали, а Тимиредис задумалась. Так ли это плохо, быть к кому-то привязанной?
Постепенно, сначала по складам, а потом по словам, я начала читать те несколько книг, что хранились в сундуке у Тин. Я рвалась к черному толстому тому – Тин пожала плечами и дала мне его. Я раскрыла… и поняла, что не могу разобрать ни словечка!
– А ты думала, все просто? – засмеялась травница.
Кстати, вот никак не могу понять, сколько Тин лет? В черных прядях нет ни одного седого волоска зеленые глаза яркие, лицо без морщин. Кожа на руках гладкая, как у девушки. Но выражение лица и жесткие складки у губ говорят о том, что картина беззаботной юности обманчива. Не выдержав, спросила прямо. И получила интересный ответ:
– Мири, у магов другой счет лет. Чем больше сила, тем медленнее идет старение. Можно и вообще замедлить его так, что будешь жить много десятилетий или даже сотен лет. Ну, мне не так много, но лучше я промолчу, а то окрестные бабы толпой за молодильным зельем побегут, а им не объяснишь, что дело не в зелье…
—А, так вот почему ты, Илианель, такая молодая! – воскликнула Тим, и все засмеялись.
—Не только. Я тебе как-нибудь потом расскажу. Это достаточно увлекательно, так что, может быть и научу этому – подмигнула девушка.
Мне Тин еще раз велела больше медитировать, писать каждый день, не соваться на мороз без варежек. А к выпавшему снегу подарила мою первую настоящую пару обуви – роскошные черные валенки с обшитой кожей пяткой. Я была от них в таком восторге, что в них и садилась медитировать. Писала и читала я тоже в них. Тин посмеивалась.
—Эх Тим-Тим, вот сносится обувь, что будешь делать – улыбнулся Зейд.
Ажурный браслет на левой руке Нари запиликал. Друзья Илианель переглянулись.
—Ребят, извините, нам пора. Нель, Илри к тебе вечерком заглянет – сказал Зейд, и ребята исчезли.
—Пока, пока – махнула рукой Ила и кивнула Шону.
Книги, кстати, мне стали нравиться. Неважно, что одна была показавшимся вначале занудным жизнеописанием дочки какогото ушедшего в заморское плаванье купца. ПрекраснаяСирана вздыхала по черноокому юноше, встреченному по дороге в храм, читала письма от отца с описанием дальних стран, а в оставшееся время вела дела в торговавшей посудой и коврами лавке. Сначала пришлось продираться через текст, потому что оказалось, что я не понимаю каждое третье слово. Всякие комод, митенки, бухгалтерия, лиф, каре, веер, фаянс, верблюд, паланкин, карета, лобзание и длань – не имели для меня никакого смысла. Тин обрадованно потерла руки и сказала, что даже не рассчитывала на такую удачу! Вот теперьто мы расширим мой словарь!
—Тим, я тебе одну книжечку подарю. Она не большая, но интересная. Тебе должна понравиться – чему-то кивнула Ила. Тим просто пожала плечами. Книги это хорошо. Жаль только, что небольшая.
К концу книги я была убеждена в двух вещах. Вопервых, что жить в городах очень интересно и я хочу своими глазами увидеть кареты с впряженными в них верблюдами.
—О, я тебя и Шона потаскаю по нескольким мирам. Много интересного увидите – обрадовано воскликнула Ила. И пока Шон и Тим удивленно переглядывались подмигнула Императорам.
—Нас не забудь – хитро сощурившись, кивнула Бель.
—Да без проблем!
А вовторых, что я была права, и мужчины – это страшное зло. Приезд отца из дальнего плаванья несчастная Сирана встретила с ребенком на руках, и только вмешательство в историю честного градоначальника заставило легкомысленного юношу взять брошенную возлюбленную в жены. Я недоумевала – вот на фига он ей сдался? Ребенок уже есть, денег хватает, а так – мужик с возу, кобыле легче!
Мужская половина засмеялась.
—Вообще-то, баба с возу, кобыле легче – протянул Тиану.
—Ах так! – воскликнула Бель и пересела к Иле и Тим. – Дорогие девушки, предлагаю бунт против мужчин!
«Дорогие девушки" согласились. Мужчины, против которых решили взбунтовать и Ила переглянулись.
—Я пас. Меня пока все устраивает. Я лучше пойду подерусь с кем-нибудь – поспешно открестилась Ила и пересела к Элу, Асу, Киру и Заку. – Или вот, с парнишками посижу.
—Предательница! – возмутились Бель и Аршисса.
—Наверное. Я просто прекрасно понимаю мужчин и женщин. Хотя нет, женщин я понимаю хуже чем мужчин – пожала плечами Ила и дала пять Кирану. – Давайте читать, что ли.
Шон, уловив намек продолжил чтение.
Другая книга рассказывала о морских сражениях последней большой войны с викингами. Я часами рассматривала рисунки кораблей, разбиралась, как называется какой парус или веревка, пыталась понять, как стреляет оружие, – чтото внутри отзывалось, когда я читала про кровавые битвы, летящие по небу облака стрел и горящие на воде обломки кораблей.
—О, ну точно моя сестра! Блин, тогда и Хаш тоже мой брат. Кровяка, жертвы, поломанные кости… красота! – мечтательно протянула Ила. Все переглянулись и как-то странно посмотрели на девушку. – Кстати, а где Хашург? Я же помню, что перемещала его. Ладно, вы читайте, а я пошла искать Хаша.
И легкой походкой Илианель вышла из зала, напевая какую-то песенку.
—Я ее боюсь – протянула Брита.
—Она не нарушит клятву – мотнул головой Шон.
—Клятву? Подожди, ты вытянул из нее клятву?!
—Вроде того. Она, наверное, и не заметила – протянул Шон и продолжил читать.
* * *
—Я добровольно дала клятву – холодно произнесла Илианель. Сейчас она выглядела ужасающе. Нет, внешность ее не изменилась. Только, выражение лица было властное. – И я прекрасно заметила, господин придворный маг, герцог тер Дейл.
Ила мотнула головой. Нет, нельзя быть такой грубой. Похоже, мысленно вздохнула Илианель, я совсем плохое нечто.
* * *
Зимой у нас было два основных занятия. Первое – составление из летних запасов травяных смесей, облегчающих простуду и снимающих жар. Я училась правильно ощипывать и толочь листочки иванчая и ивовую кору, ту самую чагу и лишайники разных видов. Смеси аккуратно засыпались в маленькие бумажные пакетики, после чего Тин, для верности понюхав и лизнув содержимое, лично подписывала, что в них лежит. Из деревень приезжали на дровнях или приходили крестьяне, которым мы за мешочек крупы или куриную тушку и выдавали потребные снадобья. Соглашались и на шерсть или кусок домотканого полотна, на кусочек масла, даже на дрова. Сами мы выбирались к больным не очень часто – разве что ктото сильно занедужит или рожать соберется. Кстати, первые же увиденные мной роды подтвердили уже сформировавшееся мнение: мужики – козлы. Ни одна девушка в здравом уме и добровольно на такое не пойдет. Тин посмеялась и сказала, что ничегото я не понимаю. Не понимаю, согласна. И абсолютно не хочу понимать.
—Тим, все совсем не так. Вот вырастишь и поймешь, что мужчины не так уж и плохи – покачала головой Бель.
—Ага, они бывают и хуже – кивнула, появившаяся из ниоткуда, Ила.
—А где Хашург? – поинтересовалась Лариша.
—Где-то там – Ила махнула рукой в сторону кучки мужчин.
—А что он там делает?!
—То же, что и мы. Слушает чтеца – пожала плечами Ила и, кивнув Шону, плюхнулась на пол.
Второе занятие нравилось мне намного больше. Тин учила меня выживать в лесу и охотиться. Как смастерить снегоступы и закрепить их на ногах. Как ходить по сугробам, чтобы не проваливаться. Как разобрать по следам, кто пробежал. Как поставить силки на зайца. Как найти куропаток в снегу. Почки каких деревьев и какие лишайники можно жевать для поддержания сил, если в лесу нет дичи. Как понять, что вотвот начнется буран или ударит мороз. Какие дрова надо собирать, чтоб горели долго, а тепла было больше. Этим «как», казалось, не будет конца. И мне всё это очень, очень нравилось. Сама Тин еще и умела стрелять из лука достаточно хорошо, чтобы попасть в бегущую лисицу. У меня не получалось – не хватало силы рук натянуть как следует тетиву, но Тин сказала, что найдет подходящую ветку и сделает мне маленький лук. А мастерить стрелы научит между делом.
А в оставшееся время меня продолжали мазать зеленой гадостью уже не из свежих, а сушеных трав, заставляли зубрить составы травяных смесей и медитировать.
—Правильно. Потом ты одного важного типа перегонишь в магии – кивнула Ила.
Но как же мне тут хорошо! Разве можно было сравнить житье у Тин с тем, что было у Сибира? Когда я вставала в четыре утра, чтобы натаскать дров, затопить печь, вскипятить воду, запарить отруби и овес, раздать сено коровам, овцам и паре хозяйских коней, подоить коров, покормить поросят и кур, вывезти из хлева на кучу навоз, принести воды, приготовить завтрак, убрать за всеми, вымыть избу, отскоблить стол… и так до самого вечера, когда уже в темноте приходилось насыпать в ведра овес, который предстояло запарить на следующем рассвете. Интересно, как они без меня?
—Поверь на слова, очень по тебе скучают – усмехнулась Ила, и ее лицо на мгновение стало прекрасно-ужасающим. С таким выражением, наверное, палач думает о своих жертвах.
– Про Сибира думаешь, да? – усмехнулась Тин. – Говорят, им на твое место пришлось двух батраков взять, и то не управляются. Садиська за стол, поучу тебя высокому стилю, что сама помню… а то встретишь важного господина и влепишь ему с ходу про курей и задницу.
—Если и встречу, буду молчать – хмуро отозвалась Тим.
—Правда что ли? – восхитилась Ила. – Тут столько высокопоставленных морд, что прямо яблоку негде упасть, а ты не молчишь!
Тим смутилась.
В сторону Благодени Тин мне строгонастрого ходить запретила. Неважно, как я знаю там лес. Несущественно, что помню и все ягодные, и грибные места – где черника есть, а где клюкву можно ведрами брать, где лисички или боровики растут, а где после ветра всегда хворосту много. Чтоб ноги моей там не было! И посмотрела строго. Так, чтоб я поняла – дело серьезное. А потом добавила:
– Если будет невтерпеж, зови меня. Выкрою время, схожу с тобой. В моем присутствии тебе ничего не сделают. А без меня чтоб нини!
Да еще пальцем погрозила.
Мне было жаль… Несколько мест – овраг, где по весне можно было собрать за пару часов корзину строчков со сморчками, редколесье, где я ежегодно находила колосовики, и спрятанную в чаще делянку малины – не знал никто, кроме меня. Ничего, новые найду!
Вообще Тин держала меня все время под присмотром. Если уходила или уезжала куда – брала с собой. Если я возилась с козами – дойку пары норовистых тварей с бесовскими желтыми глазами травница с радостью перепоручила мне, – сама в это время садилась у окна, откуда видны были и ворота во двор, и сарай.
Я спросила: к чему такие строгости?
Тин усмехнулась:
– А зачем, ты думаешь, в деревне, где своей ребятни полно, приютили маленькую девочку, «шлюхину дочь»? – резко замолчала и добавила: – Не бери в голову.
—Ой зря ты это, Тирнари – вздохнула Ила и взяла в руки гранат. Почему-то синеватого цвета.
—Да я и сама уж это поняла – также ответила Тин и взяла в руки яблоко.
Но я задумалась… А через неделю попросила научить меня управляться с кинжалом так, чтоб саму себя не порезать. Тин умела, у нее нож в руках так и плясал. Та кивнула:
– Я покажу тебе пяток базовых упражнений и ударов, будешь делать с деревянной плашкой каждый раз после медитаций. Ясно? Как начнешь все повторять чисто да быстро, так дальше пойдем.
С деревянной? Ну, это легко! Только несерьезно както…
—О, позову Илри и буду тебя по моему плацу гонять – обрадовалась Ила.
—У тебя есть собственный плац? – заинтересовались Императоры.
—У вас тоже – пожала плечами Ила. – Только мой малость поболе будет.
– Мири, не нож – оружие. Человек – оружие. Неумехе хоть меч, хоть арбалет, хоть оглоблю в руки дай – толку не будет. А мастер голыми руками убьет и не запыхается. Поняла?
Поразмыслив немного, я кивнула. Поняла.
– Тогда скажу коечто еще: любишь ты угрозы выкрикивать. Оно понятно, парто хоть както выпустить надо. Да только отучайся так делать. Запомни: никогда не грози тем, что не в силах сделать. И что не готова сделать. А хочешь отомстить, сначала ударь, а потом уж выскажи, за что стукнула. Болван тот боец, который с противоположного конца улицы орет, что сейчас в глаз даст.
—Мудро – кивнул Росс. О, похоже этот «мущинка» уже пошел путем из книги. Влюбился в Тин, короче говоря!
По вечерам я продолжала учиться грамоте. Медленно, со скрипом, дело шло на лад. Тин попрежнему заставляла меня выводить буквы правой и левой рукой попеременно. Выходило странно, как два разных человека писали. Одна рука буковки выводила округлые, с наклоном вправо. А другая – квадратненькие, и стояли они, как солдатики, прямо. Я ужасно гордилась, когда в первый раз смогла без ошибок написать свое имя – Тимиредис. И тут же захотела вышить его по подолу рубахи, которую носила, и на юбке.
—Не говори своего имени, если ты не можешь постоять за себя. Это восьмое правило моего Мира – тихо сказала Ила, но ее все услышали.
—А почему? – удивилась Тим.
—С помощью твоего имени тебя могут найти и убить. В моем мире, наемникам достаточно имени, для того, чтобы убить жертву. И больше никто и никогда не узнает о ней – сурово сказала Ила.
Тин меня осадила:
– И не рассказывай о себе всем встречным и поперечным. Ты уже поняла, что не все добрые. А если добрые, то часто не просто так.
– Тин, а ты почему добрая?
– Я не добрая, просто за мной должок по жизни есть. А ходить в долгах не люблю, дурное это дело. Вот тебе помогу, может, часть ноши и сброшу.
– А почему мне полное имя не надо говорить?
– Потому что оно необычное. Крестьяне или ремесленники такого дочерям не выдумывают. При этом ты ничего не знаешь о своей семье. И куда и почему плыла в пору осенних штормов твоя мать. Вспомника, как осень назад Бровкастарший и Бровкамладший отцовское поле делили? А ведь они – братья.
Ну да, еще б такое забыть. Изза того, где провести межу, два мужика друг другу сначала носы расквасили, а потом ноги переломали. А их жены одна другой все косы повыдрали. Скандал длился неделю и охватил всю деревню. А закончилось дело тем, что раскидывать по осени навоз и сеять озимые обоим Бровкам пришлось батраков нанимать – сами братья оказались на костылях. Душевная история.
—Хи-хи, надо запомнить. Буду так иронизировать – хихикнула Ила.
Не слишком ли часто у нее меняется настроение?– мысленно спросил Шон.
Ты что? Не думай о ней так! Она сильнее всех с Гелианы! Против нее, даже альянс богов будет бессилен! - испуганно воскликнул Мрак-ворон.
Да, она великая Владычица! Поверь, Шон, о ее подвигах ходят легенды. Триста с хвостиком ей в этой реинкарнации. Если считать все ее перерождения – она почти Вечна! – уважительно пробасил Мрак-дракон.
Почти Вечна? Ты о чем? – удивился Шон.
Прости, Шон. Я итак слишком много тебе рассказал. Мне моя жизнь дорога.– отозвался Мрак-дракон.
Не понятно. О чем говорили Мраки? И слышала ли их разговор Илианель? Вокруг одни вопросы!
Вот и сейчас я забралась в свою кровать, повозилась, устраиваясь. От печки шло ровное мягкое тепло. Вытянула ноги, потом повернулась на бок. Хорошото как!
—Глава закончилась. Кто читает дальше?
