Пять раз, когда Гавриил безуспешно пытался сходить на нормальное свидание с Вельзевул...

      Гавриил ни о чём не жалел. Да и о чём ему, собственно, следовало жалеть? О том, что он налажал и собственными руками испортил встречу, которую сам же и инициировал? — так это глупости, он действовал правильно, соблюдая все инструкции. О том, что они так и ни о чём не договорились? — ну да, жалко, конечно, тех нескольких, потраченных впустую на противную демонессу часов его бесценного ангельского времени, но с другой стороны, что есть пара часов в бесконечном океане его жизни? Или же ему следует жалеть о том, что он расстроил и обидел Вельзевул? — вот ещё, о такой глупости он точно будет жалеть в самую последнюю очередь!       Он Ангел Божий, Глава Рая, правая рука Господа — да ему сам Бог велел карать и унижать мерзких подземных отродий, павших тварей, гниющих в своей злобе и ненависти, бесславных ублюдков, чей удел вечно пресмыкаться пред чистым величественным Светом, а когда придёт время — сгореть в нём, избавив мир от своего никчёмного существования!       А потому переживать по поводу задетых чувств их начальника он уж тем более не будет. Наоборот, это повод для радости и гордости, очередного триумфа светлых сил над тёмными. Разбитый и морально уничтоженный, униженный демон — что может быть приятнее этого зрелища!       А к дому Азирафеля его приводят снова отнюдь не муки совести и копошащиеся в душе черви сомнений, нет. Удовлетворение и ликование — надо же поделиться с каждым ангелом гордой вестью достигнутой победы!       Открывающий входную дверь демон Кроули выглядит взъерошенным и заспанным, словно своим визитом Гавриил вытащил его прямиком из постели. Судя по алеющему за его спиной восходом небу, утверждение это не было далеко от истины. — Ты облажался, — заявление демона звучит не как вопрос, а как очень смелое утверждение человека, твёрдо уверенного в своих словах, и натянутая, преувеличенно бодрая улыбка на губах Гавриила с трудом удерживается на своём месте.       «С чего ты взял, гад ползучий, всё прошло просто блестяще и на высоте!» — хотел ответить он, но вместо слов вопиющей лжи с языка сорвалась унизительная правда: — Да. — Я и не сомневался, — Кроули хищно ухмыльнулся и лениво повёл плечом. — У тебя на лице всё написано, — пояснил, правильно догадавшись об изумлении, мелькнувшем в ангельских мозгах, по поводу того, как же его так быстро раскусили. — Проходи, — демон вздохнул и словно нехотя отодвинулся в сторону, пропуская ангельского начальника.       Тот, поколебавшись в несвойственной для себя манере, принял приглашение и вошёл внутрь. — Только сделай одолжение, веди себя тихо, — Кроули демонстративно зевнул. — На дворе пять утра, и Азирафель ещё спит… У него была тяжёлая ночь… — Ох, избавь меня от подробностей! — брезгливо скривился Гавриил, опускаясь в то самое кресло, в котором сидел в прошлый раз. Кроули по-ребячески усмехнулся и чуть склонил голову набок. — И откуда у тебя такие познания, святоша? — хмыкнул он и лукаво сверкнул глазами: — Ангел до ночи разбирал новую партию книг, а не то, о чём ты подумал, — искренне веселясь с полусмущённого-полувозмущённого взгляда Ангела Божьего, демон махнул рукой. — Впрочем, забудь. Рассказывай, — он с ленивым интересом посмотрел на архангела.       Тот где-то с минуту размышлял, а после вздохнул, понимая, что, похоже, от прямого ответа не уйти. — …И я не понимаю, я же делал всё, как вы с Азирафелем говорили! — закончив свой, на удивление, весьма эмоциональный и сумбурный рассказ, Гавриил действительно с искренним непониманием посмотрел на Кроули.       Тот сидел, вальяжно раскинувшись на диване, и закинул голову назад, выставляя напоказ бледную кожу худой шеи. Он закрыл рукой глаза, и лишь мелко трясущееся тело выдавало факт того, что Кроули бессовестно ржал над архангелом-неудачником. — Ну, что я могу тебе сказать, — вытирая слезу из уголка глаза, протянул, в конце концов, Змий. — Постижение сложной науки обольщения женщин требует годов, а то и столетий упорного труда и практики, — назидательно подняв указательный палец вверх, важно произнёс он. — Но тебе повезло, ведь ты пришёл за помощью ко мне, — Гавриил окинул Кроули скептичным взглядом, который тот благополучно проигнорировал. — И… что ты предлагаешь? — осторожно поинтересовался Ангел Божий.       Скрепя душой и сердцем, он вынужден был признать, что действительно был бессилен на этом поле битвы. Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше, а игнорировать настойчивое тянущее чувство, скручивающее внутренности в тугой узел и путающее мысли, становилось всё сложнее и сложнее. Искажённое злостью лицо Вельзевул так и стояло перед глазами архангела, и сейчас яркий отчётливый гнев на нём сменился обидой и разочарованием, от которых Ангелу Божьему становилось особенно тоскливо.       Да, женщины определённо были для Гавриила неизведанными джунглями, в лианах которых он запутался так, что не мог пошевелить даже пальцем. — Ну для начала было бы неплохо перед ней извиниться, — из липкой тягучей паутины безграничного отчаяния, в которое Гавриил падал всё глубже и глубже, его вывел голос Кроули.       Архангел от этих слов вздрогнул. Затем нахмурился той самой хмуростью, которая у него была лишь раз более шести тысяч лет назад, когда он вёл свой ангельский полк в бой против демонов. На восходящее за окном солнце, меж тем, набежали тяжёлые свинцовые тучи, погружающие просыпающуюся землю во мрак, темнее ночного. Откуда-то издалека раздался оглушительный раскат грома, и от его тяжёлых перекатов жалобно задрожали стёкла в окнах и кухонных шкафчиках.       Чтобы он, Ангел Божий, Хранитель Рая, Тот-Кто-Несёт-Благую-Весть, Архангел Божественного Войска, извинялся перед демоном?! Ещё и перед их главой, мерзким Королём Мух и Князем Обжорства?! Да, он лучше сразу сгорит в адском пламени!       Против воли вставшие перед гневным взглядом глаза Вельзевул, осуждающе прожигающие его, мгновенно остудили весь праведный гнев зазнавшегося засранца.       Он действительно был перед ней виноват. И хотя Гавриил не понимал, за что конкретно он перед Вельзевул виноват, но одна только мысль об этом поднимала в нём волну депрессивного отчаяния.       Архангел склонил голову, нехотя признавая своё поражение и правоту Змия. — И как я должен перед ней извиниться? — свинцовая тяжесть туч за окном рассеялась меланхоличным серым туманом, и по стёклам забарабанил дождь. — Она же точно не захочет меня видеть… Что уже говорить о поговорить, — уныло завершил мысль Гавриил, окончательно втаптывая в грязь остатки своей ангельской гордости.       Наблюдающему за ним сквозь плотные стёкла очков Кроули даже на мгновение стало его жалко. Но лишь на мгновение — в следующий же миг губы Змия растянулись в хитрой усмешке. — Есть беспроигрышный вариант, как извиниться перед дамой и тем самым произвести на неё приятное впечатление, завоевав её расположение и благосклонность, — чуть понизив голос, заговорщицки протянул Кроули. Поникший Гавриил заметно оживился, уставившись на демона пристальным взглядом. — Говори, — решительно приказал он.       Демон изящно опустил вытянутые на диване ноги, подался вперёд, опираясь предплечьями в колени, и, глядя поверх немного приспущенных очков, также односложно произнёс: — Цветы.       На пару мгновений между собеседниками повисла напряжённая тишина. — Что «цветы»? — непонимающе переспросил архангел. — Женщины любят цветы, — терпеливо пояснил Кроули, вальяжно откидываясь обратно на спинку дивана, закидывая на неё одну руку, широко скрещивая ноги и проводя свободной рукой по воздуху. — Это универсальный способ растопить их сердце в любой ситуации: просто чтобы обратить на себя внимание; чтобы сделать приятно; чтобы преподнести их в качестве подарка; чтобы, в конце концов, извиниться, — на этих словах демона Гавриил фигурально навострил уши, слушая его крайне внимательно.       А после с сосредоточенной миной уставился в пол.       По его лицу было понятно, что в голове Ангела Божьего происходит напряжённая работа мысли, и Кроули с весёлой заинтересованностью наблюдал, чем же она, в итоге, закончится. — Но я не знаю, какие цветы любит Вельзевул? — широко распахнув глаза, растерянно не то спросил, не то утвердил Гавриил. — Она вообще любит цветы? — он вновь скептично нахмурился, и Кроули резко взмахнул руками: — Конечно, любит! Она же в первую очередь женщина! А уже потом Владыка Ада, — он назидательно оттопырил указательный палец, показывая им в пол. — Ладно, святоша, я уже говорил, что тебе несказанно повезло? — Гавриил машинально кивнул, хотя вопрос и не требовал ответ. — Так вот, я как раз таки знаю, какие у Лорда Вельзевул самые любимые цветы.       Гавриил посмотрел на демона с надеждой (и до чего только докатился, прости Господи!). Кроули гаденько ухмыльнулся. Ему было нисколечки не стыдно и уж тем более не жалко ни индюка с раздутым самомнением, коим был Ангел Божий, ни апатичное насекомое, коим была Лорд Ада (тем более что мухи всегда бесили Кроули и вызывали в нём вспышки неконтролируемого желания убивать), а потому не воспользоваться такой прекрасной возможностью повеселиться для него, как для демона, было бы настоящим кощунством.       Кроули щёлкнул пальцами и у него на коленях материализовался горшок с растением. Осторожно взяв бока горшочка, он с благоговейным трепетом протянул его Гавриилу.       Ангел Божий, принявший растение, посмотрел на него с очень и очень большим сомнением. — Ей точно понравится? — недоверчиво переспросил он, держа горшок навесу и слегка поворачивая его, рассматривая с разных сторон. — Гарантирую, — авторитетно заявил Кроули.       Гавриил ещё раз, но уже с немного меньшим сомнением посмотрел на цветок. — Э… Я должен сказать «спасибо»? — неловко вскинув бровь, поинтересовался он. — Это будет лишним, — искусно держа на лице маску расслабленного снисхождения, лениво повёл кистью Кроули.       Архангел кивнул и, больше не произнеся ни слова, исчез. А Змий, наконец-то, смог прыснуть со смеху, довольно хихикая. — Кроули? С кем ты разговаривал? — в гостиную, нарушая уединение демона, шаркающей походкой вошёл сонный Азирафель.       Растрёпанный и ещё не до конца проснувшийся, он выглядел настолько мило и по-домашнему уютно, что внутри Змия разлилось приятное тепло, и гадкое хихиканье сменилось искренней улыбкой. — Да так, начальство твоё заходило, — небрежно поведя плечом отмахнулся он и, чуть привставая и хватая Азирафеля за запястье, потянул на себя, заставляя его сесть себе на колени. — Спрашивало, какими цветами можно забить последние гвозди в гроб своей романтичности, — он ткнулся носом в шею ангела. Тот от слов демона встрепенулся.       Он чуть отстранился и без лишних слов одарил Кроули осуждающим взглядом. Демон закатил глаза. — Ничего страшного от этого не случится, — проворчал он. — А им обоим такая встряска явно пойдёт на пользу.       Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Пока Азирафель не сдался, тяжело вздыхая и качая головой. — Так, что ты ему, в итоге, всё-таки посоветовал? — полюбопытствовал ангел, выпутываясь из чужих объятий и направляясь на кухню.       Глаза демона сверкнули за стёклами очков, и он принялся детально и красочно пересказывать свою беседу с Гавриилом и то, чем она закончилась. — Венерина мухоловка? Серьёзно? Кроули, это было жестоко, — когда он закончил свой рассказ о просвещении Ангела Божьего, Азирафель недовольно покачал головой. Уголки его губ при этом предательски лезли вверх, и ангел прятал улыбку в чашке утреннего какао. — Зато весело, — хищно ухмыльнулся Змий, ни капли не раскаиваясь в содеянном.       Гавриил определённо мог бы с ним по этому поводу поспорить.       Вернувшись Наверх в свой кабинет, Ангел Божий осторожно поставил цветок на прозрачный стол и принялся гипнотизировать его взглядом. Он был странным, даже очень, по меркам архангела, и не был похож ни на один нормальный цветок, с которым был знаком Гавриил: ни на лилии, ни на розы… Он вообще в принципе не был похож на цветок: толстый очень короткий несуразный стебель, несколько длинных овальных листков и пять цветоножек с красными соцветиями, подозрительно напоминающими открытый рот, по краям которого, как острые зубы, располагались коротенькие отросточки.       «И как такое… уродство может нравиться?» — искренне не понимал Гавриил. Потом он вспомнил, кому это несчастное растение предназначается, и нервно улыбнулся. О вкусах ведь не спорят, да?..       Из глубин философских рассуждений Ангела Божьего отвлекло деликатное покашливание. Гавриил вздрогнул, поднимая глаза вверх и натыкаясь взглядом на крайне недовольное лицо Михаил, на котором, ко всему прочему, отразилась тень брезгливости, когда она мазнула мимолётным взглядом по диковинному цветку в горшке. — Зачем ты меня позвал? — мелодично поинтересовалась она, но в голосе Архистратига Гавриил отчётливо услышал холодные нотки раздражения. — Видишь ли… — он нервно усмехнулся, пытаясь завуалировать свою мысль. — Я знаю, у тебя внизу есть связи… Так вот не могла бы ты передать это… творение божье, — назвать его цветком у архангела просто не поворачивался язык, — Лорду Вельзевул. В качестве, так сказать, компенсации за небольшие неудобства… — туманно изрёк Гавриил, на что Михаил изящно вскинула тонкую бровь.       Она смотрела на начальника очень странным взглядом, который тот не мог как следует интерпретировать, но подсознательно чувствовал, что ничего хорошего (а в особенности цензурного) по отношению к нему в нём нет. Если бы же он знал, что Михаил, которая сгорала в чисто женском любопытстве, связалась с Лилит практически сразу после возвращения Вельзевул и на цокольном нейтральном этаже их офисного здания встретилась с ней за чашечкой кофе, чтобы услышать абсолютно все подробности прошедшей встречи («конечно, конечно, это ни в коем случае не свидание, разумеется!»), то он бы знал, что главным посылом этого взгляда было что-то вроде «я всегда знала, что ты мудак, но чтоб до такой степени!..».       Для женской солидарности, в конце концов, не существовало никаких глупых границ. — Знаешь что, — в конце концов, твёрдым и чётким голосом, как и всегда, словно мечом, прорезала неуютную тишину Михаил, — ты это начал, ты и заканчивай. В конце концов, это твоя работа, — и педантично поправив воротник своей рубашки, она развернулась и ушла, оставив начальство в лёгком недоумении глядеть себе в спину.       Гавриил призадумался.       С одной стороны, да, это было логично, пойти самому, из рук в руки, так сказать, передать… цветок, извиниться и уйти. Ну, или просто уйти, ничего не говоря, не суть важно. С другой же стороны, вся эта ситуация в целом претила ангельской природе и природной сволочности Ангела Божьего, вынуждая его пойти против тысячелетних принципов и собственной гордости. С третьей же, дела обстояли ещё печальней, отзываясь постыдным страхом где-то глубоко в душе, что Вельзевул не захочет его ни видеть, ни слышать, и ухаживать за жутким уродливым растением, в итоге, придётся самому Ангелу Божьему… При этом глядя на него печальным взглядом побитой дворняги, запивая душевное горе вином из подвалов самого Лукулла* и слушая на повторе все существующие грустные песни на всех языках, живых и мёртвых, этого бренного мира…       Гавриил тряхнул головой, отгоняя от себя глупые мысли. И до чего его только эти женщины доводят!       Он решительно встал, решительно схватил горшок с самым любимым цветком Вельзевул и самым что ни на есть решительным шагом вышел из своего кабинета, направляясь Вниз.       Перед встречей с Лордом Ада Гавриил чувствовал себя немного… странно. Лёгкое волнение и очень неподходящий месту трепет, беспокойство, но не от опасности или дурного чувства, переживания… Всё словно смешалось вместе и теперь неприятно сосало где-то под ложечкой, заставив Ангела Божьего на мгновение замереть на месте, а после сделать уверенный шаг вперёд.       Встречающиеся ему на пути демоны все, как один были мерзкими тварями, вызывающими лишь брезгливость и презрение. Гавриил, проходя мимо них, чувствовал себя будто бы грязным, осквернённым — крайне неприятное ощущение, которое, ко всему прочему, усиливалось тем самым странным чувством, копошащимся внутри.       Демоны провожали архангела, что словно щит держал перед собой на вытянутых руках несчастный цветок, настороженными взглядами до самого кабинета начальника. Когда Гавриил дошёл до него, он пару мгновений поколебался, а после несмело постучал в чёрную грязную дверь, перед этим, зачем-то, заведя руку с растением за спину.       Получив какое-то невнятное (и, кажется, не очень цензурное) разрешение войти, он ловко просочился сквозь приоткрытую дверь, представая перед Вельзевул во всей своей сияющей красе.       Лорд Ада от неожиданности выронила из руки ручку, с искренним изумлением глядя на своего внезапного гостя. Тот, почувствовав себя до крайности неловко, смущённо кашлянул, нервно бегая глазами по тёмному помещению. — А у тебя здесь… мило, — натянуто улыбнувшись, выдавил Гавриил, с такой мольбой посмотрев на ошарашенное лицо Вельзевул, что та изумилась ещё сильнее, а все едкие и колкие ругательства вмиг выветрились из головы. — Что ты здесь делаешь? — вместо этого как можно более холодно произнесла она и обиженно сверкнула глазами: — Решил и здесь позлорадствовать? — Да… — невпопад брякнул он и тут же осёкся. — То есть, нет. Конечно, нет! Я наоборот по этому поводу и пришёл. Ну, в смысле, не по поводу того, чтобы позлорадствовать, а по поводу того, чтобы не злорадствовать, — очень путано ответил Гавриил, своим ответом чуть не сломав Вельзевул мозг. — Ладно, проехали, — так и не сумев разобраться, что к чему в словах архангела, махнула на него рукой демонесса. — Так чего ты хотел? — она одарила Ангела Божьего крайне настороженным и недоверчивым взглядом.       Тот окончательно смутился, и Лорд Ада едва сдержала свой шок внутри себя. — Мы вчера так некрасиво расстались, — туманно начал Гавриил. — Кажется, я что-то сделал не так. В любом случае, я не хотел тебя задеть… Не в этот раз, — он поморщился, признавая с явной неохотой. — Поэтому в качестве извинений я принёс тебе цветок. Надеюсь, тебе понравится, — выудив из-за спины созданное Кроули растение и поставив его на стол перед Вельзевул, быстро протараторил он.       Повисшую тишину нарушало лишь методичное жужжание мух, летающих вокруг Вельзевул. Гавриил чувствовал себя глупее некуда, с нетерпением и замиранием сердца ожидая чужую реакцию. Он думал, что Лорд Ада будет сражена в самую душу (или что там у неё было) его широким жестом, но судя по её и без того сложному, а теперь ещё более усложнившемуся выражению лица, восторженных возгласов он так и не дождётся.       Щека Вельзевул нервно дёрнулась. — Ты подарил мне венерину мухоловку? — на всякий случай уточнила она; от изменившейся интонации её подозрительно спокойного голоса Гавриил занервничал. — Да-а-а? — очень осторожно протянул он, на всякий случай делая стратегический шаг назад. — Я думал, тебе понравится? — мысли в голове отчаянно перемешались, и на поверхность всплывало только «что я опять сделал не так?», «вот и верь после этого демонам» и «грёбаный Кроули, встречу в следующий раз — убью». — Цветок, который питается мухами? — спокойные нотки в чужом голосе приобрели угрожающий оттенок. Растение, меж тем, словно в подтверждение слов демонессы, резко захлопнуло одно из своих соцветий, так похожих Гавриилу на рот, когда на него приземлилась муха.       Следом за щекой у Вельзевул дёрнулся глаз. — Ну, у тебя же их много? — вот совсем невпопад брякнул Гавриил и едва успел увернуться от заряда адского огня. — Пошёл вон!!! — громогласно рявкнула разъярённая Лорд Ада, и Ангел Божий едва успел унести ноги, прежде чем ощутить на себе всю мощь её гнева.       Несколько минут Вельзевул стояла, стискивая кулаки и глубоко тяжело дыша. Ярость, однако, постепенно затухала, и Лорд Ада глубоко вдохнула и шумно выдохнула, отворачиваясь от двери. Взгляд против воли упал на несчастное (но сытое и довольное) растение, и демонесса усмехнулась, осторожно коснувшись пальцами зелёного листочка.       Пусть Гавриил и совсем попал впросак с подарком, его внимание и такие странные извинения всё-таки оказались чертовски приятными. Знать ему об этом, правда, было вовсе необязательно.