***
У Такаши слишком светлая улыбка. Глядя на него, сложно даже подумать о том, что этот парень так и не встретил своего соулмейта. Ещё сложнее представить, что он умрёт на днях. Если бы Такаши был менее самоуверен и более умён, то обратился бы в центр помощи. Если бы он был умнее всего чуточку — сразу начал бы с чего-то вроде баров, а не высматривал бы своего соулмейта из окна квартиры. Если бы он был достаточно умным, то сейчас сидел бы дома в обнимку со своей парой, смотрел бы сериалы на Нэтфликсе, заедая их острыми начос, и был бы самым счастливым человеком в радиусе Солнечной системы. Но Такаши Широгане есть Такаши Широгане, и, пожалуй, характеристику «идиот» стоит поставить во главенство. Потому что увидь Мэтт, чем Такаши сейчас занимается, сгорел бы со стыда и вернул все лего-наборы, которые получал от него на дни рождения, после чего ушёл бы в монастырь. Хорошо, что Мэтт этого не видит. — Здравствуйте! — бросается Такаши к очередному парню, который, судя по всему, направлялся в уборную. — Будете моим мужем? Парень давится воздухом, смуглое лицо бледнеет, и его улыбку совершенно точно можно расценить, как нервную, но Такаши принимает её за хороший знак. — Но мы ведь даже не знакомы? — говорит единственную здравую мысль за вечер парень. Эта мысль растворяется в джазовом переборе, так и не достигнув адресата в полной мере. — Я Такаши. Можно Широ. — К-Кёртис. А?.. — Это Космо, он славный, — рука сама по себе ложится на мягкую макушку, почёсывает между ушами, и Широ будто бы не замечает угрожающего рычания в сторону потенциального будущего мужа. — Ты держишь дома волка?! — Космо не волк, он просто… очень большая собака. — В ответ на это Космо клацает зубами, отчего Кёртис икает. — Вы подружитесь. Не подружатся. Весь вид Космо говорит, что нет, да и не то чтобы Кёртис рвётся сейчас же переезжать к Широ, но сам Широ предпочитает игнорировать звоночки. Как и ощутимое покусывание лодыжки. — …он тебя ест. — Неправда, он так играет, — Широ смеётся, будто действительно в это верит. — Значит?.. Кёртис к этому моменту успевает сделать несколько шагов в сторону. Отвлекись Широ ещё на пару секунд, тот успел бы убежать, постарался бы забыть об этом… инциденте и скорее всего не вспомнил бы об этом уже через неделю. Следующее мгновение всё рушит. Хватать людей за руки неприлично, Широ знает, но у него больше нет времени на любезности. О своём решении он жалеет сразу же. Ладони Кёртиса холодные. Такие же, как у Адама. Может, виновата погода? На улице февраль, как-никак, Широ просто замёрз, и… — Мы не соулмейты. — В голосе Кёртиса слышно облегчение. — Прости, эм. Широ. — Может, ещё раз? Широ сжимает чужую руку сильнее, полагая, что та самая искра не проснулась, и если подержать подольше, то всё получится. Он держит ладонь Кёртиса непозволительно долго, прекрасно понимая, что он не тот, и что-то внутри надламывается вместо того, чтобы разгореться. Надламывается и затухает, забирая с собой улыбку Широ. — Ошибся, такое бывает, — проявляет участие Кёртис после того, как всё же высвобождает свою руку из пальцев Широ. — Встретишь ещё свою половинку. Сколько тебе? — Двадцать четыре. Мой двадцать пятый день рождения завтра. Ему не нужно сочувствие или жалость. Ему нужно выпить, и Кёртис молча ведёт его к барной стойке, чтобы заказать стаканчик крепкого виски за свой счёт. — Как так вышло? В ответ Широ пожимает плечами. Наверное, он был слишком наивен. Верил, что оно само как-нибудь сложится. Полагался на судьбу и совсем не ожидал, что когда решит взять её в свои руки, окажется, что рука у него одна, да и та не ведущая. И вот теперь он здесь, на пороге двадцатипятилетия, и у него нет никого, кроме собаки. — Космо замечательный, — продолжает Широ, чувствуя, как тот улёгся возле ног. — Он меня спас. Мы в поход отправились, с друзьями, я вышел ночью из палатки и заблудился. А потом на меня напали волки. Сейчас звучит смешно, знаю, но тогда было страшно. — Кёртис почему-то не смеётся, напротив — бледнеет сильнее и чуть отстраняется — но Широ слишком увлечён рассказом, чтобы заметить. — Тогда и появился Космо. Разогнал их, и даже довёл меня до лагеря. Его самого ранили, и я решил забрать его с собой. С тех пор он живёт у меня. Каждый день боюсь, что объявятся его настоящие хозяева. В любом случае, эти люди безответственные — как можно было потерять такого умного пса? — Это волк, — вкрадчиво говорит Кёртис, — самый настоящий. — И ты туда же! Сначала Мэтт, потом Адам… Космо не волк. Вот, смотри, — Широ демонстративно тянет к Космо руку, и тот ластится к пальцам, позволяя им зарыться в густую шерсть, а после и почесать себя у подбородка. — Видишь? Волки так делают? — То, что ты нацепил на него ошейник, не делает… — он замолкает на полуслове, видимо, понимая, что это бесполезно, и заказывает ещё один виски, уже себе. — Мне не за себя обидно, знаешь, — перед глазами всё расплывается от собирающихся слёз. — Мой соулмейт. Мой день рождения уже завтра, а мы ведь так и не прикоснулись друг к другу, так что… Он ведь погибнет. Из-за того, что я его не нашёл. Из-за того, что я даже не особо-то пытался. Моя безответственность стоит двух жизней, понимаешь? — Почему ты винишь себя? Этот голос отличается от голоса Кёртиса, к которому Широ успел привыкнуть. От этого голоса по спине пробегают мурашки, он звучит как мягкий треск разгорающейся внутри искры, и почему-то страшно поднять голову. Широ, идиот, конечно, но вовсе не трус. Он поднимает и видит сверхновую. Парень рядом с ним совсем не похож на Кёртиса. Джинсовая куртка ему велика, высокий ворот закрывает шею, густые чёрные волосы в ужасном беспорядке, белую щёку рассекает розовый шрам, и этот парень — самое красивое, что Широ видел в своей недолгой жизни. Он не может пошевелиться, зачарованный, даже дышать забывает, кажется, растворяясь в глазах, отражающих необъятный космос. Они светятся. Искрятся серебром так ярко, что сомнений быть не может. Не может, но Широ слишком потрясён, чтобы принять это. — Прости? — Ты постоянно говоришь, что это твоя вина, но ведь твой соулмейт тоже должен был искать тебя, разве нет? Так что он тоже виноват. — Парень смотрит на свои руки и прячет их в рукава джинсовки. — Не взваливай всё на себя. Это правильно. Парень правильно всё говорит, только Широ не то чтобы в состоянии думать. Он смотрит на острые скулы, на очерченный подбородок, запоминает длину ресниц и впитывает в себя всё, что может охватить в нём взглядом. Каждую родинку, каждый изгиб, каждый крохотный шрам. Совершенный. — Договорились? — спрашивает парень, и Широ кивает, не зная, насчёт чего они вообще договаривались. — Х-хорошо. — Так-то лучше. Теперь парень улыбается. Украдкой, всего лишь приподнимает уголки губ. Всего лишь улыбка, и Широ готов отдать ему и сердце, и руку, если потребуется. На этот раз не для того, чтобы выжить — он хотел бы быть с ним по-настоящему. Провести с ним всю жизнь. Долгую и счастливую, а не тот день, который ему остался, если он не встретит своего соулмейта. Может ли быть, что… — Как он выглядел? — раздаётся слишком громко из-за спины. Пока Широ тонул в чужих глазах, в баре, похоже, набирал обороты скандал. — Я-я не знаю. Он голый совсем был, я постеснялся его рассматривать, знаете ли, — недовольно ворчит усатый мужчина, завёрнутый в скатерть. — И рявкнул главное так, как в этих ваших Терминаторах. Разве что не рычал, сволочь. Широ оборачивается обратно к своему прекрасному незнакомцу, но того здесь будто и не было. Стул рядом пустой, на стойке нет ничего, что мог бы забыть тот парень. А еще рядом нет Космо. — Космо! — выкрикивает Широ, стараясь не вкладывать в голос всё свалившееся отчаяние. Боги к нему благосклонны. Они любят идиотов, как многие говорят. Наверное, только поэтому Космо возвращается к нему: тычется влажным носом в ладони, виляет хвостом, и Широ, поддавшись, опускается к нему на корточки. Позволяет закинуть передние лапы на свои плечи, обнимает его, вжимается лицом в густую шерсть, чтобы не расплакаться от нахлынувшего облегчения. — Кошмар! Сначала голые извращенцы, теперь волки! Что у вас за заведение такое?! — практически переходит на визг усач в скатерти. — Космо — не волк, — зло бросает Широ и подхватывает свою собаку на руки. — Пойдём домой. У него ещё остались незаконченные дела.***
До полуночи остаётся всего несколько часов, но у Широ почти всё готово. В квартире прибрано, из холодильника выброшены все скоропортящиеся продукты, у Космо есть вода и корм. Для Мэтта Широ оставляет лего-набор, который уже не успеет подарить, голосовое сообщение о своей смерти, которое будет отправлено в полдень — Мэтт та ещё соня — и записку-завещание. В ней Широ просит позаботиться о Космо. У родителей Мэтта большой загородный дом, сестра Мэтта — Пидж — обожает животных, и Космо там будет здорово. Широ надеется, что будет. Он надевает классический костюм-тройку, подумав, оставляет под запиской деньги на похороны, и, не разуваясь, залезает на кровать. Умирать не так страшно, почему-то. Ему всё ещё жаль своего соулмейта, но после разговора с парнем в баре у Широ поменялось отношение к происходящему. — Сам виноват, — говорит он в пустоту, продолжая попытки как следует уложить руки на груди, — не я один тут должен был стараться. Космо запрыгивает на постель. В любой другой день Широ согнал бы его, надеясь научить манерам, после нескольких попыток всё равно позволив бы лечь рядом. Сегодня Широ даже не пытается. — Прости, приятель. Руки Широ наконец-то находят своё место — на холке Космо. От этого только больнее. Хочется сказать ему что-то успокаивающее, но Широ не может. Голос надламывается, из глаз текут слёзы. Ему совсем не хочется умирать. Не хочется оставлять Космо кому-либо, и Широ плачет, обнимая его. Космо скулит, лижет лицо, и он выглядит таким виноватым, будто в очередной раз уронил горшок с уродливой геранью, которую Широ всё никак не мог выкинуть. — Всё в порядке. Всё хорошо будет. Правда. Мне надо просто… немного поспать, договорились? — успокаивает он не то Космо, не то себя. Космо в очередной раз несогласен. И он в очередной раз прикрывает глаза, расслабляясь под ладонью. В последний раз.***
Свет заливает комнату: тянется широкими полосами до кухни, расползается бесформенными бликами на телевизоре и паре фоторамок. За окном слышно чириканье вернувшихся в город птиц, едва различимое за грохотом проезжающих мимо машин. Под боком тепло, даже жарко. Рядом спит вчерашний красавчик в джинсовке, с той лишь разницей, что джинсовки на нём нет. Раз уж на то пошло, на нём вообще ничего нет, кроме ярко-красного ошейника. Будто по привычке Широ зарывается пальцами в волосы. Парень, будто тоже по привычке, льнёт ближе: трётся щекой о его плечо, закидывает на Широ конечности и очень забавно дёргает носом, так и не открыв глаз. Минутку. Это вряд ли Рай. Рай, по мнению Широ, должен выглядеть приличнее, чем его квартирка, да и со своим послужным списком он вряд ли бы туда попал. Для Ада здесь слишком чисто и светло, никаких грешников в котлах и других ужасов, о которых писали в книжках. Не то чтобы Широ был специалистом, но всё же. Приходится постараться, чтобы достать со столика телефон и не разбудить при этом таинственного парня (а ещё перестать на него пялиться). Экран услужливо показывает дату и время: первое марта, без пяти минут двенадцать. Выглядит логично. За исключением одной детали: Широ должен был умереть. Угаснуть вместе с искрой в груди — если пафосно, или валяться трупом в модных шмотках, если по-простому. Ему двадцать пять, он не касался своего соулмейта и не понимает, какого хрена вообще происходит. Парень ёрзает на месте, а Широ от неожиданности роняет телефон себе на лицо. Громкий «шлёп» и следующее за ним ругательство приводят к тому, что незнакомец приподнимается на локтях и протирает глаза, просыпаясь. В больших чёрных зрачках, почти затопивших радужку, можно увидеть своё отражение, но Широ видит в них сияющие звёзды. Его глаза светятся. Сверкают серебром так ярко, что стоило бы отвести взгляд. Широ смотрит. Как и в прошлый раз забывает дышать и делает вдох только тогда, когда парень осторожно касается пальцами груди. Тёплые. Его руки тёплые. Немыслимо, невозможно, не— — Эм, привет? — говорит парень, отстраняясь, и почему-то втягивает голову в плечи. Будь у него уши, как у собаки, наверняка сейчас были бы прижаты к макушке. Мысль кажется забавной. — Привет, — отвечает Широ, прочистив горло. Теперь он может видеть не только лицо, а посмотреть действительно есть на что. Какой пресс, боже. — Одежда. — Незнакомец откашливается. На впалых щёках красные пятна, и даже они кажутся Широ восхитительными. — Мне нужна. Наверное. Неловко как-то. — О. Когда Широ будет думать об этом позже, то решит, что повёл себя как придурок. Что нужно было дать ему спальные штаны или хотя бы шорты. Сейчас же Широ стаскивает с себя пиджак и заботливо набрасывает его на обнажённые плечи, едва не падая при этом с кровати. Несмотря на это, парень кивает в благодарность, придерживает лацканы длинными пальцами. На его шее по-прежнему ошейник, в ямочке между ключицами лежит круглый золотой жетон с выгравированной буквой «К». Контраст красного ремешка и чёрной ткани со светлой кожей потрясающий — Широ не может перестать пялиться. Его должно смущать, что ниже пояса незнакомец по-прежнему голый, однако он привык как-то даже. Они сидят так какое-то время, молча разглядывая друг друга. Точнее, парень прячет взгляд, а Широ разве что не пожирает его глазами, боясь прикоснуться. Боится, что тепло ему померещилось, что этот парень — плод его воображения, и всё это не по-настоящему. — В общем, вот, — наконец-то нарушает тишину незнакомец. — Ага, — невпопад кивает Широ. — А ты кто? — Ты издеваешься? Они оба вздрагивают и поворачивают головы к двери. — Нет, ну вы посмотрите. — У Мэтта взъерошены волосы, и он щурится, пока протирает запотевшие очки краем футболки, которую надел задом наперёд. Когда он надевает очки обратно, его глаза распахиваются слишком сильно. — Нет, вы посмотрите! Широ, что за тупые шутки? — Шутки? — Шутки, потому что ты жив и, насколько я могу судить по вот этому вот, прости Господи, очень даже здоров. О, «Звезда смерти» лимитированной коллекции, с принцессой Леей! Если бы Широ чувствовал атмосферу, то заметил бы, каких усилий Мэтту стоит игнорировать присутствие в комнате незнакомого полуголого парня. Сам парень, похоже, обладает чутьём получше, поскольку догадывается обернуть бёдра простынью. — Так… Познакомишь нас хоть, может? — всё же решается он, видимо, смирившись. Такаши Широгане, помимо прочих качеств, очень честный. Поэтому совершенно честно сообщает, что понятия не имеет, кто этот прекрасный (очаровательный, восхитительный, неземной) юноша. — Ты сам позволил мне остаться! — возмущается парень, чем окончательно сбивает Широ с толку. Не мог же он притащить домой такого красавчика и забыть об этом? — Широ, не говори мне, что притащил его домой и забыл об этом? Поборов желание поправить Мэтта, Широ качает головой и снова переводит взгляд на незнакомца. Тот выглядит несчастным, отчаявшимся, таким потерянным. Хочется укутать его в плед, всучить в руки кружку горячего шоколада и обнять крепко-крепко. Вместо этого Широ сидит неподвижно, сжимает пальцами ткань брюк у коленей и боится дышать громче обычного. Он идиот, невообразимый идиот, и прямо сейчас он упускает что-то важное. Его так и не осеняет. Зато, кажется, осеняет парня. — Вот это, — указывает тот пальцем на ошейник, — не узнаёшь? Узнаёт. Конечно узнаёт, с самого начала узнаёт, но для одного утра случилось слишком много потрясений, и Широ катастрофически не может связать всё в единую картину. — Это ошейник Космо, — медленно проговаривает он вслух, хмурясь. — Зачем ты его надел? И где сам Космо? Космо нет ни на кровати, ни под ней, ни на кухне, которую хорошо видно из комнаты. Большой пушистый хвост не мелькает в проёме, мягкий нос не тычется в запястье. Есть только незнакомый парень, который почему-то прикрывает лицо рукой. — …ты правда так и не понял? Озарение сходит на него ярким светом, переместившимся на светлое лицо, ничуть не испорченное шрамом, и отразившимся блеском от жетона ошейника. Он был прав. Был прав всё это время, пусть и не отдавал себе отчёт. Космо — не волк. — Так ты, типа… оборотень? – Тот кивает. — Почему ты не сказал мне? — Как я должен был это сделать? «Привет, знаю, ты захотел взять домой собаку, но тут вышла накладочка, не против, если иногда я буду превращаться в человека»? — Да хоть в инопланетянина! Это неважно, если… — …если у тебя уже есть свой человек. Широ захлопывает рот. Адам и Космо не очень-то ладили, и… Боже, какой же он придурок. Если бы он только знал. — Знаешь, мне всё равно, — продолжает парень, вскидывая голову. — Меня устраивало быть собакой, если так я мог быть с тобой рядом. Поэтому я и не сказал. И не сказал бы, но когда ты начал говорить обо мне с тем странным парнем в баре… В общем, я рад, что спас тебя. На мгновение Широ кажется, что у него останавливается сердце. Искра в груди горит белым пламенем, греет руки, которые с трудом удаётся удерживать на месте, отражается светом в глазах, таком же ярком, какой он видит в глазах напротив. — Из-за меня ты получил этот шрам. — Ладонь будто сама по себе накрывает красную полосу на щеке. Широ осознаёт это слишком поздно, чтобы остановиться, и ощущение чужого тепла потрясает его в очередной раз. — Неважно, — парень улыбается, — я спас бы тебя снова. Столько, сколько потребуется. Он протягивает Широ руки, и тот бережно берёт их в свои. Обводит большим пальцем костяшки, касается выпирающей косточки на запястье, и от накатившего счастья щиплет глаза. — Простите, что прерываю этот трогательный момент, но мне хотелось бы прояснить некоторые моменты, — Мэтт кашляет, привлекая внимание, и они оба нехотя оборачиваются к нему, не расцепляя рук. — То есть, Адам никогда не был твоим соулмейтом? — Нет. — Но у тебя светились глаза, и я был уверен… Получается, это из-за того, что рядом был Космо? — Теперь, когда ты об этом сказал, звучит логично. Наверное, так. — Эм, раз мы начали об этом, — перебивает их Космо, — меня не «Космо» зовут. Я Кит. Так что, если можно… — Кит, — повторяет Широ эхом, — Кит. Красивое имя. И идёт тебе гораздо больше. — Спасибо. Ты угадал с первой буквой, — Кит хихикает, легонько щёлкая пальцами по жетону, и Широ уверен, что до сих пор не слышал ничего прекраснее этого смеха. — К «Космо» я даже привык, но, наверное, это было бы как-то… — Неловко. — Точно. — Ребят, я всё ещё здесь, спасибо? — Мэтт машет рукой, и Широ с трудом отводит взгляд от Кита. — Теперь ты. Оборотень, серьёзно? — Полукровка. Ну, моя мама — оборотень, а отец — человек. Но я не бросаюсь на людей в полнолуние или что-то такое, просто, эм… я могу становиться волком тогда, когда мне нужно. — О, так ты, типа, анимаг? — воодушевляется Мэтт. — Ани-кто? — Я мог догадаться, что ты не знаком с поп-культурой, так что проехали. Теперь к главному: выходит, вы двое — соулмейты? — Выходит, что так. — Широ вновь смотрит на Кита. На его выразительный профиль, на то, как солнце золотит взъерошенные чёрные волосы, и сердце щемит от наполняющей нежности. Такое нельзя ни с чем спутать, нельзя игнорировать, и Широ не понимает, как не догадался раньше. — Я мало об этом знаю, — подхватывает Кит, — у нас такого не случалось. Но, то, что я сейчас чувствую… Думаю, да. — Ох, детка. Отпустить руку Кита Широ позволяет себе только для того, чтобы убрать упавшую на его лицо прядь. Пиджак всё же соскальзывает, оголяя плечи, которые хочется покрыть поцелуями. Кит вздрагивает, и жетон на ошейнике отражает новый блик. Теперь, когда всё выяснилось, ошейник стоит бы снять, но то, как он смотрится на Ките, не особо торопит к действию. — Эй, нет, стоп-стоп-стоп, я не закончил, и хотя бы подождите, пока я уйду, — Мэтт демонстративно прикрывает глаза рукой. — Итак, ещё раз: никто тут не умирает? — Нет, — отвечают они в один голос, и почему-то их обоих это очень смешит. — Класс, тогда всем чао, я тут, очевидно, больше не нужен. С ума сойти, бойфренд моего лучшего друга — хренов анимаг. Мне никто не поверит. Когда Мэтт закрывает дверь, Кит забирается к Широ на колени. В процессе с него падает ещё и простынь, но никого из них это не расстраивает. — Прости, — шепчет Кит, прислоняясь лбом ко лбу Широ, — я должен был сказать тебе раньше. — Не извиняйся, — вторит Широ, невесомо поглаживая обнажённую спину, — это я должен был догадаться. — Никто на твоём месте не догадался бы, думаю. — Это уже неважно. Звёзды в лиловых глазах сияют ярче прежнего, и Широ кажется, что он уже не будет счастливее. Он готов изменить своё мнение, когда Кит тянется к его губам для поцелуя. — Нет, знаете что? О, боже, — Мэтт выставляет перед собой ладонь, прикрывая ей голого Кита, — до этого я ещё сомневался, но теперь точно забираю это в качестве моральной компенсации. — Он пересекает комнату быстрым шагом, чтобы забрать со столика лего-набор, и так же быстро возвращается к двери, но прежде, чем выйти, бросает через плечо: — Широ, а почему ты вообще ещё одет? Когда они отсчитают минуту и убедятся в том, что Мэтт точно ушёл, Широ найдёт его замечание донельзя правильным. Ещё позже они выяснят, что Киту очень идут футболки Широ. А вечер они проведут в обнимку на диване, смотря сериалы на Нэтфликсе и заедая их острыми начос.