Жить для любви одной...

Эсмеральда смутно помнила всё то, что происходило в тот день. День, изменивший её жизнь навсегда. Она была уже практически морально сломлена и готова к смерти, когда перед самым повешением на Гревскую площадь явился Феб де Шатопер и объявил, что виновник его ранения — не цыганка, а священник. Клод Фролло. В ту же секунду сердце Эсмеральды страшно стукнуло, и она бросилась в объятия к капитану. Он обнимал её так крепко, насколько только мог, как самое драгоценное сокровище в мире. Ослабевшая за весь этот долгий период времени, Эсмеральда видела, как проклятый разъярённый священник хочет броситься на неё с ножом, как Феб отчаянно заслонял её собой и как в итоге Клод Фролло погиб от рук Квазимодо… Это был конец всем злодеяниям Фролло. Больше он её не тронет. Никогда. На протяжении всего венчания в Соборе Эсмеральда не верила своему счастью. Неужели она станет женой Феба? Её Феба, самого лучшего человека на свете! Её друга, её защитника, её героя! Стоило лишь священнику объявить их мужем и женой, как юная цыганка залилась радостным звонким смехом от переполнявшего её счастья. Отныне она — жена Феба де Шатопера! Кто бы мог подумать? — Я никогда вас не забуду! — говорила Эсмеральда, прощаясь с цыганами из Двора Чудес, и по лицу её текли слёзы, — я буду вас навещать! Обещаю! Вы навеки — моя семья! И пожилая цыганка Аделаида, что фактически заменила девушке мать, крепко обнимала её, не желая отпускать свою малютку. Но прощание было всё же неизбежно. Эсмеральда попрощалась с Двором Чудес, и подошедший Феб взял её на руки и посадил на свою лошадь. — Нам далеко ехать? — спрашивала Эсмеральда слабым голосом, сидя на лошади в объятиях мужа. — Скоро приедем, мой ангел, — отвечал Феб, крепко прижимая её к себе, — не говори ничего… Тебе надо беречь силы после всего, что с тобой случилось! В дороге их застал проливной дождь, а, когда они уже подъехали к большому двухэтажному дому, в небе ещё и молния сверкнула, и прогремел гром. Феб помог своей жене слезть с лошади и, взяв её за руку, повёл к двери. — Я вся мокрая! — говорила Эсмеральда, весело смеясь. На душе у неё, несмотря на ужасную погоду, светило солнце и всё цвело. Как только они вошли в дом, Феб взял Эсмеральду на руки и, подарив ей нежный поцелуй, понёс наверх по лестнице. Войдя в уютную просторную спальню и опустив Эсмеральду на кровать, Феб склонился над ней и начал покрывать её шею поцелуями, полными одновременно нежности и страсти. — Мне немного страшно, — прошептала цыганка, улыбаясь ему смущённой полудетской улыбкой. — Не бойся, мой ангел! — отвечал ей Феб, нежно целуя её в губы, — я буду очень осторожным! Не бойся! И он целовал её спускаясь всё ниже, а Эсмеральда таяла от его поцелуев… *** Вот уже две недели как Эсмеральда стала женой Феба де Шатопера и полноправной хозяйкой их общего дома, такого тёплого и уютного. Хотя, сказать по правде, пока что она ещё не совсем привыкла к своей новой роли. Всё это казалось ей таким новым, неизвестным… Но одна лишь только мысль о том, что отныне она всю свою жизнь проведёт вместе со своим любимым Фебом, неимоверно грела ей душу. Эсмеральда любила его. Любила больше, чем могла себе представить. Больше собственной жизни. Дни, когда Феб находился на службе, тянулись для цыганки неимоверно долго. Она скучала, не находя, чем себя занять… Скучала невероятно. Зато, когда он возвращался домой под вечер, Эсмеральда с неистовой радостью бросалась к нему в объятия, а потом они до самого утра сидели, обнявшись, у камина, согреваясь и наслаждаясь обществом друг друга… В такие моменты Эсмеральде казалось, что она обрела свой рай на земле. В один из таких вечеров, когда Феб и Эсмеральда сидели у камина, взгляд Феба вдруг стал задумчивым. — Тебя что-то тревожит? — поинтересовалась Эсмеральда, заметив это, — ты можешь рассказать всё… — Я не хочу от тебя ничего скрывать, — отвечал он ей, — ты ведь знаешь о Флёр-де-Лис… О том, что она была моей невестой. — Да… — произнесла Эсмеральда, глядя ему в глаза. — Это её письма, — Феб показал жене связку писем, — я хранил их, пока собирался жениться на ней, но теперь у меня есть только ты, и я собираюсь поставить точку в моём прошлом. Эсмеральда не отводила от мужа взгляда, внимательно слушая его. Феб приблизился к горящему камину и в следующее же мгновение бросил туда письма. Их тотчас же поглотил огонь. — Ты любил Флёр-де-Лис? — спросила Эсмеральда, и сердце её в этот момент забилось быстрее. — Сейчас я понимаю, что нет, — признался Феб, — не любил. Наш брак был предрешён ещё с детства… Но впервые я полюбил по-настоящему, лишь встретив тебя, мой ангел! — И я люблю тебя безмерно, мой Феб! — ответила она, и лицо её озарила счастливая улыбка, — с первого взгляда полюбила и буду любить, пока бьётся моё сердце. И жить лишь ради этой любви — потому что эта любовь сильнее меня самой! — Иди ко мне! — произнёс Феб и, приблизившись к Эсмеральде, крепко обнял её и начал покрывать поцелуями всё её лицо. Эсмеральда ощутила подступающее к ней желание, заставляющее низ живота гореть. Эту ночь они провели у камина, согревая друг друга. *** — Мне очень жаль, — сообщает человек средних лет в крестьянском одеянии, — но капитан Феб де Шатопер мёртв… Несчастный случай, нападение разбойничьей шайки. Держитесь, госпожа! Эсмеральда чувствует, как из-под ног у неё уходит земля, а грудь словно пронзает острейший нож. Нет… Нет, нет!!! И что, она ещё должна после этого оставаться сильной? Да пропади оно всё пропадом! Эсмеральду начинает трясти, из груди её вырывается пронзительный вопль. — ФЕБ!!! — она визжит, орёт, бьётся в бешеной истерике… Нет слов, способных описать её горе. Горе, разделившее жизнь бедняжки на «до» и «после». *** — Ты правильно сделала, что сразу вернулась к нам, — говорит пожилая цыганка Аделаида, прижимая девушку к себе и перебирая её длинные чёрные волосы, — Двор Чудес — твой истинный дом! А малыша мы воспитаем — обещаю! — Я приняла решение, — отвечает Эсмеральда, голос и взгляд которой после стольких рыданий стали почти что каменными, — я остаюсь во Дворе Чудес. Вы — моя семья, и вы мне нужны. Ничего не изменилось… Я всё же та ваша малютка Эсмеральда! — она делает слабую попытку улыбнуться. *** Эсмеральда всё так же поёт и танцует на Гревской площади. Только нет уже во взгляде её той прежней наивности и жизнерадостности — появилась некая жёсткость. — Пойдём, Розалинда! — весело торопит она девочку лет шести, похожую на неё, однако в лице которой далеко не все черты — цыганские. Эсмеральда идёт по Гревской площади, ведя за собой малышку Розалинду. Безумно красивую девочку. И вдвоём они неизменно ловят восхищённые взгляды тысяч парижан.