Искупление

Фургон медленно уезжал из Старой Короны. Недавно начавшийся рассвет освещал его заднюю часть. Повсюду было слышно пение недавно пробудившихся птиц. Фургон направлялся в Новую Корону. Этот старый тюремный фургон поведал на своем веку не мало разбойников и мошенников, вот и сейчас он везет очередного преступника туда, где ему самое место. Или все же это не преступник?.. Их было двое. Один, с полосатым хвостом и серой шерсткой, свернувшись калачиком, мирно спал в углу фургона. Вэриан же сидел наподобие скамьи, и в его голове смешалось множество мыслей и чувств. Его разрывало от ненависти к принцессе и ее друзьям. ЕГО бывшим друзьям, которые отвернулись от него, когда он так нуждался в помощи. Боль и отчаяние вот уже несколько недель не давали ему спокойно жить, но после того как его последняя надежда на спасение отца умерла у него прямо на глазах, эти чувства возросли в тысячи раз. Вэриан понимал, что для него поблажек не будет. Он похитил королеву, чуть не убил принцессу, а такие деяния в ста случаях из ста караются казнью... Но ему всего пятнадцать (недавно у него был день рождения, но как и многие другие дни он провел в одиночестве). Но, несмотря на свой юный возраст, он не ждал от королевской семьи милости... Новая Корона была уже близко. Фургон проехал через ворота Королевского замка и через несколько мгновений остановился. Послышались шаги, затем скрип замка на двери. Дверь распахнулась. Ее открыл крепкий гвардеец, под два метра ростом. —Давай вылезай,пацан, — грубо сказал он, но тут же добавил, — да,кстати,не забудь забрать своего блохастого дружка. — Не смей так про него говорить, — злобно прошипел Вэриан. — Ишь ты какой смелый, — с гадкой ухмылкой сказал гвардеец, — потарапливайся! Вэриан лишь с ненавистью посмотрел на него. На руках мальчика были кандалы, но они не помешали ему взять Рудигера на руки. Подхватив зверька, Вэриан вышел на улицу. Был прекрасный солнечный день, но он не мог радовать Вэриана. Он ненавидел здесь все. Каждый кирпичик этого здания, каждого человека, что тут жил. Он возненавидел это место с того самого дня, когда он потерял отца. Он преодолел большое расстояние, прорываясь через страшнейшую бурю, чтобы попросить о помощи. Но ему не только не помогли, его выкинули на улицу в самую страшную бурю за всю историю Короны, тогда как горожане могли переждать ненастье во дворце. "Друзья" бросили его, несчастного мальчишку, только что потерявшего своего единственного родного человека, на произвол судьбы. Им было плевать, выживет ли он или погибнет. Им было все равно. Да, у принцессы были тогда дела поважнее, она должна была спасти королевство, остановить бурю. Но после бури она ему помогла? Проверила, как у него дела, и жив ли он вообще? Или хотя бы отправила кого-нибудь ему на помощь? НЕТ. Она забыла про него, все его "друзья" забыли про него, как только ему понадобилась помощь. Здесь ему никто не помог, все отвернулись от него... Как только Вэриан, с Рудигером на руках, вышел из фургона, тот же самый гвардеец, что открыл дверь фургона, сказал: — Скоро тебя отведут в твою камеру, но сначала отдай енота. Эти слова заставили сердце Вэриана сжаться. Он смог лишь выдавить из себя: — З..зачем? — Животным не место в камере,не хватало еще, чтобы он разнес какую-нибудь заразу! — Н..но, — еле-еле промямлил Вэриан. — Никаких но, сопляк, — жестко сказал гвардеец и тут же схватил Рудигера. Вэриан всеми силами пытался сопротивляться гвардейцу, но тот ударил мальчика в живот, от чего Вэриан упал на землю, корчась от боли. По его щекам текли слезы. Слезы боли, ненависти, бессилия и отчаяния. Его поднял один из гвардейцев и повел в темницу. Путь составил около десяти минут. Здесь было темно и пахло сыростью. От всего веяло старостью и мертвецким холодом. Вэриан сразу же возненавидел это место - проклятое место. Вот уже виднеется дверь в его камеру. Гвардеец отворил дверь, снял кандалы с мальчика и пинком отправил его в камеру. — Теперь эта камера - твой новой дом. Даже не мечтай о том, что ты сможешь когда-нибудь отсюда выбраться. Ты больше никому не нужен. Дверь захлопнулась. Вэриан сидел на холодном каменном полу. В его голове была только одна мысль: "Я должен сбежать".