Падший

Он всегда называл его «мой ангел», что, несомненно, смущало и вводило в ступор. Разве с друзьями так разговаривают? Почему нельзя использовать для общения имя, данное Богом? Какие в этом проблемы? Тем более, став демоном, Кроули возненавидел ангелов, о чем не уставал напоминать Азирафелю в нечастых разговорах, особенно после большого количества выпитого спиртного. Ангелы то, ангелы сё, а ведь он не хотел падать. Но кто его спрашивал? Оступившись единожды — назад дороги нет. И этот печальный отблеск в золотистых глазах всегда немым вопросом отзывался где-то внутри ангельского существа Азирафеля — были ли они знакомы до всего? Азирафель натыкался на упоминания того, что ангелы забывают тех, кто пал, насколько близки они не были в Раю, — такова Божья милость. Но даровано ли забвение тем, кто отрекся от нее? Кстати говоря, сам Азирафель, после всего произошедшего и предательства собратьев, стал недолюбливать и бояться других ангелов. Человеческие представления о них, как справедливых и чистых созданиях, теперь вызывали лишь беззлобный смешок. Особенно ему не нравился Архангел Гавриил. Уж слишком много он брал на свои широкие плечи. Кто-то даже говорил, что это он написал людям Библию, которой теперь следуют религиозные общины. Хотя, белокрылый был солидарен с написанным — Библия приравнивала людей к ангелам, пусть и сковывала. В конце концов даже ангелы не следовали всем установленным правилам. Лень, чревоугодие, насмешки, сплетни — все это в малых дозах витало по Раю среди детей Божьих. И демоны от них не слишком отличались, по крайней мере какое-то время, после падения, кроме цвета крыльев, боли и гнева, которые выплескивались через край. А без надежды на что-то лучшее, надежды, от которой они отреклись, деяния делали их все более отличными от прежде родных существ, превращая в монстров. Не было истинно черного и белого. Не было полностью «хороших» ангелов и «плохих» демонов. Каждый делал свою работу как мог, следуя своим целям и Непостижимому Божьему замыслу. Каждый был создан для своей роли в переплетении мирового полотна. Была ли любовь Кроули одним из Замыслов Божьих? После того разговора в Бентли, когда, рискуя всем, ангел принес святую воду, демон больше не мог отделаться от мыслей о нем. Ангел, ставший некогда лучшим другом, стал теперь частью его темной сущности, белой рыбкой в черной от грязи воде. Но Азирафель не мог принять этих чувств, его слова о ненужности змея в его жизни больно ранили в самое сердце. Вырвать бы этот ненужный орган, да портить привычную оболочку не очень хотелось. Блондин будто специально делал все, чтобы любовь Кроули почернела, стала ненавистью. Не было больше того милого общения и прогулок, навеянных общим желанием встретиться, теперь совместное времяпрепровождение поддерживалось лишь инициативами самого демона. Азирафель не был глупым, лишь немного рассеянным и наивным, но никак не глупым — не понять чувства близкого существа, которого знаешь несколько тысяч лет подряд, при этом чувствуя любовь в любом ее проявлении, — было просто невозможно. И однажды, всего на мгновение, любовь к ангелу перестала плескаться в душе черноперого, ее заменили другие чувства — боль, гнев, ненависть, желание отомстить. Так к месту пришелся алкоголь, так к месту произошло столкновение с этим ангельским пижоном — Гавриилом. Ненависть к ангелам, к самому архангелу, к скупому на чувства Азирафелю смешались вместе, вытекая в ссору. Туманный осадок алкоголя, витавший в голове, придал чувствам и желаниям остроты. Когда они перешли от оскорблений к поцелуям? Когда переместились с оживленной улицы в жилище змея? Когда воздух стал душным, а предметы одежды — ненужными? Кровать, пустовавшая множество столетий, стала примирительным алтарем нетерпимых друг к другу существ. Этот союз был невозможным и неприемлемым по множеству различных причин, но мужские тела уже слились в одно целое, смешались в одно запахи и голоса. Азирафеля не должно было быть в тот момент на этом краю Лондона, не то, что в одном с ними помещении. Но такова была Судьба, Замысел или Злой рок. Расцветшая розой любовь, подогреваемая золотистым огнем родных глаз, но так до конца и не принятая, теперь засохла, царапая нежное сердце и покрывая раны ядом разложения. Для нежного существа такая боль была новшеством, стрелой, разившей в самую суть. Не будучи пойманным или хотя бы замеченным, ангел сбежал. Болезненный взгляд сверлил небо, невысказанные вопросы зависли немой рыбкой на пухлых устах. Никто, кроме него самого, не виноват в произошедшем. Вместо приятных воспоминаний, в голову лезли лишь беззлобные придирки и насмешки змея, под воздействием негативных чувств кажущиеся злыми и обидными. Мысли перестали быть светлыми, а настрой — оптимистическим. С телом ангела ничего не происходило, а сущность потерпела метаморфозы, навеки прекращая быть белоснежно-чистой. Недалекое прошлое еще не было отложено в сознании белокрылого на далекую полку, а потому послужило катализатором к действию. Никогда в Аду не видели ангела, пришедшего по собственному желанию. Никогда ангел добровольно не желал быть пойманным в цепкие руки Смерти. Пусть это вызывало удивление — никто не был против видеть смерть белого. В тот день Ад шипел и шелестел сплетнями и слухами. Все обсуждали Кроули, ангела и ситуацию в целом. Сущность Азирафеля менялась, а крылья постепенно меняли цвет, выгорая, что причиняло невыносимую боль. Приняв решение, Азирафель отрекся от Бога, совершив грех. Вельзевул, Хастур и Дагон не задавали вопросов, приводя приговор в исполнение. Лишь последние слова бывшего ангела единогласно было принято передать, не как последнюю волю, а как дань новому демону. Весть о падшем Страже Врат облетела Землю, Ад и Рай за считанные часы, достигнув самых закрытых и нелюдимых мест. Когда весть дошла и до Кроули, он все еще был в своей кровати. До последнего не веря рассказам, а, как известно, демонам нельзя верить на слово, он в последний раз спустился в пучины Ада. — Я полюбил тебя слишком поздно. Прости… И живи счастливо, Энтони Джей Кроули. Осознание всего пришло с словами и кольцом, что к ним прилагалось. Тем, что ангел носил не снимая. Тем, что было ему так же ценно, как и книги. Там, где всегда был Азирафель, — по правую руку теперь стоял не он. Архангел никогда не смог бы заменить обычного рядового ангела, одного из четырех Стражей, ставшего для темнокрылого всем. Но выбор был сделан. И назад дороги уже не было. В Аду давно витало понятие, ставшее истиной в этом хмуром месте: «Упав однажды, можно лишь ниже катиться по наклонной».