А если бы...

      А если так подумать, то всё могло быть по-другому. Судьба Третьего Рейха была бы не такой печальной и кровавой. Если бы его взяли в Венскую академию изобразительных искусств, то всё могло быть по-другому. Ведь он умел рисовать, у него были красивые пейзажи. Немцу всегда хотелось запечатлеть на холсте старинные здания, тихие горы — всё, что его окружало. Он практиковал натюрморты, и они были неплохие. Но ему не нравилось рисовать людей, не видел Третий Рейх в них ничего особенного, ведь их много, они просто мгновение в жизни многих мест. Он мог запечатлеть и их — нарисовать портрет, но его не тянуло смотреть раз за разом на это творение.       Если бы немец попал в ту треклятую академию, то какой бы была его жизнь? Скорее всего, он бы посвятил свою её творчеству, рисовал бы ещё лучше. Возможно, стал бы известным художником, ну или бы продавал картины. В его пейзажах есть что-то, что-то интересно, то, что тянет к себе, привлекает взор. Да, есть творение с неяркими цветами, но от этого они становятся ещё более интересными. Ведь, старинным зданиям, ветхим домам и горным пейзажам не нужны яркие цвета, чтобы манить к себе людской глаз. Рейх мог стать великим художником, которого бы запомнили на века. И как страна, он мог бы с помощью искусства подняться с колен. Пусть, будучи маленьким государством, оно бы стало известно хоть чем-то таким. Это не сравнилось бы с другими странами, но было бы лучше, чем-то, каким монстром он стал. Скорее всего, он бы не был знаком с СССР, не стал бы ему другом, но и не причинил столько боли. Они бы жили не зная друг о друге, возможно, пересеклись бы на улице и прошли бы мимо… Всё могло бы быть.       Но, если бы СССР и Рейх познакомились. Русского могли бы привлечь картины немца, его стиль и повседневные пейзажи Германии. Они бы разговорились, смогли бы стать друзьями, и всё могло быть по-другому. СОВЕРШЕННО ИНАЧЕ. Им есть о чем поговорить, о чём порассуждать на тему искусства и природы. Союз мог бы показать красоту своей родины: бескрайние русские степи, золотые поля ржи, горы Кавказа и Урала, архитектуру величественных городов и ещё многое другое. На землях, что подвластны СССР, много чего можно увидеть, даже люди там другие. Есть другие праздники и традиции, которые могли бы заинтересовать немца. В каждой стране есть что-то своё, что-то необычное… Может быть, Союз стал бы первым, кого Рейх так хотел бы запечатлеть, но не по памяти, а нарисовать его с натуры. А может быть, он бы его и не рисовал, всё так же не любя изображать людей и страны, всей душой отдаваясь природе. Всё может быть. Могли бы они стать друзьями? Могло бы это всё произойти? Вряд ли мы это узнаем.       Странно, что такие мысли приходят только тогда, когда твоя жизнь уже предрешена. Советские солдаты уже на улицах Берлина, а где-то среди них и сам СССР. Жалеет ли о чём-то Третий Рейх? Может быть да, а может быть нет. Его запомнят на века, но как монстра. Но пути назад уже нет. Путь из трупов, крови, людских слёз и развалин никак не спрятать, никуда не деть. Он заправляет пули в револьвер — свободных мест нет. Предательские мысли «а если бы…» всё так же не дают покоя. Немец прокрутил барабан оружия. Как там эта игра называется? Русская рулетка? Ах да, у неё другие правила. Но здесь другое значение «повезёт» — повезёт ли не попасться в плен к русским солдатам. Ответ: да. Определённо да. Он смотрит на револьвер стеклянными глазами, затем плавным движением руки приставляет его к виску. Щелчок. Курок спущен. И перед роковым моментом снова сплываем эта фраза «а если…»       — Уже НИЧЕГО не вернуть, — хриплым голосом заключает немец. Выстрел. Бездыханное тело падает на пол, окрашивая пол в красивый красный цвет. <i>Конец истории Третьего Рейха. Путь пройден. Конец и глупым мыслям. Никаких «если» больше нет.       И всё же, а мог ли быть у истории другой финал? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем.