Не леди Блэк

— Познакомься, Нимфадора, — сказала мама на светском рауте. — Это Кристиан Роули. Звучание собственного полного имени всегда резало ей уши — шестнадцатилетняя Тонкс поежилась и протянула темноволосому юноше руку, лишь в последний момент вспомнив, как надо — не для дружеского рукопожатия, а для галантного поцелуя. Кристиан — ее ровесник, учащийся на Слизерине, — аккуратно взял руку Доры и прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони. Эти светские вечера каждый раз раздражали Тонкс до глубины души. В школе ей удавалось избегать их, а вот летом, на каникулах… Приходилось вспоминать, что она — наполовину Блэк, что ее мать — чистокровная леди, и если от нее отреклась ее семья, это не значит, что и остальные аристократы просто вычеркнули Андромеду из жизни. Она до сих пор посещала балы и приемы, а когда Тонкс исполнилось четырнадцать, то и дочь начала выводить в свет, назвав это ее дебютом. Вот только как бы Андромеда ни пыталась воспитать из Нимфадоры леди, у нее не получалось. Намного больше черт Дора унаследовала от своего отца-магглорожденного, и на леди походила меньше всего. Хотя длинное вычурное платье ей и шло, выгодно подчеркивая фигуру, Тонкс чувствовала себя в нем, как в чужой коже. Гораздо удобнее — простая мантия, а еще лучше — футболка и джинсы. Но ради матери Дора терпела все — и вечера, и платья, и даже общение с ровесниками-аристократами, которые вели себя с Нимфадорой откровенно пренебрежительно. То, что ее мать — леди Блэк, не отменяло того, что ее отец — грязнокровка. Это слово никто не позволял себе произносить вслух, но Тонкс читала его по глазам окружающих, и у нее сами собой сжимались кулаки. Кристиан, впрочем, смотрел без презрения. Улыбался Нимфадоре, причем даже не фальшиво, а искренне. Тонкс растянула губы в ответной улыбке, и как раз она-то и сфальшивила — очень откровенно. Врать она не умела. Ей не хотелось улыбаться. Ей не хотелось быть здесь. Ей хотелось сорвать с себя платье и убежать в свою комнату. — Что ж, молодые люди, побудьте наедине, — сказала Андромеда, и перевела мягкий взгляд на подругу. — Юфи, выпьем пунша? — Конечно, Меда, — улыбнулась леди Юфемия Роули. — Кристиан, развлекай свою даму, — поручила она сыну, в то время как Андромеда посмотрела на дочь с предупреждением, и по глазам ее четко можно было прочитать «только ничего не натвори!» Дора неловко улыбнулась. Андромеда нахмурилась, но Юфемия уже схватила ее под руку и увела в сторону стола, что-то воодушевленно чирикая по пути. Тонкс осталась в компании Кристиана Роули, и это ее совсем не порадовало. Его, скорее всего, тоже. — Так значит, вы из Хаффлпаффа? — попытался завязать светскую беседу Кристиан. — Я слышал, что в вашу гостиную можно попасть через лаз, как в барсучью нору. Это правда? Тонкс дернула плечиком. Тайнами своего факультета ей делиться не хотелось. Барсуки и змеи — враги. И не только змея может убить барсука своим ядом — барсук способен легко разорвать змею напополам одним ударом когтистой лапы. — Нимфадора, — продолжил Кристиан, но девушка перебила его, не дав договорить — она не могла этого вынести: — Тонкс. Пожалуйста, просто Тонкс. — Почему? — удивился Кристиан. — Ненавижу свое имя, — ответила Дора. — Оно ужасное. — А по-моему, красивое, — возразил Роули. — Дар нимф, — но под злобным взглядом Нимфадоры поспешно кивнул. — Хорошо, просто Тонкс. М-м, может быть, потанцуем? — Я не умею танцевать, — буркнула Тонкс. Она и правда не умела, но больше просто не любила это занятие. Бальные танцы казались ей глупыми. Вот на маггловских дискотеках действительно было весело, и музыка там была гораздо лучше, чем эти тягучие мелодии, наигрываемые оркестром во фраках. Если бы они с Кристианом познакомились на такой дискотеке, все было бы иначе — не приходилось бы Нимфадоре притворяться леди, не следили бы пристально за ними их матери, не нужно было бы поддерживать вежливую беседу, когда хотелось послать всех к чертям — и Андромеду, и ее высокородных подруг, а больше всего — Кристиана с его учтивостью. Ясно же, что он просто хочет вести себя, как положено аристократу, а на самом деле Тонкс ему совсем не нравится. — Тогда… — замялся Роули. — Хочешь пунша? — Я не люблю пунш, — уже автоматически возразила Нимфадора, хотя пунш она как раз любила. От досады на себя саму ее волосы, вынужденно собранные в высокую прическу (мама настояла, чтобы Тонкс сделала их длинными для бала, и заплела сама) из каштановых стали ярко-красными. Кристиан удивленно вздохнул: — Ух ты, что это за магия? — Я метаморф, — объяснила Тонкс. — Извини, это случайно. Иногда дар сам по себе работает, когда я расслабляюсь. — А ты расслаблена? — хмыкнул Роули. — Мне кажется, наоборот. Ты как ежик — столько иголок. Только ежи выпускают иголки, чтобы защитить мягкий и уязвимый живот. — Я в курсе про поведение ежей, — фыркнула Тонкс, и Кристиан улыбнулся. По-настоящему, а не натянуто. Нимфадора умела различать — благодаря врожденному дару и желанию копировать людей, она стала превосходным физиономистом. — Может, подышим свежим воздухом? — предложил Роули, и, к своему удивлению, Тонкс кивнула. Кристиан взял ее за руку и уверенно повел за собой — на балкон, где не было никого, кроме них, и здесь матери уже не могли их контролировать. Нимфадора могла расслабиться — она выдохнула, облокотившись на перила. Роули встал рядом. На небе уже сияли первые звезды. — Знаешь, что я обо всем этом думаю? — спросила Тонкс. — Что это — полный идиотизм. Знаю-знаю, леди не должна так выражаться. Только я — не леди, и никогда ею не стану. Мама хочет сделать из меня аристократку и достойную представительницу семьи Блэк, но… Я Тонкс. Может, ты не в курсе, но мой отец — магглорожденный. И я — полукровка. И все эти сборища, нарядные платья и медленные танцы меня просто бесят. И если ты теперь захочешь как-то оскорбить меня или моего отца — ты прости, но я тебе нос сломаю. Это я умею гораздо лучше, чем танцевать, — предупредила Нимфадора. — Да нет, что ты, — уверил ее Роули. — В чем-то я тебя понимаю. То есть, конечно, я чистокровный, и все такое, но я тоже не в восторге от балов, а галстук — это же просто удавка, честно, тебе хотя бы это надевать не нужно. А знаешь, как противно делать вид джентльмена, и развлекать глупых куриц-аристократок, что только и могут, что по-дурацки хихикать и строить глазки? Но ты… Ты другая, Тонкс. И мне это нравится. — Тебе кажется, — ответила Нимфадора. — Или ты вздумал в меня влюбиться? — сощурилась она. — А что? — улыбнулся Кристиан. — Твое сердце занято? — Роули, — Тонкс закатила глаза. — Даже не начинай. Меня тошнит от всей этой любовной ерунды. Роули сделал шаг к ней, сокращая расстояние. Его глаза были голубыми, как небо в солнечный день. Глаза же Тонкс стали черными, и белки их слились цветом со зрачками — ей нравилось так пугать людей, а Кристиан, судя по всему, хотел ее поцеловать, и поэтому срочно нужно было ему помешать. Но чертов Роули не испугался ее глаз. Он неотвратимо приближал лицо к ее лицу — Тонкс хотела ударить его, но не могла поднять руку. Не могла двинуться вообще. Она была словно загипнотизирована этими голубыми глазами. Ее губы приоткрылись, готовясь ответить на поцелуй. Роули прижался губами к ее щеке — мимолетно и невинно. Отстранился, и в глазах его заплясали лукавые чертенята. Волосы Тонкс стали уже не просто красными — алыми, как кровь. Она действительно разозлилась. — Нимфадора! — голос матери заставил ее вздрогнуть и мгновенно прийти в себя, вернув волосам натуральный цвет. — Я тебя искала, — пояснила Андромеда, улыбаясь Роули. — Кристиан, думаю, ваша мать также вас ищет. Не заставляйте ее волноваться. Роули почтительно поклонился дамам и покинул их. Остаток вечера Тонкс слушала нотации Андромеды по поводу того, что неприлично оставаться с парнями в настолько полном уединении на светских раутах — это может повредить репутации леди. Нимфадора молчала, кусая губы. Да что в этом Роули такого, что она хотела его поцелуя?!