Бэльдам

— Итак, вы учились... — В институте салемских ведьм, всё верно. Женщина ослепительно улыбнулась мистеру Малфою, продемонстрировав ряд белых и даже как будто бы чуточку слишком длинных зубов. Он бы сказал, что она та ещё красавица — для няни его сына уж точно — и чем-то напоминала ему Беллатрикс, которую ему так и не удалось затащить в постель. Мистер Малфой усмехнулся своим мыслям и снова заглянул в бумаги, лежащие перед ним на столе. — Какое у вас интересное имя, — оборонил он. Даже слишком: в старину магглы так называли злых колдуний, и это показалось мистеру Малфою более чем забавным. На деле они не знали, что уродливыми старухами, крадущими детей, были вовсе не волшебницы, а ведьмы, существа, далёкие от них во всех смыслах. — Бэльдам? Всё так, — очередная ослепительная улыбка. — У моей матери было специфическое чувство юмора. «Она никогда мне не нравилась, — мистер Малфой вздрогнул, но губы Бэльдам не дрогнули. Она молчала, продолжая улыбаться. — И я похоронила её заживо, когда устала её терпеть». Разыгравшееся воображение заставило его устало потереть виски. Ему следовало больше спать на этой неделе — не зря Нарцисса твердила об этом каждую ночь. Бэльдам вежливо вскинула брови, безмолвно спрашивая его, в чём дело. Мистер Малфой покачал головой. — Простите. Задумался, — он сжал пальцами переносицу и зажмурился. — У вас восхитительное резюме. Ума не могу приложить, почему из всех возможных путей вы избрали именно этот. Она с изумлением подняла на него взгляд. — «Этот», мистер Малфой? Воспитатель — это призвание, ни в коем случае не обуза, — почти пропела Бэльдам, ярко-красными ногтями снимая со своего плеча невидимую пушинку. Сидела она до болезненного прямо. — Я в восторге от детей! — добавила она, и её чёрные глаза сверкнули энтузиазмом. Мистер Малфой отметил про себя, что Бэльдам не была замужем и не имела детей, и от радости, прозвучавшей в её голосе, ему отчасти стало её жаль. Он всегда считал себя проницательным человеком и решил, что такое искреннее желание возиться с чужими малышами взялось совсем неспроста. В некоторых случаях и целители оказывались бессильны, об этом ему было известно не понаслышке. — У вас очаровательный сын, — сказала Бэльдам, после секундной заминки кивнув в сторону фотографии Драко на столе. — Так похож на моего собственного. Её голос затих. Мистер Малфой вскинул на неё взгляд и тут же приметил тень, пробежавшую по её лицу. Ничего уточнять он не стал: в настоящем детей у неё не было. — Вы — чистокровная волшебница? — осведомился он, задумчиво разглядывая Бэльдам. Она, конечно, была американкой, но мистер Малфой надеялся на лучшее. Ему было бы достаточно и третьего поколения. Впрочем, не то чтобы его действительно волновал статус её крови, но опыт с полукровкой, солгавшей ему, а потом читавшей его сыну маггловские сказки, вынудил его относиться к этому более серьёзно. — Вам лучше не лгать, рано или поздно правда всплывёт на поверхность. — Ну что вы, мистер Малфой, я понимаю, — пристальный взгляд огромных глаз Бэльдам на мгновение заставил его почувствовать, что это он находится на собеседовании, вовсе не наоборот. — Однако вам не следует переживать по этому поводу: настолько, насколько мне известно, немагов в моей родословной не было никогда. — Немагов, — рассеянно повторил за ней мистер Малфой. Бэльдам с извинением улыбнулась. — Магглов, разумеется. Мистер Малфой кивнул. Теперь он мог с уверенностью сказать, что ему в ней уж точно не понравилось: американский акцент и странная лексика. Маленькому Драко ничего не стоило в один момент перенять это всё и стать посмешищем для британского общества, но с другой стороны речь Бэльдам была сложной и грамматически выверенной до самых мелочей. Когда она только написала ему письмо с откликом на вакансию, мистер Малфой подумал, что конверт ему прислали как минимум из прошлого века: таким витиеватым был его стиль. После недолгого молчания он всё же закрыл её резюме. Варианта лучше им было попросту не найти. — Оплата вас устраивает? Бэльдам просияла. — Несомненно.

***

Маленький Драко, увидев свою новую воспитательницу, испытал благоговейный восторг. В смутном детском воспоминании шевельнулась другая, так похожая на неё женщина, которую мама называла Беллой; она часто появлялась в их доме, когда Драко не было ещё и года, и всегда приносила ему сладости из Хогсмида. У Бэльдам были такие же волосы, блестящие и красивые, но больше всего его взволновали её глаза. За абсолютно чёрной радужкой почти не было видно белков, но сияние искренней любви и энтузиазма пленило Драко с первого взгляда. — Какой ты милый, — сказала Бэльдам, опустившись в кресло рядом с его кроватью, и провела длинными пальцами-пауками по его волосам. — Мы с тобой прекрасно поладим, правда же? — Конечно, — пролепетал Драко будучи не в силах отвести от неё глаз. Казалось, что Бэльдам сошла с картинки, с его мечты о человеке, который обязательно подарит ему тепло и уют. От мамы всегда веяло холодом; от отца — равнодушной сдержанностью, которой ребёнку было до боли мало, чтобы почувствовать себя любимым и желанным. — Ты же не бросишь меня? До Бэльдам у него было много воспитательниц; все они были разными и проводили с ним не больше полугода, после чего отец или мать обязательно находили, к чему бы придраться, и Драко никак не мог оправиться от потери каждой из них. Эта новая женщина понравилась ему больше прочих, потому что он своим детским чутьём тут же понял, что она искренне полюбила его с первого взгляда. Это было странное чувство — быть любимым просто так, не за успехи и не за обязательство. — Ну что ты, — проворковала Бэльдам, аккуратно поправляя одеяло, которым он был укрыт, и поцеловала его в макушку. От этого жеста по телу Драко тут же поползло приятное тепло. — Никогда, малыш. С этого дня мы с тобой станем настоящей семьёй. Ты мне веришь? Драко боялся верить, но она читала ему замечательную сказку до тех пор, пока его не сморил сон. Пару раз он просыпался посреди ночи и неизменно замечал у своей постели Бэльдам, не смыкавшую глаз и как будто стерёгшую его сон. В любом другом случае он бы испугался, но она улыбалась ему и укладывала спать снова и снова, вовсе не уставая от постоянного бдения. Утром она разбудила его поцелуем в щёку и вела себя так, будто бы успела отдохнуть и набраться сил на весь остаток дня. Драко искренне пожалел, что Бэльдам — не его настоящая мать. Она, словно бы чувствуя это, цвела день ото дня. Уже через неделю Драко и помыслить не мог, как он спал в своей комнате в одиночестве, поскольку слишком привык к тому, как она всю ночь сторожила его сон и долго успокаивала после ужасных кошмаров. Драко зарывался носом в её плечо и не скоро заметил, что она совсем ничем не пахла: ни духами, как его мама, ни сигаретами, как его отец. Зато она пела прекрасные колыбельные и никогда не уставала рассказывать ему интересные истории. — А у тебя есть дети? — спросил Драко однажды перед сном. В тот день уже прошёл месяц с тех пор, как Бэльдам переступила порог его комнаты, но только тогда он увидел грустную тень, скользнувшую по её лицу. До этого она всегда улыбалась, и он понял, что сказал нечто страшное. — Разумеется, — Бэльдам накрыла рукой свою грудь там, где, как уже знал Драко, должно было биться сердце. Он завороженно посмотрел на её длинные, чуть изогнутые на концах вечно красные ногти. — У меня было четверо очаровательных детей. — И что с ними случилось? — внутренний голос так и кричал ему, умоляя не спрашивать, не узнавать, но Драко не смог противиться своему любопытству. Бэльдам негромко выдохнула и взяла его за ладони холодной рукой. — Трое из них ныне там, откуда более никто не возвращается, — печально ответила она, глядя куда-то сквозь Драко. — И была девочка... Девочка с синими волосами, которая покинула меня, оставила в одиночестве. Ей не нужна была моя любовь. — Разве у людей бывают синие волосы? — недоверчиво спросил Драко, несмотря на то что история тронула его до глубины души. — В том месте, в котором я жила, бывает всё, — чуть снисходительно улыбнулась ему Бэльдам и отпустила его руки. — Там существуют и говорящие животные. Можешь в такое поверить? Драко широко распахнул глаза. — Врёшь. В ответ он услышал переливчатый смех и довольно зажмурился, когда его потрепали по голове. — Вовсе нет. Однажды я тебе покажу.

***

Миссис Малфой пребывала в блаженном восторге от их новой воспитательницы. Это было совсем на неё не похоже: привычнее было не замечать нанятую прислугу и находить возможность придраться, но Бэльдам так естественно вплыла в их будничную рутину, что возникать вовсе не хотелось. Первым же утром миссис Малфой обнаружила, что Бэльдам проснулась раньше всех в доме и успела распорядиться насчёт завтрака, хотя это и не входило в её обязанности. — Откуда вам известно? — с изумлением спросила миссис Малфой, изящно нарезая блинчики, которые Добби торопливо накладывал в их тарелки. Бэльдам скромно улыбнулась. — Драко просил приготовить именно это к его пробуждению. Сама она не села за их стол и не съела ни крошки, что миссис Малфой сочла за прекрасные манеры. Прежние воспитательницы Драко нагло полагали, что имеют полное право трапезничать вместе с ними. Миссис Малфой это неимоверно раздражало. В конечном счёте Бэльдам незаметно приняла на себя и все хозяйственные хлопоты, распоряжаясь домовиками и полностью развязывая руки миссис Малфой, которая ненавидела заниматься этим. Драко её боготворил и постоянно болтал о том, какая она замечательная; Люциус сдержанно хвалил её достоинства. Миссис Малфой не находила ничего, к чему могла бы придраться, и со временем успокоилась окончательно, когда заимела привычку перед сном разговаривать с Бэльдам об успехах сына. — Думаю, вам следует уже начать готовить его к использованию базового волшебства, — заметила миссис Малфой, протянув ей резную волшебную палочку для Драко. Бэльдам аккуратно взяла её указательным и большим пальцами и подняла на неё свои огромные глаза. — Разумеется, — ответила она и с негромким стуком поставила на блюдце чашку, из которой почти нисколько не отпила. — Вы так похожи на мою сестру, — вдруг вырвалось у миссис Малфой. Она заметила не сразу, но однажды Люциус отметил это в разговоре, и тогда в её голове сложилась полная картина. Вьющиеся подобно змеям волосы, короной увенчивавшие голову, и тёмные глаза могли легко сроднить её с Блэками, принадлежность к которым миссис Малфой никогда не чувствовала из-за своих светлых локонов. — Вы мне льстите, миссис Малфой, — Бэльдам склонила голову набок, но улыбка, тронувшая её тонкие губы, полностью её удовлетворила, выдав искреннюю радость. Миссис Малфой самодовольно усмехнулась и отпустила её к Драко. Примерно неделю спустя после этого разговора миссис Малфой услышала от сына, что ему снятся некие волшебные сны, в которых он делает всё, что взбредёт ему в голову. Драко рассказал ей об огромном доме своей мечты, о чудесных животных, разговаривавших с ним на английском языке, и о волшебном лесе с дивным прудом. Прежде он жаловался на кошмары, и миссис Малфой с облегчением выдохнула. Бэльдам влияла на её сына как нельзя лучше. Она, конечно, не придала значения тому, что Бэльдам была в каждом подобном сне и показывала Драко все эти чудеса, якобы сотворённые её руками. Детское воображение было способно на многое.

***

С того дня, как Бэльдам поселилась в их доме, мистер Малфой шаг за шагом, боясь её отпугнуть и случайно предать огласке свой интерес, преследовал её. Это было совсем неудивительно: он склонял к сексу всех хоть сколько-нибудь симпатичных воспитательниц своего сына, и, на самом деле, именно это становилось частой причиной расставания с ними. Нарцисса не была ревнивой, но выставляла их прочь всякий раз, когда обнаруживала неладное. Она говорила, что дорожит своей репутацией. Бэльдам какое-то время не замечала его подстрочных комплиментов и полунамёков, заводя с ним только те разговоры, которые напрямую касались Драко. Мистер Малфой разгорался от этого только больше прежнего, вглядываясь в её тонкие холёные руки и выпирающие из-под мантии ключицы. Потом всё изменилось. Это был день, когда Нарцисса решила отправиться в гости к своей приятельнице: мистер Малфой не мог не воспользоваться этим случаем. Бэльдам он обнаружил дремлющей на диване в гостиной; время было позднее, и, вероятно, она присела отдохнуть после того, как уложила в постель Драко. Мистеру Малфою это было только на руку: никто не должен был им помешать. — Вижу, вы устали, — негромко сказал он, опустившись на диван рядом с ней. В полумраке комнаты кожа Бэльдам казалась бледнее обычного, и, когда она распахнула глаза, мистер Малфой едва не отшатнулся в сторону. На одно жалкое мгновение ему привиделось, что они сплошь чёрные, заманивающие за собой в бездну абсолютного мрака. Потом наваждение прошло, и на её губах появилась слабая улыбка только что проснувшегося человека. — Несколько да, — тихо согласилась она, смежив веки. — Но я ни в коем случае не жалуюсь, мистер Малфой. Работа у вас придаёт мне жизненных сил. Про себя мистер Малфой сумел лишь восхититься тем, как она была красива, хотя с момента первой встречи Бэльдам как будто сильно похудела и осунулась. Иногда он спрашивал себя, ест ли она хоть что-нибудь, но домовики не могли дать ему вразумительный ответ, и он подозревал, что она могла морить саму себя голодом в стремлении успеть всё и понравиться их семье. Работу на износ мистер Малфой совсем не приветствовал, если только речь не шла о домовиках. — Наверное, мне следует вернуться к Драко, — пробормотала Бэльдам, явно собираясь подняться, но мистер Малфой покачал головой. — Он уже достаточно взрослый, чтобы научиться самостоятельно бороться со своими кошмарами. — Ну что вы, — брови Бэльдам взлетели вверх, — ему же всего восемь лет. Он требует особенного внимания, никак нельзя оставлять его одного. Мистер Малфой даже не стал обращать внимание на её тревогу, но про себя остался полностью удовлетворённым её трепетным отношением к Драко. Мальчик заметно оживился с тех пор, как она поселилась в их поместье, и это не могло его не радовать. — Давайте лучше выпьем вина, — предложил он и, предвосхищая её готовый слететь с языка отказ, добавил: — Я настаиваю. Уверен, вам далеко не каждый день предлагают такое вино. Добби принёс им бутылку с двумя бокалами. Бэльдам взирала на это с выражением полной непроницаемости на лице, а мистер Малфой быстро опустошил свою порцию. — Вам нравится? — осведомился он. Бэльдам отняла губы от бокала, оставив на нём след от помады, но ему показалось, что она не сделала и глотка. — Я стараюсь не пить, — извиняющимся тоном сообщила она и со стуком поставила бокал на место. — И всё же отдам должное, вино восхитительно. — И едва ли случится что-то страшное, если вы позволите себе хотя бы один бокал, моя дорогая. Мистер Малфой подвинулся ближе к ней и положил руку на её колено. Оно оказалось на редкость костлявым. Тем лучше — ему не нравилась полнота. Бэльдам вопреки его ожиданиям не отшатнулась и не возмутилась. Она осталась сидеть на месте, повернув голову в его сторону и внимательно прищурившись, как будто высчитывала, стоит ли это тех рисков, на которые она себя обречёт. Потом она подалась вперёд. — Если вы так желаете, — выдохнула она и облизнула губы. В комнате погасли все свечи. Уже после, когда всё закончилось, мистер Малфой почувствовал себя опустошённым и не смог точно понять, что произошло. Знал он одно: ему понравилось, невзирая на то что Бэльдам взяла всю инициативу на себя. Чем-то острым она оставляла множество кровоточащих царапин на его груди и слизывала капли; язык её будто был тоньше, чем должен был быть. Её беспорядочные прикосновения создавали впечатление, что рук у неё больше двух, но он лишь посмеялся над этим наваждением. Бэльдам оказалась очень умелой. А он не смог подняться с дивана от изнеможения.

***

Драко мечтал, что однажды он навсегда останется во снах: там, где Бэльдам создавала для него целые миры по первому капризу. У неё было лишь одно странное ограничение, которое, хоть и удивляло его до предела, не доставляло ему никаких неудобств. Бэльдам не приветствовала кошек ни в каком виде. — Как ты это делаешь? — спрашивал он у неё, но она всегда ограничивалась загадочной улыбкой. — С помощью твоих мечтаний, милый. И каждую ночь Драко отправлялся в путешествие по неизведанным далям, в котором он жил в одном доме с Бэльдам и купался в её любви безраздельно. К его удивлению, она умела готовить сама и подавала ему лучшие блюда, дымящиеся на тарелке. Драко ел и не мог насытиться, от жадности едва не проглатывая собственный язык. Утром он просыпался, переполненный счастьем. Это не омрачало даже отсутствие отца на завтраке и холодное равнодушие матери, прятавшейся от его сбивчивых рассказов о новом сне за свежей газетой. Бэльдам всегда его слушала. — А почему ты никогда не колдуешь? — задумчиво спросил он у неё один раз, когда они вдвоём пытались разучить простенькое заклятие, поднимавшее предметы в воздух. Бэльдам, вооружившись книгой, терпеливо поправляла взмахи волшебной палочкой, но сама ничего ему не показывала на своём примере. — Для колдовства мне вовсе не нужна волшебная палочка, — тонкий длинный палец Бэльдам коснулся его губ. — Но это секрет. Договорились? Драко кивнул, и перо в его руке вдруг зашевелилось, взмыв в воздух. Он негромко ахнул, задрав голову вверх. — Папа говорит, что так умеют только очень могущественные волшебники. Как Тёмный Лорд, — доверительно сообщил он ей, делая большие глаза. В этот момент его восхищение Бэльдам стало ещё сильнее, если только это вовсе было возможно. — Ну что ты, — она покачала головой, — это немножко другая магия, мой дорогой. «Ведь я не волшебница», — услышал её голос Драко в своей голове, но с удивлением заметил, что Бэльдам не открыла рта. — Что-то не так? — участливо спросила она у него, возвращая перо на место. Драко мотнул головой. Ему, конечно, показалось. А к вечеру он уже умел поднимать перо вверх самостоятельно, о чём попытался рассказать отцу, но тот бросил сухую похвалу и как будто и не увидел его успеха, уткнувшись в чтение какого-то письма. Драко расстроился почти до слёз. — Они меня не любят, — пожаловался он Бэльдам, зарываясь носом в её густые волосы. Она крепко прижимала его к себе и укачивала как маленького ребёнка, не проронив при этом ни слова. Печаль медленно утекала из его груди, и успокоительное тепло расползалось по всему телу. — Вот бы ты была моей настоящей мамой! На секунду Бэльдам застыла, и объятия показались Драко неживыми. Он испугался. — Я знаю, что так нельзя говорить, — торопливо добавил он, но Бэльдам отстранила его от себя, держа за плечи. Глаза её засияли от радости. — Ты действительно этого желаешь? Драко насупился. — Конечно, — он коснулся её закручивающихся на концах локонов. — Ты одна меня понимаешь. Я тебя очень люблю. Бэльдам широко улыбнулась, обнажив свои длинные белые зубы. Драко ещё никогда не видел её такой счастливой: как будто все её сокровенные мечты исполнились в одно мгновение и она никак не могла в это поверить. — А если я скажу, что это возможно? — прошептала она, отпуская плечи Драко. Он недоверчиво поднял брови. — И как это сделать? Бэльдам аккуратно поднялась на ноги и принялась ходить туда-сюда по комнате. Драко следил за ней в непонятном волнении, не в силах поверить, что она говорит об этом серьёзно. — Ты можешь просто остаться там, где мы с тобой жили вдвоём, — сказала она наконец после недолгой паузы. Драко закусил губу. — Во снах. — Я умру? Брови Бэльдам сложились у переносицы в жалостливой гримасе. Она снова опустилась рядом с Драко и взяла его за руку, заглядывая ему в глаза. Ему показалось, что в них сверкнули слёзы. — Нет, нет, ни в коем случае! Разве я могла бы предложить такое? — она выпустила его ладонь из своих пальцев и заломила руки. Они были худые и костлявые. — Тебе всего лишь необязательно возвращаться, понимаешь? И я дам тебе всё, что ты только пожелаешь. — Даже настоящую метлу? — вдруг спросил Драко и тут же покраснел. Он боялся заговаривать об этом с отцом, потому что тот обязательно завёл бы беседу о дурацкой безопасности и не позволил бы ему летать самостоятельно. Сейчас у него была только игрушечная метла, которая поднималась всего на полметра. — Конечно, — ответила Бэльдам, не моргнув и глазом. — Что угодно. — Обещаешь? Бэльдам ощерилась в широкой улыбке и торжественно подняла вверх левую руку. Правой она никогда не пользовалась: отец сказал Драко, что это потому что она — левша. — Клянусь могилой своей матери. — Это страшная клятва, — сказал Драко, поёжившись, но Бэльдам ласково посмотрела на него и покачала головой. — Я однажды уже поклялась своей правой рукой, — ответила она. — Зато ты можешь быть уверен, что я тебя не обману. Мама — это серьёзно и важно, не правда ли, мой дорогой? Драко, подумав, согласился. На этом они и договорились.

***

Когда миссис Малфой ложилась спать, она неожиданно заметила непонятные тонкие царапины на груди у своего мужа, пробивавшиеся через вырез ночной рубашки. Она не стала закатывать скандал, но отогнула воротник и спросила, что это такое. — Они не сошли, — вместо ответа нахмурился Люциус, касаясь припухших ран рукой. Миссис Малфой нахмурилась. — Так и скажи, что ты с ней спал. — Царапины действительно не сходят, — с напором повторил Люциус. — Я всё перепробовал. Я знаю, что обещал тебе ничего не показывать, но у меня ничего не получается. Миссис Малфой устало закрыла глаза. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: куда более странным ей показалось бы то, что Люциус так легко пропустил мимо себя такую красивую женщину. По взбухшим царапинам миссис Малфой могла быть уверенной в том, что Бэльдам показала себя с лучшей стороны. Но если она думала, что этим поступком только укрепила своё положение в доме, то она сильно ошибалась. Рывком скинув с себя одеяло, миссис Малфой поднялась на ноги и метнулась в сторону коридора, не потрудившись даже набросить на плечи халат. Люциус попытался её окликнуть, но она предпочла этого не услышать, взбежав вверх по лестничному пролёту и безошибочно обнаружив дверь комнаты, в которой они поселили Бэльдам. Ручка легко повернулась, оказавшись незапертой, и в лицо миссис Малфой оглушающей волной ударил запах просыревшего, протухшего воздуха. На мгновение она застыла и попятилась, но глаза медленно привыкли к темноте. Ей пришлось моргнуть несколько раз, чтобы убедиться, что ей ничего не привиделось. Светлая комната, в которой до Бэльдам царил идеальный порядок, превратилась в какое-то страшное логово с паутиной и плесенью на стенах. На кровати из вороха отсыревших одеял и подушек было сооружено подобие гнезда, в котором нечто очень большое, несомненно, спало, свернувшись в кольцо. Миссис Малфой прижала руку к лицу, боясь, что её вот-вот стошнит прямо сейчас, но всё равно сделала шаг вперёд и обнаружила на прикроватном столике странную коробку конфет. «Неужели Люциус подарил?» — с раздражением подумала она и схватила её, открыв крышку. Внутри что-то зашевелилось; миссис Малфой пронзительно завизжала, увидев, что из коробки по её рукам поползли чёрные жуки. — Какого… — услышала она голос Люциуса за своей спиной и выронила жуков, тут же отшатнувшись в сторону. Сердце бешено колотилось в груди. — Ты привёл в дом ведьму, — выдохнула миссис Малфой, мёртвой хваткой вцепившись в локоть Люциуса и грубо вытащив его в коридор. — Какую ещё ведьму? — БЭЛЬДАМ! — завизжала миссис Малфой и на мгновение подумала, что вот-вот оглохнет от своего крика. Люциус смертельно побледнел. — Как мы могли не понять?! Неужели ты не проверил то, что она написала о себе? — Не вини только ме... Люциус запнулся. Всего одно крошечное мгновение они с ужасом смотрели друг на друга, осознавая, что всё это могло значить; сердце миссис Малфой запнулось, а потом она, оттолкнув от себя мужа, помчалась обратно к лестнице, громко выкрикивая имя сына. «Она не могла успеть его сожрать», — неистово стучало в голове у миссис Малфой, но крошечный червячок сомнения зарывался в душу всё глубже и глубже. Люциус, отдуваясь, мчался за ней. Дверь в спальню Драко была приоткрыта. Они вдвоём влетели внутрь, боясь потерять драгоценные секунды, и застыли на пороге. Кровать их сына была пуста.

***

Где-то в мире, очень далёком от Британии, Бэльдам сладко потянулась, разминая уставшие плечи за столом. Чувство свободы оказалось невероятным на вкус: наконец ей не приходилось томиться в крошечном теле, на создание которого у неё ушла целая неделя. Смятые газетные заголовки о заключении Беллатрикс Лестрейндж в Азкабан она выбросила тут же, в одно мгновение вернув себе собственное тело, которое, хоть и не имело правой руки, нравилось ей куда больше. Бэльдам аккуратно промокнула салфеткой уголок рта и едва не заурчала от удовольствия. Голод донимал её слишком давно, а этот красивый мальчик-волшебник пришёлся ей весьма по вкусу. И всё же это тянулось уж слишком долго. — С немагами проще, — пробормотала Бэльдам, ни к кому конкретно не обращаясь. Предыдущие дети оказывались в её владении всего за несколько дней, а контактировать с родителями ей и вовсе никогда не приходилось. Вкус крови того волшебника всё ещё неприятным призрачным шлейфом оставался у неё на языке. Она бросила мимолётный взгляд на собственное сгорбленное отражение в стеклянной дверце кухонного шкафчика и тяжело вздохнула, сжав в когтистой руке мерцающий зелёный огонёк. Пока что она была сыта. Но голод всегда возвращался слишком скоро.