Упрямство и уступки лорда Альфреда Эшфорда

Дверь приоткрылась почти бесшумно, впустив в заполненную серовато-лиловыми сумерками библиотеку косой луч света; промелькнула тень, и в узком проеме показалась нога в чулке цвета слоновой кости с кружевной подвязкой. Длинная тонкая шпилька кремовых туфель блестела, усыпанная стразами; нога манерно обхватила дверь, потираясь о нее голенью, и спустя секунду на пороге показалась блондинка, одетая в шелковый пеньюар, наброшенный на нагое тело. Спустив его с плеч, она вошла в библиотеку, развратно качая бедрами; Клэр смурно смотрела на нее, подпирая ладонью подбородок. Блондинка улыбалась, игриво поправляла волосы, гладила себя по животу и груди; выступив из темноты в пятно света, который разливал стоящий на массивном столе красного дерева торшер под абажуром с золотыми кистями, блондинка крутанулась на месте, выгибая спину. Атласный корсет с черными вставками по бокам стягивал ее талию так, что казалось, будто ее можно обхватить ладонями, но грудь была слишком плоской для женской, бедра — слишком узкими, а над черной бархоткой, опоясывавшей шею, выпирал кадык. Блондинка, кокетливо хлопая ресницами, слишком изогнутыми и длинными для настоящих, присела на край стола, закинув ногу на ногу, и растянула карамельно-блестящие губы в томной улыбке. — Ну, привет, дорогуша, — пропела блондинка голосом слишком низким для женщины; Клэр ответила ей бесстрастным взглядом, зажав палец между страниц недочитанной книги. — Я слышала, ты поссорилась со своим парнем… как насчет того, чтобы как следует отомстить ему и поразвлечься со Сладкой Стефани? — Ал, я не в настроении, — у Клэр не было ни сил, ни желания подыгрывать ему; поход в свадебный салон ее совершенно вымотал. Девушка чувствовала себя разбитой, головную боль не смогли унять даже аспирин и травяной чай. Она отказалась от обеда, а на ужин съела всего пару сухих тостов, хотя дворецкий обещал сегодня луковый суп и утку с апельсинами, однако внутренности свивало в узел от одной мысли о еде. Редфилд даже и не думала, что выбор свадебного платья окажется таким изнурительным, а Альфред — настолько несносным и упрямым. Она так устала от Эшфорда за день, что сейчас его вид вызывал только раздражение, отдающее тупой болью в затылке; потерев немеющую переносицу, Клэр с ногами забралась в кресло, натягивая на колени старую разношенную футболку, когда-то принадлежавшую Крису, и заслонилась от Альфреда книгой. Девушке хотелось, чтобы он ушел, оставил ее в покое хотя бы до завтра, однако Эшфорд был твердо настроен добиться ее внимания: бесцеремонно вырвав книгу из рук Редфилд, он скучающе пролистал страницы и, манерно хмыкнув, швырнул ее на стол. — Какая скука, душка, — прогнусавил он, старательно не выходя из образа, но глаза у Альфреда были напряженными, ледяными, свет дрожал в них каплями расплавленного золота; манерно взмахнув рукой в кружевной перчатке, он улегся на столе, подперев голову ладонью и вытянув ноги; было жестко и неудобно, но Альфред изо всех сил старался выглядеть соблазнительно. Поглаживая себя по бедру с выступающей тазовой костью, Альфред умильно заглядывал в лицо Клэр, словно щенок, выпрашивающий лакомство у своей хозяйки. — Да ладно, милашка, хватит дуться, а то у меня от твоей грустной мордашки колени сводит, — протянув руку, Эшфорд попытался ухватить Клэр за щеку, но не удержал равновесия и едва не свалился с края стола; чертыхнувшись, он перевернулся на живот, разбросав ноги. Туфли сваливались, левый болтался на одних пальцах, чулок порвался, зацепившись за угол стола, а пеньюар сбился и болтался на локтях, стесняя движения. Альфред, засопев, подтянулся на руках, проезжаясь животом по столу и сминая план рассадки гостей; бумаги шуршали, несколько недописанных приглашений слетели на пол и затерялись в темноте среди узоров ковра, а Альфред, перевернувшись на спину, вытянулся разнежившимся котом. Глаза Эшфорда нервно поблескивали сквозь золотисто-белокурые волосы, падающие на лицо, к липким от блеска губам пристали несколько прядок; Альфред откинул волосы рваным, самоуверенным жестом, от чего парик слегка сполз на бок. Клэр наблюдала за потугами жениха со все возрастающей усталостью; когда он потянулся, чтобы коснуться ее пальцев, Редфилд скрестила руки на груди, спрятав ладони подмышками. По умело накрашенному лицу Альфреда прошла судорога; он резко сел, срывая с головы парик, и нервно трясущейся рукой стер слой блеска с кривящихся губ. — Черт, ну, прости меня! — выпалил он; туфли, свалившись с его ног, со стуком упали, угрожающе выставив каблуки. — Может, я иногда перегибал палку… но ты и сама вела себя просто оскорбительно! — В самом деле? — нахмурилась Клэр; Альфред, осекшись, пристыженно втянул голову в плечи, но раненная гордость не позволяла ему признать собственную неправоту. — Да! Ты вела себя так, словно мое мнение для тебя ничего не значит! — Неужели? Значит, я так себя вела? — девушка глубокомысленно кивала, кусая нижнюю губу, втянутую в рот; Редфилд не собиралась тратить силы на бесполезный спор, если она не смогла достучаться до жениха в салоне, то едва ли получится сейчас. Клэр с самого начала была против того, чтобы Альфред шел с ней выбирать платье, но Эшфорд был воодушевлен предстоящей покупкой даже больше самой невесты, и девушка поддалась на уговоры, хотя и подозревала, что присутствие жениха добавит сложностей. Однако она не была готова к тому, что Альфред, едва переступив порог свадебного салона, превратится в самоуверенного деспота, не терпящего возражений. После того, что Эшфорд устроил в магазине, Клэр даже не хотела самой свадьбы, не то, что покупать платье. — Я же для тебя старался, — плаксиво заявил Альфред, — я хотел, чтобы ты была самой красивой в день нашей свадьбы. Ты же станешь леди Эшфорд, а в том платье ты была похожа на королеву! — Скорее, на говорящий кекс, обсыпанный блестками, — выбранные женихом платья, все как один, были пышными, тяжелыми, с юбками, с которыми невозможно сидеть, не то, что танцевать, и стоили больше месячного заработка среднестатистического американца. Клэр казалась себе неуклюжей, неповоротливой, не невестой, а, скорее, платформой на фестивале, но у Альфреда алчно горели глаза, когда он видел девушку в серебристом атласе с усыпанном кристаллами лифом или в кремово-белом с гигантскими тканевыми розами на юбке, однако у Клэр они не вызывали иного отклика, кроме как желания снять их поскорее. Она выбрала несколько нарядов с летящими тюлевыми юбками, корсажами, украшенными жемчугом и кружевом, в которых чувствовала себя куда увереннее и элегантнее, а когда Клэр примерила и фату, то почувствовала, как от счастья у нее в груди распускаются ландыши. Редфилд была похожа на невесту, собирающуюся связать свою жизнь с любимым человеком, а не на разряженную куклу, однако Альфред не разделял ее точки зрения. Жених презрительно окрестил платье нарядом для выпускного в пригороде, а затем повелительно потребовал принести дизайнерское платье, сплошь усыпанное блестками и стразами, с узкой юбкой, но почти двухметровым шлейфом. Его расстроенная Клэр даже не захотела надевать, чем обидела Альфреда: жених упрекал ее в эгоизме всю дорогу до дома, и, не будь они помолвлены, Редфилд точно расквасила бы ему нос, как Фрэнки Ликоза, который ставил ей подножки и дергал за волосы во втором классе. В восьмом классе Фрэнки пригласил Клэр на танцы и попытался облапать, когда провожал домой, за что она подбила ему глаз, а вышедший на крыльцо Крис почти половину квартала гнал его с битой наперевес. Если бы брат пошел вместе с Клэр и Альфредом в салон, скандала точно не удалось бы избежать; благо, что и Алексия не стала их сопровождать — натиска двух Эшфордов девушка бы просто не выдержала. — Тебе совсем не понравились те платья? — спросил Альфред обреченно, уронив руки на колени. — Ты выглядела в них потрясающе. Идеальная невеста! — Ал… — вымученно простонала Клэр, потирая ладонями лицо. — Платья были очень красивыми, но они… не мои, понимаешь? Я не чувствовала себя в них счастливой, не видела себя за всем этим блеском и рюшами. — Ага, а в той ночной сорочке было лучше, да? — голос Эшфорда полнился ядом при упоминании простого атласного платья на бретелях с вырезом лодочкой и оголенной спиной. — Оно было не свадебным, совершенно! — Зато в нем я не была величиной с бульдозер! — отрезала Клэр; еще недавно слабая, как после затяжной простуды, она ощутила неожиданный прилив сил. Кровь, напоенная адреналином и раздражением, заиграла в жилах шампанским. Свирепо раздувая ноздри, Клэр полоснула бритвенно-острым взглядом по лицу жениха. — Кто из нас невеста — ты или я? Если сам хочешь надеть платье на церемонию, так и скажи! — Ты сейчас серьезно? — тихо спросил Эшфорд с таким выражением лица, будто невеста его ударила. — Ты… черт, ты серьезно?! — А ты?! — повысила голос Редфилд, с удивлением ощутив влагу в ресницах и стеснение в груди; она не хотела плакать, тем более из-за такой мелочи, как платье, пусть и стоимостью в месячную аренду дома, но сорвавшаяся беременность и скорая свадьба сделали ее чрезмерно эмоциональной. Клэр не планировала заводить ребенка ближайшие пять лет, и внезапная беременность ее скорее озадачила, чем обрадовала, чего нельзя было сказать об Альфреде — он был в восторге от перспективы стать отцом. Выкидыш оставил Редфилд странно опустошенной и растерянной, будто ветер вырвал у нее из рук выигрышный лотерейный билет; едва ли это должна чувствовать мать, потерявшая ребенка, пусть и не рожденного. Альфред переживал куда сильнее, даже заболел от горя и убеждал больше себя, нежели Клэр, что у них еще будут дети, обязательно будут, что он уже придумал имена и выбрал комнату для детской. Редфилд только и могла, что держать его за руку, и кольцо сверкало на ее безымянном пальце признанием и обещанием, но сейчас казалось не более, чем украшением. А платье — всего лишь платье, ткани, блестки и кружева, сшитые между собой, но у Клэр начинало чесаться все тело, стоило ей подумать о помпезных, чрезмерно броских и роскошных нарядах, диадемах и фате длиной с ковровую дорожку на Каннском фестивале. — Ал, скажи честно: тебе так хочется, чтобы я выходила за тебя замуж именно в одном из тех платьев, или чтобы я просто стала твоей женой? — Конечно, я хочу жениться из-за тебя! Проклятье, ради этого все и затевалось! Я хотел тебя и без всяких платьев, просто… — Альфред вновь потянулся к ее руке, и на сей раз Клэр не отняла пальцев и прикрыла глаза, чувствуя как жених ласкает ее запястье и ладонь. — Все должны видеть, что я женюсь не на простой девчонке, а на настоящей леди. — Но я простая девчонка, Ал. Как дорого ты меня не одевай, этого не изменишь. Да и полюбил ты меня именно такой. Другая я тебе не нужна. — Ты мне нужна любая, — возразил Альфред, целуя пальцы Клэр, и она тихо рассмеялась, чувствуя, как горячо щекам и как сладко в груди, словно сердце ее облили шоколадом. Она подалась навстречу жениху всем телом, зовуще подставив губы, в которые Эшфорд впился поцелуем, жадным, требовательным, ничуть не нежным, от которого Клэр хрустально задрожала. Все их споры вдруг показались такими неважными, не стоящими всех переживаний, что девушке стало смешно от самой себя. Когда Альфред оторвался от ее рта, плотоядно облизываясь, Клэр ощутила зверский аппетит; в желудке заурчало, стоило ей подумать о луковом супе и пироге с заварным кремом. — Ладно, леди Эшфорд, ваша взяла — выбор платья за вами. — А выбор торта? — елейно поинтересовалась Клэр, надеясь так же отвоевать морковный торт с творожным кремом и марципаном, однако в этом вопросе Альфред был непреклонен: или ангельский бисквит с фруктами и белым шоколадом, или гостям подадут фирменный тыквенный пирог Скотта Хармана. Клэр пришлось уступить; в конце концов, это всего лишь торт.