Твои огненные косички

Пятый побелел. Только не это. Если это место заминировано, то это означает только одно: кто-то знал, что они будут здесь. И этот кто-то очень быстро подготовился. — Проверь дверь, Эн. — Чего? Зачем..? — прошептала Аннет, осторожно протягивая пряди к двери, но быстро понимая, что она наглухо заперта. — Заперто… Не выйти. — Блядство, — прошипел мальчик. — Спрячьтесь в помещении! Он схватил Восьмую за руку, затаскивая её за одну из стоек для мячей. — Сиди тихо и не высовывайся, Эн. — Что происходит, Пятый?! — девушка смотрела на него огромными от страха глазами. — Мы все в огромной опасности, но, если ты не будешь мне мешать, я успею всё исправить. — Прошу, только будь осторожен… Я не могу потерять тебя… — она отпустила чужую руку, подбирая под себя волосы. Пятый, бросив на Аннет полный нежности взгляд, исчез в голубой вспышке. Через мгновение туфли ударились о глянцевую плитку туалета. Мальчик лихорадочно осмотрелся и, заметив прикреплённое на стене устройство, подбежал к нему. Классическая бомба Комиссии, модель «KG-28», радиус поражения — 250 метров, максимальный таймер — 15 минут. — Поставить устройство, код нейтрализации которого знает каждый мало-мальски пригодный сотрудник… Как глупо, — фыркнул Пятый, нащупывая на боковой стороне небольшую кнопку. Послышался щелчок, и передняя крышка открылась, являя мальчику маленькую клавиатуру, состоящую всего из шести кнопок. Пять, попутно вспоминая, сколько таких бомб он в своё время заложил, ввёл давно заученную комбинацию 25134. Устройство недовольно запищало, но через секунду послышалось тихое шипение, ознаменовывавшее, что бомба успешно обезврежена. На дисплее таймера постепенно погасли цифры, говорившие, что до взрыва оставалась одна минута сорок три секунды. Довольно улыбнувшись, мальчик сорвал бомбу со стены и с чувством выполненного долга зашвырнул её в унитаз, уворачиваясь от брызг. *** Грета, которая спряталась за стойкой оплаты, осторожно выглядывала из-за неё, осматриваясь. Все, даже дети, попрятались за столами, но один человек, похоже, совершенно за свою жизнь не переживал. Клаус, мать его, Харгривз. Он спокойно сидел на одном из столов, облокотившись рукой на сумку. Девушка уловила взглядом косяк в чужой руке и недовольно фыркнула. Она ненавидела сигареты, да и курение в принципе. В этом была заслуга воспитателя в приюте, которая, когда малютка-Грета задала совершенно логичный вопрос о том, где же её мама, ответила, что та курила слишком много Мальборо. Конечно, всё было не так, но женщина не пожелала объяснять девочке, что никогда в глаза не видела её мать, потому что Шварц просто-напросто подбросили на порог. — Как думаешь, Бен, у Пятого едет кукушка? — Четвёртый закинул ногу на ногу, поглядывая на брата, который недовольно буравил его глазами. — Ты идиот? — Чего обзываешься? — Почему ты сидишь здесь, как непойми кто? — Как украшение… — Как полный идиот, — перебил его Шестой, — все спрятались, а ты, я так понимаю, хочешь сдохнуть под обломками. — Если я всё-таки сдохну, прибереги местечко в аду, — беззаботно протянул Клаус, затягиваясь косяком. Бен только покрутил пальцем у виска в ответ, отходя от брата к Грете, которая осторожно выглядывала из-за стойки. У Шестого внезапно возникла идея. Может, Шварц сможет как-то воздействовать на его непутёвого братца? Конечно, шанс того, что девушка услышит голос призрака, ничтожно мал, но попробовать стоит. — Помоги с ним, пожалуйста… — Бен прошептал это, склонившись прямо к её уху. Грета чуть не подскочила на месте, резко оборачиваясь и обшаривая глазами пространство рядом с собой. — Что за чёрт? Кто это?! — она испуганно смотрела в пустоту, даже не догадываясь, что перед ней стоит не менее удивлённый Бен. Тут девушка почувствовала на своём плече чужую руку и, снова крутанувшись на носках, изо всех сил заехала согнутой коленкой между ног потенциальной угрозы. «Ай! За что?!» — за этим последовал глухой стон, и Грета поняла, что только что ударила Клауса, который сейчас осел на пол, держась руками за ушибленное место. — Ой… Простите, пожалуйста, мистер Харгривз. Я не специально… — она, неловко покраснев, погладила парня по кудряшкам, будто бы это могло помочь. — Ничего страшного, — процедил сквозь зубы Четвёртый, — бывало и похуже. И давай уже на «ты», а то я чувствую себя старым, а мне только двадцать четыре… — он слегка улыбнулся, поднимая глаза на девушку, которая покраснела ещё сильнее. — Л-ладно… Давай, залазь сюда. Когда произойдёт взрыв, это хоть немного нас прикроет, — Клаус, всё ещё слегка шипя от боли, подполз ближе, поджимая под себя колени. Они были похожи на детей, играющих в прятки. Прятки со смертью. Конечно, обоим страшно, но они не показывают этого, чтобы не рассеять панику. Четвёртый обратил внимание, что Грета снова высунулась из-за стойки, тихо, одними только губами, считая. Две минуты, четырнадцать секунд. Две минуты, тринадцать секунд… — Ты действительно считаешь, что она взорвётся? — Клаус потянул её за подол платья, от чего она снова вздрогнула. — Туда же пошёл Пятый. — Мы не можем ничего знать наверняка. — Но мы можем хотя бы понадеяться… Надежда умирает последней, так ведь? Грета усмехнулась, на мгновение переводя на него взгляд. — Надежда слепа и бессмертна. На неё глупо полагаться, — она вновь отвернулась, а Четвёртый невольно задумался: как в ней уживаются холодная, расчетливая леди вместе с маленькой девочкой с исковерканным детством. Одна сторона ведь должна иногда перевешивать, верно? — Эй, — Клаус снова потянул её за подол, — а умирать больно? — Я не знаю! Что за глупые вопросы?! — она снова бросила на парня неодобрительный взгляд, но в этот момент в помещении резко погас свет, а через мгновение, перебивая ненавязчивую песенку, звучавшую на фоне, прогремел выстрел. Грета пошатнулась от неожиданности и упала вперёд, носом врезаясь в грудь Четвёртого, который завалился на спину, слегка придавленный чужим телом. — Чёрт! — прошептала она, болезненно скривив губы и чувствуя на языке мерзкий вкус железа. — Ты в порядке? — Клаус, слегка обняв её, выпрямился, силясь что-то разглядеть в полной темноте. — Лоб прострелили, ничего серьёзного, — шикнула Грета. — Сумка с оружием с тобой? — Да, конечно. — Прекрасно, — в тот же миг по помещению засвистели пули, откуда-то послышался тоненький детский плач. — Дай мне пару пистолетов. — Ты с ума сошла?! Тебя пристрелят! — зашипел на неё Клаус, заглядывая в серые глаза. В этот момент потолок будто взорвался розовым светом неоновых ламп. — Там дети! Там твоя семья! Им нужно помочь! — Грета резко выкрутилась из его рук, выхватывая из-за спины Четвёртого сумку и раскрывая её. Парень зачарованно смотрел, как она взвесила оружие в руке. Грета была очень странной: в её голове будто не было места для каких-либо раздумий, она будто жила по чёткому плану, который нарушать не собиралась. Клаус понимал, что этот человек глубоко несчастен в душе, но умело скрывает это, стараясь показать всем, что она куда лучше, чем кажется. Но Четвёртый не раз случайно подглядывал её воспоминания, которые явно причиняли девушке невыносимую боль, но она лишь молчала. — Ха! Ты больше не получишь свою куклу! Тебе же не нужна семья! Не нужна и кукла! — Отдай! Мелисса, не смешно! — Ха, Шварц, снова нет подарка на день рождения? Ты никому не нужна. Ты бесполезна! — Зато ты воруешь из столовой, а у меня хватает совести есть со всеми. — Откуда ты… — Отвали, иначе об этом буду знать не только я. — Грета, тебя хотят увидеть люди, которые желают удочерить тебя… — Мне плевать. — Но… — Пусть берут детей получше. Клаус хотел помочь ей с того самого дня, как она появилась в их жизни. С того самого дня, как впервые понял, что она заставляет что-то внутри болезненно замирать. Потеря Дейва разбила его сердце на куски, а появление Греты растоптало эти куски в мелкую пыль, которая осела на лёгких, заставляя дыхание сбиваться при виде неё, но так же и лишь молчать, понимая, что он ей не интересен. Клаус отдал бы весь мир за простое человеческое счастье с собравшейся снова семьёй и любимым человеком рядом. Но, похоже, это самое счастье отвернулось от Четвёртого, показав средний палец напоследок. — Сиди здесь, и никуда не высовывайся, — Грета щёлкнула предохранителем, заглядывая парню в глаза. — Ты меня слышишь вообще..? Клаус сглотнул ком в горле, и, не совсем осознавая, что делает, подался вперёд, сталкиваясь с чужими губами, и ощущая на них вязкий, масляный вкус красной помады. Время будто замерло в этот момент, оставив их лишь вдвоём в розовых пятнах света. Пистолет с тихим стуком упал на пол. Глаза девушки широко распахнулись, зрачки будто затянули радужку, спрятав серый цвет за непроглядной чернотой. Кажется, на мгновение она перестала дышать, не чувствуя ничего, кроме чужих губ, прижимающихся к её собственным. Клаус осторожно отстранился, виновато смотря на Грету. Придурок. Она, придя в себя, слегка испуганно подняла глаза на парня. — П-прости, не знаю, зачем я это сделал… — прошептал он, опуская голову, но тонкие пальцы мягко взяли его за подбородок, заставляя поднять глаза. Грета слегка улыбалась. — Всё хорошо. Не извиняйся. — Ты н-не злишься? — голос Клауса звучал надтреснуто. — Нет, конечно же нет… Прости меня, я слишком боялась за твою семью, и ничего не замечала вокруг себя… Да и эти нападения… — она вздохнула. — Мы можем обсудить это позже, хорошо? Просто, мы всё-таки сидим за дурацкой стойкой посреди стрельбы… — Да-да, конечно… В этот момент над ухом Клауса послышался громкий голос Бена: «Вас нашли!» Четвёртый поднял голову и столкнулся взглядом с дулом винтовки, направленным ему в лицо. — Твою ж мать! — парень резко отклонился назад, стараясь притянуть Грету к себе, но та не дала этого сделать, поворачивая голову. — Что за..? Ох, блин! — Грета, заметила наёмника и схватила пистолет, направляя его в грудь, прикрытую чёрной формой. Теперь оставалось ждать, кто спустит курок первым. Шварц знала, что противник сделает это быстрее неё, поэтому лишь холодно щёлкнула спусковой крючок, когда почувствовала, что ей в живот врезается пуля. Больно. Но потерпеть можно, особенно когда прикрываешь собственным телом человека, которому ты важна… Кажется. У Греты в голове совершенная путаница. Она была настолько взволнована из-за апокалипсиса, что совершенно перестала обращать внимание на то, что творилось вокруг неё. Единственное, что на миг вырвало её из собственной головы — смерть Марка, который был ей безумно дорог. Они познакомились, когда она только попала в Комиссию. Марк был очень мил с ней, но Шварц никогда не видела в нём кого-то больше, чем хорошего друга, потому мягко отвергала все ухаживания, но это не делало парня менее важным для неё. А тут она убила его собственными руками… Это было ужасно. Клаус тоже хорош, молчал в тряпочку, не давал даже намёка на то, что она ему нравится. Только сейчас… Наверное, им обоим стоит разобраться в себе, и обсудить это позже. Тут девушка почувствовала, что её талию обвило что-то тёплое и сухое, а через мгновение ноги резко оторвались от земли. «Что за херня?!» — Клаус тоже болтался в воздухе, обвитый рыжей прядью, рядом с ним была и сумка. Аннет. Обоих зашвырнуло на дорожки, а после в спуски для мячей. Кегли неприятно врезались в голову, заставляя звенеть в ушах, а одежду, кажется, потом уже не отстирать. Колени больно ударились о бетонный пол и стену. — Пошли-пошли-пошли! — послышался рядом голос Восьмой. — Мы думали, что вас пристрелили, — она замялась, подталкивая ребят прядями, — я имела в виду Клау, тебя ведь не могут… Ну, ты меня поняла. Грета коротко кивнула, быстро шагая за девушкой. В темноте её практически не было видно, слышалось только шуршание волос по полу, и сбивающееся дыхание. Впереди забрезжил свет, и компания вышла в небольшое помещение с огромной дырой в стене. По полу были разбросаны куски кирпича и штукатурки. Аннет повернулась, открывая лицо. Из носа тоненькой струйкой стекала кровь, на лбу, у самой кромки волос, кожа была рассечена, рана кровоточила, руки и щёки покрыты подсохшими красновато-чёрными брызгами, но девушку это не особо волновало, она лишь взволнованно осматривала ребят, а потом сгребла обоих в объятия. Она прижимала их к себе так крепко, будто боялась, что они растворятся, утекут сквозь пальцы, если она отпустит руки. — Я думала, что уже не найду вас… — девушка всхлипнула, утыкаясь носом куда-то в грудь Клауса. — Энни, ты же вся в крови… — Четвёртый осторожно взял сестру за плечи, испуганно смотря на неё. — Чего? — она удивилась, по-детски неловко осматривая себя. — Нет, я в полном порядке. — Ты не в порядке, Аннет, — Грета поднесла руку к её лбу, и легонько коснулась раны. — Ай! — девушка зашипела от боли. — За что?! — Ты где это ты так умудрилась? — Клаус уже расстёгивал сумку, где должно было быть хоть что-то, что могло бы помочь им с ранениями. Восьмая в ответ лишь неоднозначно пожала плечами. Она мало что помнила из этой стычки с наёмниками. Её уши были заполнены лишь короткими хлопками выстрелов, и громкими ударами шаров, которые метали Лютер и Диего. Иногда, сквозь мутную пелену розовых вспышек доносились хрипы и стоны, но она не воспринимала их, будто ничего не слышала… Аннет была словно заперта внутри своего тела, вместо неё всё делало что-то всеобъемлющее, что-то мощное, неконтролируемое. Эта идиотская паника, охватившая её с того момента, как Пятый переместился куда-то, не отступала всю стычку, не давая сосредоточиться. Хотелось сжаться в комочек, закрыть глаза и уши, чтобы ничего не слышать и не видеть, спрятаться в своём маленьком мире… Но всё произошло наоборот, она даже не поняла, как поднялась на ноги, и, не понимая, откуда взялись силы, схватила в руки один из мячей, которым заехала по голове наёмнику, оказавшемуся ближе всего. Стало ещё страшнее, хотелось кричать, чувствуя на лице и руках капли крови, но она будто потеряла контроль над собственным телом и эмоциями. Аннет чувствовала себя куклой, которая ничего не может сделать, только подчиняться своей маленькой хозяйке. Казалось, что жизнь проносится перед глазами, подобно мелькающим картинкам в телевизоре, с одним только отличием, что ты хочешь, чтобы всё закончилось. В какой-то момент перед её глазами появилась чья-то оторванная нога, из которой короткими толчками выплёскивалась кровь. Аннет стало настолько страшно и плохо, что она просто зажмурила глаза, заставляя взять себя под контроль. Из этого ничего не вышло, потому что девушка очнулась только от того, что Пятый, подхватив её под локти, тянул её в сторону дорожек. — Вот, нашёл хоть это, — голос Клауса вырвал из воспоминаний, и Аннет перевела глаза на брата, который смачивал перекисью водорода низ собственной футболки. — Закрой глазки, Энни, сейчас я всё обработаю. — Да из тебя такой себе медик, Клау, как из отца балерина, — фыркнула Восьмая, но послушно закрыла глаза, позволяя Четвёртому кое-как нанести лекарство. Девушка зашипела, стискивая челюсти. Если до этого она не чувствовала боли от ран, то сейчас, когда Клаус решил вообразить себя фельдшером, всё тело будто проснулось, открывая боль в тех местах, о которых Восьмая даже не подозревала. — Больно! — она сжала кулаки, чувствуя, что вот-вот разревётся. — Может, хватит уже это всё мазать?! Все ждут в театре, а мы тут просто тратим время! — Работа Лютера? — перебил её голос Греты, которая осторожно проводила пальцами по обломками кирпича, которые раньше были частью стены. — Именно!.. Ай! Клау, больно! — Аннет, наконец, выкрутилась из рук брата. — «Спасибо, любимый брат, что полечил» звучит не так, — усмехнулся, Четвёртый, забрасывая пустой пузырёк от перекиси куда-то в сторону. Восьмая виновато посмотрела на парня, а потом, поднявшись на носочки, ласково чмокнула его в щёку. «Прости, просто я не представляла, что так много всего может болеть сразу… Спасибо, что обработал», — девушка слегка улыбнулась, когда брат взъерошил ей волосы на макушке. — Помнится, ты что-то говорила про театр… — Грета уже стояла на улице, глядя на них совершенно пустыми глазами. Клаус поёжился, поднимая с земли сумку, а Аннет, хлопнув себя рукой по лбу, быстро перешагнула через кучку кирпича, направляясь к светящемуся зданию театра. *** — Эн?! Где тебя носило? — Пятый, недовольно хмурясь, подбежал к девушке, заключая её в объятия. — Она помогла нам выбраться, — послышался холодный голос Греты, которая, скрестив руки на груди, спокойно смотрела на мальчика. — Опять ты… — прошипел он. Шварц лишь слегка кивнула, переводя взгляд на остальных Харгривзов, которые, если честно, выглядели не лучше Аннет. — Почему ты не можешь просто исчезнуть! — вдруг вырвалось у Пятого, но эти слова будто сорвали в нём невидимую чеку. — Когда ты появилась, всё пошло наперекосяк! А тебе хоть бы что, продолжаешь таскаться с нами, будто тебя что-то здесь держит.! — Пятый… — Восьмая попыталась остановить его, положив руку на плечо, но мальчик лишь вырвался, подходя к Грете, и злобно буравя её взглядом. — Хватит всё портить. Хватит ставить нас под угрозу! Тебе плевать на чужие жизни, ты же, блять, бессмертная! Тут Шварц резко взмахнула рукой и залепила Пятому звонкую пощёчину. — Остынь. Мальчик схватился за щёку, на которой расцветал алый отпечаток чужой ладони. Его ударила девчонка. Да ещё и та, от которой он этого никак не ожидал. Грета была настолько пофигистичной и спокойной, что ему казалось: даже если земля под ногами будет рушиться, она будет невозмутимо стоять, а потом просто посмотрит на неё тем особенным пустым взглядом, и всё мгновенно вернётся на круги своя. — Ты достал, Пятый, — нарушила тишину девушка. — Я понимаю, что ты переживаешь за всех, но это не повод орать на меня просто потому, что я тебе не нравлюсь. Ты сам понимаешь, что я хочу помочь, но не веришь мне, потому что я работала в Комиссии. Но не забывай: ты и сам там был. — У меня не было выбора! — воскликнул мальчик. — А кто говорит, что у меня он был? — Грета сверкнула глазами. Вместо ответа он промолчал, недовольно буравя её взглядом. — Вот и отлично. Давай на этом закончим, и перейдём к действиям, которые куда важнее твоих эмоций. Пятый недовольно фыркнул, обвёл глазами остальных, которые подозрительно притихли, и скрестил руки на груди. — Чего стоите? — буркнул он. — Нужно ворваться туда, забрать Ваню, и свалить. — Потрясающий план… — Не язви, Диего, другого у нас нет. — Малая, ты как себе это представляешь? «Привет, мы тут за сестрой пришли, сейчас заберём и уйдём, ага. И нам плевать, что у неё концерт!» — Второй поймал пистолет, который швырнул в него Клаус, но лишь брезгливо передал оружие Аннет. — Это для слабаков. — Ничего не изменилось, — тихонько засмеялась Элиссон. — Надо кого-то оставить на стрёме. — Прекрасная идея, Клаус, вы с этой и останетесь, — Пятый взвесил в руках винтовку. — В сражении вы абсолютно бесполезны. Восьмая недовольно ткнула мальчика прядью, с сожалением косясь на ребят. Ей не нравилось, что Пять сегодня ведёт себя как самодовольный засранец, но, к сожалению, была вынуждена согласиться с ним, ведь эти двое действительно мало что могли сделать. Ладно Грету не страшила смерть, но Клаус действительно находился в большой опасности в любом сражении. Конечно, он умел стрелять и кое-как драться, но это ничего бы ему не дало против наёмников, которые ни перед чем не остановятся. — Пойдём, Эн, — Пятый потянул девушку за руку. Восьмая тряхнула головой, и, помахав оставшимся в фойе ребятам, пошла за остальными. Повисла неловкая тишина. Грета рассматривала фотографии актёрских составов, иногда легонько прикасаясь к лицам пальцами, и улыбаясь. Это незамысловатое занятие дарило девушке странное спокойствие. Она будто видела, как эти люди выступают, слышала, как им аплодирует зал, чувствовала то, что чувствовали они… И это было прекрасно. — Зачем ты это делаешь? — она вздрогнула, чувствуя чужое дыхание на своей шее. Клаус, наклонившись, положил голову ей на плечо. — Мне просто нравится, — Грета почувствовала, что краснеет. — Это забавно. — Ага. Разговор откровенно не вязался, но Четвёртый так просто отступать не собирался. — Давай присядем. — Куда? — девушка удивлённо подняла брови. — Тут классный ковёр, — Клаус, как ни в чём не бывало, уселся на пол, подкладывая под спину сумку. — Ну ладно, — Грета улыбнулась, устраиваясь напротив парня. Если он упустит этот момент, никто не знает, когда подвернётся ещё один такой. — Слушай, — он слегка замялся, — может, сейчас самое время, чтобы… — Ах, это… — она ещё сильнее залилась краской. — Что же… — Я совершенно не знаю, что сказать, — Четвёртый развёл руками. — Знаешь, это не удивительно, — Бен, облокотившийся на двери зала, смеющимися глазами смотрел на них. — Завались, мне и так плохо. — Это ты мне? — брови Шварц поползли на лоб. — Нет, что ты. Это я Бену, — поспешно исправился Клаус. — Кому? — Точно… Ты же с ним не знакома! Что же, это мой брат. Почивший. — Хреновый из тебя кавалер, даже меня не представил, — Шестой уже не сдерживал смех. — А ведь она из-за меня тебя треснула. — Ты зараза, Бенджамин, — буркнул Четвёртый. — Сам такой, — немедленно отозвался брат. Грета засмеялась. Обстановка сама собой стала менее напряжённой. — Признайся. Тебе же легче станет, — уже более серьезно произнес Бен. — Что ты в этом понимаешь вообще? — Вспомни, как мучилась Аннет, пока Пятый не появился. И как она потом будто расцвела после его возвращения. — Может, ты и прав… — парень перевёл взгляд на Шварц, которая смотрела в сторону того места, где стоял Бен. — Слушай, это звучит так тупо, знаю, но, когда я вижу тебя, я понимаю, что… Что нуждаюсь в тебе. Это невозможно объяснить словами… — Я понимаю, — Грета неловко завела одну из прядей за ухо. Она смотрела на Клауса со смесью неловкости, и чего-то ещё, совершенно неуловимого, невесомого… Молчала, сминая пальцами подол платья, и чувствуя, как внутри неё снова борются две стороны. Одна отчаянно не хочет ранить нежные чувства Четвёртого, а вторая хочет уберечь саму Шварц от ошибки. И какую же из них ей слушать? «Не молчи! Скажи хоть что-то! — услышал Клаус чужие мысли. — Но ведь ты не простишь себе, если ранишь его… Господи, я сама не знаю, что чувствую..!» — Эй-эй, всё нормально… — парень придвинулся к ней, и осторожно взял чужие руки в свои. — Просто скажи, что считаешь нужным. — Я не знаю, что считаю нужным, — Грета обречённо подняла на него глаза. — Я вообще ничего не знаю, слишком много всего за эти дни… Я просто… Я… — она запнулась на слове, ощущая, как Клаус нежно обнимает её, и, шумно выдохнув, уткнулась носом в чужое плечо. — Чшш, Гретти, я всё понимаю. Сейчас у всех внутри творится что-то похожее, но ведь всё когда-то закончится, и наши переживания не исключение, — он мягко зарылся ладонью с татуировкой «Hello» в чёрные волосы. Грете хотелось разреветься. Клаус слишком прав. — Прости меня, — прошептала она, чувствуя, как предательские слёзы всё-таки стараются вырваться на волю, но сдержалась. — Пятый был прав — я ужасный человек. — Ты совсем как Энни, когда она была маленькой. Она так же просила прощения за то, что съела мой бутерброд утром, — оба тихонько засмеялись, прижимаясь крепче друг к другу. — Видимо, эта странность есть у всех, — он помедлил, — особенных детишек. Мы всегда чувствуем себя виноватыми. — Не все… — Мы, да и вся моя семья, уж точно. И пока ты сидишь рядом со мной, я скажу, что во многих вещах, в которых ты винишь себя, на самом деле нет твоей вины, Гретти, — девушка задрожала, но Клаус снова нащупал свободной рукой её ладошку, и крепко сжал её в своей. Грета тихо заплакала. Она не делала этого искренне так долго, что ей казались неправильными эти горячие ручейки, струящиеся по её щекам. Она будто сломалась внутри, но лишь для того, чтобы снова собрать себя по кусочкам, сделав сильнее, чем когда-либо. — Ты — самый странный человек в моей жизни, Клаус Харгривз, — прошептала девушка, сглатывая слёзы. — Я могу сказать то же и о тебе, Гретти. — Клаус, я… — начала было Грета, но её прервал резкий хлопок распахивающейся двери, за которым последовали громкие крики. Насмерть перепуганные зрители в строгих костюмах и платьях выбегали из зала, прикрывая головы руками. Несколькими минутами ранее.. Аннет тихонько проскользнула в зал вслед за остальными. В помещении было довольно темно и прохладно. Единственным источником света была сцена, на которой расположились музыканты, и казалось, будто от неё струится необыкновенное серебристое сияние. Девушка застыла, её глаза были устремлены на хрупкую фигурку в строгом костюме, держащую на плече скрипку. Ваня. Музыка, подобно необыкновенной вуали, обволакивала тело Восьмой, заполняла её уши, вместе с воздухом проскальзывала в лёгкие, распускаясь в них волшебными цветами. Вдоль позвоночника побежали мурашки, тело наполнялось звуками, заставляя лишь стоять, заворожённо глядя на сцену, притягательно сияющую в глубине зала. — Аннет, давай-ка сюда, — неизвестно откуда появившийся Пятый потянул девушку за рукав, пряча её за рядом сидений. Мальчик, сам того не заметив, случайно толкнул коленом одно из кресел. Послышалось недовольное бурчание, и в темноте показалась курчавая голова с блестящими бирюзовыми глазами. — Ты мне мешаешь! — голос был совсем детский, девчоночий. — Я наслаждаюсь музыкой! — Завались, мелкота, — шикнул на ребёнка Пятый, Аннет тихо засмеялась. В то же мгновение девочка, хитро усмехнувшись, щёлкнула пальцами, и мальчик почувствовал, как его довольно сильно стукнули веером откуда-то сзади. — Не мешай, а то вместо веера будет контрабас со сцены, — курчавая макушка спряталась, и Пятый тихо ругнулся, отчаянно борясь с желанием оттаскать непослушного ребёнка за шиворот, но Восьмая ласково поцеловала его куда-то в скулу, что немного успокоило. — И что за дети пошли? — смеясь, прошептала девушка. Даже в темноте Пятый чувствовал на себе её тёплый взгляд. Воображение само достраивало картинку, будто даруя мальчику ночное зрение. — Эн, я люблю тебя, — прошептал он. — Если что-то пойдёт не так, просто помни это, хорошо? 3.. — Я всегда это помнила. Но ничего не пойдёт не так, Пятый. Мы достаточно взрослые и сильные, чтобы всё было нормально, верно? — Аннет нащупала в темноте чужие плечи, и крепко сжала их ладонями. 2.. — Ты права, — Пять серьёзно кивнул, сжимая рукой заряженную винтовку. 1. В одно мгновение зал наполнился криками, перекрывающими музыку. Люди вскакивали со своих мест, испуганно устремляясь к выходам. Слышался треск рвущихся платьев, и хруст ломающихся каблуков. Несколько детей в панике заплакали. — Что за херня?! — Аннет, сжимая в руках пистолет, подскочила на ноги, пытаясь хоть что-то рассмотреть. — Чёрт, ничего не видно! — девушка перемахнула через стоящее перед ней сиденье. — Стоять! — рявкнул Пятый, схвативший её за рукав. — Ты куда это собралась?! — Там Ваня! Отпусти! — Восьмая дёрнула руку, но у неё не получилось вырваться. — Пусти, Пять! — Ещё чего! Я не могу рисковать тобой! — Тогда я сама рискну! — рукав платья в жёлтую клетку треснул, лохматым лоскутом оставшись в руке мальчика. — Эн, стой, чёрт возьми! Но девушка уже не слышала. Она, расталкивая людей локтями и волосами, прорывалась к сцене. — Пятый, тебе стоит пойти за ней, — послышался рядом хрипловатый голос Элиссон. — Какого чёрта вы все ещё здесь?! — Только я. И, кажется, до меня дошёл слух, что ты самый лучший убийца, которого я знаю, — девушка похлопала брата по плечу. — Мне не нужны слухи, Элис. Но спасибо, — фыркнул Пять, исчезая в голубой дымке. *** Ваня, прикрыв глаза, водила смычком по струнам. Пальцы уже слегка занемели, но ей, несомненно, нравилось, что она играет для сотен людей, о чём мечтала ещё с самого детства. Ей казалось, что музыка вибрирующими волнами проходит через всё её тело, давая новую, необычайную силу. Эта сила наполняет её всю: от макушки и до кончиков пальцев, а затем перетекает в сердца всех, кто находится в этом зале, заставляя их биться чаще. Это её звёздный час, и она не даст ничему его испортить. — Вот она! — послышался тихий шёпот, больше напоминающий шипение, из-за кулис, но девушка не обратила на это должного внимания. Сцена задрожала под десятками чужих тяжёлых шагов, музыканты, испуганно ахнув, сбились с ритма. Ваня распахнула глаза. Она чувствовала, что за её спиной выстроился полукруг из неизвестных ей людей, настроенных, явно, не очень дружелюбно. В зале началась возня: зрители вскакивали со своих мест, кричали, двигались к выходу, наступая на чужие ноги. Неизвестно откуда появлялись вооружённые люди в чёрной форме. Они хотят испортить её выступление, но она не даст этого сделать. Седьмая снова закрыла глаза, позволяя музыке, струящейся из её скрипки, пронизывать всё её тело. Смычок будто стал частью её руки, заменил пальцы. По коже побежал приятный холодок. Казалось, что на неё падают крошечные снежинки, которые таят от одного только прикосновения к тёплому телу, отдавая крупицы холода, таящиеся в них, новому владельцу. Ваня резко повернулась, и, на мгновение убрав смычок от струн, взмахнула им, заставляя музыкантов вернуться на свои места, схватившись за инструменты. Может, им этого не хочется, но ей плевать. Сегодня она здесь главная. — Не прекращайте играть, — голос прозвучал будто откуда-то из глубины, из самой преисподней. — Жги и сжигай! — послышался из зала звонкий детский голос, от которого губы Вани изогнулись в улыбку. Но эта улыбка была последней: после неё все звуки, кроме собственной музыки, которую, кажется, издавала уже она сама, доносились до ушей девушки будто сквозь толстую перину. Она будто застыла во времени, лишь мягко касаясь смычком нежных струн, задавая темп остальным музыкантам. Всё стало таким бесполезным и ненужным, мысли плыли в густой, вязкой вечности… Она забывала, кто она такая. Оставалась лишь музыка. *** — Ваня! Ваня! — Аннет, не чувствуя толчков и ударов, перепрыгивала через кресла, стараясь добраться до сцены. — Ай! — её резко схватили за плечо, швыряя на пол. — Малая, ты с ума сошла?! — крикнул Диего. — Куда ты несёшься?! — Диего! Ваня, она… — она не могла подобрать слов, лишь смотрела на брата огромными от ужаса глазами. — Пригнись! — пряди, взметнулись вверх, хватая наёмника, стоящего за его спиной, и швыряя куда-то в сторону. — Ты, кажется, сломала ему шею! — удивленно воскликнул Диего. — Как сломаю шеи всем, кто захочет навредить тебе, или ещё кому-то, — прошептала девушка, поднимаясь с пола. — Диего, Ваня в опасности, и я должна ей помочь! — Аннет, не забывай, что в одиночку это будет сложнее, — послышался за её спиной голос Лютера. — Мы команда, сестрёнка. — Команды давно нет, — фыркнула она, отворачиваясь от братьев, и перемахивая через очередной ряд кресел. Через несколько минут Аннет уже стояла за кулисами, с испугом и восторгом наблюдая за сестрой, которая выглядела воистину великолепно в белом, как снег, костюме. Страшно? Ещё бы. Против неё профессиональные киллеры, а Восьмая всего лишь подросток с шаткими нервами. Она несколько раз втянула в себя воздух, сжимая пистолет в кулаке. — Ты должна это сделать, Аннет Харгривз, — прошептала девушка, направляя оружие в затылок одному из наёмников. Щёлкнул курок, хлопнул выстрел, и наёмник, пошатнувшись, упал лицом вниз. — Не так уж и сложно, — Аннет, переведя дыхание, снова выстрелила, но на этот раз ее противник увернулся. — Чёрт! — Восьмая, уклонившись от выстрела, выбила оружие из чужих рук, ударяя наёмника коленом в живот. — Папа мог бы гордиться, — горько усмехнулась она. Сэр Реджинальд всегда говорил, что номер Восемь совершенно безнадёжна в рукопашном бою, но сейчас она была готова доказать обратное. Из её рук выбили пистолет, но девушка не сдавалась, ударяя, душа, и сбрасывая противников в зал, где остальные члены её семьи отбивались от других наёмников, количество которых, кажется, не убывало. Аннет понимала, что должна быть с ними, но не могла оставить Ваню. Тут двери распахнулись, и в зал ворвались Клаус и Грета. Они в ужасе замерли у входа. — Блять, — воскликнул Четвёртый, смотря, как Диего, прикрывая собой Элиссон, скользит по горлу нападающего ножом. — Чёрт! — глаза Шварц были устремлены на Аннет, которая отшвыривала от себя противников. — Клаус, не стой столбом! — заорал Бен. Четвёртый задрожал, чувствуя, что его руки наливаются тёмно-синим свечением, от которого очень сильно жжёт кожу. «Что это? Бен?! Грета?! — испуганно всхлипнул он, поднимая ладони на уровень своих глаз и внезапно сжимая их в кулаки. — Я что-то делаю!» В это мгновение Бен впервые за много лет почувствовал, что под его ногами проминается ковёр. *** Аннет чувствовала, что силы на исходе. Пряди всё слабее отбивались, да и сама она уже с трудом держалась на ногах. Девушка начинала подозревать, что вся эта затея была совсем не такой удачной, как она думала раньше, но отступать было поздно. — Это ведь того стоит, Ваня? — она сама не знала, зачем обращается к сестре которая, похоже, её не слышит. — Ты защищала меня — теперь моя очередь. Девушка даже не повернула головы. Аннет, отпустив контроль и позволив прядям вытворять, что им вздумается, осторожно подошла к сестре, кладя руку ей на плечо. Ваня вздрогнула, резко открывая глаза. На Восьмую воззрились блестящие серебристые звёзды. — Лучик? — прохрипела она. — Ваня..? — испуганно прошептала Аннет, отступая назад. — Лучик! — Седьмая резко взмахнула смычком. Казалось, на мгновение мир замедлился. Все оставшиеся в живых наёмники, окружавшие Ваню, рухнули на сцену, гулко ударяясь о неё. Голову Восьмой пронзила такая сильная боль, что та, захлебнувшись в собственном крике, упала на спину, потеряв сознание. Огненная копна волос в последний раз взметнулась в воздух, рассыпавшись вокруг своей владелицы, подобно разворошенному стогу сена. Чьи-то руки высунулись из-за кулис, утянув туда бесчувственное тело. Но схватка в зале продолжалась, казалось, никто не заметил, что произошло на сцене: все взгляды были устремлены на полупрозрачную фигуру Бена, выпустившего монстра на волю. *** — И что же такого он нашёл в тебе? — Аннет, втянув в себя воздух, открыла глаза, испуганно смотря на женщину с короткими платиновыми волосами, которая, с интересом и презрением разглядывала её. — Ты маленькая, слабенькая, не можешь за себя постоять, да ещё и интеллектом тебя природа не одарила… Неужели ради тебя стоит отказаться от нормальной жизни? — она усмехнулась. — Кто вы? — прошептала Восьмая, тут же опираясь на локти. — Уже очнулась? Быстро ты, — женщина затянулась сигаретой из мундштука. — Что произошло? — Ты лишилась единственного, что могло тебя защитить, малышка. Кстати, просто очаровательная стрижка, хотя, — она поднялась со стула и присела на корточки рядом с Аннет, — её стоило бы подровнять, — женщина провела рукой по краю того, что раньше было роскошной рыжей шевелюрой, выпуская дым в лицо девушке. Восьмая закашлялась. Через мгновение её зрачки расширились от ужаса, и она схватилась руками за голову, проводя руками по волосам. Обрубки. От 35 футов живых, сильных прядей, на голове осталось меньше фута совершенно безжизненных, криво обрезанных волос. — Нет… — прошептала Аннет, чувствуя, как поступают слёзы. — Нет-нет-нет… Зачем вы это сделали?! — она подняла полные невыносимой боли глаза на довольно усмехающуюся женщину. — Это была не я, малышка. Да и вообще, чего уж плакать, ничего не вернуть. — Не вернуть… — эхом отозвалась девушка. По щекам побежали горячие ручейки слёз. — Ещё и плакса, — брезгливо фыркнула женщина. — Ну и ладно, можешь реветь, сколько хочешь, это тебе мало поможет, — она схватила Восьмую за шиворот, заставляя её подняться на ноги. — Ах, да, — она сняла с шеи шарф и крепко стянула чужие руки за спиной, — на всякий случай. Женщина потянула Аннет за собой, и та, коротко всхлипывая, и практически не понимая, что происходит, подчинилась, чувствуя, как её слегка душит воротник. Она была уверена, что выглядит откровенно жалко: порванное платье, заплаканное лицо, ужасные обрубленные волосы… Ноги в чём-то запутались, и девушка, опустив глаза, закусила губу, чтобы не зарыдать в полный голос: она ступала по собственным мёртвым прядям. Женщина грубо дёрнула её к себе, от чего Аннет чуть не упала. — Неуклюжая, как мешок с картошкой. И как тебя вообще взяли в герои? — откровенно засмеялась она, всё ещё держа Восьмую за шиворот. — Я не выбирала этого, — только и смогла прошептать девушка, не отрывая глаз от волос. — Ну конечно, малышка, зато сейчас ты поможешь сделать выбор своей никчёмной семье. — Моя семья не никчёмна! — Аннет почувствовала, как к её виску приставляют холодный пистолет. — Сейчас мы это и узнаем, — женщина скривила губы. — Достаточно с них! — крикнула она, перебивая музыку Вани. — Ах, это пиликанье так раздражает, тебе так не кажется? — вздохнула она, щёлкая пальцами. Музыка резко оборвалась, а Седьмая замерла, будто статуя. Все оставшиеся в живых наёмники мгновенно остановились, бросив оружие. Сражение будто замерло во времени. — Что за чёрт? — прошипел Диего, переводя взгляд на сцену, и замирая. — Аннет? Грета, прячущаяся за рядом сидений рядом с ним, насторожилась, осторожно выглядывая. Оценив обстановку, она, прижав к груди пистолет, поползла в сторону прохода к кулисам. — Именно, Кракен. Аннет, — крикнула женщина, подходя к краю сцены, и утаскивая девушку за собой. Услышав знакомый голос, Пятый поднял глаза от трупа под его ногами, мысленно молясь, чтобы ему просто показалось. Не показалось. На сцене стояла Куратор, держащая заряженный пистолет у виска Аннет. — Номер Пять, ты тоже здесь, верно? — позвала она, выискивая мальчика глазами. — Оставь её, — он переместился ближе к сцене, целясь в женщину из винтовки. — Конечно, оставлю, но ведь у всего есть цена, верно? — Куратор сладко улыбнулась. — Она бесценна! Отпусти мою девушку немедленно! — заорал мальчик, подходя ещё ближе. — Тише-тише, чего так нервничать? — она притворно подняла руку с пистолетом, но через мгновение снова приставила её к виску жертвы. — Но учти, если сделаешь ещё хоть шаг, я её убью. Грета, не смея сделать лишний вдох, прикидывала, сможет ли она попасть с такого расстояния. Не сможет, а подходить ближе очень опасно: сцена гудит под каждым шагом. В голову пришла идея, и девушка, запихнув пистолет за бретельку лифа, принялась спешно развязывать шнурки на туфлях. — Ты не посмеешь, — Пятый задыхался от ярости. — Посмею, поверь мне. Я спущу курок быстрее, чем ты моргнёшь, — на мгновение в её голосе проскользнули стальные нотки. Аннет обречённо подняла глаза на семью. Ей было безумно стыдно из-за того, какая же она тряпка. Решила возомнить себя героем, а сейчас из-за неё все под угрозой. Герой, как же. Восьмая понимала, что вырываться бесполезно, да и делать это, когда руки связаны, совершенно невозможно. Эта женщина просто пристрелит её, если она хоть раз шевельнётся. — Так хочешь услышать, что я предлагаю? — поинтересовалась Куратор. — Не надо, Пятый! — крикнула Аннет, умоляюще смотря на него. — Лучше пожертвовать одной жизнью, чем всем человечеством. — Этой жизнью будет кто угодно, но не ты. Грета, вжавшись спиной в задний занавес, в одних носках кралась по сцене. Она поняла, что Харгривзы её заметили, потому что Клаус, едва-едва заметно кивнул и ткнул локтем Элиссон, которая, заметив девушку, устремила взгляд на Куратора и что-то тихо прошептала. — Как это смело, и как же глупо, — расхохоталась женщина. — Истинная дочь своей почившей матери. — Чего? — Аннет резко повернула к ней голову. — Вы знали мою мать? — Знала. Я помогла тебе родиться, потому что моя дрожайшая сестрица не додумалась даже позвонить в скорую, за что и поплатилась жизнью, — брезгливо фыркнула Куратор. — Нет… — Восьмая испуганно моргнула. — Сама жалею, что не убила тебя ещё тогда, никогда не думала, что сиротка может так испортить все мои планы, — женщина вздохнула. — Из-за тебя я потеряла Джейн, и, поверь мне, я многое бы отдала, чтобы она была жива вместо тебя. Ей было всего 18, когда ты внезапно родилась, а она просто не выдержала родов, — голос Куратора дрогнул, но она так и не убрала пистолет от чужого виска. — Мне очень жаль… Но это ведь не повод убивать меня, верно? — прошептала Аннет, смотря то на женщину, то на семью, которая не смела шевельнуться. Грета стояла за спиной Куратора, направляя пистолет ей в затылок. Её глаза светились ненавистью. — Ты убила Джейн. А теперь я могу убить тебя. Так почему бы мне этого не сделать? — Довольно! — крикнул Пятый. — Говори, что тебе нужно от меня, чтобы Аннет осталась цела. — Так-то лучше, Номер Пять, — женщина улыбнулась. — Что же, тебе нужно просто… — Умереть, — послышался холодный голос из-за её спины. Щёлкнул курок, а за ним последовал короткий хлопок выстрела. Куратор пошатнулась и упала лицом вниз, увлекая за собой Аннет, которую всё ещё держала за воротник. — Ненавижу, — прошипела Грета, опуская пистолет и пиная мёртвое тело ногой, — ненавижу больше всего на свете. В тот же момент рядом послышался грохот: Ваня, не выпуская из рук скрипку и не открывая глаз, без чувств упала на колени. Пятый, отшвырнув винтовку, переместился к Аннет, которая пыталась выбраться из-под тела Куратора, что было очень сложно со связанными руками. Мальчик подхватил девушку подмышки, вытаскивая, и крепко прижимая к себе. «Аннет, ты в порядке?… Ты цела, Господи, это самое главное…» — шептал он, зарываясь пальцами в короткие волосы, и целуя её в веснушчатые щёки. «Пятый, Ваня…» — Восьмая пыталась освободить руки, но ничего не выходило. Её запястий коснулись чьи-то холодные пальцы, которые очень быстро справились с узлом. — Так-то лучше, — улыбнулась Грета, но не успела она сказать что-то ещё, как Аннет заключила её в такие крепкие объятия, что стало тяжело дышать. — Эй-эй, полегче! — Ты спасла мне жизнь… — прошептала Восьмая, утыкаясь носом ей в шею. — Господи, Грета, я не знаю, как отблагодарить тебя… — Поверь, твоя жизнь — лучшая благодарность, — девушка обняла её в ответ, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Пятого. — Спасибо тебе… Ох, точно… — Аннет отстранилась, всплеснула руками и бросилась к Ване, вокруг которой уже столпились остальные. Грета проводила девушку глазами, и направилась в сторону кулис. — Ты куда это? — Пятый остановил девушку, положив руку ей на плечо. — Ботинки. Я оставила их там, — она неловко покосилась на затоптанные носки. — Хорошо, — мальчик будто хотел сказать что-то ещё, но не мог. — Тогда я пойду, — Шварц улыбнулась. — Да… — Грета скрылась в полумраке кулис, и только тогда Пятый, сглотнув ком в горле, смог договорить. — Спасибо. Спасибо тебе, — куда проще благодарить, когда уверен, что никто тебя не слышит. *** — Как думаешь, с ней всё будет в порядке? — Лютер с опаской смотрел на распластанную на сцене Ваню. — Конечно, а как иначе? — Её способность очень нестабильна, Клаус. Мы не можем ничего знать наверняка, — Элиссон осторожно погладила девушку по щеке. Внезапно Седьмая распахнула глаза, резко втянув в себя воздух. Она испуганно повернула голову сначала в одну сторону, а потом в другую, совершенно не осознавая, где находится. — Ваня..? Всё хорошо? — прошептала Аннет, заглядывая сестре в глаза. Ваня несколько раз моргнула, попытавшись сфокусировать взгляд на девушке. Восьмая несмело погладила сестру по плечу, но та резко сбросила её ладонь, хватаясь руками за сердце. Серебряные глаза не выражали абсолютно ничего, побелевшие от напряжения губы сжались в нитку. Ваня вздрогнула. Потом ещё и ещё… Белые, как мел, руки, разлетелись в стороны, голова запрокинулась, рот распахнулся в немом крике. Из груди вырвался сияющий, как миллиарды самых ярких звёзд, луч. Он врезался в стеклянный купол театра, разбив его на тысячи сверкающих осколков, и устремился выше, в ночное небо. Седьмая закрыла глаза, снова резко вздохнула, и упала на спину. Он летит с огромной скоростью, озаряя пространство вокруг себя снежно-белым свечением. Ему не помеха ни атмосфера, ни звёзды… — Что это было? — Диего потянулся было к сестре, но появившийся рядом Пятый остановил его, перехватив руку. — Не трогай. Не трогайте её пока что. — Тебе откуда знать, что для неё лучше? — прищурился Лютер. Луна. Единственный спутник планеты, с которой он вырвался. Ненавистная глыба. Он врезается в неё, достигает цели, заставляя огромный спутник разрушаться изнутри, покрываться пылающими трещинами… — Она только что выстрелила непонятно чем в небо! — Я согласна с Пятым, — кивнула Элиссон. — Ваня придёт в себя очень скоро, я уверена. Луна трещит и рушится, первые куски откалываются от неё, летя к Земле. Такой слабой, и маленькой Земле… — Нам нужно просто подождать. Когда Ванечка очнётся, мы пойдём домой, а там уже покажем её маме, — Аннет ободряюще погладила сидящего рядом Диего по плечу. — Всё будет хорошо. — Мне бы твой оптимизм, — Второй грустно усмехнулся, глядя на сестру. — Ты удивительна, Аннет. — Почему? — она непонимающе склонила голову набок. — Потому что, — коротко ответил Пятый, недовольно зыркая на Диего. Восьмая улыбнулась, поудобнее устраиваясь рядом с сестрой. Похоже, им предстояла долгая ночь. Клаус запрокинул голову, разглядывая небо через разбитый купол. Ночь была невероятно красива: звёзды сияющей пылью рассыпались по иссиня-чёрному небосводу, Луна огромным серым пятном, испещрённым алыми трещинами, призрачно мерцала. Четвёртый прищурился. Что-то было не так. — Эй, Лютер, — толкнул он брата в плечо, — а она всегда так выглядела? Первый поднял глаза в небо, и побелел, подскакивая со сцены, и хватаясь за небольшие наручные часы, спрятанные под рукавом куртки. Прибор мигал жёлтым. — Чёрт! — Что такое, Лютер? — встревоженно спросила Элиссон. — Луна… Она рушится. — Что значит рушится?! — Пятый тоже подскочил на ноги, поднимая глаза на небо. — Я установил там робота, который присылал мне отчёты о состоянии спутника. Но сейчас робота нет, он послал сигнал бедствия перед тем, как отключиться, — объяснил Лютер. — Скоро обломки достигнут Земли, уничтожив её… — Апокалипсис… — прошептала Аннет, хватаясь за голову. Пятый чертыхался, меряя шагами сцену и поглядывая вверх, стараясь придумать, что же делать дальше. Он не может оставить это вот так, слишком много сил было потрачено на остановку Апокалипсиса, и будет ужасно, если он ничего сейчас не сможет сделать… Внезапно в голове промелькнула безумная идея: прыгнуть вместе со всеми. Если он переносил ещё одного человека, неужели не сможет перенести ещё шестерых, и одного призрака? Он не сможет спасти человечество, но спасёт самую важную его часть. — Так, слушайте сюда! — мальчик остановился, строго осматривая на семью. — Мало времени, но нужно попытаться. — Что ты удумал? — Лютер, бери Ваню на руки. — Но ты говорил её не трогать… — Быстро взял Ваню на руки! — прикрикнул Пятый. — Остальные, становитесь в круг, держите друг друга за плечи, чтобы нас не разнесло хрен пойми куда во время прыжка. — Ты хочешь прыгнуть во времени с нами.? — Аннет, держащая за плечи Клауса и Диего, удивлённо посмотрела на мальчика. — У нас нет другого выхода, милая, — Пять замкнул круг. — Будет тошнить, предупреждаю сразу. Мальчик закрыл глаза, сжимая кулаки. Он представлял, что рвёт руками всю ткань пространства и времени, открывая проход в совершенно другое время, где нет Апокалипсиса, где жива вся его семья, и не важно, сколько им лет. По всему телу струился жар, казалось, он стоит, поглощённый пламенем. — Ничего себе, — Аннет удивлённо смотрела на братьев и сестёр, которые молодели с каждым мгновением. Над головами, медленно расширяясь, открывался сияющий голубым портал, похожий на прореху во времени и пространстве. — Что происходит? — Клаус сам не узнал свой голос, ставший куда выше. — Понятия не имею, но вы становитесь ещё выше меня! — Восьмая крепче ухватилась за руки братьев, потому что попросту не дотягивалась до их плечей. — Будто мне снова девять! — Энни, твои волосы! — Четвёртый увернулся от одной из прядей, которая чуть не залепила ему подзатыльник. — Они снова отрастают! — Это неудивительно, — дёрнула плечом девочка, задирая голову, чтобы видеть долговязого Клауса с высоты своих четырёх футов, — Они всегда отрастают, это всего лишь вопрос времени. Правда, это довольно неприятно… — И они снова будут длинными? — Конечно. Так уже случалось, когда я откромсала себе чёлку в восемь лет, — Аннет усмехнулась. — Мне будто опять 14, к-какой ужас! — Диего растерянно моргая, опустил взгляд на сестру. — Малая, держись за нас, а то унес-сёт. — Снова заикаешься, — хихикнула Элиссон, чьи волосы изменили цвет на более тёмный. — З-зам-молчи! — Спокойнее, малышня! — прошипел Пятый сквозь стиснутые зубы. — Сейчас будет трясти, держите Ваню и Эн! На мгновение перед глазами появилась совершенная чернота, но ещё через секунду она будто оказалась подсвечена годубоватым сиянием со всех сторон. Харгривзы, тесным кружком, замерли где-то между временами, сами не осознавая этого. Внезапно в середине созданного ими круга появилось маленькое пятнышко сиреневого света, которое постепенно переросло в девочку-подростка со светлыми волосами, и светящимися фиолетовым ногтями, которая обречённо смотрела в разбитое стекло зеркала, откуда на неё растерянно глядели десятки её лиц. Через мгновение девочка упала локтями на тумбу зеркала, зарываясь пальцами в светлые волосы, и исчезла. Вместо неё появилась уже другая девочка. У этой были чёрные кудри по плечи и пронзительно-голубые глаза. Она висела в воздухе, недовольно смотря куда-то за спины Харгривзов. Но и она пропала, будто растворившись в голубом свечении, освободив место для ещё одного ребёнка, девчушки с пепельно-каштановыми волосами, которая смеялась, сидя на толстой ветке дерева, и показывая кому-то язык. Секунда, и всё снова погрузилось во тьму. В ушах тоненько звенит, и Аннет чувствует, как её колени больно ударяются о горячий асфальт.