Почему запрещено?

Казалось бы, Дону Вонголы можно было есть всё и немного больше. Все возможные и невозможные блюда любой цены, лучшего качества всегда были в излишке на складе, а в каждой резиденции был свой штат поваров. И от этого было ещё удивительнее осознавать, что некоторых привычных продуктов или же целых блюд в замке Семьи не было, или они были запрещены. Просматривая в который раз правила, Ламбо негодовал. Ребенком, он даже не замечал подобного, но повзрослев это всё чаще стало бросаться в глаза. Запреты касающиеся еды, казалось бы, абсурдные, были в кодексе десятого поколения. Несмотря на то, что у самого Десятого Дона не было аллергии вообще. Позиций, попадающих под запрет, было немного, и на такие продукты, что и не сразу заметишь, например… [Вода в бутылках] — В ней может быть яд, или не вода, а спирт, или даже щёлочь. Мы не можем подвергать Десятого такой опасности, поэтому воду пить можно из-под крана, за счёт фильтров, разработанных нашими инженерами, — поучительным тоном объяснил, казалось бы, элементарную вещь, Гокудера, пойманный Ламбо на выходе из кабинета непосредственно Дона. Потому что чаще всего «Правая рука» решал все вопросы именно там, заглядывая в свой раз или два в неделю. А потому и искать его надо было начинать именно с него. Статный, взрослый, господин Хранитель Урагана как всегда был при полном параде и лёгком недосыпе. Как и все хранители, вступившие в свою должность. Кроме самого Ламбо, в силу слишком юного возраста. — Если это всё, то я пойду — Зам Главы Семьи развернулся, уже собираясь идти. Было видно, что у него есть поручение. Однако так просто Бовино не хотел отставать. Вопросы, подогреваемые в нём целую неделю, уже кипели, разрывая его изнутри, поэтому, не дожидаясь, пока его цель сделает шаг, Ламбо делает сразу два, встав на пути решительной преградой.  — Хорошо, а как ты объяснишь это, — палец ткнул во вторую позицию маленького списка, предусмотрительно взятого с собой. [Жевательная резинка] Зам главы, или «правая рука», как он сам любил себя называть, пожал плечами. — Включил ее по просьбам горничных. Хоть персонала и было достаточно, но прилипшие к антиквариату жвачки, как ко школьным партам в селе, это было бы… Слишком по плебейски-низко для дворца Короля мафиози. Не говоря уже о сложности удаления и незаметности этих маленьких, противных, тянучек. — Хорошо, а энергетические батончики?! — В них нет ни грамма энергии. Только калорийность и сахар. У Бовино дернулся глаз. — Предположим, а это? — он указал на то, что было написано ниже, — Чем тебе не угодил [соус]? Тоже яд? Хаято посмотрел на младшего хранителя как на душевно больного. С жалостью и некой брезгливостью во взгляде. Не додуматься до настолько элементарных вещей… Он в его возрасте был куда смышлёнее. Кашлянув в кулак, Хаято быстро нацепил на себя привычно-непроницаемое лицо. Времена, когда он позволял себе быть импульсивным, давно прошли. Поэтому, со всей серьёзностью и ответственностью, он начал объяснять. Как взрослые объясняют маленьким детям, почему солнышко светит, а птички поют. — В готовых соусах зачастую нет ничего полезного для организма. Они содержат большое количество сахара и добавок с консервантами. Поэтому готовый соус к проносу в замок запрещён. — Хорошо, но откуда тогда у нас есть кетчуп, горчица, болоньезе, сырный соус… Хаято снисходительно погладил подростка по голове, как гладят четырёхлеток, показывающих очередную каляку на бумаге, с важным говоря «какой молодец», забирая бумажку, чтобы через минуту выкинуть её в мусор. — Ламбо, — его голос был мягок, — любой соус сначала готовится в домашних условиях, из томатов, сливок, или сыра… Они не растут на деревьях. Каждый из соусов можно приготовить на простой кухне, если знать рецепт и обладать должным количеством времени. Колени стукнулись об пол. Ладони встретились в ворсом ковра. Ламбо опустил голову, молчаливо смотря в пустоту в позе поверженного. [Он проиграл] Хранитель грозы едва ли не плакал, чувствуя себя последним дураком. — Ладно, — он шатаясь, делая над собой усилие, встал, — но как ты объяснишь «полуфабрикаты»?! Ха! Мы ели гёдза на прошлой неделе, а на завтрак у нас есть круассан, которые выпекаются не менее двух дней! Разве это не полуфабрикат? — Это техника приготовления свежего блюда. Как та же пастила, которую вываривают пять часов. Слоёное тесто требует выдержки, и готовится полтора дня, в то время как сами круассаны выпекаются за пол часа, сразу подаваясь к столу. Гокудера с жалостью посмотрел на шокированного ребенка. Ламбо чуть ли не плакал. — Я… Ещё не проиграл тебе?! Что ты можешь сказать о- Он не успел договорить. Дверь на их фоне с грохотом распахнулась, в проёме стоял удивленный, но улыбающийся Савада в официальном костюме. Увидев двоих хранителей перед входом в свой кабинет он непонимающе посмотрел сначала на одного, а затем на второго, возвращаясь взглядом к первому, который был его Правой рукой, и тут же нахмурился. Хаято виновато опустил взгляд, как нашкодивший щенок, сжав бумаги в руках. — Ты ещё не довёл до остальных приказ? У нас самолёт через два часа… — жёсткий голос дона резанул по ушам. Бовино втянул голову в плечи. Это он виноват, что остановил Заместителя, — Ламбо, — названный вздрогнул. Неуверенно смотря в сторону Дона, готовый мысленно принять выговор или даже наказание Однако Тсунаеши лишь приветливо улыбнулся ему, — иди собирать вещи. Мы скоро отъезжаем. Взгляд Бовино из виноватого стал растерянным. «Фух, пронесло…» — Куда? Савада загадочно улыбнулся. — В тёплое место. *** Зелёные глаза невидяще смотрели перед собой. Впереди зеркальной гладью блестел бескрайний океан. Огромный красный попугай, хлопая крыльями, сел на плечо, окаменевшему уже как полчаса, Бовино в зелёной гавайской рубашке, видно приняв его за низкое дерево. «Фиджи…?» Под шлепками хрустел рассыпчатый, белый песок. Справа, от бара, доносилась веселая местная музыка, бармен с нашивкой герба Вонголы на тенниске, разливал молодым людям коктейли. Где-то в прозрачной воде мелькнули плавки Сасагавы, а слева, со стороны скрытых за пальмами, теннисных кортов, послышался знакомый смех Ямамото. Лёгкий океанский бриз шелестел в черных кудрях. «…Мы были в Италии… *час назад…» Из прострации его вывел резкий хлопок по плечу. Позади него стоял мокрый, улыбающийся, Ямамото. — О чём задумался? Ламбо вновь обратился свой бессознательный взор в пустоту. — О преимуществе скоростных самолётов… Их тех отдел славился своей военной техникой. Но до какой степени обладание этим давало преимущества в обычной жизни, Бовино ощутил на себе впервые. Даже будучи выходцем из Семьи Бовино, Семьи, специализирующейся на оружии, такие возможности оставались вне зоны его досягаемости. «Ресурсы Вонголы поражают…» На обычном самолёте они бы летели около 20 часов, не считая пересадку. Хоть на частном, хоть на обычном. Поэтому привыкшее к долгим перелётам тело никак не могло осознать, что находилось сейчас на другом полушарии, потратив время равное походу в кофейню через три квартала от их резиденции в Сан-Монако. Ямамото усмехнулся, глядя на вновь погрузившегося в цикличную думу, младшего Хранителя. — Хах, согласен, есть такое. Кстати, в штабе я невольно подслушал ваш с Гокудерой разговор. — Разговор? — не понял подросток, — А, ты о списке запрещенной еды… — Ламбо поник, — Что, тоже хочешь посмеяться над моей глупостью? Такеши замахал руками в отрицательном жесте. — Нет, нет… Я просто слегка удивился, что у нас вообще такое есть. Этот список. Ламбо недоуменно поднял глаза на него. — Погоди, разве не вы все его составляли? — Что? Нет, конечно! Его составил Гокудера. Наверное он что-то о нём говорил на общем собрании… — мужчина неловко почезал затылок. «Говорил, но я как обычно, заснул… Если это не Тсуна или Учитель, то всё проходит мимо ушей.» Ламбо заискивающе прищурился. — Там стояли все подписи Хранителей, и дата прошлого года, — он на секунду задумался, — Апрель, если не ошибаюсь. — Апрель? — уточняющее глянул на него Ямамото, а затем углубился в воспоминания, — Апрель… Апрель… — его глаза резко расширились, — Апрель?! Ох, да, тогда… Вау. Как же много событий прошло… — он неловко кашлянул в кулак, слегка покраснев, вспоминая что-то неловкое, — Ламбо, знаешь, я думаю, тебе не стоит переживать по этому поводу. Это просто вредная еда. И за пределами особняка ты можешь есть её сколько захочешь. В крайнем случае с нами всегда есть Реохей… Так что, — он поднялся, стряхивая от песка шорты с голубыми пальмами на фоне черного заката, и подал смотрящему на него снизу-вверх, Ламбо, руку, ободряюще улыбаясь, — Давай просто отдыхать? Идёт? Ламбо улыбнулся в ответ, резко схватив протянутую ладонь, рывком вставая с нагретого камня. — Да… Думаю, ты прав. — Кстати, — вдруг вспомнил Такеши, отпуская чужую руку, — что вообще было в этом списке? Я просто услышал о бутылках, соусе, а потом меня позвали и… Он неопределенно повёл рукой, как бы говоря, «работа, ты и сам понимаешь». — А, ну, мелочь всякая, по правде говоря… — Ламбо начал загибать пальцы, — полуфабрикаты, соусы, энергетические батончики, жевательная резинка… — он застыл, глядя на большой палец, — А вот последнее я спросить не успел. Ладно, остальное, но это чем ему не угодило.? — Что было последним? — Мороженое на палочке… Как думаешь, почему его запретили? Ямамото отвёл глаза в сторону, картонно улыбаясь, и чуть нервно рассмеялся. — Не имею понятия… Но Ламбо не заметил перемены в его голосе, резко поглощённый желанием, возникшим при упоминании одной из его любимых сладостей. *** На острове было всё, чего душа пожелает, и мороженого было также в избытке на любой вкус и цвет. Под навесом бара, в тени, с боку от стойки, под стеклянной крышкой, рядами лежали красивые упаковки «холодного крема», которые Ламбо, прижавшись носом к стеклу, пожирал глазами, откровенно не зная, какое из представленных выбрать. Ямамото, устав ждать маленького друга, отошёл к сувенирной лавке, прокручивая стойку с магнитами и открывалками для бутылок. В то время как Ламбо решал мировой важности и ценности, сложнейший, на текущий момент своей жизни, вопрос. «С кокосовом молоком? Кукурузой? Виноградом? Дурианом? Не, это та ещё гадость… Может, манго? О, у них появилось со сладкой фасолью?! А-а-а какой сложный выбор! Решено! Просто попробую все!» Стоящее рядом мороженое, в больших лотках, Ламбо не особенно интересовало, так как этого добра он получал в замке в избытке. Почти на каждом ужине или обеде, ему приносили шикарные шарики в золотых пиалах. И приевшись, его душа желала чего-нибудь новенького, в данном случае — старенького. Он решительно отодвинул с трудом поддающуюся крышку морозильной камеры, И начал выкладывать по штуке от каждого вкуса, пока не собралась добрая горка, которую, Бовино решительно прижал к себе, тут же вздрогнув от холода, и резко разомкнул кольцо рук. Цветастые упаковки с динамичными названиями, упали к ногам, разлетаясь по кафелю в разные стороны. Ламбо, чертыхнувшись, быстро присел, внутренне кляня себя за то, что наделал столько шума, и начал собирать упавшее лакомство. Одно из которых отлетев на пару метров, остановилось у чужих темно-синих шлёпок. Тонкая кисть обхватила обёртку, протягивая её мельтешащему над мороженым, мальчишке. — О, спасибо! — но стоило забрать брикетик из рук незнакомца и поднять на неизвестного взгляд, улыбка резко спала с детского лица, — Рокудо?! — Ламбо невольно отскочил. Он не видел сам, но знал, по рассказам Футы и своего соперника, Реборна, что из себя представляет этот человек с разными глазами, в тёмно-фиолетовых плавательных шортах, — Ты же должен быть в Берлине?! Иллюзионист издевательски усмехнулся, смотря сверху-вниз. — Как раз возвращался. Представь моё удивление, когда только сойдя с трапа, меня потащили к соседнему самолёту… Он был на две с половиной головы выше, и на три тона бледнее сероволосого полукровки-заместителя Босса, когда снимал с себя все иллюзии. И от того лишь сильнее походил на оживший труп. Что, вкупе с дурной славой, лишь усугубляло и без того не лучшее отношение к нему всех членов Семьи, за исключением самого Дона. И лучшее подтверждение тому были плавки и сланцы, принадлежащие непосредственно Саваде. В глазах Тсунаеши все были равны, и каждый Хранитель был любим и оберегаем им одинаково, поэтому такие жесты не были чем-то из ряда вон. Ламбо и сам не раз приходил в комнату Дона, когда ему снились кошмары. Однако, почему-то жесты заботы по отношению к неверному и скользкому, во всех отношениях, иллюзионисту, - который просто не имел возможности собрать свои вещи, если вообще имел что-то кроме делового костюма, - казались возмутительным излишеством в глазах Бовино. И оттого недоброжелательность и настороженность к Рокудо только росли в его детском сердце. Гляделки прервал подошедший бармен, привлекая внимание Мукуро. Под растерянным взглядом мальчика иллюзионист взял то, что ему протягивали, вновь оборачиваясь лицом, держа в руках половину ананаса, в котором аппетитно лежали кремовые шарики мороженого, украшенные тремя дольками самого фрукта и местным цветком. Ламбо оторопел. — Так ты тут тоже… «Отдыхаешь?» Иллюзионист наигранно непонимающе переспросил. — Тоже? Ламбо резко замотал головой, прижимая свои уже начавшие таять сокровища, ближе к себе. — Забудь! Иди куда шёл! Рокудо загадочно усмехнулся. — По вежливее, когда обращаешься к старшим. А то кто знает, когда кошмары вновь одолеют… Ламбо поднял нечитаемо-ужаснувшийся взгляд. «Так все те разы это был ты?!» И набрав в лёгкие по больше воздуха, собирался, уже что-то крикнуть в след удаляющейся бледной спине, но задумчивый голос над головой прервал его. — Ого, а ты много набрал… Ямамото невольно заглянул через плечо, подозрительно закопавшегося у прилавка, друга, видя кучку ледышек в руках Бовино. Ламбо гордо усмехнулся. — Да, не мог определиться и решил взять сразу всё! Ямамото рассмеялся. — Это в твоём духе! Я, пожалуй, тоже побалуюсь… — Он обогнул стоящего столбом Бовино, быстро окинул взглядом разноцветные контейнеры, с надписями. Его брови невольно приподнялись, — Я многое видел в Японии, но «Голубая лагуна»? Ламбо непонимающе покосился на него. — А чему удивляться? У вас же такое тоже есть. Ямамото вздохнул, слегка подрастеряв оптимизм. — Скорее всего. Но в центральных городах или городах-миллионниках типа Токио. Намимори довольно маленький городок… Намимори… «Интересно, как там отец? Что с рестораном.?» Воспоминания о родном городе навивали тоску, а крики отца в последний день перед отъездом в Италию до сих пор звенели в ушах. За день до коронации Десятого Дона Вонголы, недавний школьник, Ямамото Такеши, при живых родителях был лишён отца и дома. И с вещами на перевес скрылся в неизвестном направлении, чтобы на следующий день официально стать Хранителем Дождя Десятого Дона Вонголы. Ламбо осторожно выглянул из-за чужого бока, не доставая ростом до плеча, забегав глазами в поисках того, на что можно было бы отвлечься, натыкаясь лишь на контейнеры. — Ямамото, гляди, у них есть мороженое со вкусом Улуна! И Маття! И даже Эрлгрей! Вау! Мечник сморгнул, всматриваясь в этикетки. — Да, ты прав… Чтож, тогда я возьму… «Всё»! *** Юноши расположились в деревянной беседке, стоящей в пяти метрах от моря уже как пятнадцать минут. Сидя на цветастых подушках, Ямамото задумчиво ковырял ложкой своё мороженое, чувствуя, что наелся, в то время как Ламбо, напротив, разрывал десятую упаковку, по видимому, только входя во вкус. Именно такими их застал пробегавший мимо Тсунаеши, который, видя знакомые лица, незамедлительно подсел, слегка подвинув Бовино. — Как у вас дела? Всё хорошо? Ламбо радостно махнул подтаявшим, уже на половину съеденным, фиолетовым льдом. — Да, всё отлично. Остров просто класс! Ямамото утвердительно кивнул, не отвлекаясь от ковыряния растаявшей в пиале бурды всех оттенков зелёного, методично продолжая мешать их между собой. — И мороженое вкусное… — продолжил Хранитель грозы, в блаженстве прикрывая глаза, слизывая ещё расплавленный сок с вытянутого фиолетового цилиндра. — О, фруктовый лёд? — Тсунаеши понимающе улыбнулся, а затем, со словами: «Эй, эй, а тебе не много?» Шутливо наклонился к чужому мороженому, по хозяйский заглатывая его почти до палочки, медленно вытягивая, собирая всё подтаявшее капли до одной, на секунду задерживаясь на самом кончике. Ламбо удивлённо раскрыл рот, неотрывно наблюдая это нехитрое движение на уровне груди. Сквозь толщу воду до него донёсся крик Реохея. — Тсуна, ну ты идёшь?! Савада потрепал зависшего Ламбо по черным кудрям, беззлобно улыбнувшись, и спрыгнув со скамейки на песок, побежал в сторону голоса, на секунду останавливаясь, чтобы бросить: — Если что — ищите меня на корте! — Савада! — Сейчас, Старший брат! И махнув на прощанье рукой, подтянутый, рыжеволосый мужчина в оранжевых плавательных шортах со злополучными пальмами, скрылся за баром, едва не столкнувшись с выходящим оттуда, сонным, Хибари с цветочным венком на шее и кокосом в руке, который только сейчас покинул свой номер, отходя от перелёта. Ямамото, отвлекшийся от своей зелёной бурды, лениво проводил своего лучшего друга и босса взглядом, переводя тот обратно, на зависшего Ламбо. — Что такое? Не будешь больше? Ламбо нечитаемым взглядом косился на свою руку с мороженым. Голос Такеши на секунду вывел его из каких-то глубоких мыслей. — А?! Да, Нет… — он вновь задумчиво покосился на фруктовый лёд в руке, шумно сглотнув, и со словами, — Я, кажется, наелся… — не глядя кинул его, почти целое, в ближайшую урну, куда кидал обертки. Такеши недоверчиво посмотрел на него. — Уже? — он хлопнул по коленям, отставив от себя хрустальную пиалу с зелёной жижей. Бовино вновь погрузился в себя, — Ну вот и отлично! — Ямамото встал, с улыбкой смотря куда-то, вдали виднелся небольшой надувной комплекс, с огромными разноцветными трубками и вышкой, — Там водные горки. Пошли, пока солнце не село? Ламбо? — А? Хорошо… *** Ночь опустилась на острова. Часы в кокосе показывали пол первого ночи. Ламбо лежал на кровати, с широко раскрытыми глазами, чувствуя, как кровь медленно, но верно приливает к щекам и не только. Вперёд глазами стояли губы Тсунаеши, снова и снова, медленно скользящие по замороженному соку, смыкающиеся на самом кончике, и медленно открывающиеся от белой сердцевины, оставляя тонкую ниточку слюны. Ламбо резко сжимает края одеяла, закутываясь плотнее, и нервно елозя ногами по простыне, с силой зажмуриваясь и отчаянно пытаясь заснуть, упорно игнорируя дискомфорт между ног. «Так вот почему… У нас запрещено [мороженое на палочке]…» Тем временем в соседнем бунгало, стоя под ледяным душем, Такеши читал сутры, стараясь успокоить того себя, что за линией плавательных шорт, уже второй час. Боковым зрением он видел всё даже лучше, чем если бы смотрел прямо. «Именно поэтому у нас запрещено [мороженое на палочке]…»