Необратимость

Кларк не помнит проделанный им путь. Его сердце отбивает мерзкий, оглушающий гимн страху, пока леденящий ужас ядом расползается по венам. Он не успел. Его не было рядом, когда он был нужен. Диана и Хэл первыми подходят к нему. Удерживая его на месте, они пытаются что-то сказать, но Кларк не слышит их. Представшая перед ним картина в клочья разрывает его реальность. Члены Лиги окружили массивное, затянутое в черный кевлар тело, что неподвижно лежит на холодном асфальте. Артур стоит на коленях, тихо сообщая Брюсу, что Кларк уже здесь. — …ты слышишь меня? — доносится голос Хэла, с силой дергающего его за плечо, пока Диана стоит рядом в молчаливой поддержке. — Посмотри на меня, — чуть громче просит он, и Кларк, наконец, отрывает взгляд от Брюса. — Он не чувствует конечности. Это позвоночник. Мы приняли решение не перемещать его. Чтобы у тебя… была возможность… Фонарь обрывает свои слова, но Кларку и так ясно, что именно тот пытается до него донести. Ощущая предательскую дрожь в коленях, Кларк подходит ближе, и его внимание цепляется за кровь на губах совершенно неподвижного Брюса. Тот поднимает дрожащие веки и встречается взглядом с Кларком — синие глаза пронзают его насквозь. Вслушиваясь в неровное сердцебиение, Кларк опускается на колени и сканирует лежащее перед ним тело. Множественные гематомы, обширное внутреннее кровотечение в брюшной полости. И самое страшное — осколочный перелом грудного отдела позвоночника. Боже. Это дикость. Это похоже на сюрреалистический кошмар — видеть, как умирает любимый мужчина. Видеть, как умирает Брюс. Кларк чувствует, как начинает задыхаться. Боль разрывает его грудь, и он уверен, что именно так, должно быть, ощущается сердечный приступ. Бессилие кислотой обжигает его внутренности, когда он пытается осознать тот ущерб, что нанес его двойник. Брюс смотрит на него, не отрываясь. Кларк хочет коснуться его, но боится навредить еще больше. Он чувствует себя беспомощным. Он слышит едва различимое отличие, которое неспособна была бы заметить даже сверхчувствительная медицинская аппаратура — ниспадающие с каждым ударом звуки ослабевающего сердца, которое все еще продолжает бороться за жизнь. Кларк не может говорить. Но именно молчание привело его к тому, что мужчина, которого он любит много лет, вот-вот умрет. А Кларк навсегда лишится возможности сказать ему об этом. Эмоции настолько сильные, что их невозможно сдержать. Он сжимает челюсти и чувствует, как по щекам катятся слезы. — Я люблю тебя, — дрожащим голосом шепчет он, склонившись к лицу Брюса. — Я люблю тебя, Брюс. Кларк поднимает руку и благоговейно касается его щеки — отголосок того, что он должен был сделать еще в их первую встречу на чертовом круизном лайнере. Боже, он полюбил его в ту же секунду, как увидел. И с каждым хмурым взглядом, с каждой короткой, сдержанной фразой, он влюблялся в Брюса все сильнее и сильнее. Глаза Брюса — обнаженные раны. Уголок его губ дергается в намеке на горькую улыбку. Она врезается в Кларка безжалостным осознанием неизбежного исхода. Он видит в синих глазах то, что чувствует сам — боль от впустую потраченного времени и обреченность от осознания невозможности наверстать его. Брюс делает судорожный вдох и медленно шевелит окровавленными губами. Произнесенные слова едва ли озвучены, но Кларку хватает этой хрупкой громкости. «Я тоже». Сердце Кларка пропускает удар и в миг разгоняется до предела. Я тоже. Я тоже. Он наклоняется к губам Брюса и осторожно прижимается к ним невесомым поцелуем, ощущая слабый отклик окровавленной плоти. И мысленно проклинает себя. Его мама всегда говорила, что худший вид сожаления — это сожаление об упущенной возможности. Так почему он упустил ее? Почему? Он должен был сделать это раньше. Должен был делать это каждый день, каждую чертову секунду. Члены лиги стоят вокруг них как вкопанные, будто можно исчезнуть, если достаточно долго оставаться неподвижными. Вокруг царит абсолютная тишина, в которой печаль и ошеломление сменяют неверие в происходящее. Кларк целует его. Нежно прихватывает губы губами, а любимое сердце все замедляется и замедляется. Проходит минута. Две. Кларк не слышит и не видит ничего вокруг. Он лишь понимает, что на его поцелуи уже давно не отвечают.