Three Rainy Nights/ Три дождливые ночи

三雨の夜

Стон ветра в пальмах, Грохот дождя слушаю Ночи напролет. Мацуо Басё

*** Фуу не спалось. Ей всегда не спалось во время дождливых ночей, с самого детства. Печальное наследство от матери, которая в ненастные ночи тихо плакала, скрывая слезы в рукавах истертого кимоно. Маленькая Фуу просыпалась от тихих всхлипов, почти неслышных за шумом воды, но, чтобы не расстраивать маму еще сильнее, девочка упорно делала вид, что продолжает спать. Девушка вздохнула. Они много шли сегодня, ее ноги сильно устали и болели, ужасно хотелось есть. В лачуге, где они заночевали, к тому же, было порядком холодно. Фуу тоскливо оглянулась на своих спутников — конечно, те спали без задних ног. Мугэн, как обычно, раскинулся на циновке, положив руку под голову и самозабвенно сопя. Дзин спал, отвернувшись от очага, обняв свой меч. Он, кажется, что-то бормотал во сне. Фуу задержала на нем взгляд — бессоница сделала ее еще любопытней, чем обычно. К тому же, поведение Дзина после его краткого и печально закончившегося знакомства с несчастной женой, проданной за долги мужа в бордель, волновало девушку. Она уже была на пороге того возраста, когда где-то внутри рождалось смутное желание овладеть женскими тайнами, понять, что же такого находят мужчины - да даже эти двое — в красных кварталах, чего не могло им дать ее собственное общество. Хотя будет ложью сказать, что она совсем не понимала, что мужчинам в первую очередь было нужно, но ведь дело же не только в этом? В этом Фуу была уверена. А если так, то чего же ей не хватает, чтобы мужчины смотрели на нее так же, как смотрят на прекрасную гейшу из лучшего чайного домика в Эдо и не делают того, что сделал Дзин для своей случайной знакомой. Не думая ни о чем конкретным, движимая одним лишь любопытством скучающего человека, Фуу придвинулась к ронину, заглядывая тому за спину, чтобы услышать, что же он бормотал. Дзин, впрочем, уже замолк, и только неспокойное выражение лица выдавало, что ему снится какой-то тяжелый, быть может, неприятный сон. В то время как лицо спящего обычно спокойно, разглажено и выглядит более юным, брови Дзина, напротив, были сведены, а тонкие губы приоткрыты - дышал он ртом, слишком тяжело для здорового человека. Фуу насторожилась - любое проявление эмоций со стороны флегматичного фехтовальщика казалось ей чем-то сверхъестественным, но сейчас это выглядело... нормально. Обычный человек, которому снится дурной сон. «Может, ему снится, что он не смог ее спасти?» — подумала девушка, рассматривая бедно освещенное догорающими углями худое лицо. Дзин сразу показался ей красивым — не то, что Мугэн. Изящное, тонкое лицо интеллигента. Оказался он, правда, совершенно сухим, но красота его не была восковой и неживой, скорее, он напоминал собой водную гладь горного озера, которое редко тревожит даже ветер, и отражает зеркальной своей поверхностью одно только небо, что ни на секунду не остается прежним. Фуу протянула руку, коснувшись стянутых шнурком волос. Мягкие. А у Мугэна, наверное, жесткие, как солома. Почему-то она вечно норовила их сравнить — наверное, потому какие они были до удивительного разные и в то же время совершенно одинаковые. Дзин чуть шевельнулся и пальцы Фуу оказались на его щеке, едва-едва касаясь кожи, еще чистой, лишенной щетины. Девушка замерла, но руки не отняла. Происходило что-то странное и запретное. Фуу знала, как чутко спит ронин, и от этой мысли по телу разливался какой-то жар. Опасность быть пойманной без малейшего объяснения тому, что она тут учудила. А что еще хуже — проснуться мог Мугэн. Хуже, потому что от него совершенно непонятно чего было бы ждать, случись оно так. Прошла, кажется, целая минута, а Фуу так и не пошевелилась, хотя рука ее начинала затекать - ведь она держала ее на весу, не имея возможности ни двинуться, ни опереть локоть о что-то. Наконец, чувство неясной опасности поутихло и девушка решилась на то, чтобы провести кончиками пальцев по впалой щеке. Фуу представила, как это делала она. Проснувшись раньше после ночи утех, она легко и нежно касалась щеки любимого мужчины. Фуу же, пожалуй, делала это только легко: для нежности она была слишком скована и напугана возможной карой за дерзость. Солнце едва пробивалось над крышами чайных домиков, а юдзё увлажняла рукав, зная, что минуты их радости уже сочтены. Или это слишком сопливо, в духе сочинений придворных фрейлин эпохи Хэйан? Пожалуй, что так. Нынче женщины более практичны, и касанием своим она желала пробудить его, чтобы дорогому не пришлось платить сверху по утреннему тарифу. Или использовать как нужно последние минутки?.. Это, кажется, больше похоже на правду. В воображении Фуу Дзин открыл глаза, совершенно не сонный, каким никогда и не бывал, встал с ложа - правда, волосы его вдруг оказались распущены, — и поцеловал свою женщину, увлекая ее в ласку... Фуу вспыхнула, одернув руку. Ее сердце стучало напуганной птахой. Она никогда так подробно не представляла близость мужчины и женщины и уж точно никогда не видела себя на месте того, кого ласкают. И, конечно, речи не шло, чтобы на месте любовника она представляла бы кого-то из своих спутников. Пусть даже того, что симпатичнее. Девушка уставилась в пол, ожидая, пока сердцебиение придет в норму. Дождь, кажется, усилился, но она этого не замечала. Решив более не искушать судьбу и собственное распоясавшееся воображение, Фуу снова отползла к сёзди и уставилась на стену воды. Вода шумела, разбивалась на капли, бурлила, смешиваясь с землей в грязь, но дочь самурая не слышала. Картинки, которые она только что видела в своей голове, никак не исчезали. Только теперь уже в руках Дзина была не незнакомая юдзё, а она сама. Это с ее еще по-детстки худых плеч он снимал кимоно; это ее волосы он гладил, вынув шпильку и заставив каштановые пряди разлиться по спине. Фуу закрыла лицо руками. Оно горело — и девушка очень хорошо это чувствовала ледяными ладонями. *** Фуу дремала и ей снились цветы. Хризантемы, настурции, гортензии. Подсолнухи. Цветы пахли, танцевали вместе с ветром, разнося терпкие, сладкие, душистые ароматы. Только подсолнухи ничем не пахли. Фуу никак не вспомнить, чем же пахнут подсолнухи... Она проснулась резко, как от пощечины. За окнами лило. Сильно и страшно — такой ливень не закончится скоро. Возможно, и завтра придется весь день сидеть в дешевом гостиничном домике, умирая от скуки и голода. Из-за нехватки денег, что стало обычным делом для горе-путешественников, троица сняла одну комнату на всех — хозяйка смерила их долгим, подозрительным взглядом, от которого Фуу стало липко и неприятно. Девушка устроилась у окна, подальше от мужчин, но именно тут шум дождя был, по иронии судьбы, слышен сильнее всего. Фуу уже знала, что этой ночью спать она не будет. Худые стены, кое-как замазанные глиной, начинавшие подтекать - она отодвинула свой футон подальше; начинало тянуть сыростью. Фуу горько выдохнула — как же хотелось заночевать в хорошем, теплом доме, хорошо покушав перед сном. Но в последнее время им не слишком везло. Девушка погладила живот, будто уговаривая его не урчать. От нечего делать она стала разглядывать Мугэна — Дзина сегодня с ними не было, они нашли подработку ночными охранниками склада — сегодня был как раз черед ронина. Фуу мысленно его пожалела: небось на складе в такую ночь было еще гаже, чем здесь. Мугэн, конечно, занял собой столько пространства, сколько мог. Он негромко — слава Будде — сопел и порыкивал во сне, иногда дрыгал ногой, заставляя плясать чернильные браслеты на лодыжках. Два месяца прошло с тех пор, как любопытства ради Фуу бесстыдно представляла себя в объятиях Дзина. После девушка усердно гнала от себя подобные мысли и, кажется, за всеми невзгодами и приключениями стала забывать о странном происшествии. Отчего вдруг вспомнила сейчас? Мугэн зевнул во сне и повернулся набок, словно специально давая Фуу возможность получше разглядеть его лицо — правда, наполовину оно было скрыто лохматыми прядями стриженными безобразно, скорее всего, его же собственным мечом или ножом. Лицо Мугэна было вполне спокойным, даже, можно сказать, умиротворенным. Увидеть его таким — настоящая редкость. Фуу вдруг подумала, как Мугэн обходится с женщинами. Если Дзин деликатен и осторожен, может, даже холоден, но разбойник, наверное, наоборот, настойчив и груб. Хватает юдзё за руки, не обращая внимания на протесты, кусается как животное... И вот опять: среди абстрактных образов с Мугэном в главной роли она вдруг увидела себя рядом с ним. Как он сдергивает с нее пояс, как властно, с силой притягивает к себе за талию, сталкивая их телами. Краска прилила к лицу девушки. В зверином поведении Мугэна абсолютно точно было что-то харизматичное, мускусное, она могла чувствовать это, она, молодая, но все же женщина. Она знала, какой бывает от него запах, когда он довольный возвращался вечером из красного квартала... В такое время она старалась не смотреть на него, потому что один вид пирата побуждал странное чувство внутри и странные же мысли. Вот такие, как сейчас. Только теперь Мугэн был относительно безобиден, неопасен — если о нем вообще можно было так сказать. Испытывая свою смелость, Фуу подвинулась чуть ближе, протянула руку, убирая с лица Мугэна волосы. Сейчас она рисковала куда больше, чем в прошлый раз — кто знает, что такое остаться наедине ночью с таким мужчиной? И хотя Фуу ни капельки не боялась Мугэна, ночь с таящимися в ней опасными, запрещенными мыслями заставляла ее страшиться. На удивление, волосы Мугэна оказались не похожими на солому. Да, не такие гладкие как у Дзина, просто растрепанные и постриженные кое-как. Девушка чуть погладила Мугэна по голове, найдя это забавным - словно она ласкала большого лохматого пса. Даже едва касаясь, сделала движение, будто треплет шерсть. Улыбнувшись своим мыслям, Фуу ткнула пальцем в щеку Мугэна. Колючая. Ребенок, что играет в очень опасную, но увлекательную оттого еще больше игру. Правда, чем дольше она вглядывалась в лицо разбойника, тем меньше ощущала себя играющим дитем и все больше — беззащитной девушкой. Потихоньку сквозь привычный уже образ проступали все новые черты — черты вполне красивого мужчины средних лет, чье лицо сейчас не было искажено одной из множества его обыкновенных гримас. «Я ведь совсем его не знаю. Их обоих». Осмелев, Фуу провела пальцем по его шее — Мугэн моментально среагировал, хлопнув рукой по месту касания, будто убивал насекомое, девушка едва успела убрать руку. Какое-то время она остерегалась делать что-то еще — боялась, что он проснется. Но Мугэн крепко спал — все же прошлой ночью дежурил он, хотя едва ли он пожертвовал собственным сном ради чего бы то ни было. Фуу прилегла напротив, подложив руку под голову. Рядом с пиратом было на удивление тепло, хотя сырость все сильнее проникала в комнату. — Мерзнешь что ли? Ну, иди сюда, — сонно пробормотал Мугэн, подгребая Фуу к себе. Она не успела пикнуть, как оказалась прижата к его горячему телу — теперь понятно, почему он всегда спал так свободно, настоящая ведь живая печка. Девушке очень быстро стало жарко, но не только - да и не столько — от тепла тела мужчины. Тяжелая ладонь на ее спине казалась обжигающим клеймом. Но несмотря на то, что тепла теперь ей было предостаточно, Фуу подвинулась к Мугэну вплотную и уткнулась лбом в его грудь. Совсем скоро она спала. *** Следующего ненастья не пришлось долго ждать. Они и так уже пару месяцев шли почти вдоль самого побережья, и на пятки им наступала осень с ее тяжелыми сизыми тучами и ветром, что гонит обрывки молитв и кленовые листья. В этот раз прихотливая погода застала их врасплох и троице пришлось прятаться в каком-то старом, пыльном, едва пригодном для жизни амбаре. Очаг было не развести, а одна сторона немедленно промокла из-за прохудившейся крыши, потому Дзин и Мугэн устроились недалеко друг от друга. Затхлая сырость доконала даже непробиваемого островитянина — разбойник спал на боку, подложив под голову руку и накрывшись ярким хаори. Дзин сидел рядом, дремал, опустив голову. Ноги он сложил в полулотос, клинок, конечно, покоился на коленях. Фуу смотрела на них не видя, думая о чем-то своем, и растирала застывшие руки. Ей, конечно, не спалось. Вид грязных, стекающих с крыши струй порядком надоел, но шум был еще хуже, от него было не скрыться. Девушка как могла куталась в кимоно и грелась мыслями о вкусном, горячем обеде. О том, что для этого им еще нужно было как-то заработать, она старалась не думать. Фуу представляла колышущиеся на ветру подсолнухи. Огромные, в ее рост; такие желтые, что казались маленькими теплыми солнышками. Висящее в нагретом воздухе летнее марево и оглушающий стрекот цикад… — Не могу больше! — выпалила девушка и решительно пододвинулась к мужчинам, усевшись между сидящим самураем и лохматой макушкой пирата. Дзин чуть повернул голову, смеряя ее ничего не выражающим взглядом. Кажется, она его разбудила. Фуу шумно выдохнула и обхватила себя руками. Кажется, здесь все-таки было чуть теплее, пусть самую малость. Хоть бы и не на самом деле, а ей только так казалось. Близость других, сильных, живых и горячих тел успокаивала ее и согревала, пускай руки все так же сковывало холодом. В халупе вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким сопением Мугэна. Фуу теребила край побитого жизнью кимоно, сложив голову на колени. Бросив взгляд на Дзина она чуть помедлила, а потом все же решилась приблизиться на самую малость. Теперь она была так близко, что чувствовала тепло его тела. Щеки Фуу запунцовели, она вспомнила ту, другую ночь, когда без спроса трогала его лицо и волосы, воображая себя его… любовницей? Девушка закрыла глаза, пряча голову в коленях. Она услышала шорох ткани. Фуу вдруг ощутила, как ее обнимает что-то теплое, ароматное, тяжелое. Дзин надел на нее свое хаори. И протянул руку за ее головой, будто приглашая к объятию. Сгорая от стыда она пододвинулась еще малость, оказываясь под его рукой, будто объятая журавлиным крылом. Теперь ей и правда стало тепло. Она коснулась головой груди самурия и услышала как бьется его сердце — ровно, гулко. Это заставило ее улыбнуться. Слева завозились. Фуу скосила взгляд — это ворочался Мугэн. Поднявшись на локте, он обернулся, поймав ее взгляд, не отводил глаза долго, пока ей стало неловко и потом вдруг пихнул ее в ноги: — Колени подбери, — проворчал он, и Фуу спешно подобрала под себя ноги. Лохматая голова упала ей на колени. Фуу открыла было рот, но сказать ей было нечего. Все слова вытолкнуло из ее горла. Голова Мугэна была тяжелой. Он повернулся к ней, чуть не упираясь лбом в низ ее живота, отчего Фуу едва не вскочила, костеря его на чем свет стоит. Сквозь одежду она чувствовала на теле его дыхание. Совсем… не там, где это было бы прилично. Потом рука Мугэна нащупала ее холодную пятку. Стесненная в движениях, запертая между телами двух мужчин Фуу не чувствовала страха или неловкости. Она чуть улыбалась, вернув голову на грудь Дзину и положив руку на макушку Мугэна, пальцами перебирая запутавшиеся волосы. Спи, — тихо сказал ей самурай. И Фуу уснула.