Шантажист

Людо Бэгмен дрожащей рукой потянулся за бутылкой огденского и отхлебнул прямо из горлышка, вытер вспотевшее лицо и уставился на дверь, за которой только что скрылся гоблин из банка «Гринготтс». Сейчас жизнерадостного румяного здоровяка даже знакомые бы не узнали — так он был бледен. От обаятельной улыбки не осталось и следа, веселые искорки в голубых глазах погасли, сменившись тоскливой обреченностью и затаенной злобой. — Да когда вы уже лопнете от жадности, уроды зеленокожие, драккла вам в зад! — пробормотал он, крепко ударив себя по колену сжатым кулаком, и тут же поморщился. Было от чего прийти в отчаяние: некогда знаменитый спортсмен, а ныне начальник Департамента магических игр и спорта Министерства магии, Людо Бэгмен, что называется, сидел на мели. Он всегда любил тратить деньги на свои удовольствия, к тому же был азартен, играл и в карты, и в кости, и в плюй-камни — но подлинной его страстью были пари. Крупные выигрыши случались не так уж часто, а в последнее время судьба от него словно и вовсе отвернулась. В былые времена, когда Людо играл загонщиком за «Уимбурнских Ос», его доходы все же покрывали расходы. Правда, накопить хоть небольшую сумму на черный день никогда не получалось. После ухода из большого спорта пришлось жить на скудное жалованье министерского служащего, и Людовик Бэгмен залез в долги. Он занимал у приятелей, у случайных знакомых, а когда ему начали отказывать — поскольку долги он возвращал неаккуратно, — решил взять кредит в банке «Гринготтс». И гоблины затянули его в свои сети — не успев расплатиться с одним кредитом, он брал другой — а договоры займа с гоблинами подписываются кровью, так что никуда он от них не денется, его везде найдут. Вот и сегодня этот, как его… Гырг, Грог? — заявился в семь утра и самым наглым образом разбудил его, чтобы напомнить о просроченном платеже. Еще и угрожал, мерзкая тварь! И Людо знал, что угрозы эти не пустые. Положение становилось катастрофическим. Однако пора было собираться на работу. Вот уже седьмой год он каждое утро должен тащиться в Министерство, весь день перебирать там идиотские бумажки, и в конце месяца получать жалованье, которого едва хватает на жизнь, не говоря уже о том, чтобы расплатиться с долгами. Несмотря на почти постоянное безденежье, Людо не прекращал делать ставки на что угодно, лелея надежду в один прекрасный день выиграть баснословную сумму. Но до сих пор ему не очень-то везло. Дом, еще при жизни отца доставшийся ему в наследство от деда, был заложен, даже спортивные награды — золотые и серебряные кубки и медали — давно проданы, а их место на полках в шкафу заняли дешевые копии… В девяностом году ему удалось сорвать большой куш на выборах министра магии — Людо тогда поставил на Фаджа, у которого шансов было немного. Чистокровные консерваторы (а если называть вещи своими именами — бывшие Упивающиеся смертью) поддерживали Адриана Нотта, а магглофилы — Дамблдора. Правда, тот сначала не говорил ни «да», ни «нет», и лишь перед самыми выборами во всеуслышание отказался от поста министра. Так и был избран Корнелиус Фадж, как компромиссный вариант — обе противоборствующие стороны полагали, что смогут оказывать на него влияние и постепенно перетянуть на свою сторону. Пока Фадж довольно успешно лавировал, больше склоняясь, впрочем, все-таки к партии Дамблдора, которая после войны еще была в силе, однако, как говорили умные и наблюдательные люди, понемногу начинала терять политический вес. Хотя в прошлом году ей удалось опять набрать очки — Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, поступил в Хогвартс, и это вызвало новый всплеск интереса и симпатии к директору школы. А также дало повод напомнить обывателям о прошедшей войне и о том, под чьим руководством была одержана победа над Тем-Кого-Нельзя-Называть. Деньги, полученные Людо после выборов, быстро растаяли. Дом снова пришлось заложить. Отто, старший брат, и мать, стоило Людо заикнуться о деньгах, начинали читать мораль: бросай игру, не делай ставок, возьмись за ум, научись экономить… Они думают, это легко — после шикарной жизни, какую он вел, после роскошных отелей, дорогих ресторанов! Если он вдруг оказывался без денег, любой из многочисленных поклонников почитал за честь ссудить ему — Людо Бэгмену, звезде квиддича и всеобщему любимцу! — сотню-другую галлеонов, даже без отдачи… И самые красивые ведьмочки были готовы на все, стоило ему только поманить пальцем… А в последнее время мать все чаще заводит разговоры о дочках своих приятельниц: все как одна добродетельны, домовиты — и наверняка скучны как бухгалтерская ведомость, где черным по белому написано, что ему, Людо Бэгмену, причитается за истекший месяц ровно сто двадцать галлеонов десять сиклей и восемь кнатов. И ни кнатом больше. Страшно подумать, что так будет всю жизнь, что вся роскошь и блеск ушли в прошлое, вместе с его спортивными победами, и никогда не возвратятся… Но в таком стесненном положении, как сейчас, Людо не был еще никогда. Он уже подумывал, не пойти ли ему воровать у магглов? Или не взять ли в маггловском банке кредит, воспользовавшись оборотным зельем и Конфундусом? Конечно, все это строго запрещено, нарушителям грозит Азкабан — но Людо, как министерскому чиновнику, разрешается накладывать на магглов заклятия во избежание нарушений Статута о секретности (1). Хоть какая-то польза от этой проклятой службы в Министерстве должна быть! А уж для чего он наложил Конфундус — действительно ли по необходимости или в сугубо личных, корыстных целях — никто разбираться не будет. Но это в том случае, если он не попадется — а он как пить дать попадется, потому что воровать не умеет. Да и вообще, он в свою удачу верить перестал, а с таким настроем нельзя выходить на поле — проигрыш неминуем, это Людо хорошо усвоил со времен своей спортивной карьеры. Отпив еще один глоток из бутылки, Людо поставил ее на место и, пошатываясь, как будто только что получил бладжером по голове, поплелся в ванную. Там долго смотрел на свое отражение — когда он не улыбается, то выглядит откровенно паршиво, и даже старше своего возраста. Всего-то сорок один, а как растолстел, обрюзг, мешки под глазами, волосы тусклые… Человек, у которого все в прошлом. Но нет, он еще выберется, обязательно выберется! — Нельзя раскисать! Ты спортсмен или как? — сказал он своему отражению, растянул губы в улыбке и подмигнул себе. — Что-нибудь придумаем! * * * Спустя час Людо Бэгмен, уже чисто выбритый, благоухающий одеколоном и одетый в форменную мантию, упругим быстрым шагом шел по коридору Министерства магии, улыбаясь на ходу и раскланиваясь со знакомыми. — Здравствуйте, Люциус! — поприветствовал он высокого мужчину с длинными белокурыми волосами, завязанными в хвост. — Доброе утро, Людо, — ответил тот, любезно улыбнувшись, и протянул холеную руку с большим изумрудным перстнем. Сверкнули бриллиантовые запонки, чуть слышно стукнула о пол старинная изящная трость с серебряным набалдашником в виде змеиной головы. Пожав руку Малфою, Бэгмен направился дальше, но настроение у него снова испортилось. Он едва кивнул секретарше, велел ей сварить кофе, затем прошел в свой кабинет и мрачно уселся за стол, с ненавистью глядя на дожидавшиеся его деловые бумаги. — Что там? Опять какой-нибудь вздор? — проворчал он, взяв в руки лежащий сверху документ, и пробежал его глазами. — С целью выявления перспективных игроков и обновления состава квиддичных команд, просим содействия в организации посещения Хогвартса… Он заглянул в конец страницы — там стояли фамилии тренеров нескольких британских команд по квиддичу, в том числе и «Уимбурнских Ос». — Да… Старое уходит, новое приходит ему на смену… — философски вздохнул Людо. Давно ли он сам был всего лишь мальчишкой с Гриффиндора, отлично играющим в квиддич? Он до сих пор отчетливо, во всех подробностях помнил тот день, когда после игры его вызвали в кабинет декана и представили тренеру. Как он тогда был рад и горд! Как верил, что вытянул счастливый билет — да так оно и было, только никто ему не сказал, что все проходит. И уже давно нет того сияющего мальчишки, нет и спортивного кумира, а есть мужчина средних лет с перебитым носом, солидным брюшком и более чем туманными перспективами. Которого гоблины если не зарежут, то оставят голым и босым, без крыши над головой… Если он не найдет способа расплатиться с ними. Он снова подумал о Малфое. Вот уж кому везет в жизни! Люциус моложе Людо всего на три года, а выглядит на тридцать с небольшим. Да что внешность — ерунда, главное — Малфой просто купается в деньгах! И самому наживать не пришлось, все от предков досталось. Но как Люциус влип, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть пропал! Его тогда чуть на пожизненное не упекли — но внезапно судебная машина дала задний ход, Малфоя оправдали. А сейчас он уважаемый человек, к министру вхож, председатель Попечительского совета Хогвартса… «Правда, — с усмешкой подумал Людо, — уж мне-то хорошо известно, как он отвертелся от Азкабана». Тринадцать лет назад, в семьдесят девятом году Людо Бэгмен был в зените славы. Однако и в то время ему не всегда хватало денег — никогда он не умел мелочиться, жил на широкую ногу. И все равно было не в пример легче — даже Абраксас Малфой, отнюдь не восторженный поклонник, а холодный и расчетливый, чтобы не сказать скуповатый человек, делец до мозга костей, порой одалживал ему довольно крупные суммы и никогда не требовал возврата. Но однажды попросил — в таком тоне, что отказать было просто немыслимо — помощи в одном деле. Людо, разумеется, согласился, хотя и пришел в ужас, поняв, чего хочет Малфой. Спрятавшись в каморке по соседству с одной из гостевых спален родительского дома, он сфотографировал Бартемиуса Крауча, начальника ДМП, когда тот гостил у Бэгменов на Рождество — оказалось, что «железный Барти» неравнодушен к эльфийкам. «Вот извращенец!» — подумал тогда Людо, но компрометирующие снимки сделал и отдал их Абраксасу. Тот спрятал фотографии в конверт, затем пристально взглянул на Бэгмена и улыбнулся своей снисходительной, чуть надменной улыбкой. — Считай, Людо, что мы с тобой в расчете, — сказал он. — Только, надеюсь, у тебя хватит ума ни одной душе не проговориться об этом. С Краучем тебе не тягаться, ты это понимаешь? Даже я в себе не настолько уверен… Людо кивнул. Разумеется, он не собирался бороться с Краучем или как-то вредить почти всесильному начальнику ДМП, по мнению многих — будущему министру магии. Они вращались в совершенно разных кругах и встречались лишь изредка. Крауч никогда не упускал случая подчеркнуть, что квиддич — бесполезная трата времени, а Людо — пустой человек, ни на что не способный, кроме как размахивать битой, однако мнение сухаря-чиновника нисколько не задевало молодого спортсмена. Абраксас Малфой тогда не предпринял никаких шагов. Только через два года, когда Люциуса посадили в Азкабан, решился прибегнуть к шантажу — и добился освобождения сына (2). Конечно, он прямо об этом не говорил, но поздний визит Малфоя-старшего к Краучу и последовавшее вскоре оправдание Люциуса — многие были удивлены и шокированы — наводили на определенные мысли. Людо, хоть и считался туповатым, все же был в состоянии сложить два и два и сделать выводы — которые, впрочем, держал при себе. По правде говоря, Бэгмену в то время было и не до Малфоя. Его самого заподозрили в связях с Упивающимися смертью. Игорь Каркаров, посаженный еще до падения Того-Кого-Нельзя-Называть, пошел на сотрудничество с Визенгамотом и дал показания против Августуса Руквуда, пожилого и весьма почтенного сотрудника Отдела тайн, с которым дружил покойный мистер Бэгмен-старший, отец Людо. И надо же было такому случиться, что именно тогда, осенью восемьдесят первого года Руквуд обратился к Людо с просьбой собрать для него данные, касающиеся финансовой стороны большого спорта. Пообещал, что поможет устроиться на работу в Министерство, когда Людо уйдет из команды — а этот день был не за горами, Бэгмену уже исполнилось тридцать лет, и многочисленные травмы, полученные на квиддичном поле, давали о себе знать. Он добросовестно составил список спонсоров команд, выяснил, какие суммы ими потрачены на поддержку спорта за минувший год, а также подготовил материал о наиболее крупных ставках и выигрышах. Руквуда также интересовало, кто из тренеров и ведущих игроков имеет тесные связи со спонсорами и рекламодателями, кто регулярно делает ставки, и вообще, кто на какие средства живет — Бэгмену даже показалось, что невыразимец просто собирает сплетни, но он подробно ответил на все его расспросы. Руквуд сказал, что Министерство намерено навести порядок в спорте, чему Людо крайне удивился — ни разу он не слышал, чтобы министров магии такие вещи заботили. Разве что Нобби Лича, который в конце концов оказался замешан в околоспортивном скандале — и говорили, что к его смещению причастен Абраксас Малфой. Но после Лича на протяжении десяти лет главным делом Министерства была война с Тем-Кого-Нельзя-Называть и его приспешниками. Как раз во время этого разговора за Августусом пришли авроры — и Людо заодно прихватили (3). При обыске нашли бумаги, переданные им Руквуду. Людо сначала привлекли в качестве свидетеля, но очень скоро он превратился в подозреваемого, хотя сам долго не мог понять, в чем же именно. Эх, все-таки хорошо быть знаменитостью! Людо и спустя десять лет не мог удержаться от смеха, вспоминая, как легко ему удалось оправдаться, с каким триумфом вышел он из зала суда. Ни одна рука не поднялась в поддержку предложения Крауча о заключении Бэгмена в Азкабан. — Мы хотели бы поздравить мистера Бэгмена с великолепной игрой в субботу за сборную Англии в матче против Турции, — произнесла одна из судей после голосования. Ее слова были встречены громом аплодисментов, Людо с улыбкой раскланялся, а Крауч едва сдерживал гнев. * * * Людо очнулся от воспоминаний, встряхнул головой и отложил бумагу, которую читал. Все равно сегодня он не может сосредоточиться ни на чем, проклятый гоблин все испортил! Он опять подумал о Малфое: «Знает ли Люциус, что своей свободой обязан в том числе и мне? Наверняка знает. Пожалуй, можно обратиться к нему. Мне и нужно-то всего тысячи две галлеонов. Нет, лучше взять три, на всякий случай. С гоблинами рассчитаться подчистую, ну и себе кое-что оставить, может быть, съездить куда-нибудь, развеяться, нервы подлечить… А Малфой от этого не обеднеет. Вот прямо сейчас и попробую его найти. Куда, интересно, он шел? И как это я не посмотрел?» Людо вышел из кабинета, бросив секретарше, что вернется, скорее всего, после обеда. — Если кто придет, пусть оставит бумаги у вас, я потом посмотрю… Ничего срочного все равно не предвидится. А если вдруг что-то из ряда вон — то посылайте их к Чарли, — Чарлз Уэбстер, тоже бывший спортсмен, был заместителем Бэгмена. Он поднялся в Атриум, и ему повезло — Люциус снова попался навстречу. — Послушайте, Люциус, — улыбаясь простодушно и открыто, Людо остановил Малфоя. — У меня к вам есть одно маленькое дельце… — Слушаю вас, — кивнул тот. — Но давайте отойдем в сторону. Людо начал излагать свою просьбу. С первых же слов Малфой, казалось, понял, к чему он клонит, и его бледное лицо приняло скучающее выражение. Под пристальным взглядом серых, почти прозрачных глаз Бэгмену стало неуютно. Он только сейчас заметил, до чего Люциус похож на своего покойного отца. И впервые подумал: а ведь он действительно был Упивающимся смертью, даже, как о нем говорили, чуть ли не правой рукой Того-Кого-Нельзя-Называть! Или правой рукой был Абраксас? Скорее всего, именно он. А Люциус обвинялся, насколько Людо помнил, в том числе и в убийствах. Бэгмен отчетливо представил, как с тонких, красиво очерченных губ Малфоя срываются заклятия: «Круцио! Авада Кедавра!», как он с таким же невозмутимым видом — или того хуже, с улыбкой — пытает и убивает врагов… Он содрогнулся, будто воочию увидев, как из-под благопристойной личины безупречного светского человека показывается истинное лицо — хладнокровного убийцы. Он собирался намекнуть Малфою, что тот у него, можно сказать, в долгу — и попросить помощи в сумме, которая будет только справедливым вознаграждением, к тому же нисколько не обременительным для кармана Люциуса. Но когда Людо заговорил, его голос против воли приобрел просительные, даже подобострастные интонации. Он то и дело сбивался с мысли и повторял то, что уже сказал. Люциус терпеливо слушал, ничем не выдавая своего отношения. Наконец Бэгмен умолк, напоследок снова упомянув покойного батюшку мистера Малфоя и слегка преувеличив степень его дружеского расположения к себе. — Видите ли, — заговорил Люциус после непродолжительной паузы, — давайте обойдемся без лишних церемоний. Я понял, что вам нужны деньги. И знаю, что вы помогли моему отцу в одном деле несколько щекотливого свойства. Кроме того, я также знаю, что отец с вами достаточно щедро расплатился. При этих словах Людо бросило в жар. — Но я готов вам помочь, — продолжал Люциус, — однако сейчас у меня… скажем так, есть более неотложные дела. И эти дела требуют больших расходов — я пока даже не могу точно назвать сумму… Вашу просьбу я смогу рассмотреть, пожалуй, через месяц. Тогда мы с вами обсудим наши дальнейшие взаимоотношения, которые могут принести обоюдную пользу. — Да, конечно, — Людо сглотнул, понимая, что сейчас его просто-напросто вежливо отшили. Хотя надежда и оставалась, но очень призрачная. — Вот и отлично, — Люциус улыбнулся, чуть наклонив голову. — Всего хорошего, мистер Бэгмен, — и тут же, заметив Яксли из Департамента магического правопорядка, направился к нему: — Добрый день, Корбан! Вы не могли бы уделить мне несколько минут? «Конечно, — догадался Людо, глядя вслед удаляющимся Малфою и Яксли, — сейчас Министерство решило слегка прижать бывших Упивающихся смертью… А то они уж очень спокойно себя чувствуют. Фадж об этом говорил недавно, и Дамблдор что-то зачастил в Министерство… Вот Люциус и суетится, ищет, кого подмазать, чтобы к нему с обыском не пришли. А если придут, чтобы не слишком усердно искали… Я тут ему не могу быть полезен, да и припугнуть его мне нечем… А что вообще я могу Малфою предложить? Ему самому место в команде не нужно, сын его еще мал, да и вряд ли Люциус захочет сделать из него профессионального спортсмена. Крупный выигрыш? От такого я и сам бы не отказался, а Люциус в этом и не нуждается. Пожалуй, Малфой не даст вообще ничего или отделается смехотворной суммой. Недаром смотрел на меня, как на попрошайку… А даже если даст что-нибудь, так только через месяц… Что же делать-то, драккл их всех побери? Будут ли гоблины ждать? Этот драный Гырг или Грог сказал — десять дней!» * * * В свое время, выполнив деликатное поручение Абраксаса Малфоя, Людо оставил себе три фотографии — наиболее пикантные из всех. Не то чтобы он собирался как-то использовать их — нет, Людо был совершенно согласен с Абраксасом, что с Краучем лучше не связываться. Однако счел, что иметь у себя такую вещь будет не лишним. Тринадцать лет снимки спокойно лежали в потайном ящичке стола, и сегодня Бэгмен их оттуда извлек. Некоторое время он с извращенным любопытством разглядывал Крауча и эльфийку, которая была даже довольно хорошенькой — на свой лад, конечно. Ублажала она гостя так искусно, будто прошла обучение в дорогом борделе. Людо неожиданно почувствовал возбуждение, смешанное со стыдом и легкой брезгливостью, но от этого еще более острое — и в конце концов был вынужден принять душ. Вернувшись в комнату, он спрятал фотографии в конверт и снова убрал в стол. Однако мысль о том, чтобы поступить по примеру Абраксаса Малфоя и прийти к Краучу с компроматом, прочно засела в голове. Неудачи в погоне за деньгами обозлили его, он утратил былую осторожность. Да ведь ему и нужно-то не освобождение сидящего в тюрьме преступника, а всего лишь деньги! Неужели Крауч не согласится расстаться с деньгами ради сохранения своей безупречной репутации? Когда-то он пошел на куда более серьезную жертву. Он долго думал, как будет лучше — подойти к Краучу в Министерстве или же явиться к нему домой? А может быть, сначала послать записку с просьбой о встрече? И как начать разговор, чтобы с первых же слов не настроить его против себя? Ведь Бартемиус Крауч был и оставался одним из сильнейших волшебников Магической Британии. Додумался Людо только до того, что ни в коем случае не следует отдавать все три фотографии, не получив деньги. Сперва нужно показать одну, затем договориться об оплате, условиться о встрече в таком месте, где они не смогут применить друг к другу насилие… А может быть, и продать Краучу одну фотографию, а остальные приберечь на будущее? Но кто поручится, что в следующий раз Крауч просто-напросто не убьет Людо? Когда-то он прочитал в одной книге, что все шантажисты совершают одну и ту же ошибку — они начинают требовать слишком многого, после чего их убивают. Нет, он не станет поддаваться искушению. Лучше отдать все за один раз, но попытаться получить как можно больше денег. На следующий день Людо пришел в Министерство задолго до начала рабочего дня. Он знал, что Крауч появляется там раньше всех, и собирался зайти к нему в кабинет, пока в приемной пусто — а то днем и посетители толкутся, и секретарша ходит туда-сюда. И министр в такой час Крауча не вызовет. Он некоторое время стоял перед дверью, переминаясь с ноги на ногу, потом наконец собрался с духом и постучался. — Войдите, — послышался низкий хрипловатый голос. Бэгмен переступил порог и увидел, что начальник отдела международного магического сотрудничества уже за работой: на широком столе перед ним лежал исписанный пергамент, где Крауч что-то исправлял, рядом какой-то справочник. — Мистер Бэгмен? Чему обязан? — откашлявшись, холодно осведомился он. — Мистер Крауч… — начал Людо. — У меня к вам деликатное дело. Это касается… Люциуса Малфоя и его оправдания по делу Упивающихся смертью… — Простите, но при чем здесь мой отдел? — брови Крауча поползли вверх. — Вы забыли, что Аврорат уже давно возглавляет Руфус Скримджер, а департамент магического правопорядка — Пий Тикнесс? Этот вопрос в их компетенции. Впрочем, дело Малфоя закрыто и сдано в архив. Что нового вы можете сообщить? — Дело касается вас, мистер Крауч. Это ведь вы устроили так, что Люциуса Малфоя оправдали… — В жизни не слышал большего бреда, — лицо Крауча окаменело. — Кажется, вы пьяны, Бэгмен. — Нет, — Людо широко улыбнулся, хотя душа у него в этот миг ушла в пятки — бесстрастное лицо Крауча и его тихий голос пугали сильнее, чем крики ярости и проклятия. — Вот, взгляните… — он положил на стол одну из трех фотографий. Крауч пригляделся, и с его губ сорвался короткий хриплый стон. Он побледнел еще больше, став похожим на мертвеца, и тут же быстрым движением руки положил стоящую на столе фотографию в траурной рамке изображением вниз — Людо успел заметить на ней светловолосую женщину с мелкими чертами бледного лица и нежной, чуть грустной улыбкой. В кабинете повисло молчание, во время которого Бартемиус Крауч сидел неподвижно, а его собеседник стоял столбом, вытаращив глаза и недоумевая, не в силах понять, что вызвало такую болезненную реакцию. Когда Крауч заговорил, Людо вздрогнул. — Так вот оно что… — голос хозяина кабинета вновь стал спокойным и безупречно вежливым, как будто Бэгмен принес ему какой-нибудь деловой документ. — И что вам от меня нужно, мистер Бэгмен? — Деньги, — облизнув пересохшие губы, выдавил из себя Бэгмен. — Деньги мне нужны. Три тысячи галлеонов. За все. — За все? — У меня еще две фотографии такого рода… — Людо сам не знал, чего он так боится, но окончательно понял, что никогда в жизни не решится еще раз явиться к Краучу с подобным предложением. «Скорее бы разделаться с этим…» — Очень хорошо, — Крауч сухо кивнул. — Разумеется, это стоит таких денег. Что ж, жду вас сегодня в своем кабинете, когда окончится рабочий день. Ваш рабочий день, мистер Бэгмен, — подчеркнул он, — поскольку мой рабочий день обычно длится до тех пор, пока я не разберусь со всеми намеченными делами. А теперь идите, у меня много работы, у вас, полагаю, тоже. До вечера. Он взмахнул палочкой, и дверь кабинета чуть приоткрылась, затем, повысив голос, позвал: — Миссис Баркер! — и приказал заглянувшей в кабинет секретарше: — Пригласите, пожалуйста, ко мне мисс Джоркинс, и пусть возьмет всю папку по договору с венгерским министерством. — Да, мистер Крауч, — кивнула секретарша и скрылась. — Идите, мистер Бэгмен, займитесь своими обязанностями, — строго сказал Крауч. Людо попятился к двери. В коридоре он заметил бегущую со всех ног растрепанную Берту Джоркинс в криво застегнутой мантии — явно только что пришла на работу с опозданием, а тут вызов к начальству. Бэгмен усмехнулся вслед незадачливой девице и неторопливо зашагал к себе. Весь день он сидел как на иголках, то и дело поглядывая на часы в ожидании, когда стрелка часов доберется до шести. Пытался скоротать время работой, а когда понял, что снова не в состоянии сосредоточиться — спортивными журналами. И все-таки не дотерпел — без пятнадцати шесть он стоял у кабинета Крауча. — Мне назначено, — пояснил он миссис Баркер, которая тоже собиралась домой. Видимо, начальник отпустил ее пораньше. Говорили, что когда Бартемиус Крауч возглавлял Департамент магического правопорядка, он почти что дневал и ночевал на работе. И у него было две секретарши — одна приходила утром, а другая после обеда. Крауч вышел из кабинета ровно в шесть, с последним ударом часов — сухощавый и подтянутый, в безукоризненно отглаженной мантии и в шляпе. — Прошу вас, мистер Бэгмен, — кивнул он Людо, протягивая трость. — Куда мы идем? — спросил Людо с некоторой опаской. — В «Гринготтс», конечно же, — пожал плечами Крауч. — Вы ведь не думаете, что я такие деньги ношу с собой? Моя квалификация позволяет мне создавать порт-ключи, и с лицензией у меня все в порядке, не беспокойтесь. Людо взялся за трость, и его тут же подхватило и закружило в вихре перемещения. * * * — Как? Это же… мы у меня дома, мистер… Людо не успел договорить, как мощный Ступефай отбросил его к стене, а затем последовал Петрификус Тоталус. — Неужели ты думал, что я пойду на поводу у такого наглеца? — в сухом, скрипучем голосе Крауча не было гнева, лишь презрение — и смертельная усталость. — Так я еще из ума не выжил. А разбираться с тобой в кабинете было бы неуместно. Что же мне с тобой делать? Инкарцеро! Обездвиживающие чары Крауч снял, но Людо тут же оказался с ног до головы спеленут крепкими веревками. — Где фотографии? — В кармане… — Акцио! — взмахнул палочкой Крауч, и три помятых снимка легли перед ним на пол. — Инсендио! Фотографии вспыхнули, и вскоре от них осталась лишь горстка пепла. Затем Крауч взял стоявший на столе стакан, наполнил водой и, достав из кармана мантии пузырек, добавил три капли прозрачной жидкости. — Пей! — велел он. — А теперь отвечай, что еще у тебя есть против меня? Фотографии, записки, воспоминания? Ну? — Ничего… Ничего нет… — замотал головой Людо. Крауч некоторое время сверлил его тяжелым взглядом. Потом выдохнул и опустился на диван. — Ну и болван же ты, Бэгмен, ко всему прочему… — снова заговорил он после недолгого молчания. — Как тебе такое в голову-то пришло? Да я бы с тобой и без палочки справился. Кстати, как тебе удалось украсть их у Малфоя? — Я не крал… — Не ври. Хочешь сказать, Абраксас оставил их тебе в наследство? Нет, Бэгмен. Абраксас был мне врагом… Опасным врагом, умным и хитрым… Но была грань, которую он никогда бы не переступил… Значит, ты его каким-то непостижимым образом надул. Поистине, на всякого мудреца довольно простоты… Бартемиус замолчал и некоторое время в задумчивости сидел на диване. О Людо он, казалось, просто забыл. Потом поднял голову и произнес: — Вот и старого врага добрым словом вспомнил. Так-то, Бэгмен. Уходят один за другим — и друзья, и любимые, и враги… Без них становится пусто. Впрочем, тебе этого не понять… Людо действительно не понимал, о чем говорит Крауч. Единственная мысль, которая крутилась у него в голове, была о том, что денег ему не видать. Наконец Крауч поднялся с дивана и, равнодушно взглянув на Бэгмена, направил на него палочку: — Обливиэйт, — и аппарировал прямо из гостиной. * * * Людо, пока действовало заклинание Инкарцеро, так и лежал неподвижно, а когда наконец смог встать на ноги, то посмотрел вокруг себя ошалелым взглядом, затем в полном замешательстве обошел дом, проверяя, не пропало ли что-нибудь. Потому что он совершенно не помнил, как и почему оказался связанным в собственной гостиной. О фотографиях он тоже забыл, а вот о предупреждении гоблина помнил. И опять ломал голову, где ему достать денег. Однако ближе к ночи прилетела сова и принесла письмо от фирмы «Черный лес», производящей метлы модели «Вихрь» (4). Владелец фирмы выражал надежду, что «дорогой и уважаемый мистер Бэгмен» согласится их рекламировать, и предлагал вполне приличную оплату. Не веря глазам, Людо снова перечитал письмо. Потом раскрошил перед совой целую пачку печенья. — Я спасен… — от радости он едва не пустился в пляс. — Слава Мерлину! Хоть метлы у них и дерьмовые, но я соглашусь, только поставлю условие, что деньги вперед! Он был счастлив. Кажется, у него начиналась полоса везения. Денег за рекламу «Вихря» ему хватит, чтобы умилостивить гоблинов, а там, глядишь, и пари какое-нибудь подвернется…