Останься. (КИРЯЕВ)

Меж Вадимом Чесноковым и Пашкой Ширяевым уже давно сложились странные отношения. Дело в том, что Вадим до дрожи возбуждался, если долго слушал бархатный голос Паши. Дрочил на его голосок, в общем. Но главное — Ширяев знал об этом и против не был. У них, как таковая, была симпатия, но об отношениях речи никогда не заходило. Иногда, когда позволял Паша, Вадим мчался к нему на всех парах и на всю ночь они забывались. Нет, они не трахались, ибо никто из них не хотел быть лишённым анальной девственности, да и доверия особого не было. Просто дрочили друг другу, но и этого было предостаточно. Ширяеву доставляло, когда Вадимка надрачивал ему, доставляло царапать его и вызывающе постанывать. Ему нравилось облизывать сухие губы парня, проникая в податливый ротик. Нравилось, как Вадим сипло выдыхал, когда он обхватывал его член пальцами и, раздразнивая, надрачивал, а потом отдергивал руку. Нравилось наблюдать за его лицом, за его великолепными эмоциями. Вадиму уже было достаточно того, чтобы услышать мягкий, спокойный голос друга, его стоны. Почувствовать запах его волос, зарыться в них. Нежно двигать пальцами по члену Паши, заставляя срываться на вожделенные стоны. И вот сейчас Вадим снова мчался к нему, весь такой счастливый. Паша наконец разрешил приехать к себе. Да, оба понимали, что это не совсем правильно, Ширяеву даже пытался что-то предпринимать, но в результате вновь звонил Чеснокову и возбуждённым тоном просил скорее приехать. Нервные постукивания в дверь, Паша спешит открыть. С порога к нему в объятия кидается Вадим и легко целует в нос. — Давно не виделись, — Паша по-детски улыбается, обнимая его, смущаясь. — Ага, — смеется Чесноков, видимо, тоже смущаясь. И, все-таки, у них присутствует симпатия, иначе этих нежностей бы не было, да? Часто задается этим вопросом парень. Вадим снимает верхнюю одежду и проходит за другом в комнату. Они долго сюсюкаются друг с другом, болтают о чём-то отвлечённом, Вадим играется с волосами Паши и загадочно улыбается. Наконец, инициатором выступает Пашка и расстегивает джинсы друга, слегка краснея. Таких встреч уже было много, но всё ещё как в первый раз. Чесноков наконец-то отстаёт от его головы, в частности от волос, и целует, попутно стягивая чужие шорты. Он так долго этого ждал, что движения его слишком нетерпеливы, и Ширяеву это нравится. Паша громко и горячо стонет Вадиму в ухо, отчего тот вздрагивает и начинает дышать чаще. Он начинает что-то мелодично рассказывать, совсем не в тему, но зато неторопливо, ласково, так, как нравится Чеснокову. Обоим становится всё жарче. Неловкий стон срывается с губ парня, когда Чесноков игриво касается его члена. Тело Чеснокова тоже требует ласки, но Паша не торопится. Он любит поиграться с ним, с его воздержанием, сжимает его руку, не давая прикоснуться к своему члену, игриво улыбаясь. — Пожалуйста, — хрипло шепчет Вадим, глядя прямо в глаза. И Паша исполняет просьбу, подвигаясь поближе, по-хозяйски закидывая ноги ему на ноги, неловко обхватывает член. Чесноков в свою очередь дёргается, случайно чуть сжимая руку на члене парня и тот с улыбкой протяжно стонет, откидывая голову и всерьез задумывается, что был бы не против, если бы Вадим ему засадил, но тут же отбрасывает эту мысль и срывающимся голосом шепчет ему что-то на ухо. Идиллия. Паша кончает первый, прогибаясь в пояснице, выкрикивая что-то, изливаясь другу в кулак и прижимаясь ещё ближе, продолжая надрачивать Вадиму. Спустя какое-то время кончает и Вадим, закусив губу, хрипло и тихо простонав. Оба вытирают руки и ложатся рядом, молча, улыбаясь, глядя друг другу в глаза. — Пожалуй, надо встречаться чаще… — задумчиво произносит Пашка. Вадим улыбается еще шире, тихо празднуя победу и не находит слов ответа. Да и не надо. Идиллия же. Так они пролежат до утра. Часам к шести утра Вадим нехотя поднимается, ища глазами джинсы. — Может, останешься? — слышит он и оборачивается. Паша вызывающе поводит бровью и обнимает… Любимого.