Such a lonely day And it's mine It's a day that I'm glad I survived
Такой одинокий день И он мой Это день, в который я рад, что выжил
— Давай поговорим, — просит Алистер. А у самого в глазах тоска. И одни боги ведают, когда я успеваю это разглядеть, потому что накануне битвы нет ни одной свободной минуты. И Алистеру на его просьбу я лишь машу рукой, мол после, все после… Эрл Эамон уверяет, что все готово и войска ждут. Из окон сторожевой башни Рэдклиффа видно, как растет день изо дня палаточный лагерь у подножья замка. …Кажется, так уже было. Целую вечность назад, в пустошах Остагара. Хорошо, что думать и вспоминать некогда. И замотавшись в суматохе последних приготовлений, уже какую ночь подряд я сплю в штабе, уронив голову на кипу планов и карт на столе. — К тебе стучалась я — бумаги передать, — сообщает Морриган, когда мы случайно сталкиваемся в лабиринте коридоров, — но ветер в сеть поймать — и то, похоже, легче. — Отдала бы Алистеру, чего ноги по сто раз бить. С тех пор как нас с ним поселили в одних покоях, это стало источником нескончаемых шуток. Кто уже только не блеснул остроумием. И сейчас я жду новую подколку, но… — Его там не было. В голосе Морриган скука и отголосок потаенной злости, будто я вынудил ее сказать то, чего она говорить не желала. — Совет нас ждет, не медли. Толчок в плечо. Я не успеваю посторониться, а в узком коридоре не разминуться. Шорох одежд. Морриган уходит. А я стою, разглядывая выцветший гобелен на стене, и пытаюсь понять, почему сердце колотится как бешеное. Алистера не было. … Мы уже давно не оставались наедине. Но раньше он приходил каждую ночь, даже если под вечер чуть не падал без сил. Минуя свои покои, тащился наверх по винтовой лестнице в северное крыло, трепал мабари за загривок и улыбался. Потому что упало, еще там, в мертвой тишине диких земель, как камень в воду, обещание: «Хочу каждое новое утро встречать с тобой». — Давай поговорим, — требует Алистер и хмурится. — Хватит бегать. Знамена реют. Лагерь армии раскинулся насколько хватает глаз. Посыльные мечутся между штабными палатками. В просторных залах Рэдклиффа королевские генералы и послы круга магов озабоченно обсуждают стратегию битвы. Звон из кузни доносится днем и ночью. Разве тут до разговоров? Надо скакать в лагерь долийцев, которые стали, как всегда, особняком. Проверить, готовы ли укрепления, выслушать донесения отрядов, стерегущих горные тропы. И мне совершенно некогда проверять, ждет ли Алистер меня по прежнему вечерами, или же давно выстыла широкая кровать?.. И нет в тех покоях давным-давно никого и ничего кроме звенящей тишины? …— Давай поговорим… Какие могут быть разговоры, накануне битвы? Смешно. Сейчас сохранить бы спокойствие духа, чтобы рука в решающий момент осталась тверда. Мечники недаром верят, что клинок, как живой, чувствует смятение хозяина. В час, когда судьба мира лежит на весах, надо сосредоточиться на главном. …И уж точно не допускать в мысли бред, вроде того разговора между Алистером и эрлом Эамоном, который я нечаянно подслушал в саду. Я даже не помню, о чем между ними шла речь… Эрл говорил, а Алистер больше кивал, слушая «принять долг», «принять себя», «принять ответственность». Только в конце пообещал: то ли выбрать, то ли поставить точку раз и навсегда… С чем-то разобраться… Наверное, с Мором. Как и все мы. — Что будешь делать-то? После… — Огрен опускает секиру и вытирает рукой лоб, — … всего этого. На мой взгляд, замковый двор — не самое удобное место для разговора по душам. Рекруты, прибывшие накануне из Денерима, исправно машут мечами, тренируясь атаковать деревянные чурбаны, оплетенные металлической кольчужной сеткой. Лязг стоит чудовищный. Но Огрен ждет, будто позвал меня размяться единственно с целью задать этот вопрос, и я отвечаю: — Не знаю. Может, останемся с Алистером здесь на некоторое время. Пока окончательно все не уляжется. Потом подумаем… Огрен морщится. — А если без Алистера? — недовольно ворчит он. — Подумай. Пока мы в камень не ушли, одни предки знают, что будет. Мы с Бранкой женились, я дурак тоже думал, вот оно — счастье. Теперь уж пойдет: дом, детишки, все дела. А оно вон как… Однако ж, вот он я — живу, и ты подумай, как жить будешь. …Страшно вспомнить, сколько раз я загадывал наперед. И каждый раз думалось — теперь, наконец-то, все будет хорошо. Ведь столько пройдено, столько пережито. Должен же наступить счастливый финал. Мир смеялся мне в лицо раз за разом. И свадьба обернулась кровавым кошмаром. А посвящение в древний орден из сказаний — слепым отбором, как на скотобойне. После которого остальные смотрят на тебя, даже одетого в броню легендарных серых стражей, как на мусор. Потому что на самом деле нет в тебе ничего особенного — просто слепая удача сыграла, и не подох ты, выхлебав чашу с порченой гнилой ядовитой кровью. И раз за разом я смирялся. Что жалеть об утраченной навсегда спокойной жизни не имею права. Что жаловаться мне нельзя. Что после посвящения, когда казалось, вот оно — облегчение, дотянешься — только руку протяни, выяснилось, что яд все же убьет меня. Правда, немного позже. Но о спокойной мирной жизни при любом раскладе можно забыть. Да и о тихой смерти тоже. Я все же думал порой, не мог не думать, что если удастся выкрутиться из этой заварушки с Мором и разобраться с архидемоном, можно было бы уехать. Сначала с Алистером на родину Дункана, потом просто побродить по миру. Не спеша бежать, задыхаясь, торопиться, искать новых союзников, а спокойно ехать никуда, потому что хочется, а не надо… Слушать байки Алистера и наслаждаться долгожданным покоем. Но вместо баек мне приходиться выслушать накануне рассказ Риордана. А вместо покоя — смириться. В который раз. Что желания помочь, стараний, перенесенных испытаний — миру мало. Что за свое спасение он совершенно бесчестно и цинично потребует мою жизнь. Назвался героем — теперь не плачься… Наверное, выражение моего лица говорит само за себя, потому что Огрен вдруг разражается бранью на гномьем и рывком бросается вперед, так внезапно, что я невольно вскидываю клинок, готовясь отразить атаку. Но Огрен хватает меня за грудки и с силой толкает себе за спину, так что я чуть не качусь кубарем. — Архидемон тебя сожри, — рычит он. — Какой камень породил такого идиота? Пошел вон с глаз моих! От взбешенного невесть чем гнома не грех и убраться по-дальше. Подхватив с земли ножны, я устремляюсь к краю тренировочной площадки, под арку. И уже в последний момент успеваю заметить краем глаза, как к Огрену, оглядываясь по сторонам, подходит Алистер. Будто ищет кого-то. А тот отрицательно трясет головой и разводит руками… На совете в ставке командования кого только нет. Лорд Эршел, потрясая тучными телесами, которые не вместились бы ни одни доспехи, стучит кулаком по столу и говорит о фланговых ударах. Вокруг разложенных карт толпятся генералы, послы, эрлы. И мы с Алистером можем разве что обмениваться взглядами. А вечером, когда бледная луна уже восходит на небосклон, новоиспеченный король неожиданно подкарауливает меня за углом конюшни, и буквально загоняет в угол, для верности схватив за руку. — Мне надо поговорить с тобой, Дарриен. Всего минуту. Сердце дает перебой и страх горькой желчной слюной выступает на языке. Мне хочется просить Алистера замолчать, но глупая гордость не позволяет. Может, правы те, кто называют меня ублюдком и ничтожеством. Может, Логейн прав, и я правда ни на что не годен. Всего лишь паршивая овца в стаде. И нет во мне ничего особенного. Ведь чтобы разделаться с Мором, к примеру, нужны договоры, армия и отряды магов. А со мной Алистер собирается покончить за какую-то жалкую минуту. — Дар, послушай… Теперь, когда я король, все изменилось, ты же понимаешь Я размышлял… Эти дни были полны тревог и размышлений. И понял, это ошибка. Мы не должны… Мы не можем продолжать… Завтра Мор подойдет к замку. Завтра объединенные силы людей, эльфов и гномов схлестнуться с самой безжалостной и неотвратимой силой в природе — силой смерти. Завтра… Но почему-то мне кажется, что горю заживо я уже сейчас. Вечернее небо заволакивают тучи и темнеет раньше обычного. Глухие раскаты грома доносятся грозным эхом. С гор в долину медленно ползет гроза. Я думаю про укрепления, возведенные на передовой и ноги своей лошади, разбитые за время скачки по весенней распутице. Теперь дорогу и вовсе развезет. Мысли текут плавно, как первые струи дождя по витражному стеклу. Алистер говорит. Наверняка что-то важное и разумное. Потом резко отворачивается и уходит. А я понимаю, что не слышал ни слова из сказанного. Завтра решающий бой. Даже жаль, что нельзя вернуться. Мы прошли столько испытаний. Так много дорог. Сейчас бы бежать к долийцам требовать соблюдения договора. Слушать перепалки Алистера с Морриган, чувствовать, как праведный гнев и решимость переполняют сердце. Верить, что выход есть, и все закончится хорошо. Риордан никому ничего не сказал. Я ему благодарен. Незачем кому-то знать, что страж, убивая архидемона, убивает себя. Да и не важно это. Ничья жизнь не перевесит существование всего мира. Жаль только, что, наверное, теперь Алистера не будет рядом… Не то чтоб он мог помочь. Но почему-то мне хотелось увидеть его до того как нанести последний удар. До того как… Не сложилось. Ну да чего уж там. Я все равно не смог бы избегать его постоянно вплоть до дня битвы. Завтра эта история закончится. Завтра последний серый страж, выживший при Остагаре, отдаст свой долг. Блестяще, бесстрашно, не колеблясь. Завтра. А сейчас я сползаю на землю по холодной каменной стене. Слушаю стук капель по крыше и плачу.