Не мешайте спать

В водопадье было тихо. «Мы запомним это, запомним. Должны. " «Запомним, запомним, запомним… " Шептали эхо-цветы. Сгущался мрак над гладью воды, лишь грибы и кристаллы освещали путь. Мрак проглатывал всё медленно. Постепенно. Андайн, на удивление, тихо сидела вместе с Альфис в лаборатории. Неожиданно одна из камер забарахлила, и изображение в ней исказилось, ужасно наполняясь помехами. — Что-то происходит в Водопадье! — воскликнула учёная и побежала к камерам. Камера безнадёжно выдавала лишь затенённое изображение. — Что там, Альфис? — Андайн уверенно встала позади взволнованной учёной, вглядываясь в выдаваемое камерой сборище помех. Альфис быстро мотнула головой в сторону, побежав к другой камере, что была размещена в Водопадье на всякий случай. — Я не знаю, Андайн! Не знаю! — растерянно заявила она, судорожно подключая запасную камеру. Через пару секунд она резко включилась. Свет во всей лаборатории погас, а через камеру на монстрих нахально и довольно смотрел скелетоподобный монстр. Он ничего не говорил, лишь отошёл от камеры, давая рассмотреть то, что представляло теперь из себя водопадье. — Почему там…ничего нет?! — Андайн воинственно оскалилась, крепко хватая своё оружие. — Этого не может быть… — в свою очередь прошептала ошеломлённая Альфис. Там была пустота. Ничего. И скелет повертел в своей руке единственный эхо-цветок, блаженно прикрыв глаза, а потом вперившись ими в камеру. Альфис и Андайн стало в этот момент по-настоящему жутко. К их спинам подступил холод, от которого тело начало непроизвольно дрожать. Или это от страха? — Сейчас я надаю этому засранцу знатных…! — Андайн глубоко вздохнула и с рыком выбежала из лаборатории, совершенно не обращая внимание на то, что в Хотленде стало как-то…холодно. — Андайн, погоди!.. Альфис бросилась за подругой. Переступив лишь шаг через порог, она развеялась прахом, успев что-то выкрикнуть. Андайн яростно бежала, становясь совершенно слепой к происходящему вокруг. А вокруг был только прах и пожирающая его пустота. — Разуй глаза, ры-ры-рыб-ин-г-на! — где-то над головой воительницы прозвучал ехидный голос. Она остановилась, запрокидывая голову вверх. — На-ко-на-наконец-то! — Что происходит?! — прорычала та сквозь свои клыки, выпытывающе сверля незнакомого скелета глазами. Скелет лагающе хихикнул, как бы это сделал Флауи, и потянул за синюю ниточку. Перед Андайн повисли куклы. Куклы, до ужаса похожие на тех, кого она знала. Взгляд зацепился за куклу учёной, и в воительнице разожглось агрессивное пламя. — Пополня-ня-я-й-ю кол-ле-ле-кци-ю-ю. — Сказал скелет и расхохотался, тянясь своими нитями к душе Андайн. Она, разогреваемая бушевавшем в ней огне, рывком срезала нити копьём. Незнакомец лишь азартно ухмыльнулся. — Верни всё как было, иначе пожалеешь! — кричала та, не сдавая позиций и атакуя. — Я не буду просить во второй раз. — Глаза Андайн решительно блеснули во мраке, будто подтверждая слова. — Ск-скуууч-ч-н-н-оо, — закатив глаза, протянул скелет, отбивая нитями летящее жёлтое копьё за спиной. Следующая атака из гастер-бластеров не заставила себя ждать, моментально снимая добротную половину ОЗ Андайн. Взгляд воительницы метал яростные молнии, а появившаяся туча из копьев окружила скелета со всех сторон. Эта битва во тьме была нечестной, и Андайн это осознавала, но не собиралась сдаваться. — Я вытрясу из тебя все кости, засранец! — будь бы здесь огромный камень, то она бы без зазрения совести разбила им черепушку гадского скелета. — Д-д-а-д, н-но не уверрен, чт-то бу-будучи кукл-ку-лой, у теб-ббя эт-это вый-й-д-еееееет. — Голос незнакомца прогремел в пустоте, под конец становясь совсем тоненьким и писклявым. Душа Андайн была схвачена нитями. — Попа-аа-лллл-а-сь. — Расплываясь в пугающе-мерзкую, но самодовольную улыбку, скелет наконец притянул душу к себе. Дзынь. Колокольчик весело звякнул в последний раз, и Эррор распрощался с очередной вселенной, расставляя вокруг себя новых кукол. Новых друзей. — Мол-ло-д-е-ец Эр-рр-ооор, хор-хоро-ошо-шая раб-о-о-тта, Эр-рор, — сжимаясь в комок, безостановочно бубнил он, нервно улыбаясь самому себе. Улыбка дрожала, как и он сам. — Оч-очи-чистить… Тихие смешки варьировались от самых обычных, до совершенно безумных с глубокими вдохами. — Избавиться от этого мусора. И это была единственная его цель.