Ka-boom (I am so yours)

I won't do it with you  I'll do it to you  Don't Say No  Just Say Now 

Неро входит на кухню развязной, самоуверенной походкой, и так же самоуверенно встречает чужой взгляд. Данте пытается поддеть его, подтрунивает, задирая, но Неро отвечает проще простого, и вскоре Данте сворачивается, не желая оставаться в дураках. Неро улыбается, отжимая себе еще полную кофеварку, и обжигает взглядом стоящего на другом конце комнаты Вергилия. Вергилий знает, что лицо не выдает его, и все равно чувствует себя на грани. Неро так провоцирует его сейчас. Не только сейчас. Вергилий не отводит взгляда, пока Неро сам не отворачивается, и направляет внимание на газету с обведенными Данте заметками. Неро садится рядом, закидывает ноги на стол. Вергилий игнорирует его присутствие рядом. Он не станет поддаваться; если Неро так надо — пусть делает шаг сам. Вергилий никогда не проигрывает. Разговор Неро с Данте прерывает телефонный звонок, а очень скоро тишину их устоявшегося полудня разрывают крики Нико с первого этажа и голос какой-то девчонки из соседней комнаты. Вергилий хмурится. Он поднимает голову и встречает ухмылку Неро, развалившегося на стуле. Парень даже не думает подниматься. Он лениво машет рукой, когда растрепанная и хорошенькая блондиночка мелькает на пороге с поцелуем и обещанием позвонить, и преспокойно пьет кофе, демонстративно — Вергилию не кажется — поднимая подбородок. Регенерация смывает следы от укусов, но, почему-то, Вергилий уверен, что они были. А еще он уверен, что никто, кроме него, не имеет на это права. Он одергивает себя и поднимается из-за стола, поднимая прислоненную к столешнице Ямато. Хватит вариться в этом болоте. Пора на охоту. Он спускается по лестнице, где Нико уже выкрикивает что-то убежавшей девчонке, и не без напряжения слышит шаги за спиной. Неро сбегает легко и быстро, обхватывает Нико за талию — та легко подается вперед — и они бойко подстебывают друг друга, на грани флирта и панибратства. Между ними тоже было — это читается с одного взгляда; это, а так же то, что Нико совсем не против еще одного раза. — Это мой заказ, — холодно говорит Вергилий, натягивая перчатки. Два искрящихся, влажных взгляда обращаются на него. — Я за рулем, не обсуждается, — говорит Нико. — Это большой заказ, дедуля, — одновременно говорит Неро и что-то добавляет на ухо залившейся смехом Нико. — Должен же кто-то за тобой присматривать. — Тогда сиди смирно и не становись обузой, — еще холоднее отвечает Вергилий, и Неро с Нико переглядываются, скорчив рожи. Вергилий проходит мимо. Неро снова смотрит на него, все еще улыбаясь, но Вергилий чувствует, что он зол, и это хорошо. В машине Вергилий усаживается на любимое место Неро. Он не закидывает ноги на панель — просто ставит одну из них на приступку дверцы, и, облокотив ладонь на Ямато, ждет окончания погрузки. Пока Нико возится со своими агрегатами, Неро встает у кресла. Он поправляет рукава своей куртки и смотрит на Вергилия, молча. Вергилий отвечает на взгляд и чуть откидывается на спинку сиденья, позволяя разглядывать себя. Нико запрыгивает в машину и чиркает зажигалкой одновременно с зажиганием. Неро улыбается — короткой улыбкой — и уходит назад. Вергилий не провожает его взглядом. Под ребрами что-то зудит, горит щекотно, и Вергилий бы сказал, что это охотничий азарт, но охота на демонов уже давно не действует на него так. Неро и Нико переговариваются между собой и смеются. Нико водит действительно своеобразно, и Вергилий невольно заражается этим безумным детским весельем. Это не первая их совместная охота, не последняя, и каждый раз он ныряет в ощущение этой иллюзорной опасности, не воспринимая ее всерьез, но и не отрицая до конца. Охота. Легкое, слаженное скольжение меча. Он не дает даже до себя коснуться — этот костюм ему чертовски нравится. Когда он вставляет клинок обратно в ножны и оборачивается, приглаживая уложенные еще утром волосы, он видит Неро, повторяющего его жест, и прищуривается. Неро улыбается. Он закидывает Красную Королеву за спину, и, продемонстрировав средний палец, возвращается в трейлер. Через лобовое стекло можно легко видеть, как он подходит к смеющейся и апплодирующей Нико и сразу же засасывает ее, обхватывая и перетягивая на себя. Вергилий стискивает зубы и шипит проклятье, отводя глаза. Он тоже возбужден, тоже хочет разрядки, но идти в машину, где резвятся самодовольные малолетки, не улыбается. В итоге, Вергилий уходит сам. Долгой прогулки хватает на то, чтобы остыть и перестать представлять, что именно он хочет сделать с Неро. И как. И снова возбудиться, когда вечером, уже изрядно уставший, наконец-то приходит домой и бросает взгляд на фургон, брошенный у усадьбы. В агентстве тихо и пусто. Нигде не горит свет; удивительно для таких распиздяев, как Неро и брат. Вергилий поднимается по лестнице. Он проходит мимо кухни, такой же сумрачной и тихой, и безошибочно угадывает чье-то присутствие в темноте. Неро с удобством сидит на столешнице, поджав ноги под себя. Он слегка поворачивает голову, бросая на Вергилия взгляд, и продолжает уплетать какую-то дрянь. В воздухе еще слышен ментоловый запах и легкая влажность; на нем легкая, домашняя одежда, футболка и треники, и его светлые, еще мокрые после душа, мерцают в просачивающемся сквозь жалюзи свете. Отдохнувший и чистый, Неро чувствует явно себя прекрасно. Взмыленный и грязный, Вергилий прислоняет Ямато к стене и сам облокачивается к дверному проему, наблюдая за сыном. С такого расстояния хорошо видно круглое, еще покрытое инеем ведерко в его руках. Неро ухмыляется, вытягивая ложку вверх, и не без изящества обхватывает ее губами. Порция ледяной сладости исчезает. Неро слизывает скатившиеся по краешку растаявшие капли и, вернув ложку в мороженное, приподнимает брови, без слов спрашивая. Вергилий проводит рукой — продолжай. Неро улыбается и, быстро отправив в рот белый айсберг, отставляет ведерко в сторону и разводит колени, жестом подзывая отца. Вергилий чувствует, как жажда убийства и секса вспыхивает, как ядерный взрыв, заставляя подняться. Рот Неро холодный, сладкий, со вкусом карамели и молока, но его тело пылает. Вергилий знает это, потому что стискивает руки на его бедрах, придавливая к себе, пока вылизывает его рот своим языком, не разрывая начатого поцелуя, целует снова, и пальцы Неро сминают одежду на нем. Он целуется охотно, влажно, дразнясь и покусывая, и Вергилий рычит, распаленный донельзя. Он стискивает в ладони волосы Неро — короткие и искрящиеся — и, оторвав от себя, рассматривает из-под прикрытых век, запоминая это порочное, ко всему готовое выражение его лица. Неро не пытается освободиться; он быстро облизывает губы, пробегаясь взглядом по телу Вергилия, и, ухватив за пояс, тянет на себя, обхватывая ногами. От него так и разит жаром. Вергилий припоминает все выходки, которыми Неро умудрился взбесить его за один только день — и только за этот — и делает шаг назад, отталкивая его ноги с себя. Повинуясь руке, еще удерживающей его загривок, Неро покорно разворачивается и прогибается, упираясь ладонями на столешницу. Он предусмотрительно раздвигает ноги, и в голове у Вергилия много имен для него, и самое приличное — это «малолетняя блядь». Он так и не успел снять перчатки, которые надел еще перед боем, и чувствует кожу Неро одними подушечками пальцев, но этого хватает, чтобы огладить подставленную поясницу, оголенную между футболкой и штанами, и заставить Неро покрыться мурашками от этого. Неро выдыхает. Он пытается оглянуться, но Вергилий только крепче сжимает его волосы и продолжает гладить, по позвоночнику — и обратно, распаляя себя, прежде, чем свободной рукой расправляется с застежкой ремня. Он оттягивает штаны Неро вниз и на мгновение задерживает взгляд на мороженном — похоже, Неро догадывается об этом, потому что его прошивает смешок, и парень рывком сбивает ведерко со стола, отчего по полу растекается некрасивая белая клякса. Вергилий с размаху бьет его ладонью по бедру. Неро вскрикивает, едва ли не вырываясь, но не кажется хоть сколько-нибудь недовольным. Вергилий дергает его голову на себя, удерживая на весу, и звучно сплевывает на ладонь. Он чувствует всем телом, как Неро смеется, и ему хочется вцепиться зубами в переход между шеей и плечом и как следует его отодрать, заставляя задыхаться. Да, именно так. Неро ахает, когда Вергилий входит, и судорожно дышит, пытаясь расслабиться. Вергилий хотел бы отказать ему в этой передышке, но внутри слишком узко, и Неро сжимает слишком тесно, и ему надо заставить его расслабиться. Или переключиться. Теплая кровь заставляет зубы скользнуть по коже; Неро звонко вскрикивает и, вскинув руки, вплетается в волосы отца, дергая за них, едва ли не выдирая, царапая шею и голову. Вергилий рычит и толкается, заставляя их содрогнуться вместе, как нечто единое. Он расцепляет зубы, чтобы снова укусить — под подбородок, и Неро стонет, растворяясь в его руках, поворачивает голову и пытается поймать его губы своими. Вергилий не дает ему сделать этого — от касается солеными и испачканными губами то щеки, то самого края губ сына, оставляя темные пятна на коже, и снова двигается, не скрывая своего совершенно звериного удовольствия от движений. Мой. Неро снова упирается в стол и подается назад, еще плотнее, насколько возможно. Вергилий сдавливает его бедра, освободив хватку в волосах, и снова и снова натягивает на себя, чувствуя, как Неро извивается и горит в его руках. Он не дает мальчишке коснуться себя и обхватывает его член сам, жестко двигая ладонью в так и не стянутых до конца штанах. Наверное, ощущение намокшей ткани, неприятно для возбужденной и обнажающейся плоти, но Неро не пытается как-то облегчить свое состояние. Он вздыхает и стонет, подаваясь вперед и назад, и омут его удовольствия умножает возбуждение Вергилия, не отводящего жадных и ледяных глаз от его лица. Румянец на грязных от крови скулах выглядит серым в темноте, и Вергилий обещает себе увидеть это при свете. Он гортанно, иссушающе рычит, когда приходит оргазм, и Неро все-таки ловит его рот, и его стон, и проталкивает свой крик, содрогаясь. Еще какое-то время Вергилий пытается устоять на ногах, оставаясь в мальчишке, и, окидывая взглядом обдолбавшегося своим удовольствием Неро, понимает, что не позволит ему теперь даже повернуть головы в чужую сторону. Будет нагибать раз за разом, целовать, скручивать и снова трахать — и чтобы никакая регенерация не помогала восстановиться настолько, чтобы заинтересоваться кем-то другим. Потому что с этого вечера, Неро его. И сам он принадлежит только сыну.